Глава девятнадцатая.
1
За дни, проведенные вместе, Виктор еще больше привязался к Валентине. Ему хотелось признаться ей в любви, но как только такая мысль приходила в голову, в памяти возникал образ Верзилы и отчетливо звучали его слова: «Какая мать согласится отдать свою дочь за инвалида?» Они моментально охлаждали пыл и отбивали всякое желание, не только признаваться в любви, но даже думать об этом.
Валентина заметила подавленное состояние парня и спросила:
- Что это ты в последнее время грустный какой-то? Или тебя что-то мучает?
Поразившись ее проницательности, Виктор ответил:
- Да.
- И что же это, если не секрет?
Он отвел глаза в сторону и молчал.
- Почему ты не отвечаешь? - настаивала девушка.
- Видишь ли, в чем дело, Валюша, - нерешительно заговорил он. - Я думаю о том, как отнесется твоя мама, когда узнает, с кем ты встречаешься?
Валентина весело рассмеялась.
- Так вот какая «проблема» заставила тебя грустить!
- Ты не смейся. Для меня этот вопрос серьезнее, чем ты думаешь.
Девушка поняла, что шутки тут неуместны.
- Что касается моей мамы, то на ее счет можешь быть спокойным. О встречах с тобой, она знала уже через несколько дней, после нашего знакомства. У меня нет от нее тайн, и мы привыкли доверять друг другу.
- И... что же она сказала? - спросил Виктор, и в ожидании ответа затаил дыхание.
- Сказала, что я достаточно взрослая, чтобы принимать решения и отвечать за свои поступки.
Эти слова обрадовали его, и он облегченно вздохнул. Но тут же неожиданно спросил:
- Валюша, а ты довольна?
- Чем?
- Своим выбором. Тот ли я человек, который тебе нужен? Достоин ли я твоей любви?
- Что ты говоришь, Витя? - воскликнула она. - Думаешь, раз ты инвалид – значит, не достоин, чтоб тебя любили? Человека любят не только за внешний вид, но и за его душевные качества. Я знаю тебя не очень давно, и больше по письмам, но и этого достаточно, чтобы понять какой ты. - Она подошла, смущенно потеребила пуговицу на его рубашке и, опустив глаза, произнесла:
- Вот видишь, я и призналась тебе в любви.
В жизни часто бывает так, что парень любит девушку, все время думает о ней, мысленно повторяет самые ласковые и нежные слова любви, но произнести вслух у него не хватает духа. Он думает, что девушка не знает о его чувствах, не подозревает, что творится в его сердце, но оказывается, она все знает, даже больше, сама первой говорит те слова, которое он так боялся высказать вслух.
Виктор не мог говорить от волнения. Не хватало воздуха и, казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.
- Валя! - задохнулся он. - А хватит ли у тебя сил?
Она удивленно взглянула на него.
- Что ты имеешь в виду?
- Ведь за мной уход нужен, - ответил он и тут же заметил, как болезненно сморщилось ее лицо.
- О, Господи! - воскликнула она. - Ты же не совсем беспомощный? А по мелочам... что ж... я тебе помогу, - она смущенно улыбнулась. - Да и разве ты сделал мне предложение?
Словно бросаясь в воду вниз головой, заикаясь от волнения, Виктор заговорил:
- Валюша! Может, ты ждешь какого-нибудь особенного объяснения в любви, но я не умею говорить красивых слов и скажу только одно. Я очень люблю тебя и если ты согласна стать моей женой, буду бесконечно счастлив и приложу все силы, чтобы сделать тебя счастливой.
Девушка подошла, положила голову ему на плечо и прошептала прямо в ухо, едва касаясь его губами:
- Я согласна быть не только твоей женой, но и нянькой, и матерью - всем, кем ты пожелаешь!
Услышав эти слова, Виктор почувствовал себя человеком, способным любить и быть любимым. И это чувство подарила ему она, Валентина, стройная хрупкая девушка, которая была нужна ему, как вода, как свет, как воздух...
Собирая его в дорогу, девушка молчала. Виктор, искоса наблюдал за ней, с удивлением отмечая, как изменилось ее лицо. А когда она, закрыв сумку, распрямилась и взглянула на него, увидел, что ее прекрасные глаза наполнены слезами, а в них глубокая, переживаемая ею печаль…
Всю дорогу до Москвы они молчали и, уже стоя на перроне Казанского вокзала, долго смотрели друг другу в глаза.
- До свидания! - прошептал Виктор, когда впереди длинного эшелона раздался пронзительный свисток. Он обнял ее за плечи, а девушка прижалась к нему доверчиво и укромно, словно затерянная птичка, ища в нем свою защиту и свою надежду.
2
Свадьбу играли летом, когда Валентина приехала к матери в очередной отпуск. Ее справляли в Донском, у Виктора, где полным ходом шла подготовка к этому событию.
