О Жизни и творчестве поэта Н. Ф. Новикова-Черешнев

               
                Владимир Голдин


                ПЕВЕЦ ЛЮБВИ И ВЕСНЫ
            О жизни и творчестве поэта Н. Ф. Новикова-Черешнева.

          Имя поэта, драматурга, писателя Новикова-Черешнева Николая Федоровича было широко известно среди любителей российской словесности в начале ХХ столетия. Нам, уральцам, это имя дорого еще и тем, что вся короткая жизнь его была связана с двумя крупнейшими центрами края - Пермью и Екатеринбургом.

Родился Николай Новиков в рабочем поселке, каких много на Урале. Все они появились на карте России почти в одно время, с разницей в 10-20 лет в ХУ11 столетии. Хозяин получал от государя грамоту на владение дачей-землей, строил завод. Вокруг завода возникал поселок.

Архитектурный вид этих поселков также однотипен. Всех их роднило одно и то же и объединяет и до сегодняшнего дня: более или менее крупная река, в нее впадающая невеликая речка, на которой воздвигалась плотина, и позднее появлялся пруд; а сразу под плотиной строился чугунолитейный железоделательный завод.

Как правило, дома рабочих такого поселения размещались по склонам гор, подступавшим к рекам и речкам. Постройки поднимались в гору, отдалялись от завода, огораживались заборами, создавали свой неповторимый уральский архитектурный ансамбль.

Появившееся поселение называлось заводом.
Николай Новиков родился на Архангело-Пашийском заводе, Пермского уезда, Пермской губернии 30 декабря 1883 года или 12 января 1884 года (по старому стилю). Но, поскольку уже давно все забыли, что такое старый стиль исчисления дней рождения и исторических дат государства, будем считать датой рождения поэта – 12 января 1884 года.

Отец будущего поэта был из крестьян Владимирской губернии, Васильевского уезда Палеховской волости. Предки отца были вывезены на Урал по воле хозяина.

Федора Михайловича, по-видимому, не очень устраивала судьба горнозаводского рабочего: пыльный загазованный воздух металлургического предприятия, вечный грохот, черно-пыльная роба и такие же закоптелые руки и лицо, мельтешение мрачных теней рабочих в течение дня по крутым улицам поселка то на работу с работы, то с работы, то на обед, то обратно. Федор Михайлович задумался над своей судьбой и начал копить «капитал». К моменту рождения сына его законной женой – Клавдией Васильевной он был уже известным в заводе купцом, имел двухэтажный дом на улице Базарной и деревянный склад при нем.

Архангело-Пашийский завод не оставил никаких воспоминаний, в памяти будущего поэта, поскольку отец еще малышом перевез его в другой завод – Бисерский.

Бисерский завод был построен Строгановым при слиянии речки Бисер с рекой Койвой. Строгановым принадлежала вся пойма реки Койвы от истоков до устья. Затем, по женской линии все богатство этого региона перешло в руки графов Шуваловых. А это -  Крестовоздвиженские прииски, где впервые в России нашли платину и алмазы, Теплогорский, Бисерский и Кусье-Александровский заводы.

Федор Михайлович Новиков перебрался в Бисер, по-видимому, потому, что завод был волостным центром богатого края, его расчеты явно были связаны с увеличением личных товарооборотов. Купец Новиков в своих расчетах не ошибся. В Бисерском заводе был у него только один серьезный конкурент – торговец Гилев.

Местные вспоминатели, которые после себя оставили письменные материалы, отмечали: «Купец Новиков был самодур. Если покупатель проявлял настойчивость в споре о цене, Новиков просто выгонял его из магазина, с предупреждением, чтобы он больше к нему не являлся. Но как  не пойти с поклоном к нему, у которого выбор товаров и качество всегда было лучше, чем у худосочного торгаша Гилева. Новиков такой товар, как мука, мясо, соль, крупы, покупал вагонами, а Гилев только мелкими партиями, и не всегда доброкачественного порядка». Поэтому купец Новиков считался в поселке самым богатым человеком после управителя заводом.

Время шло. Дети подрастали, их нужно было начинать учить грамоте. Опять же по слухам, оставленным местными воспоминателями, отец будущего поэта был человеком грубым, имел жесткий характер, не терпел возражений, слыл чрезвычайно упрямым в своих действиях. Он шел неохотно на расходы связанные с обучением детей, доказывая на собственном опыте, что можно и без образования, собственными силами, выбиться в люди.

Его законная супруга Клавдия Васильевна была уважаемым человеком в поселке Бисер. Ее вспоминают, как женщину культурную, скромную, с мягкосердечной душой. Мать настаивала на том, чтобы дать детям образование, вывести их на широкую культурную дорогу жизни. По рассказам домашней прислуги, на этой почве между супругами происходили крупные ссоры.

Таковы слухи. Факты же упрямая вещь, а они говорят о том, что восьмилетний Коля в 1892 году пошел учиться в местную школу, которая помещалась в двухэтажном здании волостного правления. Вверху была школа, внизу волостное правление. Помещение школы состояло из трех комнат и четвертой, маленькой, для учителя.

