Глава одиннадцатая.
1
Мысль о том, чтобы самому повести трактор и на мгновение оказаться в той рабочей стихии, которую Виктор любил, волновала и не давала покоя ни днем, ни ночью. Даже во сне он стал видеть себя на тракторе.
Однажды вечером к нему заскочил Сергей.
- Завтра буду боронить в Лазоревой балке, можешь приходить, - сказал он. - Или ты уже раздумал?
- Что ты! Конечно, нет!
Ночь Виктор спал плохо. То и дело просыпался и посматривал на окна, не светлеет ли на улице. Но там стоял мрак и казалось, что ночи не будет конца. Но вот начало робко светлеть. Ирина Андрияновна ушла доить корову, проснулся Тихон Яковлевич, и только Василий тихо посапывал на диване. Дождавшись, когда стало светло, Виктор осторожно оделся и выскользнул на кухню. Мать цедила молоко и, увидев его, удивленно спросила:
- Ты что это встал ни свет ни заря?
- Хочу к Сергею в Лазоревую балку сходить, на тракторе покататься.
- Для этого и не нужно было рано подниматься, - проговорила она, собирая ему завтрак. – Ну, раз уж ты идешь, отгони корову на выгон.
Зажав между культями кружку с молоком, Виктор выпил почти без хлеба и, прихватив во дворе корову, погнал к месту сбора.
Из-за ближайшего холма огненным шаром поднималось солнце. Все вокруг было таким серебристо-матовым и нежным. Стояла удивительно томная тишина, даже ветки не шелохнутся, словно боясь нарушить и спугнуть эту чарующую красоту.
Село пробуждалось. В разных концах слышалась петушиная перекличка. Где-то далеко, за кутавшимся в туман Доном, ей отвечали Гороховские петухи. На утоптанном выгоне, сплошь покрытом сухими коровьими лепешками, собиралось стадо. Отовсюду слышались разноголосые женские крики:
- Катка, Катька!
- Зорька, куда тебя понесло?
В сыром холодном воздухе громко и бодро хлопал пастуший кнут. Крики женщин становились торопливей, беспокойней.
- Петровна, у тебя чужие овцы не ночевали? Что-то одна не пришла, пропала куда-то!
- Нет, не приходила!
То в одном, то в другом месте слышались женские голоса, но тут же гасли в густой пыли, поднятой сотнями коровьих ног. Стадо накапливалось, сгущалось. Коровы мычали, просились в манящую душистой прохладой степь.
Солнце, наконец, вывалилось из-за холма и заглянуло в долину. Огромное, красное, оно еще не жгло, а только ласково грело, заливая все ровным светом. Каждая росинка засияла махоньким солнышком на стеблях травы, на придорожной метелке и на кустах у обочины дороги. Окна домов, отражая лучи, вспыхнули сказочным пожаром. Столбы дыма из многочисленных труб, поднимались в безоблачную синь неба и растворялись в прозрачном воздухе.
Виктор прошел на другой конец села, по извилистой дороге поднялся на холм и вышел к Лазоревой балке, формой напоминавшей огромную продолговатую чашу. На дальнем ее конце, уменьшенный расстоянием, полз трактор. До слуха доносилось ровное приглушенное рокотание. Сделав круг и поравнявшись с Виктором, трактор остановился. Из кабины выпрыгнул Сергей.
- Что так рано? - спросил он. - Выспался бы и пришел.
- Какой тут сон, когда не терпится попробовать.
- Ну, полезай, раз не терпится.
Виктор стал на гусеницу трактора, влез в кабину и сел на мягкое сидение. На него пахнуло знакомым запахом солярки и разогретого масла, дохнуло жаром от двигателя, работающего на малых оборотах. Сердце учащенно забилось. Сергей сел рядом.
- Поехали!
С большим волнением Виктор выжал ногой муфту сцепления. Левой культей зацепил рычаг скоростей и, прислушиваясь к скрежету шестеренок в коробке передач, включил скорость. Дал полный газ и, с замиранием сердца, стал медленно отпускать муфту сцепления. Трактор вздрогнул, плавно тронулся с места и, покачиваясь на поперечной пахоте, поехал. Виктор дергал культей то левый, то правый рычаги и чувствовал, как трактор повинуется его желаниям.
