***День***
Нещадно палило солнце, бередя пронзительными лучами и без того рваный раскаленный воздух. Неумолимая жара приближающегося полдня загнала небольшое стадо ленивых овец в тень кипарисовой рощи, которая, благодаря бьющему посреди неё ключу, ещё сопротивлялась окружающему пеклу.
В лежащем ниже по склону небольшом потрёпанном городке ветер катал по узким проулкам шары высохшего качима. Тот бессильно скребся о глиняные мазанки, умоляя пустить в тень, спасти от безжалостных лучей.
Мужчина отложил топор, распрямил широкие плечи и погрузил натруженные ладони в прохладную воду источника. Шумно фыркая, с наслаждением омыл лицо. Остро блеснули карие глаза. Влага в пару мгновений вернула свежесть, и усталость спряталась за ближайший куст, чтобы исподлобья зло наблюдать за неподдающимся ей человеком. А тот, словно и не было гнетущего зноя, закусив курчавую бороду, снова взял в руки тяжелый топор. И вновь раздались уханье железа и протестующие вскрики срубаемых кипарисов.
- А ты неплохо справляешься! – глухой голос прервал настойчивый стук топора, - И всё так же один?
Мужчина опустил топор и обернулся. Наставник имел обыкновение появляться неожиданно. Ни шелеста отливающих железом крыльев, ни скрипа ладно подогнанных доспехов, ни бряцанья широкого меча на бедре.
- Действительно, неплохо? Это что, похоже на корабль, на этот «шлюп»? – карие глаза недоверчиво сверкнули.
- Пока больше напоминает половинку ореховой скорлупы, - Наставник улыбнулся, - но ты – молодец, не сдаешься.
- А что мне остается? – едва слышно хрустнули пальцы на топорище, - Уж лучше прослыть блаженным, который строит корабль там, где нет ни реки, ни моря, чем остаться без имени и потомства.
- Ну, так уж и блаженным, Ханих? – металлическая ладонь Наставника успокаивающе опустилась на плечо мужчины, - Таких бы блаженных, да побольше… Можно сказать, единицы.
- Я устал, Морэ, - тот, кого назвали «ханих», глубоко вздохнул, - я хорошо пасу овец, моё стадо приумножается, люди мне завидуют. Но ты дал мне Цель – построить корабль. Менее достойные, чем я получили имя, у них дети. А я? Мне завидуют и плюют в спину – безымянный имеет больше, чем прочие. Евга сказала, что уйдёт к другому, если я буду продолжать махать топором в попытке построить это чудовище. Ей не нужен ханих. Ей давно пора стать матерью, а мне – отцом. Где справедливость, Морэ?
- Взгляни в небо, Ханих. Что ты видишь?
- То же, что и каждый день: солнце и по ночам луны со звёздами. Фатта светит особенно ярко последнее время, а Левана прячет лицо, - в тоне кареглазого послышалась ирония.
- Ты видел новую звезду, о которой я тебе говорил? – Наставник испытующе посмотрел на своего подопечного.
- Да, Морэ, - ханих отвернулся. От взгляда пронзительных голубых глаз ему стало не по себе.
- Это ответ на твой вопрос, друг. Это – справедливость. Для всех! – голос Наставника сорвался, и он замолчал.
Наступившую тишину нарушило яростное блеяние и отчаянный стук рогов – два самца не поделили молоденькую овечку.
- Сколько осталось времени, Морэ?
- Сотня восходов солнца, Ханих. Сто первого может не случиться ни для тебя, ни для Евги.
Рука кареглазого судорожно стиснула топорище.
Тихо шуршало колесо прялки. Мурлыча себе под нос, Евга сучила нить. Когда мужа не было дома, она по обыкновению занималась пряжей, пережидая, когда солнце опустится за вершину горы, и городок накроет спасительной тенью.
Лежащий у входа в хижину пёс навострил уши и глухо гавкнул.
- Молчи, Кальбо! Место! – прикрикнула на пса женщина.
Она слишком хорошо знала, кто стоит за дверью, и не только потому, что только на него собака реагировала подобным образом. Если бы там был Ханих, то Кальбо уже радостно крутил бы хвостом. Если кто чужой, то яростный лай не заставил бы себя ждать.