Официально школа называлась «Бисерская одноклассная народная школа» с тремя отделениями: младшим, средним и старшим. В 1892 году в школе обучалось около 50 человек. Во всех трех отделениях преподавала одна учительница, не считая священнослужителя, который проводил уроки Закона Божия по средам и пятницам. Дисциплина в школе в основном поддерживалась сторожем, отставным солдатом. На переменах за громкий топот или шум сторож без лишних рассуждений начинал махать розгой, не разбираясь, кто прав, кто виноват. Если кто-то из невинно пострадавших пытался возразить: «Дедушка, я ведь не шалил, а сидел смирно». Сторож невозмутимо отвечал: «Эка беда, сегодня не шалил, значит, вчера дело было, или завтра нашумишь, ничего, розга костей не искалечит, а уму-разуму научит».

Основная роль обучению детей грамоте принадлежала учительнице, которая ходила по очереди по отделениям, задавала уроки и возвращалась обратно, проверяла задание, объясняла новый материал, так целый день в кругообороте трех классных комнат. Учителю в течение дня, как заправскому актеру, приходилось перевоплощаться по несколько раз в день.

В первом отделении учителю нужно было донести до сознания детей начертание букв, умение слагать слова, элементарные понятия в арифметике, упражнение в чтении. Во втором - первые элементы грамматики, четыре действия арифметики, по письму – чистописание, по чтению – (книга Баранова «Наше родное») заучивание наизусть стихотворений. В третьем отделении: по русскому – склонение падежей, глаголы, разбор предложений; по арифметике – решение задач с иксом, знакомство с дробями; кроме того, краткая история России от Рюрика.

Много было дел у учительницы, и вряд ли она могла знать способности всех 50 учащихся. Нет идеальных условий для массового образования учащихся, и вряд ли они будут в будущем.

Но таланты рождаются и в таких условиях. Как это происходит – загадка природы, как загадка рождения самого человека. Главное в человеке – это стремление к самообразованию. Интерес к знаниям, интерес к самому себе, – а что я могу? – появляется у человека от соприкосновения с самой жизнью.

Может быть, интерес к книге у Коли Новикова появился оттого, что учительница – Анна Архиповна – приносила в школу произведения русских писателей и ненавязчиво просила почитать. Эти книги читали, но далеко не все учащиеся бисерской школы. Интерес к драматургии у Коли Новикова мог зародиться оттого, что в народном доме завода Бисер постоянно ставились силами местной интеллигенции драматические спектакли, а учительница просила рисовать программки к спектаклям своих учеников третьего отделения.

При этом свобода творчества была полная. Обязательным было только оформление названия спектакля и перечисление действующих лиц и исполнителей. Дети оформляли такую «театральную» программку кто как мог: кто рисовал грибы в лесу, кто цветы, кто горы, окружающие поселок со всех сторон, а кто-то синее зимнее небо со звездами и луной. Но кто-то эту работу выполнял, как что-то навязанное учителем сверх учебной программы – сделал и забыл, а кто-то серьезно задумывался о том, что такое настоящий театр, а что такое пьеса. Таких «театральных» программок детской ручной работы у автора в архиве лежит с десяток.

А еще в Бисерском заводе Х1Х веке, среди рабочих, особенно работающих на рудниках вахтовым методом, было широко развито чтение книг в казарме, по вечерам после работы.

Были среди них и доморощенные поэты, художники-карикатурщики. Из поэтических произведений большой популярностью в заводе пользовалась поэма, сложенная четырьмя рабочими в 80-е годы, про местного жителя Маточкина, ее лет тридцать распевали заводские бандуристы. Это как раз в детские и юношеские годы Коли Новикова.

Труд местных «узорщиков» слова был замечен и оценен самим хозяином - графом Шуваловым. Герой поэмы, прославленный поэтами, получил от графа пенсию по два рубля в месяц, а авторы - по два стакана водки за вокальное исполнение.
Может быть, все это влияло на формирование таланта ничем не приметного школьника бисерской школы? А может быть и сама природа, окружающая завод? Быть может. Все может быть!

Коля Новиков закончил в 1895 году «Бисерскую одно-классную народную школу» без высоких творческих успехов. Но когда его в этом же году отправили в губернский город Пермь учиться в мужской гимназии, где директором служил Я. И. Альфионов, он успешно выдержал вступительный экзамен и так же незаметно, ничем не выделяясь среди своих сверстников гимназистов, проучился два года. То есть в его тетради для записывания уроков и замечаний (по нынешним понятиям – дневник) чаще всего преобладала оценка знаний – достаточные, а по поведения – добропорядочное.

В жизни Николая Новикова, начиная с гимназии, очень много значили разные юбилеи, конкурсы и исторические события.

До второго класса гимназист Новиков был неприметен. Но, вот в гимназии событие – день рождения директора. Что подтолкнуло скромного ученика на сочинение виршей по поводу этого события, трудно сказать, но стихи у Николая получились такие, что ахнула вся гимназия. Это был гром среди ясного зимнего неба. Второклассник привлек к себе внимание не только директора, но и всех педагогов. Но самое главное было то, что его стихи приняли гимназисты. С этого момента Николай Новиков стал первым поэтом Пермской мужской гимназии, без его стихов не проходило ни одно большое и малое событие учебного заведения. Николай стал гордостью гимназии и центральной фигурой местного юношества.