На границе поля до отказа выжал рычаг фрикциона и, притормаживая педалью, круто развернулся и вновь поехал вдоль кромки взборонованной пашни, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы крайние бороны захватывали кромку. Не выдержал и взглянул на друга, словно спрашивая «ну как?». Тот не замедлил показать большой палец.
Чем больше Виктор кружил по полю, тем увереннее становились его движения. Трактор уже не рыскал из стороны в сторону, а шел ровно, оставляя за собой широкую темную полосу парившего чернозема. В открытую дверь кабины врывался теплый ветерок, приносил с собой влажный, парной запах земли и выветрил у парня всякое представление о времени.
Когда была заборонована последняя полоска вспаханного поля, Виктор остановил трактор. Выпрыгнул из кабины и, по щиколотки утопая в мягкой пахоте, прошел несколько шагов, внимательно рассматривая свою работу. Придраться было не к чему.
- Отлично! - проговорил подошедший Сергей. - Ни одного огреха не сделал.
Виктор лег прямо на заборонованное поле и, чувствуя спиной парную теплоту земли, вдыхал ее терпкий запах и с каждым вздохом пьянел. Над ним поднималось ввысь легкое, дрожащее марево и казалось, что земля дышит. Живет и дышит Виктор, живет и дышит земля. И тут ему вспомнились слова, которые он где-то читал, что земля похожа на женщину. Так же, как женщина меняет наряды, так же рожает и может быть бесплодной, такая же терпеливая. Она терпит, когда люди разворачивают ее плугами, скребут боронами, разрывают взрывами и только одного не может терпеть – это бесхозяйственности и равнодушия к себе. Тогда она начинает умирать и тем самым мстит человеку. Сохнут реки, исчезают леса, на поверхности появляются трещины, и земля становится безжизненной пустыней.
На васильковом просторе неба плыли редкие облака, освещенные солнцем. Высоко-высоко парил коршун, хозяйским взором осматривая землю. Вот он на мгновение повис, сложил крылья и камнем ринулся вниз. Вскоре поднялся и, тяжело взмахивая крыльями, полетел, держа что-то в когтях.
Рядом присел Сергей.
- Ну, как, дружище, отвел душу?
- Еще бы! Ты даже представить себе не можешь, какое это счастье! Кажется, я открыл для себя давно забытый мир, который когда-то потерял и в который, думал, не будет возврата. Но сегодня я вновь обрел его. И даже не подозревал, что работа может приносить столько радости и удовольствия!
С этого дня Виктор не упускал случая «отвести душу». В свободное от занятий время спешил в поле где, подменив кого-нибудь из трактористов, работал. Были ли то пахота, боронование, культивация или сев, он справлялся без особого труда и был счастлив.
2
Наступило лето. Земля нарядилась в душистую, свежую зелень. Ни одного поникшего листочка, ни стебелька сухого не заметишь, все в зеленый наряд одето. Мелкий подорожник покрыл обочины дорог, долины ощетинились мягкой травкой, а по этой зеленой скатерти скользили, сверкая, солнечные лучи.
Экзамены за восьмой класс позади. У Виктора появилась масса свободного времени, и он не знал, куда его девать. Он вышел в сад и, забравшись в самую гущу, где между деревьями висел гамак, лег на него и задумался.
Каждого человека тянет к природе, когда он имеет возможность уединиться и просто созерцать сказочное творение земли и солнца. Природа прячет его от суетной жизни, от посторонних глаз, заставляет слушать ее таинственную тишину, помогает забыться и ни о чем не думать. Виктор любил такие уединения.
Вдруг до слуха донеслись веселые крики и смех. Прислушался. Голоса слышались со стороны реки. Видимо детвора, купаясь, подняла такой гам. «А, как же мне теперь быть?» - подумал Виктор. Когда-то он плавал, нырял и всегда чувствовал себя в воде, как утка. Теперь же без обеих рук не сможет плавать, а тем более нырять.
Выйдя к Дону, Виктор сел на круче, и долгое время смотрел, как ребята, лет по восемь - десять, визжа и хохоча во все горло, плескались у берега. «Вот и мне придется купаться у самого берега, как эти ребятишки» - усмехнулся он.