Низ живота налился томлением. Это могло означать только одно…
- Входи, Морэ, я одна.
Он вошёл порывисто, не давая жаре с улицы проникнуть в прохладу жилища Евги и Ханиха. Бросился к ней, по пути едва раздавив железным сапогом пса, а после чуть не сломал прялку, стремясь скорее заключить её в объятиях.
- Тише, прошу тебя! Куда ты торопишься? – прошептала она, утопая в его поцелуях, дрожа от прикосновений к коже металлических пальцев. А он уже срывал с неё одежду.
Её ладонь упёрлась в его грудь. Горячий металл, казалось, пульсировал вместе с ударами сердца Морэ.
- Прошу тебя, господин! – ладонь надавила чуть сильнее, и доспехи голубоглазого гиганта пришли в движение, - Откройся мне, - металлические крылья с едва слышным шелестом упали на глиняный пол, тихо лязгнул меч, опустившись на груду доспехов, - и владей мной!
… Полдень. Два обнаженных тела сплелись в любовной игре. Времени до захода солнца, когда вернется ханих Морэ, пылким любовникам должно хватить вдосталь.
***
Полдень в Атладте был очень оживлённым. Впрочем, как и утро, и вечер. Гигантский город-остров напоминал титанический муравейник: снующие без устали люди-муравьи с самого рассвета и до заката торопились что-то и куда-то донести, что-то кому-то передать и тут же бежать за новым чем-то, чтобы повторить цикл. Структурированная, упорядоченная суета по передаче соломинки.
Наама стояла на балконе обсерватории, кутаясь в тёплый плащ, и смотрела на раскинувшийся перед ней город. Ветер трепал её золотые локоны и заставлял слезиться голубые сапфиры глаз.
На верфях кипела особенно ожесточенная работа – судостроители, не покладая рук трудились над созданием шлюпов – пути спасения для цивилизации.
Сто дней, и от кипящего жизнью муравейника останутся только воспоминания. А сам муравейник постигнет та же судьба, что и его собратьев в странах, лежащих к востоку за проливом – постройках термитов, которые раз за разом в сезон дождей смываются наводнениями. Но упрямые насекомые раз за разом с завидным упрямством отстраивают свои дома.
Вот почему Нааме так нравилось сравнивать город и жителей с муравейником и его обитателями: она верила в то, что люди-муравьи вновь вернутся, чтобы восстановить разрушенное. И всё будет как прежде.
- Я так и думал, что ты здесь, - донесся голос с лестницы, - почему не идёшь домой, отдыхать? Я же вижу, как ты измотана.
- Амитэль… - повернувшись к коллеге и другу, она улыбнулась. Правда, улыбка вышла усталой, что не укрылось от взгляда поднявшегося на балкон мужчины, - не думала, что ты вернёшься так быстро. На тебе форма Небесного Странника? Откуда…
- Твой Разиэль помог, расстарался, достал для меня комплект, - Амитэль пошевелил крыльями, деловито положил руку на эфес меча. Его голубые глаза смеялись, видя изумление девушки, - ну как, смотрюсь?
- Не скрою, тебе идёт, - Наама поморщилась. Надев форму, Амитэль стал точной копией своего брата, разве что более худощав, - теперь понятно, как ты успел так быстро обернуться. Расскажи, какие данные с удалённых обсерваторий удалось снять? Может, есть надежда…
Её вопрос был внезапным порывом ветра, затушившим искру веселья во взгляде Амитэля. Огонёк исчез в сгустившемся тумане печали.
- Надежда есть всегда, - он отвернулся, глядя на суетящийся город, чтобы Наама не прочла в его глазах правду, - давай я отнесу тебя домой, ты устала. Мы все устали…
Она не стала возражать.
Он расправил крылья.
***Вечер***
Еженедельное расширенное заседание Совета Атладты проходило в штатном режиме...
После доклада министра тяжелой промышленности о выполнении плана по производству моторов для спасательных шлюпов, был зачитан доклад министра судостроения о поджимающих сроках и нехватке рабочей силы.
- Сорок дней осталось! – гремел министр, - а мы отстаем от графика на двое суток. Комплектование шлюпов завершено на восемьдесят пять процентов. Мы можем не успеть.