Как вспоминает товарищ Новикова по гимназии Вадим Александрович Кондаков, будущий профессор-географ, член-корреспондент Академии педагогических наук СССР: «Он был рад, когда встретил родственную душу в лице Коли Новикова. Первый их разговор произошел в доме знакомых отца. Перед Вадимом стоял высокий мальчик, глаза которого смотрели внимательно, серьезно. В словах же, обращенных к Вадиму, слышалась легкая ирония. Вскоре мальчики духовно сблизились. Они беседовали обо всем. В стенах гимназии за воспитанниками бдительно следили. «Вольные» разговоры друзья обычно вели во время прогулок, когда разрешалось гулять без наставников».

Обстановка в гимназии тоже была не лучше школьной. Как невесело вспоминал тот же В. Кондаков: «Входит учитель, поднялся на кафедру, сел на «классный трон». Вынул из кармана изящную записную книжку. Наступает мучительная тревожная минута. Все в ожидании. Вызвал. По классу пронесся облегченный вздох. Тогда каждый мог заниматься своим делом. Учитель бесстрастно задает один за другим вопросы.

Чем ответ ученика ближе, точнее воспроизводит текст учебника, тем более высокой отметкой он оценивается. Класс облегчен. Лишь изредка оживление вносят «крылатые» замечания учителя: «Эй ты, садовая башка, и чего это тебя вздумали учить твои родители. Сидел бы ты с ними в лабазе да торговал капустой». Или «Ну, ты парень большой, а глупый. Просто не понятно, как это в столь большом теле и столь мало дарования. Са-а-дись на место. Получай кол!» (ГАПО, ф. 1527, оп. 1, д. 18, л. 11).

После этой цитаты возникает вопрос - чем отличается в воспоминаниях разных людей ситуация в учебном процессе бисерской народной школы, дисциплину вершил сторож-солдат, и в пермской мужской гимназии, где науки вел дипломированный учитель?

Трудно сказать. Жизнь в гимназии дала Николаю Новикову большой материал для его будущих пьес, рассказов и стихов. Но все же впервые поэтический талант Новикова блеснул в гимназии.

Время идет - Новиков взрослеет, но каждые каникулы гимназист стремится попасть домой к родителям, в заснеженный Бисер. В рассказе «Верховье любви» он писал: «На святки, как всегда приезжал домой в один из уральских заводов, как будто погребенный в горной котловине под сугробами снега, с дымными трубами и чистым морозным воздухом, так ало румянившим наши щеки, серебрившим наши ресницы, а глаза заставлявшим сверкать безотчетно-мальчишеским блеском».

В тот памятный для него приезд в Бисер Николай впервые влюбился, и это новое для него чувство в родном «горном котловане» открыло для него новую веху в его творчестве. Новиков принимает участие в спектакле, который традиционно ставился на сцене народного театра Бисерского завода. Здесь, в Бисере, Николай Новиков получает новый заряд бодрости для дальнейшей учебы в гимназии и для своего творчества.

Но в жизни не может быть все прекрасно. К моменту окончания гимназии умирает его мама. Супругу Федор Михайлович похоронил с большим почетом, на удивление всем бисерянам. Клавдию Васильевну положили у стен местной церкви в специально устроенном склепе. В тридцатые годы церковь была разрушена по приказу партийных властей местными активистами, а погребения разрушили  те же рабочие по собственной инициативе. Варварство так же имеет свои истоки, как и талант.

Связи Николая Новикова с близким ему Бисерским заводом начинают ослабевать, а затем и совсем обрываются. Отец Николая покупает землю в селе Тугулым Тюменского уезда Тобольской губернии (сейчас это районный центр Свердловской области), и покидает горный Урал.

В 1903 году Николай оканчивает гимназию и, в тот же год, поступает в Казанский ветеринарный институт. Но не долог был путь Николая на пути к профессии доктора Айболита – всего два года. 

Возникшие в начале ХХ века революционные настроения в России к 1905 году достигли своего апогея. Студенчество города Казани встало в ряды русской интеллигенции, которая, вот уже на протяжении 80-ти лет (с восстания декабристов в 1825 году), стремилась свергнуть царское правительство.

Молодой студент и поэт не мог оставаться в стороне. Деятельность Новикова в студенческом движении была настолько заметна для жандармского управления, что его высылают в город Пермь. Из губернского города Новиков переезжает на постоянное место жительства в Екатеринбург.