Накупавшись до посинения, мальчишки оделись и разошлись по домам. Виктор спустился к реке и несколько минут смотрел на воду. Чем дольше смотрел, тем сильнее хотелось искупаться, но вода пугала его. «Надо попробовать, - наконец решился он и начал раздеваться. - Чем черт не шутит?»
Зайдя в воду по колено, остановился. «А если утону?» Эта мысль заставила осмотреться. Вокруг никого, только ниже по течению, у самых кустов заросшего лозой берега, одиноко сидел рыбак в лодке. Виктор прикинул расстояние и решил, если что случится, он закричит и рыбак подплывет.
Успокоив себя таким способом, двинулся вглубь. Шел медленно, осторожно прощупывая дно ногами, боясь угодить в какую-нибудь яму. Закончилось каменистое дно, началось илистое. Шел до тех пор, пока вода не достигла подбородка. Повернувшись лицом к берегу, он слегка подпрыгнул и усиленно заработал ногами, подгребая левой культей.
К своему удивлению понял, что держится на воде и не идет ко дну, как думал перед заходом в реку. Когда колени коснулись дна, встал. Проплыл всего несколько метров, но какие это были метры!
Несколько раз заходил Виктор в воду и плыл вдоль берега, с каждым разом увеличивая расстояние. Наконец, уставший и обессиленный, вышел на берег, присел на траву и посмотрел на реку. Вода весело искрилась в солнечных лучах и теперь не казалась такой страшной, как час тому назад, а наоборот была ласковой, обещающей прохладу.
Много дней Виктор купался в одиночку, пока научился уверенно держаться на воде и хорошо плавать. Даже Сергей не знал о его тренировках. И вот однажды, в выходной день, ребята собрались плыть на противоположный берег Дона, поваляться на песке. Виктор присоединился к ним, приведя Сергея в изумление.
- Ты что, решил самоубийцей стать? - спросил он, когда понял, что друг всерьез собрался плыть вместе с ними.
- Нет, жить мне пока еще не надоело, - глядя на взволнованного друга, ответил он. - Просто хочется испытать свои силы. А плавать я умею, только скрывал от всех, хотел сюрприз преподнести.
- И это тебе удалось! - воскликнул Сергей, когда Виктор продемонстрировал свои успехи.
Поплыли. Ребята окружили Виктора тесным кольцом, готовые по первому зову прийти на помощь.
- Не устал? - участливо спросил Сергей, когда половина пути была позади.
- Нет, - ответил тот, хотя уже чувствовал усталость. Но все же надеялся, что сил хватит до конца.
На середине реки течение сильнее. Всех заметно сносило, но они упорно продвигались к противоположному берегу. Виктор чувствовал под собой большую глубину и думал: "А что если не хватит сил?" и тут же представил себя обессиленного, захлебывающегося, медленно опускающегося ко дну. Чем глубже, тем темнее и холоднее вода. Пришлось отогнать неуместную мысль и сильнее заработать уставшими, плохо повинующимися ногами. Было мгновение, когда хотелось позвать на помощь друзей, но, собрав всю волю, он плыл и плыл. И в тот момент, когда его покидали последние силы, под ногами почувствовал спасительное дно.
С трудом передвигая ноги, он вышел на берег и свалился на раскаленный песок. Сердце бешено колотилось, толчками отдаваясь в голове. Не хватало воздуха, и, лежа на спине, он дышал часто и прерывисто. Рядом опустился Сергей.
- Ну, дружище, не ожидал от тебя такого! - немного отдышавшись, проговорил он и перевернулся на живот, руками подгребая песок под грудь. - Всю дорогу я боялся, что у тебя не хватит сил.
- Я сам этого боялся. Еще немного - и не выдержал бы.
- И все же ты молодец! Если бы мне сказали, что ты без обеих рук Дон переплыл, ни за что не поверил, если бы не увидел собственными глазами.
Они лежали на опушке тополиной рощи, узкой полосой тянувшейся вдоль берега и молчали. Где-то в вершинах надоедливо стрекотала сорока. Виктор прислушивался к ее стрекотанию и к шелесту листвы, а на душе было легко и хорошо, будто сделал что-то большое и необходимое.
Смотрите продолжение http://www.proza.ru/2014/04/16/867