Стоял теплый солнечный день. Изредка пробегал ветерок, качал в саду ветви яблонь, обильно усыпанные краснощекими плодами, и бежал дальше. Румяные яблоки еще некоторое время покачивались, словно старались заглянуть вниз, чтобы лучше рассмотреть, что там творится. А посмотреть было на что. Прямо под яблонями, под нависшими ветками, стояли два ряда длинных столов, покрытых белыми льняными скатертями, вдоль них, такие же длинные скамейки. На столах выстроились батареи запотевших, только что из погреба, бутылок с водкой, тарелки, стаканы, а в самом центре, в большой хрустальной вазе, красовался огромный букет цветов с алой лентой.
Ирина Андрияновна и Мария Николаевна вместе с несколькими женщинами, родственницами и соседками Орловых, сновали из кухни к столам под яблонями, спускались в погреб, доставая все новую и новую закуску. Столы уже ломились от яств, а они все подносили.
Начали собираться гости. «Дружки», перевязанные расшитыми полотенцами, встречали их и рассаживали за столы.
- Эй, дружки, едя вас мухи! Куда молодых спрятали? - послышался голос Лешего, и сам он появился у столов в сопровождении своей дородной супруги. - Я хотел бы их увидеть.
Чисто выбритый, в черном костюме, в начищенных до блеска ботинках и кепке. После привычных всем телогрейки, шапки-ушанки и валенок он выглядел торжественно и странно.
- Скоро увидишь, - ответил Василий, добавляя на стол бутылки с водкой и, взглянув на Лешего, спросил:
- А ты, часом, не замерзнешь в этой одежде?
Леший посмотрел на свой костюм, от которого, видимо, и сам давно отвык, а потом весело вскинул голову.
- Как же я могу замерзнуть, если тут есть чем погреться? - и негнущимся пальцем показал на ряд бутылок.
Виктор с Валей сидели в комнате и ждали, когда их пригласят к столу. Перевязанный крест-накрест полотенцами вошел сияющий Сергей.
- Гости уже собрались, идемте!
И он повел их в сад, откуда слышался приглушенный гул десятков голосов.
Невеста шла в белом платье, с дымчатой фатой на голове. Лицо ее, озаренное голубыми влажными глазами, оживленное волнениями этого торжественного часа, было обаятельным и прекрасным. Нежный румянец, игравший на щеках, выдавал тот счастливый трепет, который происходил у нее в душе. Она чувствовала любопытные взгляды устремленных на нее глаз шла, низко опустив голову, боясь взглянуть в возбужденные лица собравшихся односельчан Виктора.
Молодоженов посадили за столы так, чтоб они были у всех на виду. Виктор посматривал на девушку и не верил в свое счастье. Очень часто бывает так, когда самое большое желание кажется для тебя далекой, недосягаемой звездой, но когда достигнешь его, то даже не верится, что ты достиг.
Поздравлять молодых подошли родные. Ирина Андрияновна и Мария Николаевна долго не могли справиться с волнением. Как их ни подбадривали стоявшие позади Зина и Василий, в конце поздравления женщины не выдержали и слезы оставили след на их щеках.
- Теть Арин, что же ты плачешь?! - воскликнул Сергей.
- От радости, Сережа, от радости. А тут отец вспомнился. Вот бы и он порадовался вместе с нами. - Она вытерла слезы и проговорила: - Вы не обращайте на меня внимания пейте, ешьте, гости дорогие!
- За молодых!
- Живите в мире и согласии!
- Мир вам да любовь! - слышалось со всех сторон.
Над столами зазвенели стаканы. Выпили, исчезла неловкость. Все энергично заработали ложками и вилками, заговорили разом, зашумели. Налили снова. Зажав стакан между загрубевшими пальцами, с места поднялся Леший.
- Дорогие Виктор и Валентина! - начал он.
В это время, прошелестев в ветвях, на стол упало яблоко. Ударившись, оно подпрыгнуло и легло в тарелку Лешего. Тот поднял ее и, повертев перед глазами, задумчиво произнес:
- Вот и закуска сама падает в руки, словно подгоняет, чтобы скорее выпили, но я постараюсь быть кратким. Хочу пожелать вам крепкого здоровья, чтобы все в вашей жизни было хорошо, чтобы миновали беды, и только радость и счастье сопровождали вас всю жизнь. Всего доброго, ребятки!
Пригубив стакан, он сделал небольшой глоток, сморщился, словно хины выпил, потом заглянул в него, посмотрел на свет, разглядывая содержимое.
- Что ты там увидел? - спросил наблюдавший за ним Василий.
- Что-то не того, едя ие мухи. Мне, наверное, полынной настойки подсунули, не принимает нутро, хоть караул кричи. Выпить хочется, а она уж больно горькая!