В столице горного Урала Николай занимается журналистикой и поэзией, его стихи публикуются в местной печати. Если в эти годы поэт навсегда порывает связи с профессией доктора Айболита, то революционные настроения еще года два не утихают в его сознании и творчестве. С юношеской непосредственностью и верой в победу революции поэт продолжает:

        … страстно, пылко ждать, что гря-
                нут скоро грозы
        И будешь вольным ты, великий
                мой народ…

       По-видимому, Николай Новиков порвал навсегда с науками ветеринарного института еще и потому, что в это время в Екатеринбурге сложилась творчески интересная и близкая по духу группа поэтов: Елена Гадмер, Н. Одуевкая, П. Блиновский, Вл. Василевский, А. Надинский, А. Туркин и другие, сотрудничавшие в газете «Уральская жизнь».
Елена Гадмер в стихотворении «Песня кузнеца» в 1905 году писала:

       Стучи же молот мой сильней
       И спящих всех буди!
       Не спи народ! Проснись скорей!
       За счастие иди!

В 1905-1907 годах Николай Федорович создает циклы стихов: «Из песен тюрьмы», «Из песен о конституции», «Из песен голода». Публикует ряд стихотворений из этих циклов в газете «Уральская жизнь», журналах «Гном», «Рубин». Он продолжает верить в начинания молодых, сильных духом людей:

       Что нам оковы и что нам невзгоды?
       Все еще сильны мы твердой душой,
       Верим в свободу, как прежде глубоко,
       Нас не страшат эти цепи и тьма,
       Скоро уж дверь распахнется широко,
       Правда блеснет нам и… рухнет
       тюрьма!..

Но далеко не все слои российского общества равно восприняли первую русскую революцию. И тогда Н. Новиков берется за перо и пишет большую статью «Злободневное», которая публиковалась в пяти августовских и сентябрьских номерах газеты «Урал» в 1905 году. Журналист Новиков поднимает на страницах газеты проблемы о необходимости реформы школы, науки, пишет о забастовке мельников, о проституции и о рептилиях в русском обществе.

Новиков определяет отличительные признаки рептилии: «Внешне порядочный человек с сознанием собственного достоинства, с оттенком независимости: чтобы сразу за гадину не признали. Рептилия мягка и послушна, как воск, перед сильными мира сего, и тверда и непреклонна, как скала, со слабыми. Перед первыми она делается рабом, и речь ее льется, подобно меду, со вторыми… разговаривать она не любит, она только кричит на них и приказывает. Напоминает хамелеона».
Заканчивает статью журналист Новиков стихами:

       «Не пугайся неопытный брат,
       Что из пор твоих гады спешат,
       Завладеть беззащитной землею,
       Что бегут пауки, что, шипя,
       На болоте проснулась змея, -
       Это гады бегут пред зарею!..
              Да, пред зарею!..»

Поэт-журналист все продолжает верить в идеалы революции, но, как известно, первая русская революция отступила. Начался кризис в сознании русской интеллигенции: одни продолжали революционную борьбу, другие разочаровались – потонули в быту жизни, третьи начали искать другие пути в творчестве.

Несомненно, такие сомнения пережил и Николай Новиков. Ему вновь пришлось возвращаться «на круги своя» в лирическую поэзию. Он начинал как поэт-лирик и никогда не забывал своих творческих истоков. Он никогда не забывал своего кумира Антона Павловича Чехова. В разгар революции Николай Федорович отметил годовщину со дня смерти великого русского писателя статьей в газете «Уральская жизнь» и нежным лирическим стихотворением «Под говор вишневого сада». Не забыл он Чехова и через десять лет. Не забыл он и чеховской творческой установки: «Вся энергия художника должна быть направлена на две силы: человека и природу».

Изменил ли свою творческую направленность поэт Новиков с поражением революции? Нам представляется, что нет. Поэт в своих стихах всегда стремился к чему-то новому светлому, будь то стихи о революции, любви или весне. И еще одну черту в творчестве поэта Новикова хочется отметить особо.

Это открытость, это доверие к читателю, отсутствие внутренних ограничений, отсутствие боязни - вдруг не поймут, будут несправедливо критиковать. В своих стихах поэт пишет только о светлых сторонах жизни, и лишь иногда проскальзывают слова о прозе жизни: «И снова мы пожмем друг другу руки / И бодро вступим в жизнь, в грязь пошлости людской».

Поэт знает «грязь пошлости людской», но он не хочет с ней мириться, он не хочет ее замечать, он постоянно в поиске нового-светлого. Поэт находит это светлое, чистое в человеке. Это светлое начало есть в каждом человеке, живущем на земле. Оно появляется в человеке в тот период, который лучше назвать временем ожидания любви, ожидания первой встречи, первого прикосновения к обожаемому человеку.

В это время тихое бессловесное общение значит больше, чем сотня произнесенных на эту тему слов. Вот это томление души в ожидании любви и есть тема поэзии Новикова. Этим его стихи притягивали читателя, этим он покорил многих в начале ХХ столетия. Есть люди на земле, которые не испытали любви или разочаровались в ней, но нет людей, которые бы не испытали ожидания, предстоящей любовной страсти, томления им.

