Глава десятая.
1
Проходили день за днем, но горечь утраты не покидала семью Орловых. Жизнь продолжалась, но уже не было того радостно-приподнятого настроения, которое сопровождало все время, пока они ожидали рождение внучки. И эта утрата, почему-то, внесла разлад в отношение между молодыми. Обычно любая беда, пришедшая в семью, сплачивает, сближает, что дает возможность легче пережить горе. А у Орловых получилось наоборот. Илья с Ирой не только не сблизились, а с каждым днем все больше и больше отдалялись друг от друга, и через полгода после смерти дочки, разошлись.
Виктор с Валентиной тяжело переживали развод детей, но повлиять на их решение не могли. После развода Ира ходила грустная, неразговорчивая. Несколько раз пыталась поговорить с Ильей, надеясь на возобновление отношений, но безрезультатно. Видя ее состояние, родители старались не докучать ей советами и наставлениями. Они верили в то, что дочка самостоятельно справится со своими проблемами. Да и зачем лишний раз волновать и тревожить ее.
Однажды Ира вернулась домой веселая, чем порадовала родителей. Наконец-то она сбросила с себя груз тоски и переживаний! Удивляясь этой внезапной перемене в настроении дочери, ждали объяснений.
- Я была у врача, - загадочно улыбаясь, заговорила Ира. – У меня будет ребенок.
Виктор с Валентиной не знали, что им делать, радоваться или огорчаться?
- Как ребенок? – удивилась Валентина. – Давно?
- Два месяца.
Опешившие родители молчали.
- Ну, и что же ты думаешь делать? – спросил Виктор.
- Рожать.
- Без отца?
- Да.
- А может, все-таки, сообщишь Илье, что ты беременна? – сказала Валентина. – Может он передумает и вернется.
- Зачем? – возразила Ира. – Он свое слово сказал. Да к тому же, говорят, встречается уже с какой-то девушкой.
- А ты не думаешь о том, что это могут быть только разговоры.
- Какие разговоры? У них уже свадьба назначена.
- Ну, что ж, - сказал Виктор. – Раз судьба решила возместить нам потерю Машеньки, значит, так тому и быть…
С этого момента для Виктора с Валентиной вновь начались счастливые дни ожидания. Оберегая дочку от тяжелой работы, старались все делать сами. К концу беременности, чтобы избежать всяких неожиданностей, уговорили Иру лечь в больницу, на выдержку. И вот, наконец, наступил долгожданный момент. В положенное время родилась девочка! Можно было подумать, что судьба действительно сжалилась над ними и возместила потерю первой внучки. Счастливые дедушка с бабушкой были очень довольны и благодарны ей за тот подарок, что она преподнесла им двадцать пятого декабря, в канун Нового года.
2
- Орлов, тебя к телефону! – услышал Виктор голос и встал из-за стола, где вычитывал гранки.
По длинному коридору фабрики он пошел в цех готовой продукции, где стоял непрерывный гул машины "Темп", выпускавшей книги-брошюры. У стены, за небольшим барьером стоял стол с сидящей за ним женщиной. Рядом с ней стоял телефон, и лежала трубка. Виктор поднял ее и, прижав плечом к уху, произнес:
- Алло, я слушаю.
- Витя, - услышал он дрожащий голос жены. – Скорее иди домой, у нас беда.
- Что случилось?
- Лена слепая!
- Как слепая? – воскликнул Виктор и почувствовал, как пол плавно уходит из-под ног. – Совсем?
- Нет, на один глазик, - словно издалека, услышал ответ жены.
- Сейчас приеду, - поспешно сказал он и положил трубку.
Лидия Александровна, начальник наборного цеха, без возражений отпустила Виктора. Всю дорогу домой он ехал, не замечая ничего вокруг. В голове постоянно вертелся один вопрос. Как же так? Ведь Леночке шел четвертый месяц, и ничего подозрительного они не замечали. Девочка была активной, реагировала на приближение к ней, все было нормально, и вдруг…
Жена с дочкой встретили его со слезами.
- Рассказывайте, что случилось? – попросил Виктор, раздеваясь.
- Сегодня утром Ира одевала Лену и в зрачке, на правом глазу, заметила белое пятнышко, - объясняла Валентина. – Пошла к глазному врачу, а та сказала, что у Лены врожденная катаракта, и этим глазиком она ничего не видит.