- Успокойтесь, министр. Вам была дана рекомендация увеличить для аборигенов продолжительность рабочего дня, вы исполнили? – голос председателя совета, дородного мужчины с седыми волосами и бледной кожей, был полон раздражения.
- Нет! – ответ министра был так же резок, - Мне нужны инженеры, а не тупые аборигены!
- Садитесь, министр… - властным жестом председатель указал на пустующее кресло. Угрюмый взгляд из-под густых бровей не обещал министру ничего хорошего после окончания собрания, - следующий докладчик! Слово предоставляется капитану Небесных Странников – Разиэлю.
- Прошу прощения у уважаемого Совета за неподобающий вид, я только что вернулся из патруля… - крылья за спиной голубоглазого светловолосого гиганта слегка колыхнулись, когда он занимал место на трибуне, - Программа протекции и поддержки прочего населения планеты продолжается, согласно разработанного ранее плана. О грядущей катастрофе жители частично предупреждены.
По залу пошёл гул.
- Два месяца назад был отдан приказ о свёртывании программы, капитан. Почему он не выполнен? - председатель совета привстал со своего места, - присягу нарушаете?
- Никак нет, Рашэй. Основное положение присяги гласит о необходимости защиты и спасения каждой человеческой жизни каждым, вступившим в ряды Небесных Странников.
- Это аборигены, капитан. Мы не можем спасти всех. Именно поэтому решением Совета программа объявлена закрытой, - густые брови председателя сошлись к переносице, - на этом точка. Вам есть, что ещё сказать Совету?
- Они такие же люди, Рашэй. Мы обязаны дать им шанс на выживание.
- Довольно! Займите своё место! Следующий докладчик!
Разиэль судорожно сглотнул.
- Я горжусь тобой, милый! – Наама нежно обняла мужа, прильнув к теплому металлу его доспехов, - переодевайся, ужин ждёт. У нас гости. Твой брат уже успел рассказать о случившемся на Совете, - её ладонь коснулась груди мужа, под сердцем, запустив механизм снятия брони, - быстро в душ, чистая одежда в спальной!
- Слушаю и повинуюсь! – Разиэль попытался изобразить подобие улыбки, - дайте мне минут десять.
- Как чувствуешь себя, защитник слабых и угнетённых? – Амитэль стиснул ладонь брата в приветствии, - не ожидал от тебя такого выступления на Совете, впечатлён. Да не хмурься ты так!
- Давай не будем об этом, - лицо Разиэля превратилось в угрюмую маску. Он молча уселся за накрытый стол и принялся есть. Контрастный душ ненадолго снял с него накопившееся напряжение, но реплика брата вернула его обратно.
- Вина? – чтобы разрядить обстановку Наама плеснула рубиновой влаги в немедля подставленную чашу Амитэля, после чего подошла к мужу и наполнила его кубок.
- Прекрасное вино! Насыщенный букет, – Амитэль аж причмокнул губами, но не выпустил чашу из рук.
- Как дела на небосводе? О чём говорят звёзды? – сделав добрый глоток, Разиэль откинулся на спинку стула, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Невидимый обруч, сдавивший грудь минутами ранее, ослабил объятия.
- Звёзды говорят, что жить будем хорошо, но недолго, - Амитэль сумрачно ухмыльнулся, - они не просто говорят, брат. Они кричат об этом. И каждую ночь всё громче, - его тон с ироничного ненадолго изменился до серьёзности. Он сделал ещё один глоток из чаши, и снова на лице заиграла кривая ухмылка, - Уши болят нестерпимо, так что приходится спать днём, а по ночам работать в наушниках.
- Помогает? – Разиэль вновь пригубил вина и неожиданно поддержал иронию.
- С ума ещё не сошёл, как видишь, - Амитэль залпом опустошил чашу, допив остатки, - Наама, тебя не затруднит… - его взгляд умоляюще уставился на кувшин с вином.
- То есть, добрых известий нет? – Разиэль, опростав кубок, по примеру брата протянул его, чтобы жена заботливо плеснула вина.