Светлость, искренность поэзии Новикова объясняется именно характерностью периода в жизни человека, который выбрал поэт. Чистота помыслов для человека характерна в это время. Он еще не знает, чем обернется предстоящая любовь. Человек еще не знает себя: ревнив ли он, эгоистичен ли, жесток ли. Еще нет разочарований от реальной любви. Поэтому часто в стихах Новикова звучит мысль всем понятная, всех волнующая:

       «Я все кого-то жду… Кого? – Я сам не знаю,
       Но кто-то мне твердит, что близок свет-
                лый миг,
       Что скоро скрипнет дверь, что скоро я узнаю
       Безгранно-дорогой, в тоске любимый
                лик…»

Этим поэзия Николая Новикова отличается от драматических пьес Шекспира, где «зрелая», если так можно выразиться, любовь всегда трагична (Ромео и Джульетта, Отелло и Дездемона).

Столь же лирически мягко, искренне поэт Новиков относится к людям, с которыми ему приходилось встречаться на жизненном пути, к природе, и к своей родине – России. Ему все мило в нашем родном просторе:

       «Белоснежная березка.
       Ветхий мостик на реке.
       Изумрудная полоска
       Засмеялась вдалеке».

Говорят, что Михаил Михайлович Пришвин заговорил первым в русской литературе о весне света. Но, дорогой читатель, обрати внимание на поэму в прозе «На празднике света» поэта Николая Новикова и ты поймешь, что еще в 1907 году на страницах екатеринбургской газеты «Уральский край» был пропет гимн весеннему свету, солнцу, весне и любви. А какая напевность, какая мелодия, какая любовь и страсть только в одной строчке:
«Белой черемухи гроздья душистые…».

Раз выбранного, восторженно-романтического стиля в стихах Николай Федорович придерживался и в своих журналистских публикациях. Их немного, но и здесь в воспоминаниях об ушедших из жизни людей, когда-то общавшихся с ним, он видит только светлые стороны людей. И это не дань старой поговорке «о мертвых или хорошо, или ничего», а скорей черта характера, черта внутреннего настроя поэта.

Жил в Екатеринбурге в начале ХХ века талантливый поэт Николай Иванович Станислав - Садко. Садко публиковался в столичных журналах, но в основном в екатеринбургской периодической прессе. Давно отмечено, что жизнь поэта на Руси коротка, эта участь не миновала и Садко.

Вот как о нем отозвался Николай Федорович, хорошо знавший коллегу по перу: «Умер Садко, и вместе с ним умерла одна из частиц великого Пана русских лесов, русских полей необозримых июльских цветов-цветиков, трав пахучих, медовых да лесных ключей холодных». И далее: «Он – частичка великой мировой души великого Пана». Для Новикова ушел из жизни не просто товарищ по перу – поэт, а ушла «частичка великого Пана». Пан – это бог, покровитель леса. Для Новикова все окружающее необычно, все возвышенно чисто. Ушел из жизни не поэт, а часть бога леса.

Судьба свела Николая Новикова в Москве с артистом МХАТ Александром Родионовичем Артемом, другом А. П. Чехова. Артем пришел в театр после 25 лет работы в одной из московских мужских гимназий. Артема не угнетало то, что он, статский советник, в театре исполнял рядовые скромные роли. Любовь к театру преодолела в нем все. Для Антона Павловича такая судьба не могла пройти незамеченной. Чехов для своего друга в каждой пьесе писал роль. Особенно артист прославился в «Вишневом саду», в роли Фирса.

Новиков, автор пьесы «Частное дело», пьесы о жизни гимназии, встречается с артистом-педагогом. Как Артем оценит творчество молодого, написавшего только первую пьесу, драматурга? Для Новикова эта оценка очень важна. Молодой автор получает эту оценку в совершенно неожиданной форме. При первой встрече старый артист сказал: « - Вы уж позвольте вас поцеловать…»

В этих простых словах, в этом жесте выражено все признание
Новикову – драматургу. Поэтому, когда пришло время Новикову вспомнить о великом артисте Артеме, он сделал это искренне: «Написал заголовок – и невольно чувствую, что мне хочется сейчас быть каким-то теплым и чистым, и нежным, - такой душевной чистотой, таким человеческим сердечным теплом веет на меня это родное имя». Добром отвечает на добро поэт. «Теплым и чистым» представляется ему творчество дорогого человека.

Время идет, стихи, и рассказы Новикова все чаще появляются в печати. Окрепло и развернулось дарование молодого автора, он практически опубликован во всех екатеринбургских периодических изданиях. Новикову- поэту становится тесно в пределах города Екатеринбурга. Фамилия Новиков очень распространена среди русского населения, и он начинает выступать в печати под псевдонимом Николай Черешнев, Н. Черешнев и, очень редко, под Н. Чернышов.

Взоры Николая Федоровича все больше устремляются на север, в столицу российского государства – Петербург. Но и Урал, свою малую родину, он не хочет оставлять. Так он и жил многие годы: зимой - в  столице, летом – в Екатеринбурге, при этом используя любую возможность для путешествий, мало обращая внимания на материальное благополучие. Жил в основном на литературный гонорар.

Хотя поэт Черешнев (Новиков) и вращается среди пишущей петербургской и екатеринбургской богемы, но в его жизненном опыте и творчестве преобладают знания жизни, приобретенные в Бисерском заводе и пермской мужской гимназии. Эту мысль подтверждают его рассказы и пьесы.