Виктор подошел к внучке. Она лежала на диване, смотрела в потолок, сучила ножками и весело бормотала. Наклонился над ней, он внимательно осмотрел ее глаза и на правом зрачке заметил белесое, еле заметное пятнышко. "Неужели от этого крохотного пятнышка зависит зрение девочки?" – подумал Виктор и, поцеловав девочку в лоб, попросил Иру:
- Возьми Лену на руки, прикрой ладонью левый, здоровый глаз и подойди к окну.
Ира так и сделала. Когда яркий свет солнца коснулся лица девочки, она зажмурилась.
- Смотрите! - обрадовано воскликнул Виктор. – Она закрыла глаз! Значит не совсем он слепой. Что-то видит, по крайней мере, на свет реагирует.
Этот несложный эксперимент, немного обнадежил Орловых, и они начали советоваться с врачами, которые в один голос рекомендовали оперировать.
- Иначе, - говорили они, - от малого доступа света, глаз будет отставать в развитии и со временем, глаза будут отличаться друг от друга. Сейчас делают искусственные хрусталики, которые гарантируют почти стопроцентное зрение. Так что не теряйте времени и поезжайте в Москву.
Галина Борисовна, навестившая Орловых, обращаясь к Виктору, проговорила:
- Почти двадцать лет я наблюдаю за вашей семьей, Виктор Тихонович. Наблюдаю и поражаюсь. До каких пор судьба будет испытывать вас? Уже, кажется, все вы испытали, все перенесли, пора бы и угомониться, а она не успокаивается, и вновь наносит удар.
Виктор тяжело вздохнул и сказал:
- Помню, когда я был маленьким и часто приходил домой в слезах, в синяках и ссадинах. Бабушка, успокаивая меня, говорила: «Ты, внучек, не плачь. Это значит, Бог любит тебя. А кого он любит, того и наказывает». - Если верить словам бабушки, Бог нас и наказывает, любя...
Более месяца ездил Виктор в Москву. Побывал во всех глазных институтах, разговаривал с ведущими хирургами и везде получал отказ. Даже в институте Федорова, на который Орловы больше всего надеялись, их не взяли.
- Во-первых, - сказали они, - врожденная катаракта практически не лечится, а во-вторых, мы оперируем детей, начиная с пятилетнего возраста.
Виктор был в растерянности. Что делать? Ждать пять лет? Но за эти годы, если верить врачам, глаз отстанет в развитии и тогда уже действительно поздно будет! Как потом объяснить внучке, когда она вырастет, почему они не сделали все возможное и невозможное, чтобы вылечить ее? Оставался институт имени Краснова, в котором Виктор еще не был, а значит оставалась и последняя надежда. Хотя и маленькая, но все же надежда.
Его принял профессор-офтальмолог Алексеев. Небольшого роста мужчина, по всей вероятности, казах по национальности, сидел и внимательно слушал.
- Я в отчаянии! – говорил Виктор. – Если и вы откажете в помощи, то я просто не знаю, что нам делать!
Профессор улыбнулся.
- Да нет, как раз наоборот. Год назад в нашем институте разрешили оперировать детей, начиная с грудного возраста. Так что не стоит отчаиваться.
- Значит, это экспериментальные операции? – поинтересовался Виктор.
- Можно и так сказать.
Виктор задумался. Стоит ли рисковать и проводить эксперимент над ребенком? Еще неизвестно к чему он приведет.
- А сколько таких операций у вас было?
- С момента разрешения мы прооперировали более тридцати детей.
- И каковы результаты? – не унимался Виктор.
- Во всех случаях они - положительные.
Виктор вновь задумался. Что делать? Ведь от его решения сейчас зависит судьба внучки.
Алексеев вновь улыбнулся.
- Я вижу, вас напугало слово "экспериментальные", и хочу заверить, что любая операция экспериментальная, независимо, взрослый это или ребенок.
- И сколько времени длится операция?
- Немного.
- Под местным замораживанием?
- Нет. Под наркозом.
- Но, он ведь может повлиять на ребенка?
- Об этом не волнуйтесь. Разновидностей наркоза очень много, и подбирается для каждого ребенка индивидуально.