- Никаких. Астероид несётся по предсказанному курсу. Без отклонений. Через сорок дней попадание в яблочко. Фатта разлетится вдребезги, как тарелка, разбившись на множество осколков. Землю засыплет обломками, мусором от столкновения. Возникшая от изменения окружающей космической массы приливная волна смоет следы этой помойки, доставшиеся Земле. И цивилизацию заодно. Страшно, брат?
- Цивилизация… - протянул Разиэль, смакуя каждый слог, - главное, после катастрофы собрать её осколки.
Беседа о судьбах человечества затянулась до заката.
Амитэль засобирался. Сегодня была его очередь дежурить в обсерватории, собирать данные о перемещениях небесных тел. Перед уходом он выпросил у Наамы бурдючок с вином, чтоб «легче коротать время».
Тепло попрощавшись, он ушёл.
- Пойдём в спальную дорогой, - проворковала Наама и потянула мужа за собой. Выпитое вино притупило страх перед действительностью и пробудило в ней совсем другие инстинкты, - я соскучилась, тебя так давно не было дома.
- Прости, милая. Я слишком устал, - Разиэль резко отстранился, когда жена расстегнула ему рубашку и игриво запустила ладони в образовавшуюся брешь, - и завтра снова в патруль.
Наама замерла, похолодев. И вовсе не от его равнодушного, как свет беспощадной Фатты, ответа. Её пальцы нащупали на его спине свежие царапины от ногтей – такие же отметины, как некогда оставляла она, задыхаясь страстью в его объятиях.
- Хорошо, любимый, отдыхай, я всё понимаю, - услышала она собственный голос.
Рано утром он ушёл, забыв попрощаться.
Уткнувшись в подушку, она слышала его металлические шаги, когда он, надев доспехи, выходил на балкон. Слышала шелест его расправляющихся крыльев. А потом она долго лежала, слушая оставшуюся с ней звонкую тишину.
Предана. Забыта. Одинока.
Сил не было даже на проклятия. Но они появились. На месть.
Но червь сомнения вгрызся ей в сердце: а вдруг, она ошиблась, одурманенная вином.
«Не доверяй и проверяй!» - переиначила она старую поговорку и, одевшись, направилась к Амитэлю.
- Амитэль, открой! – Наама отчаянно барабанила ручкой двери по обитому полосами металла дереву. Ясно, что после бессонной ночи, да ещё и сопровождавшейся распитием вина, астроном спал без задних ног с залежами звёздной пыли в ушах.
После пятнадцати минут беспрерывного стука она услышала, как сдвинулся засов, и перед ней появилось заспанное лицо Амитэля.
- Что-то срочное? – астроном зевнул так, что позавидовали бы бегемоты из Атладского зоопарка, - проходи.
- Форма Небесного Странника, что дал тебе Разиэль, ещё у тебя?
- Конечно. Подарки я не возвращаю, - всегдашняя кривая ухмылка проползла по лицу Амитэля.
- Она нужна мне.
- Зачем? - удивлению Амитэля не было предела, - У нас не планируется срочных командировок куда-либо.
- Не спрашивай, хорошо. Просто дай. На время. Сегодня-завтра. Или попросишь у брата ещё один комплект. Ты же не откажешь старой подруге? – она слегка ущипнула мужчину за предплечье и стрельнула глазами – её безотказное оружие воздействия на Амитэля.
Тот, как всегда, сдался на милость агрессора. Когда-то он соперничал с Разиэлем, добиваясь сердца Наамы, но она предпочла его брата. Он смирился, но по-прежнему любил Нааму, хоть и старался скрывать чувства, прикрываясь маской друга. Она знала об этом, и умело пользовалась.
- Ты хоть летать-то не забыла как?
- Похоже, это ты забыл: курс подготовки со сдачей экзаменов мы вместе проходили. И кто-то отстал в «небесной гонке», как бегемот от страуса.
- Ну-ну, - он широко улыбнулся, - не бегемот хоть, скажешь тоже…
Сигнал от доспеха Разиэля шёл с востока. Наама поблагодарила систему навигации, позволяющую Небесным Странникам при желании найти друг друга, и устремилась к источнику.
***
Солнце стояло в зените. Пламенный шар продолжал ненавидеть землю, посылая ей нестерпимую жару.
За прошедшие два месяца роща кипарисов изрядно проредилась. Топор и руки Ханиха не знали усталости.
