Предыдущее http://www.proza.ru/2014/04/02/127
СДАННЫЙ ЗАЧЁТ
Тр-тр-тр – противно звонит будильник. Подрагивающей рукой, Наташа заставляет его замолчать. Так не хочется вставать. Несмотря на то, что стрелки неумолимо указывают на половину седьмого, даёт себе несколько минут отсрочки.
Что она там сегодня видела? Чтобы лучше вспомнить, закрывает глаза.
Ах, да! Уже в третий раз снится одно и то же: маленький зелёный человечек. В отчётливом, похожим на явь, сне – это существо – её ребёнок. Совсем маленький, не больше двадцати сантиметров, с большой лобастой лысой головой. Ходит, слегка покачиваясь, и смотрит на неё своими огромными круглыми, бездонно-тёмными глазами, без белков. И так жалко его Наташе, просто сердце щемит в осознании его беззащитности…
Куда с ним? Самой такое чудо растить? А как, чем кормить, чем лечить? И не показать никому - даже собственным детям. Ведь Аня с Денисом его за живую игрушку сочтут, начнут, из интереса, ручки-ножки откручивать.
Чужим показать, ещё хуже - начнут выяснять, что да как? Поверят разве, что его у неё в прошлом ноябре из пупка, в виде червячка, вытащили? Ещё в дурку отправят.
А поверят, так дитя это, несчастное, заберут в лабораторию. Изучать, мучить начнут. А оно вон, с каким доверием смотрит. Так и говорит без слов – «Ты - моя мама»…
И вдруг, мысль дурная: а может, это те зелёные «фантомасы», из-за которых она чуть не умерла, теперь ей хотят показать, из-за чего всё было? Мол, не зря мучилась, теперь у тебя ещё одно дитя есть. И будет всегда…
Наташа открывает глаза. Кстати, однажды, когда только замуж вышла, и никто этого не знал, на сочинском пляже ей один аспирант-иранец, знаток неизвестной тогда науки – хиромантии, как-то предложил погадать по руке. Для начала, сразу разоблачил Наташу, сказав, что она только что замуж вышла. А потом всю судьбу ей правильно предсказал, даже то, что с мужем счастлива не будет, что тогда казалось просто невероятным – не для того так тщательно спутника жизни выбирала, чтобы счастливой не быть. Но нет, не ошибся ни в чём, иранец. Только в одном оплошал: сказал твёрдо – трое у тебя детей будет. Сын, дочь и ещё…
Конечно, можно и ещё одного родить, чтобы подтвердить его предсказание, но Наташа уже категорически никаких детей от Александра не желает. И так этих, вроде бы, желанных, на неё целиком сбросил. Сам живёт параллельно - своей жизнью. Нет, уж, третьего одной не потянуть. Так что же получается, если не ошибся хиромант-аспирант - это чудо и есть её третий ребёнок? Ну уж нет, с ума она пока не сошла. Мало ли что приснится?
И вообще, хватит лежать! Детей надо будить, в садик собирать…
*****
Когда через час вышла с детьми из дома, в лицо плеснуло чистым, прохладным, вкусным воздухом. Такой бывает только, когда снег тает. И то – пора, май уже на дворе. Солнце, не сходит с неба целые сутки, трудолюбиво уничтожая всё, что зима за девять месяцев успела накидать. И ведь получается. Недели за две – всё растопит, подсушит – и пожалуйте – вот вам лето чукотское! А с ним – травы, цветы, грибы, ягоды…
Пока же, прямо за кухонными окнами, вялятся огромные потрошёные жирные рыбины – лосось, кета, горбуша. И мухи – ни одной, потому, как ещё достаточно холодно. Да и ветер сильный, летать насекомым не позволяет. Вот в июне, когда мухи и всякий гнус начнётся - такую рыбину не вывесить - высмокчет её мошкара за пару часов.
Но в природе всё мудро устроено: пока рыба зимняя, нагуленная, жирная – можно её вялить, сколько угодно, благо, солнце целыми сутками с неба не сходит.
Вообще, военнослужащим по лицензии разрешают ловить в Анадырском заливе не более четырёх рыбин. Но кто же за этим следит? Вот и нарушают военные. Впрочем, начальство на это сквозь пальцы смотрит, потому как, само грешно по этой части. Да и что там мелочиться! Рыбы много, всем хватит.