- А есть ли какие гарантии, что ребенок будет видеть?
- Это зависит от степени заболевания. Они бывают разные. В некоторых случаях гарантируется стопроцентное зрение, а в других, если родители склонны к близорукости, это может сказаться и на ребенке. Но, чтобы сказать вам что-либо определенное, мне нужно видеть его.
Тут Виктор вспомнил своего отца, Тихона Яковлевича, который когда-то предлагал хирургу отрезать ему руки и пришить сыну. Сделать это помешал барьер несовместимости. Но ведь с того времени прошло очень много лет, и, возможно, врачи уже нашли способ преодолеть этот барьер. Пусть возьмут его хрусталик и пересадят внучке. Если хрусталик нельзя, пусть берут весь глаз. Виктор был готов отдать не только глаз, но и всего себя по частям, лишь бы исправить ту ошибку, которую допустила природа по отношению к ней. И Виктор спросил:
- Профессор, а нельзя ли мой хрусталик пересадить внучке? Ведь мы, как-никак, близкие родственники, а значит больше шансов на положительный исход анализов и операции.
Алексеев удивленно взглянул на Виктора.
- В практике офтальмологии такие случаи были, - сказал он. – Но в моей практике вы первый, кто предлагает такую услугу. В принципе это возможно, но, как хрусталик взрослого человека втиснуть в глаз ребенка? Разница в размерах очень велика.
- Опять это "но", - отчаянно проговорил Виктор. – То барьер несовместимости мешает, то размеры не подходят. И что нам делать?
- Привозите ребенка.
- Когда?
- Как вам будет удобно, хоть завтра…
Не теряя времени, Орловы начали собираться в Москву. Валентина нервничала.
- Такой маленькой крошке и наркоз. Я вот страдаю после него.
- Не волнуйся, – сказал Виктор. – Меня заверили, что это безопасно.
- Будем надеяться, - вздохнула она.
В институте Лену с Ирой повели в кабинет для обследования, а через некоторое время Ира вернулась одна.
- А Лена где? – спросила Валентина.
- Ее забрали, чтобы сделать замеры зрачка.
В ожидании Орловы сидели в вестибюле. Время, как всегда в таких случаях, тянулось очень медленно. Наконец, девочку принесли. После наркоза она продолжала спать.
Вышел Алексеев.
- Поразительно! – сказал он. – Наркоз почему-то не действовал на вашего ребенка. Дозу пришлось увеличить в два с половиной раза. В своей практике я впервые встречаюсь с таким феноменом.
- Это плохо или хорошо? – спросил Виктор.
- Пока ничего определенного сказать не могу, - ответил профессор. – А вот насчет гарантий, что вы интересовались прошлый раз, теперь могу ответить. Стопроцентного зрения гарантировать не могу, а процентов шестьдесят-семьдесят, обещаю.
Виктор обрадовался.
- Спасибо, профессор!
- Благодарить еще рано, - улыбнулся он и повернулся к Ире, которая держала Лену на руках. – Идите, оформляйте документы. Мы решили положить вас в стационар, чтобы не гонять с ребенком домой и обратно. Побудете здесь, дня два-три, пока изготовят хрусталик, и сразу будем оперировать.
В день операции, Виктор с Валентиной приехали в институт задолго до назначенного времени. Ира с дочкой вышла к ним в вестибюль. Лена лежала на руках матери и не подозревала, что ей предстоит. Увидев дедушку с бабушкой, она потянула к ним свои ручки. Валя подхватила внучку и, прижав к своей груди, замерла.
Вскоре Лену забрали в операционную. Вместе с ней оперировали одного мальчика из Ростова. Он был почти на год старше Лены и слепой на оба глаза. Как рассказывала его мама, молодая, полная женщина, полгода назад, мальчика уже оперировали в Одессе, но безрезультатно. Теперь все надежды она возлагала на искусственный хрусталик.
Его прооперировали очень быстро и отвезли в палату. Орловы ждали, что скоро привезут и Лену. Но проходили минуты, а ее все не было. Операция продолжалась, беспокойство Орловых росло. Время, тянувшееся слишком медленно, совсем остановилось.