- Я горжусь тобой, Ханих, - голубоглазый гигант в доспехах с крыльями за спиной стоял рядом с раздетым по пояс темноволосым мужчиной с мокрой курчавой бородкой, - великолепно.
Наама, затаившись среди густой листвы, наблюдала за мужчинами, стоящими у уродливого деревянного сооружения, отдаленно напоминающего спасательный шлюп с верфей Атладты, но без крыши.
- Четырнадцать восходов солнца и работа будет завершена, Морэ.
- Ты помнишь, что должен сделать после того, как завершишь строительство?
- Да, Морэ. Инкст… Инстрк… - темноволосый запнулся на трудном и незнакомом слове, - инструкции выполню точь-в-точь. Тем более что, чем ярче горит по ночам новая звезда, тем легче убедить людей, что я прав. Сумасшедшим меня больше никто не называет, - он улыбнулся широкой открытой улыбкой.
Наама нашла, что «ханих» довольно симпатичен. Даже на фоне красавца Разиэля.
- В последний восход солнца я приду, Ханих.
- Буду ждать, Морэ.
Разиэль расправил крылья и поднялся в воздух, через несколько мгновений исчезнув из вида.
Наама закусила губы. Её обжёг горячий стыд за то, что подозревала мужа в измене, а он, как и рассказывал, пытается спасти жизни «аборигенов». Её первым желанием было догнать супруга, объяснить ему всё и извиниться за недостойные мысли.
Сигнал с доспеха Разиэля замер, пульсируя в одной точке. И неожиданно пропал. Датчики перестали фиксировать биение сердца владельца.
От нахлынувшего страха и паники у Наамы на долю секунды подломились колени. Но в следующее мгновение, обнажив меч, она с яростным воплем взвилась в воздух. Самка, готовая убить за своего самца.
Ханих с изумлением проводил глазами стремительный рывок в небо ещё одного Морэ.
Наама бесшумно приземлилась на окраине небольшого городка. Если бы меч мог кричать от боли, то он вы истошно вопил – так сильно её ладонь сжимала рукоять.
Улицы были пусты. Ветер всегдашне лениво гнал по ним сухой качим и мертвую пыль. В ближайшем доме – глиняной растрескавшейся мазанке глухо гавкнула собака.
- Кальбо, место! – где-то на грани слышимости разобрала Наама женский голос, сорвавшийся в стон, - господин! Морэ, прошу тебя, тише, умоляю, - голос прерывался стоном после каждого слова, - вдруг соседи услышат, и Ханих узнает…
Меч выпал из вмиг ослабевшей руки.
Ханих присел перекусить у ручья лепёшками и овечьим сыром, что заботливо собрала ему на обед Евга. Свежая вода из бьющего посреди рощи ключа была слаще всякого вина. Закончив трапезу, он опустил сложенные лодочкой ладони в ручей и ещё раз от души напился. Потянулся так, что хрустнули, казалось, все кости разом. И с наслаждением упал в пушистую траву, глядя в бездонную синь небес.
Краем глаза он заметил блеск металла, среди островка особо густорастущих кипарисов, срубить которые у него рука так и не поднялась, - «Морэ вернулся… А, в Пекло его. Имею я право несколько минут передохнуть».
Но, это был не Морэ. Вернее, не его Морэ.
На прогалину вышла женщина столь ослепительной красоты, что Ханих замер, как будто все его мышцы разом окаменели. На ней были точно такие же доспехи, как и у его Морэ. Но если тому они добавляли непоколебимой мощи, делая похожим на нерушимую скалу, то девушке – лишь грации, подчеркивая казавшийся неземным ореол великолепия.
Странным был лишь блеск её голубых, как небо, глаз – дикий, животный и в то же время отрешённый.
- Успокой меня! – ладони коснулись закованной в металл груди, и она выпорхнула из осыпавшихся в траву доспехов как бабочка из треснувшей куколки.
Он вскочил, дрожа всем телом, не зная, что делать.
- Успокой меня, Ханих! – она прыгнула на него как голодная львица, сбив его с ног в изумруд травы и одним движением сорвав штаны.