А вялить так на майском солнышке военные у чукчей научились. Правда, чукчи больше любят рыбу с душком. Для этого свежую, несолёную в землю закапывают, чтобы подтухнуть смогла. Ведь такая, уже ослизлая, часто с червями, как ученые говорят - ферментизированная, меньше времени для тепловой обработки требует, что при отсутствии леса, очень важно. И медведи так же поступают. Чтобы, значит, желудку меньше работы было.
********
Нравится Наташе в чукотском климате то, что нет здесь этих противных межсезоний, как на материке. Здесь, как зима начнётся в середине сентября – так живи себе спокойно до начала мая. И никаких проблем с одеждой и прочим. Дождись белых ночей – и будет тебе счастье!
Счастье… Есть ли оно? И что это такое? Раньше, в глупой молодости, думала, счастье – в любви. А, если с любовью не получилось – так и счастья нет? Неправда! Счастье – это радость в душе. А её много насобирать по жизни можно… Главное, дурного не держать в себе, обид не копить, а радоваться всему, чем жизнь щедро одаривает каждого.
Вот сейчас – разве не счастье, солнышко светит, детишки здоровы, сама в порядке, сон интересный видела. А накануне...
Наташа в деталях вспоминает экзамен, который неожиданно устроил ей окулист Корнеев. Она ничего подобного не ожидала - заглянула в поликлинику, чтобы попрощаться со своим учителем. Александру пришёл приказ о переводе на "материк". Закончился трёхгодичный срок пребывания на Чукотке - общий для офицерского состава.
Но сказать об этом Корнееву она не успела. Едва поздоровавшись, была увлечена окулистом куда-то в конец длинного коридора. Остановились у двери терапевтического кабинета.
- Можно узнать, в чём дело? - Наташа не любила подобных сюрпризов.
Но Корнеев выглядел невозмутимым:
- Сейчас будете вместе с врачом вести приём больных.
- Это как?
- Ну, попробуйте определять, с какими проблемами пациент к врачу пришёл?
- Да вы что, как же это можно?
- Не знаю? - Корнеев пожал плечами. – Но Ионичевский, перед отлётом в Хабаровск, сказал, что у вас всё должно получиться. Только нужно на больного настроиться.
********
Терапевт, полная крупная женщина посмотрела на свою странную помощницу настороженно, но промолчала. Видно, Корнеев с ней предварительно договорился. Наташе предложили белый халат, чтобы не смущала посетителей цивильным видом - и приём больных начался.
Первым был мужчина среднего возраста. Наташа с отчаянным видом подошла к мужчине и, вспомнив статью в журнале «Огонёк» о Джуне Давиташвили, начала водить руками по границе его эфирного тела, которое после встречи с Ионичевским, видела теперь вполне отчётливо.
Вначале ощущения были нейтральны, но когда руки опустились на уровень желудка пациента, в кончики пальцев левой руки, словно маленькие иголочки стали впиваться. Особенно безымянному пальцу досталось. Покалывание это ослабевало, как только руки уходили в сторону.
Одновременно с этим, у Наташи самой появилась тянущая боль в том же месте.
- Эх, была не была! Ошибусь, так приставать больше не будут:
- У этого мужчины желудок больной. Особенно плохо в этом месте – указала туда, где сильнее всего кололо в безымянный палец. При этом, в глазах Наташи возник красноватый, размером с двухкопеечную монету, круг. - Там у него болячка – вот такая, - сложив первый и указательный палец, показала размер круга.
Толстуха-врач с удивлением посмотрела на Наташу и молча вытащила из истории болезни рентгеновский снимок. Вначале посмотрела на него сама, потом подозвала Корнеева и зашептала:
- Всё точно – язва желудка и именно там, где она показала.
Всё ещё пребывая в недоумении, вышла из кабинета и вернулась с женщиной средних лет:
- Кто вас знает, может вы заранее договорились? Вот теперь посмотрите эту больную…
Но с этой больной получилось ещё проще. Едва приблизившись к женщине с одутловатым лицом и светлыми водянистыми глазами, Наташа ощутила нехватку воздуха. Словно, кто-то невидимый, сдавил бронхи. Лицо покраснело, в глазах показались слёзы, она сипло закашлялась.