В 1911 году «Биржевыми ведомостями» был проведен 2-й всероссийский литературный конкурс. Журнал «Огонек» приобрел сорок лучших рассказов на правах едино-журнальной публикации. Среди этих 40 рассказов – два рассказа -  нашего земляка: Новикова Н. «Эфирный вихрь» и Черешнева Николая «Весенняя сказка». Оба рассказа публиковались в журнале «Огонек» за 1911 год.
Участвует Черешнев и в другом столичном конкурсе – 1У драматическом имени А. Н. Островского, при союзе музыкальных и драматических писателей.

На конкурс Н. Черешнев представил пьесу «Серая пасть». Пьеса Черешнева была премирована почетным отзывом. Была принята и включена в репертуар Малого театра в Петербурге и Незлобинского в Москве. Новый Драматический театр, руководимый в репертуаре Леонидом Андреевым, приобрел «Серую пасть» для постановки в Петербурге и Москве круглый сезон 1909-1910 года. В театрах уже были расписаны и распределены роли, но в дело вмешалась цензура.

Оказалось, что Черешнев описал в пьесе совершенно новую для сцены сторону жизни. Он вскрыл негативные частности из быта мужской государственной гимназии. Пришлось вносить изменения в текст, менять название пьесы, действие переносить из государственной гимназии в частную. Пьеса впервые увидела рампы под новым названием «Частное дело» в Верх-Исетском театре города Екатеринбурга в сентябре 1911 года.

Как отмечала екатеринбургская пресса «У молодого автора есть несомненные крупные «плюсы», хороший литературный язык, живой диалог, почти полное отсутствие тенденциозной риторики, несомненная сценичность первых актов, яркие отдельные мазки, выхваченные прямо из жизни». Но немало и значительных «минусов»: «Черешнев слишком подкрашивает жизнь, черной краской … все удлиняет да удлиняет тени на своем сценическом полотне.

Классная дама «загрязнила» подростка воспитанника - мало! Надо еще ввести экономку – сводню, «устроить» интимные отношения с горничной.
Директор «частного дела», какой-то бюрократически тартюфствующий, стареющий «навеон» – мало! Надо показать зрителю целую коллекцию карикатурно обрисованных педагогов, среди которых нет ни одного свежего, хотя бы в карикатурных тонах…»

«Впрочем, - заключает рецензент, - несмотря на все эти недочеты и бледное вялое исполнение (кроме Чиркина – Директор), «Частное дело» слушалось с большим интересом, а уже это одно может служить доказательством недюжинных дарований автора».

Под дружные аплодисменты, несколько раз вызывали г. Черешнева. Сбор был почти полный. Обстановка «нарядная».
Городские театры Екатеринбурга и ВИЗа работали регулярно, но пьеса местного автора ставилась, пожалуй, впервые. Пермская актриса А. В. Коткевич торопилась воспользоваться присутствием автора в Екатеринбурге, собрала слабо подготовленную труппу, что отразилось на исполнении ролей, вызвало раздражение автора, о чем он заявил в своем письме в редакцию газеты «Уральский край» 11 сентября 1911 года.

Тем не менее, постановка пьесы «Частное дело» было событием в городе, ажиотаж охватил в первую очередь гимназистов и реалистов, которым очень хотелось посмотреть на свою жизнь со стороны театральной постановки. Их в театр не пускали. В связи с этим, местный журналист и поэт В. Чекин опубликовал фельетон:

«1-й капельдинер.
Барин тут… Должно из ваших… Сициалистов ловят.
Урядник (испуганно)
Где? Кто? Как?
1-й капельдинер (указывая)
Да вон одного мальчишку потащил…
Урядник (всматривается и облегченно вздыхает)
«Из наших»! Дурак! Это господин инспектор реального училища занимается внешкольным надзором».

Появились отзывы на спектакль «Частное дело» и в журнале «Театр и искусство». На страницах журнала были опубликованы три рисунка из спектакля, поставленного московским театром Незлобина. Театральный обозреватель М. Рабинович в статье «Письма из Киева» отмечал: «Лучшим спектаклем театра Кручинина в этом году оказалось «Частное дело» Н. Черешнева. Пьеса явно подражательна, написана, по-видимому, человеком неопытным; есть в ней элементы рискованные, шокирующие, но в пьесе этой есть и большое достоинство: свежесть и искренность, с какими она написана. Исполняется же пьеса отлично».

Дальше спектакль пошел по всей России: Саратов, Винница, Вологда…
Всего Николай Черешнев написал десять пьес, но опубликовано было пять: «Частное дело», «Тучка золотая», «Погорельцы», «Новый долг», «Сады зеленые».

Имя Николая Черешнева становится популярным в России, имя ему создают не только драматические произведения, но и стихи. Музыкальность, лиричность его стихов замечает композитор А. Юрасовский, который пишет музыку для двух романсов на слова Н. Черешнева: «Два облачка» и «Осеннее» (Красные, спелые кисти рябины…).

В творческом плане жизнь Николая Федоровича развивается по восходящей линии. Но на бытовом уровне происходят серьезные изменения. В мае 1912 года, в возрасте 28 лет его призывают в армию и зачисляют в учебную команду при 194 пехотном Троицко-Сергиевском полку. В России в каждом полку имелась учебная команда.

