Друзья.
Мы не друзья - мы соседи.
Так вышло, что живя рядом на одной площадке, друзьями не стали. Хотя понятие «друзья» весьма размытое.
Что значить друг?
Особенно сегодня, когда многие рядом, казалось бывшие друзья – вышли в «ферзи».
До меня им?
Или до кого?
Не знаю. Я не они.
Наверное, в шестьдесят с «хвостиком» трудно назвать кого-то другом.
Это в двадцать, в тридцать.
Ещё нет опыта общений и всё радужно.
В шестьдесят понимаешь, что основную роль играют не чувства – экономика.
В тридцать – тридцать пять был у меня друг, и не один – много. Но вот один основной, закадычный.
Он не то, что бы предал – жизнь поменялась таким образом, что (по его понятиям) я стал жить лучше. И всё. Пошёл скрытый сарказм, издёвки, а в основе - откровенная зависть.
Ему тяжело, понимаю, сочувствую, но банально дать денег нельзя – потратит и всё, помощи не ощутит, а брать на постоянное содержание не могу, нет столько средств.
О чём я? И зачем?
Вот думаю – почему с возрастом друзей всё меньше.
Живы все, живы.
Ленивые? Не в этом дело. Или все понятно, ответы получены и не интересно что либо обсуждать? Может и так?
Друзьями с соседом мы не стали, но когда он заходит, у меня для него есть рюмочка виски и лимончик, есть задушевный разговор и солидарность в политике.
Но друзьями не стали потому, что познакомились "за тридцать".
А вот те, кто «до»? Где они?
Тоже рядом, но за последующие тридцать, год за годом проявляются чёрточки вырисовывающие контуры, коих ты ожидать у друга раньше не мог.
Вот и сейчас.
Что тревожит душу и заставляет писать? Ерунда! Обычная ерунда не имеющая значения и не влияющая на дружбу. Подробнее? Пожалуйста!
Вчера я узнал, что мой друг тридцать лет страдает от того, что тридцать лет назад потерял во время инфляции огромные деньги. Он их потерял тогда, когда нам было по тридцать и у меня не было ничего и мы дружили и я не знал, что он сказочно богат.
Казалось бы «ну и что».
Вот и я думаю: «Ну и что?» Мне какое дело? Никакого!
Просто мы часто собирались и отмечали разные праздники, да и просто без повода, когда настроение и лишняя копейка – складывались поровну и веселились.
И я веселился, что хватило денег, что мы вместе, что мы молоды и честны. А теперь я думаю: «как веселился он?». Он веселился, представляя, что я выскреб свои последние крохи, а он до этих крох добавил столько же. Столько, что для него тогда не просто не имело значения, а столько, что ему было смешно, что я, или кто-то считает это деньгами.
Я не знаю, как он тогда должен был себя вести.
Не знаю.
Но сегодня перед соседом прибедняться не могу и отмечать праздники с ним «в складчину» тоже. Лучше оплачу сам потому, что знаю – для него то, что не имеет значения для меня – сумма. Но мы не дружим. Друзьями мы не стали. Это я так считаю.
Может и мой друг тогда вовсе не считал меня другом? Может для него уже тогда наши отношения вышли на уровень экономики, которые приходят с годами, и он уже тогда просто был далеко не тридцатилетним, свободным от экономики юнцом.
Наверное, возраст приходит не с годами а с отношениями к людям, особенно к друзьям.
А отступает там, где нет места бездушной, прагматичной экономики.