Отступив назад, почувствовала, что невидимая рука разжалась. Наташа сделала свободный вздох, другой… Через пару минут осмелилась приблизиться к женщине ещё раз, и опять та же история.
- Грудная жаба – послышался в голове скрипучий голос, похожий на голос бабушки, которой давно уже не было на свете.
Поверив подсказке, внучка-целительности произнесла:
- У этой женщины зажаты бронхи. Ей воздуха не хватает. Раньше такую болезнь называли, «грудной жабой».
Терапевт хмыкнула и покрутила головой:
- А ведь верно, чёрт возьми! Хронический бронхит с астматическим синдромом. – И выпрямилась, гордо выкатив грудь, словно это она таким необычным способом поставила диагноз. - Вы меня удивили, девушка! Как такое возможно? Петя, – обратилась к Корнееву,- не желаешь мне такую барышню в помощницы дать?
- Такие барышни нам самим ещё понадобятся, - счастливый окулист, схватил Наташу за руку и потащим из кабинета, бросив через плечо:
- Спасибо, Нила Васильевна, с меня шоколадка.
В своём кабинете, Корнеев, торопливо уселся за свой стол, указав Наташе на стул напротив:
- Давайте всё обсудим. Как вы это делали? Мысленно входили в больных, или... Постарайтесь объяснить. Это очень важно...
- Не знаю... Как раз объяснить - труднее всего. - Наташа помолчала. - Наверное, я хорошо почувствовала их состояние. В первом случае, у меня заболел желудок, а во втором, стало не хватать воздуха…
- Так-так. – Корнеев зачем-то перекладывал бумажки на столе. - Это называется «снять сигнал болезни». Ну почему я - врач, не чувствую этого? Я, с моим образованием, столько бы смог! А вам – обязательно надо получить медицинские знания! Тогда мы бы столько с вами смогли. Я – диагнозы по радужке глаз... Вы – своими методами. Это ведь всё надо изучать!
Корнеев, не обращая внимания на присутствующую в кабинете немолодую медсестру, порывисто заключил Наташины руки в свои ладони:
- Обещайте, что мы с вами будем регулярно видеться, что вы будете приходить сюда!
Наташа вдруг отчётливо почувствовала, что в горячей речи врача, в том, как бережно, но крепко удерживает он её руки, лежит нечто большее, чем простой интерес к её способностям.
Аккуратно высвободила руки и спросила, прикинувшись непонимающей:
- Зачем же я буду сюда приходить? Я не собираюсь болеть.
- Да нет, причём здесь «болеть»? Вы будете присутствовать на приёме больных, – судя по всему, Корнееву было очень важно получить от неё согласие.
Наташа вдруг вспомнила предупреждение школьной коллеги, что Корнеев испытывает к ней интерес не только, как врач - и испугалась своему позднему прозрению.
В сердце кольнуло внезапное чувство вины. Будь она дальновиднее, не заморочила бы голову человеку, которому никогда не сможет ответить взаимностью… Тем более, что это был, по-настоящему хороший человек.
Медсестра с нескрываемым интересом переводила взгляды с врача на симпатичную посетительницу.
- Завтра вся поликлиника будет знать, что здесь происходило.- Наташе вдруг стало жаль невезучего окулиста:
- Бедный... То жена уехала, теперь со мной не получилось. Но как я могла знать? Разве я ему что-то обещала, разве завлекала? Знал ведь всё - и что замужем и про детей. Правда, как-то догадался, что нехорошо между мной и мужем. В общем, сам виноват.
Так говорил её ум. А в сердце была жалость. Разве мы виноваты в своих чувствах?
Пытаясь выйти из тяжелого для обоих разговора, встала со стула и произнесла отчётливо, чтобы слышала любопытствующая медсестра:
- В следующий раз, Пётр Никодимович, когда приедете в наш гарнизон, дайте знать. Я верну вам литературу. В конце мая мы уезжаем на материк. Совсем - подчеркнула она голосом это безнадёжное "совсем". И добавила с мягкой грустью: "Спасибо вам за всё..."
- Не стоит благодарности, - отозвался Корнеев машинально. А потом добавил глухо, опустив голову и глядя в какую-то отпечатанную бумажку: "Мне жаль. Это так неожиданно...".
Внезапно Наташе захотелось провести рукой по его светлым волосам, но под взглядом медсестры она не посмела этого сделать.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ http://www.proza.ru/2016/02/13/1798