В Перми, куда был призван Новиков, в учебную команду включили 30 человек вольноопределяющихся – это люди по уровню образования от гимназического до высшего. В то время в 194 пехотном полку учебным подразделением командовал капитан Вильканец. Даже по воспоминаниям большевистски настроенных курсантов, капитан Вильканец был культурный, квалифицированный и, довольно требовательный, но справедливый командир».

Капитан любил солдатский строй. Строевая выправка, безукоризненное построение, четкая маршировка – необходимое условие, по его мнению, для будущих командиров. Капитан подчеркивал, что этого нельзя добиться жестокой муштрой, а можно добиться только сознательной тренировкой, когда солдаты и офицеры понимают всю художественную и музыкальную красоту строя и марша.

Строй – это тоже искусство, создающие художественную и музыкальную картину парадного зрелища. Капитан Вильканец был сторонником суворовских и кутузовских приемов марширования на параде с ружьями на перевес. «Строй - внешняя сторона солдатской службы, - подчеркивал Вильканец, - главное военные, технические и практические знания». По-видимому, не случайно офицеры царской армии всегда были подтянутыми и собранными.

Вот к какому командиру попал на девять месяцев вольноопределяющийся Новиков и уже известный поэт, драматург и журналист Черешнев.
Капитан Вильканец, как кадровый офицер, недолюбливал вольноопределяющихся, но к Новикову-Черешневу отнеся со вниманием, и поместил в комнате фельдфебеля.

После поражения в русско-японской войне русская армия перестраивалась - от методов гарнизонной службы - на построение и обучение применительно к полевым условиям, насведение ее в более крупные войсковые соединения.

Впервые в 1912 году были организованы летние лагеря. В Казанском военном округе таким лагерем был определен район села Тоцкого Бузулукского уезда Самарской губернии.

Этот заброшенный степной пустырь принадлежал одному из великих князей Романовской династии. Здесь на учениях сосредоточился 24 пехотный корпус в составе 48 и 49 пехотных дивизий. Солдаты и офицеры разместились в походных палатках по 10-12 человек и выполняли все необходимые работы по обустройству нового лагеря. Полк, в котором находился Новиков, был переброшен по железной дороге в район города Вольска Саратовской губернии, оттуда начал маневры и закончил в районе города Кузнецка Пензенской губернии.

В отдельные дни полк делал переходы по 40 верст в тяжелых условиях: жара, песок, пыль. Воду запретили пить из боязни заразиться дизентерией. Солдаты страдали от солнечных ударов и змей. Особенно досталось взводу вольноопределяющихся, не имеющих достаточной физической подготовки.

Учения закончились, 194 пехотный полк вернулся в казармы города Перми. 12 августа 1912 года весь наличный гарнизон Перми выстроился на парад на Соборной площади в честь 100-летней годовщины Бородинской битвы. Вечером учебная команда в полном составе была приглашена в оперный театр на концерт.

По окончании концерта в два часа ночи учебная команда прошла по городу с песней «Бородино». «Было незабываемое зрелище, - вспоминает участник этого марша, - строевое пение 160 молодых, здоровых голосов, хорошо подготовившихся, буквально поднимали от сна спавших жителей. Открывались окна, люди выбегали на улицу, от восторга хлопали в ладоши. В ночной тиши песня могучим эхом разносилась по улицам города».

На другой день начальник команды капитан Вильканец сердечно благодарил команду за прекрасное прохождение в параде с ружьями на перевес, а также прекрасное исполнение песни «Бородино». Участие учебной команды в параде было отмечено по полку и по 49 дивизии.
Капитан Вильканец добился от своих подчиненных художественно-музыкального понимания строевой подготовки, а те ответили ему красотой маршевого строя. Во всех этих действиях незаметной составляющей участвовал вольноопределяющийся Новиков, поэт-драматург Черешнев.

Учебную команду Николай Новиков покинул в начале 1913 года. На основе впечатлений, полученных в армии, Черешнев написал рассказ «Прапорщик Ершов», опубликованный в газете «Зауральский край», но в 1912 году поэт не опубликовал ни одного стихотворения (по крайне мере, автору данной статьи их обнаружить не удалось).

1913 год и 1914, до июля месяца включительно, можно считать расцветом творчества Черешнева. В эти годы он публикует три пьесы, десяток рассказов, новелл и журнальных статей, двадцать стихотворений из цикла «Цветы и песни». Его последнее стихотворение «Не знаю от чего…» было опубликовано 5 июля 1914 года, а 1 августа началась война.

Много говорено в нашей печати о пророчестве поэтов, и Черешнев не исключение:

        Не знаю от чего, но прошлым дням невольно,
        Как дальнему кресту, молитву я творю
        И с грустью, и с тоской я с прошлым говорю, -
        И сердце бьется вновь и радостно и больно.

Поэт как бы чувствует предел, всего написанного им при жизни. Правда, в Петербурге в 1915 году вышла в печати его весенняя комедия в 4-х действиях «Сады зеленые», но это работа предыдущего года.