- Я не имею права прикасаться к женщине, пока… - его плоть, твердея в её руках, говорила обратное, - пока я – безымянный ханих, не достигший Цели.
- Я – Морэ! Я – твой новый Наставник. Я даю тебе новую Цель, - касаясь тела Ханиха, его бронзовой кожи, Наама внезапно задохнулась от нахлынувшей на неё страсти, смешавшейся в невероятный коктейль с томящимся в груди чувством мести, - успокой меня! И я дам тебе имя!
Ослушаться Морэ он не мог…
… - Ноах! – выдохнула Наама, впившись ногтями в бронзу его спины, - имя тебе – Ноах…
***Ночь***
За день до приближающейся катастрофы Атладта кипела. В порт текли огненные ручьи – сопровождаемые светом фонарей караваны с осколками цивилизации.
Последние шлюпы, куда загружались запасы продовольствия и воды, техника, растения и животные, отчаливали и выходили на рейд. Население готовилось эвакуироваться в последнюю очередь.
Наама, бледная, как доживающая последние часы Фатта, стояла на террасе в надежде, что свежий бриз с моря позволит ей побороть новый приступ тошноты и головокружения. Месть Разиэлю за измену оказалась слишком приторной – последние пару недель она периодически чувствовала себя так, как будто сильно переела сладкого.
Вчерашний визит к врачу только подтвердил её подозрения. Улыбающийся доктор после недолгого осмотра объявил:
- Поздравляю вас, госпожа Наама! Готовьтесь к пополнению семейства!
Как объяснять Разиэлю «нежданное счастье», она не представляла. Лишь через какое-то время после свадьбы они узнали, что их шансы завести ребёнка равны нулю – генетическая несовместимость.
И забеременеть от «аборигена»…
Она слабо улыбнулась, вспоминая пылкого и неопытного Ноаха. Тошнота с головокружением на время отступили.
Нет, она ничего не скажет мужу. Нет, не мужу. Разиэлю. После случившегося она пришла к осознанию, что вместе они быть не могут. С того памятного вечера, когда она обнаружила царапины у него на спине, и следующего дня, когда она получила доказательства его измены, супруги не виделись и не разговаривали. Вернувшись, она продолжала трудиться в обсерватории, он продолжал выполнять свой долг Небесного Странника, появляясь дома лишь на короткое время, чтобы поесть. Оставил ей несколько коротких записок, на которые она и не подумала отвечать.
На балконе послышался шум от складывающихся крыльев.
Разиэль.
- Наама, ты почему не готова? Где контейнеры с самым необходимым? – его волосы слиплись от пота, напоминая свалявшуюся копну сена, под глазами залегли тени.
- Ты, правда, так переживаешь за меня, Морэ? – равнодушно бросила Намаа, даже не обернувшись.
Разиэль осёкся, замерев с открытым ртом.
- Лучше побеспокойся за аборигенку-потаскушку, с которой ты развлекался, пока её благоверный махал топором. Ты, правда, надеешься, что его теват не даст течь и не пойдёт ко дну? Не лучше ли забрать её с собой, на шлюп?
- Значит, ты всё знаешь, - после секундного замешательства он пришёл в себя.
- Да. Поэтому уходи, спасай ту, которая стала тебе дороже меня. А я как-нибудь справлюсь.
С сухим шелестом развернулись крылья…
Спустя минуту металлический звук раздался снова. И террасу окутала тишина.
***
Солнце нехотя сползало за горизонт.
Ноах умиротворенно смотрел на завершающиеся последние приготовления. Странно, но он не ощущал никакого беспокойства. Пункт за пунктом он выполнил все инструкции, данные Морэ.
Животные были загнаны в трюм. Припасы, запасы зерна, прочих семян и питьевой воды заняли места на средней палубе, верхняя палуба отводилась людям. Худо-бедно, но разместить удалось всех жителей небольшого городка. В тесноте, да не в обиде, как говорится.
Евга испуганно вглядывалась в закат. Последние дни она очень нервничала, и как Ноах не старался, ему так и не удалось успокоить её. Поэтому он решил предоставить её на какое время самой себе.
- Ханих, вот ты где! – из раздумий его вывел голос Морэ, - не скрою, я восхищён, - золотоволосый говорил с улыбкой, но его взгляд блуждал поверх головы Ноаха, выискивая кого-то в толпе горожан.
