Баллада о молчащей Белоруссии.
Давно, когда Ягайло и Ядвига
Шли в полонезе свадебном, кто знал,
Что уж не будет белорусской книги
Печатать Полоцк. Век немых настал.
Кровава папской унии печать:
Схизматам полагается молчать!
Кол с виселицей веру охраняют.
Про слову и про вольность гомоня,
Магнаты на собак людей меняют,
Доход свой пуще совести храня.
Под шляхетской пятой, под непотребством гнуси,
Не слышно даже сердца Беларуси.
В отчаянии помыслишь: «Бог забыл».
Хоть бейся от бессилия, хоть кричи…
Нет, не надёжна немота могил.
И чей-то замок вновь горит в ночи.
На косу становой, как на ружьё
Здесь разрешение выдавал своё.
А перемены… Вспомним для примера,
Как Русский Царь подвинул Короля.
За православную закон вступился веру.
Рыдает ксендз, насилие кляня,
Поп растолстел. Но незаметно даже,
Чтоб у холопа гуще стала каша.
Империя в огне. Год пятый, год седьмой…
В умах людских смятенье и кипенье.
Кровь человечья, как вода весной,
Стремится смыть страны установленье.
С кем мир держать? А с кем идти на рать?
Не только Беларуси выбирать.
Развал и гвалт осьмнадцатого года
Ей неслучайный подсказал ответ:
Загомонила Польша про «Свободу» –
Про шляхетскую вольность давних лет.
С Россией и Украиной в Союз
Естественно вступает Белорус.
Разрезана границей, как стеной
Напополам. Свежа живая рана.
Страна в Стране, вновь ставшая Страной,
Молчала Белоруссия упрямо.
Рыдания, стоны, слёзы – бесполезны.
Труд – вот защита от падения в бездну.
Лишь сдвинули границы – вновь беда.
Лишь перестало сердце быть пугливым,
Войны Великой, горькая страда,
Горящим валом катится по нивам.
Страна, едва ли вставшая с колен
Войскам фашистским попадает в плен.
Вопросы Власти и вопросы Крови
Решает сила, а не звук пустой.
Грабитель вор – всегда с богами вровень,
Дешевле пыли стоит люд простой.
Закон фашистский помнят и поныне
Те печи обгорелые в Хатыни.
Разносит ветер по полесью дым
Без фронта, но безжалостно – страшна
Идёт война, пожаром торфяным,
За жизнь идёт, Священная Война.
Грозна твоя, о Господи, печать!
Умеет Белоруссия молчать.
Засеять пустоши, застроить пепелища…
Кровь не жалели, так жалеть ли пот?
Коль власть своя – уже не будет нищим,
Кто душу всю работе отдаёт.
Работать? До упаду. Есть? От пуза.
Богаче нет республики в Союзе.
Где есть для всех – там некоторым мало.
Где поровну – там зависть и обида.
Поговорив о равенстве, для вида
Колонна пятая Державу растерзала.
Про то, как вор кричит: "Держите вора!"
Люд обворованный, увы, не вспомнит скоро.
Где нормой объявляется разврат,
(Как говориться: "Хоть ушам не верь")
Насилия кровавого парад,
Свободой называется теперь
Друг-друга люди рвут, как бешеные волки.
Лишь, по привычке, Белоруссия примолкла.
Шушкевич, Кебич, болтовня с трибун…
Народ меж тем на лавочке судачит:
О пахоте, дожде, о том, как жить иначе.
Кто тихий голос различит сквозь шум?
Так не шумели и не голосили
А к власти Лукашенко пригласили.
Противники нашлись. Кастрюль купили, ложки…
Шли по проспекту дамочки в мехах.
По алюминию стучали понемножку,
И разошлись, всё бросив впопыхах.
Народ безмолвно зрелищу внимал,
А после, новые кастрюльки подобрал.
Советуют со всех сторон: «Кричи!»,
Петлёй лежит труба газопровода
На шее непокорного народа.
И всё же, Белоруссия молчит.
Закон волков сегодня каждый знает:
«Лишь только пискни – кинется вся стая!»
Работать, жить, на крик не тратя силы,
Держать удар, не подчиняться бедам…
Лишь волю Белоруссия просила,
А вынуждена – добывать победу.
Неодолима Господа печать.
Вот нам бы научиться Так молчать!