Война перевернула жизнь миллионов людей, изменила их образ действий и поступков. Патриотический порыв защищать Родину – это национальная особенность русского человека.
С началом войны изменился даже народный артист Федор Шаляпин. Прижимистый и расчетливый, даже он призвал артистов Петербурга провести благотворительный концерт в пользу раненых на войне солдат и офицеров. М. Горький поддержал Шаляпина в этом начинании.

Мог ли остаться в стороне поэт Черешнев? Он не любил военную службу и достаточно ее познал на военных сборах в 1912 году.

Но когда началась война, Новиков-Черешнев поступает добровольно на службу в «Северопомощь», а затем, опять же добровольно, идет в Павловское военное училище, которое заканчивает прапорщиком. Начинающего службу офицера направляют на Урал, в тыл, в Екатербургский полк, который квартировал на станции Уктус.

Осенью 1916 года Николай Федорович был отправлен со своим полком в составе русского экспедиционного корпуса во Францию.
Россия, по велению царя и генерального штаба, направила во Францию четыре бригады. Это – 43547 солдат и 745 офицеров. Наши солдаты спасли Францию от разгрома немцами.

Это признал французский маршал Фош: «Если Франция, - писал он, - не была стерта с карты Европы, то этим мы обязаны, прежде всего, - России».

Третья бригада, в которую входил полк прапорщика Новикова, формировалась на Урале в Челябинске и Екатеринбурге и была отправлена во Францию северным путем через Архангельск.

Бригада прибыла к месту назначения в августе 1916 года. Это против третьей бригады, но уже после гибели Новикова, 3 января 1917 года немцы провели газовую атаку, в результате чего пострадало – 1900 человек, из них 250 – погибли; 227 – получили тяжелое отравление, 107 – легкое, 438 – пропали бес вести.

Участь солдат и офицеров всего экспедиционного корпуса сложилась трагически. Из общего числа призванных в Россию в 1919 году вернулось – 8446 человек. 17000 – пропали без вести или остались во Франции.

Прапорщик Новиков писал друзьям из Франции бодрые письма, делился новыми впечатлениями. 1 декабря 1916 года он направил в адрес журнала «Театр и искусство» свою фотографию и факсимиле письма, а 6 декабря - погиб. Прах поэта покоится в братской могиле во Франции.

Когда тело Н. Новикова вынесли с поля боя, в кармане его офицерского френча боевые товарищи обнаружили листок бумаги, на котором было написано стихотворение в прозе «Моей Родине». Это поэтическое завещание впервые опубликовано И. Железновым в журнале «Нива» за 1918 год в №18.  Приведем его полностью:

«Из прекрасной Франции я вижу тебя, моя милая и далекая, бесконечно родная и бесконечно любимая Родина. Мое сердце тянется к тебе и грустит непонятной грустью, вместе с твоими широкими, необъятными просторами.

О чем оно грустит? Нет, не знаю, не понимаю, как не понимаю, родная, и твоей грусти, так она непередаваема и неразгаданна; но она волнует меня, своей тихой болью, и ее сердце тянется к тебе, далекой, любимой.

Я грущу по твоим лесам дремучим, по твоим зеленым приволжским полям, среди которых лентой могучей развернулась наша красавица – Волга. Я грущу по тебе, мой родной старый дед – мой угрюмый – Урал.

И по вас я грущу, белые тихие стены старинных монастырей, утренние, на заре колокольные звоны. Грущу и по вас, широкие казацкие степи – ваш шелковый ковыль грезится мне, и наше южное солнце целует мои щеки…
Я люблю тебя…

Я люблю тебя, моя милая, грустная такая, бесконечно родная, бесконечно любимая Родина. Как влюбленный, пламенным сердцем тянусь я к тебе и грущу о том, что мы далеки друг от друга…
Далеки, далеки…

С любовной надеждой смотрю вдаль, - когда наступит этот день, когда мы встретимся и улыбнемся. Будь счастлива, моя родная. – Храни тебя Бог! Я верю: мы встретимся и улыбнемся…
А если не встретимся?..

Тогда прости меня и, как мать родная, благослови своего сына из своего прекрасного, грустного далека, - и я услышу это благословение, пойму его влюбленным сердцем и улыбнусь.

И улыбнувшись под твоей последней лаской, навсегда закрою глаза…»

Такие слова в свой предсмертный час мог написать только глубоко искренний человек, каким был поэт Черешнев.

Он последовательно, от первой опубликованной строчки до последней, пронес в русской литературе чистую ноту любви к весне, женщине, Родине.

Погиб гражданин России – Новиков Николай Федорович, опали лепестки прекрасного, цветущего, весеннего дерева черешни и эти лепестки много десятилетий лежали не востребованными.

Только однажды, в 1918 году в журнале «Нива» был опубликован посмертный рассказ Черешнева «Пан». Где поэт, в присущем ему стиле, рисует зарождающуюся молодую любовь. 

Последовавшие после 1918 года в России  события снесли с литературного поля не только журнал «Нива», но и память о весеннем поэте.