- Всё это благодаря тебе, Морэ, - Ноах обвёл руками окружающее, - я достиг Цели.
- Верно. Ты заслужил имя, - казалось, золотоволосый гигант, наконец, нашёл, кого искал, после чего посмотрел в глаза своему ханиху.
- У меня уже есть имя, Морэ, - Ноах задумчиво провёл ладонью по окладистой бороде, его карие глаза осветились теплом воспоминаний, - я прошёл имянаречение. Второе имя мне без надобности.
Глаза гиганта округлились.
- И кто…
- Это была я, Разиэль, - раздался женский голос, который он не мог не узнать. Из тени кипариса грациозно вышла девушка в форме Небесного Странника.
- Наама!
- Да, я! А теперь забирай поскорей свою блудницу и уходи.
Подбежавшая Евга, вскрикнув, дрожа, прильнула к золотоволосому. Тот инстинктивно обнял её.
Ноах пристально посмотрел на Разиэля с Евгой и, закрыв глаза, тихо покачал головой. Без осуждения. Воспринимая, как данное.
- Теперь меня зовут Ноах, Морэ.
- И кого же ты успокоил, Ноах? – Разиэль прищурился, глядя на подошедшую и ставшую рядом с его ханихом Нааму.
- Прежде всего – себя, Морэ.
Из трюма донесся какой-то шум. Разиэль обернулся.
Раздалось яростное блеяние и отчаянный стук рогов – два самца вновь не поделили молоденькую овечку.
- Это всего лишь глупые животные, Морэ…
В ответ раздался шелест крыльев.
- Глупые животные… - повторила Наама, приложив ладонь к груди, освобождаясь от доспехов, - найдётся место ещё для одного пассажира с багажом?
Ноах улыбнулся и сделал руками приглашающий жест. Он не понял двух последних слов, зато прекрасно понял другое – она хочет остаться…
***
Амитэль ожесточенно работал в обсерватории, тщательно фиксируя последние данные. Он уверял себя, что они навеки впечатаются в историю, и поэтому намеревался оставаться на рабочем месте вплоть до самого столкновения. Попасть на шлюп он всегда успеет.
Пришлось выпросить у брата ещё один комплект Небесного Странника, сославшись на то, что предыдущий, который Наама так и не вернула – вышел из строя.
«10… 9… 8… 7…» - цифры на таймере начали последний отсчёт. Амитэль прильнул к экрану электронного телескопа.
«6… 5… 4…», - его пальцы нервно барабанили по приборной доске, выбивая неистовое стакатто.
«3… 2… 1…» - Амитэль перевёл взгляд с экранов мониторов на небо, которое
взорвалось огненными цветами.
…Огромный фрагмент Фатты вобрал в себя окружающий Амитэля мир. Гигантский метеорит на огромной скорости летел прямо на Атладту.
***
Истошно, взахлёб завыл Кальбо, и к нему тут же присоединились оставшиеся собаки.
- Все на борт, законопатить вход! – раздался спокойный голос Ноаха, - шлюп «Теват» отправляется в плавание.
Земля под ногами начала мелко дрожать…
***Рассвет***
Упавший обломок Фатты стёр с лица Земли остров Атладта, опустив его на морское дно. Флотилия шлюпов, не успевшая отойти достаточно далеко от острова, была полностью уничтожена ударной волной.
Лишь уцелевшие после катастрофы осколки человечества, моряки на суше, такие как Ноах, получившие знания от тех, кого называли Морэ, сохранили смутные воспоминания о цивилизации мореходов, учёных и Небесных Странников…
Примечания автора:
Ханих – ивр. ученик
Морэ – ивр. учитель
Евга – апокрифическая супруга Ноаха
Наама – каноническая супруга Ноаха
Амит – ивр.друг
Разиэль – ангел, передавший Ноаху знания для строительства ковчега
Качим – трава перекати-поле
Левана – ивр.Луна
Фатта – некогда вторая луна Земли
Атладта – одно из названий Атлантиды
Рашэй – ивр.глава, руководитель
Ноах – ивр.успокаивающий
Теват – ивр. коробка, ковчег