Валентина с Ирой, обнявшись, сидели на мягком диване, а Виктор сидеть не мог. "Если Лену так долго оперируют, значит, что-то не ладится? Но, что?" – думал он, шагая из угла в угол по вестибюлю. Его мысли были в операционной, вместе с любимой внучкой.
Раньше Виктору приходилось слышать, что внуков любят больше, чем своих собственных детей. Он не верил. Но, как оказалось, это правда. Во внучке он души не чаял, любил ее так, что сам себе удивлялся. Это, видимо, происходит с каждым человеком и, по всей вероятности потому, что внуки приходят к людям в такую пору, когда они больше всего боятся не смерти и не болезней, а одиночества.
Наконец, Лену провезли в палату, а Виктор подошел к профессору, вышедшему из операционной.
- Операция прошла нормально, - и, предупредив его вопрос, заговорил первым. – Пришлось повозиться с хрусталиком. Он оказался немного больше нужного размера. То ли при его изготовлении допустили ошибку, то ли мы неправильно сделали замеры. Но в этом нет ничего страшного. Глаз будет развиваться, расти и все нормализуется.
- А нам, что делать? – спросил Виктор.
- Пока ничего. Но впоследствии надо заниматься с девочкой, тренировать и развивать глаз. А сейчас наша, врачей, задача не допустить воспалительного процесса.
Подошла Ира.
- Лена спит, - сказала она.
- Пусть спит, - ответил профессор. – Ей сейчас необходим хороший отдых…
На следующий день Орловы приехали в институт раньше. Ира с дочкой вышла из палаты, навстречу родителям. Лена сидела в детской прогулочной коляске. Левый, здоровый глаз, был перевязан, а оперированный правый, открыт.
- Почему у нее закрыт не больной глаз, а здоровый? – спросила Валентина.
- Так всем делают, - ответила Ира.
- Зачем?
- Алексеев сказал, что больной глаз должен работать, получать нагрузку. Иначе, все его функции возьмет на себя здоровый.
Виктор подошел к внучке, наклонился над ней, стараясь рассмотреть следы операции, но никаких швов не обнаружил. В это время Лена, смотревшая на него, вдруг улыбнулась. Виктор воскликнул:
- Узнала, милая? Значит, ты меня видишь? - и тут же почувствовал, как по щекам поползло что-то мокрое и теплое.
Это были слезы. Слезы радости, облегчения и счастья. Значит, не зря прошли все их страдания, хлопоты и переживания. Операция удалась. Внучка видит, а это самое главное.
Обрадованная и счастливая Валентина подхватила Лену на руки, целуя ее в обе щеки. Девочка улыбалась и весело что-то щебетала.
Но, радовались они рано. Опасения профессора сбылись. У Лены начался воспалительный процесс. Для его лечения, девочке нужно было делать уколы под коньюктиву глаза. Орловы понимали, что это необходимо, но каждый раз, когда слышали крик внучки из процедурного кабинета, сердца их разрывались на части. А когда им возвращали Лену, и они видели в глазах девочки вздувшуюся пузырем конъюктиву и слезы, смешанные с кровью, думали, что не выдержат. Домой возвращались уставшие и разбитые до такой степени, что еле волочили ноги. Но горевать некогда. Нужно было варить ребенку суп, закупать продукты матери и на следующий день везти в Москву. В институте, разрешив делать детям операции, почему-то не позаботились об их питании. Эту обязанность Орловым пришлось взять на себя.
Так продолжалось три бесконечных месяца. Изо дня в день, Виктор с Валентиной ездили в Москву, не только для того, чтобы отвезти продукты, но и побыть с внучкой, хотя бы некоторое время.
Мальчику из Одессы повезло больше. Ему оперировали пока один глаз, так же как и Лене, вставили искусственный хрусталик. Это позволило ребенку впервые, за полтора года жизни, увидеть свою маму. Через неделю их выписали, и они уехали домой, чтобы через год вернуться сюда оперировать второй глаз.
Орловы порадовались за этого незнакомого мальчика, и в глубине души лелеяли надежду, что в скором времени так же будут радоваться и за свою внучку. Но, как оказалось, такая минута наступила только через три месяца, когда их выписали из больницы.
Смотрите продолжение http://www.proza.ru/2014/04/15/1575