Его поддержали несколько голосов, и над столами разнеслось:
- Горько-о!
Молодые встали. Чувствуя на себе взгляды десятков пар глаз, Виктор покраснел и, наклонившись к Вале, поцеловал ее. Леший отпил глоток и снова поморщился.
- Ничего не понимаю! Как была горькой, так и осталась. Не умеет Виктор подсластить. А ну-ка ты, Валя, попробуй, может у тебя лучше получится?
- Ну что ты молодых мучаешь? - вступился Сергей. - Посмотри, от их щек прикуривать можно.
- Какая же это мука, едя ие мухи?- удивился Леший. - Я такую муку каждый день принимал бы.
- Кто же тебе мешает? - спросил Василий, наполняя опорожненные стаканы. - Жена под боком, целуйся на здоровье.
Тот искоса посмотрел на свою супругу.
- Э-э, дорогой! Это ведь моя жена! Кабы чужу-ую, вот это да! - под общий смех закончил он.
Снова зазвенели стаканы, застучали вилки.
Сидевшая рядом с Лешим женщина затянула песню. Ее звонкий голос взвился над столом, заставив притихнуть людской гомон, и сразу же оборвался, будто испугался наступившей тишины.
- Что ж ты замолчала? Продолжай, - подбодрил женщину Леший.
Та обвела всех взглядом и снова запела.
По Дону гуляет, по Дону гуляет,
По Дону гуляет казак молодой.
И подхваченные десятком голосов звуки песни нарастали, ширились и вскоре понеслись в предвечерней тишине, разливаясь над садом, над селом, эхом отзываясь в лесу за Доном, о котором говорилось в песне.
Леший внимательно слушал. Потом не выдержал, попытался запеть, но не сумел подладиться и замолчал. Он закрыл затуманенные хмелем глаза и медленно, в такт песне, стал раскачиваться всем телом...
Песня закончилась, и некоторое время стояла напряженная тишина. Казалось, что никто не посмеет нарушить ее, но тут послышались звуки. Вначале тихие, робкие, словно извиняющиеся, но вот баян вздохнул полной грудью ребристых мехов и заиграл плясовую.
На поляне, покрытой густой щетиной травки, среди яблонь, мгновенно образовался круг, в котором несколько женщин закружились в танце. Некоторые попытались за руки вытащить своих мужей, но те только отмахивались. Тогда, сменяя друг друга, женщины начали выбивать ногами дробь.
Через некоторое время стало заметно, что они устали. В это время, в круг выскочил Сергей. Взмахнув руками, он пошел по кругу. Зрители усердно хлопали в ладоши, подбадривая его выкриками. Сергей застыл на миг перед девчатами, приглашая к танцу. Его озорной взгляд остановился на одной из девушек. Она стояла стройная, в цветастом платье и словно ждала этого приглашения. Стремительно вылетев в круг, она взметнула на лбу русую челку так, что золотые веснушки на ее лице вспыхнули еще ярче, и закружилась в танце.
- Ай да молодец, девка! - выкрикнул Леший, хлопая в ладоши. – Не зря в народе говорят, что молодые и без вина пьяные бывают. Ишь, как выплясывает, едя ие мухи!
Сергей закончил танец и присел рядом с Лешим.
- Вот речи говорить ты горазд, а сплясать видимо устарел.
- Кто устарел? Я?! - уязвленный словами Сергея встрепенулся тот. - Да я еще любого молодого за пояс заткну.
Он проворно вскочил с места и, слегка пошатываясь, вышел в круг.
- Расступись, честной народ, я плясать буду!
Тут он совершенно преобразился. Уперев руки в бока и выпятив грудь, петухом прошелся по кругу, а затем, забыв про свою больную ногу, ударился в пляску. Куда девались его хромота и сутулость? Это был совсем другой человек. Ногами выбивал частую дробь, руками хлопал себя по бедрам, по коленям и каблукам ботинок, издавая звучные шлепки. Вскоре устал и сел на место, тяжело дыша.
- Давненько я так не плясал, едя ие мухи!- проговорил он. - Видимо, действительно устарел. - Потом повернулся к молодым. – Скорее всего, это моя последняя «лебединая песня», посвященная вам.
- Спасибо! - поблагодарил Виктор.
Танцоры, сменяя друг друга, выходили на круг. Слышались частушки, смех, за столом кто-то пытался запеть песню, но его не поддержали. Вскоре все смешалось в веселой и радостной кутерьме.
Близились сумерки. Это были те недолгие минуты, когда перед приближением вечера даже отдельные предметы приобретают особую ясность очертаний. Небо заметно темнело, и постепенно все погружалось во мрак.
Но наступление ночи не прервало веселья. При свете переносных лампочек, разогнавших темноту по кустам, свадьба продолжалась.
Смотрите продолжение http://www.proza.ru/2014/04/16/1058