Женя посреди ночи подскочил на кровати, напуганный и озадаченный своим сном. К нему снова пришла Русая, она была печальна и звала его к себе. На сегодняшний день вся эта история уже отпустила его, хотя первое время он метался от неспособности решиться на шаг, на который у него так и не хватило моральных сил – прийти к Русой и сказать, что между ними все кончено, что у него новая жизнь и новая, живая, нормальная девушка.
Сначала его мучила совесть, он понимал, что поступает отвратительно, и несколько дней он пытался подобрать слова, чтобы сказать обо всем Русой. Однако как он ни выстраивал предложения своей речи – все они звучали мерзко и грубо. Потом как-то само собой получилось, что все ушло на самотек, день побежал за днем, реальность все больше увлекала его новыми успехами и отношениями, и в итоге он вовсе махнул рукой на объяснения в надежде, что все забудется и Русая как-нибудь переживет. А еще он точно знал, что она не может уйти далеко от озера, поэтому ей до него не добраться.
И вот сегодня она явилась ему во сне, в котором умоляла его прийти. Женя посмотрел на часы. Электронный циферблат показывал два часа ночи. Он потряс головой, встал и пошел на кухню, где налил себе кофе, чтобы прийти в себя и обдумать, что он будет делать с этим сном. Русая, судя по всему, ждала его и сегодня, и завтра. Она ждала его всегда. Однако, опять же, это ведь мог быть всего лишь сон? После недолгих размышлений, он решил, что до озера добраться все равно нужно, чтобы с ней поговорить. Так будет честно. А сегодня ему уже все равно не уснуть, так почему бы ему не собраться и не съездить к ней прямо сейчас? Он решил так и сделать.
В лесу царила привычная тишина, он, как это было раньше, спешился на окраине и пошел по знакомой тропинке, ведя свой мотоцикл рядом. Совсем недавно он его выиграл на одном из рок-концертов, где по номерам билетов разыгрывались призы.
Озеро мерцало в лунном свете, снега здесь было больше, чем в городе, где он уже почти растаял. Лед почти отпустил воды озера. Женя стоял на берегу погрузившись в свои размышления так сильно, что даже не понял, когда она возникла перед ним. Ему даже показалось, что Лада возникла внезапно из воздуха.
Она обняла его, по привычке уткнувшись носом в плечо. На нем была та самая куртка, которую она в тот раз щедро полила слезами. Женя слышал, как она невнятно бормотала что-то в полголоса, всхлипывала и снова бормотала. А у него не было сил отодвинуть ее от себя. Он только сейчас понял, что ему предстоит, хоть и был еще пару минут назад исполнен решимости сказать ей все, как есть. Он думал, что раз чувства его к ней угасли, то сказать о своем уходе будет не так трудно, как месяц назад. Да, чувств уже не осталось, но при этом от одной мысли о разговоре мурашки бежали по коже. Он увидел, что все это время она его ждала и, в отличие от него, любила так же сильно, как и в первые ночи, если не сильнее. Наконец он собрался с силами, взял ее за плечи и буквально оторвал от себя. Русая посмотрела на него и спросила со слезами на глазах:
- Где ты пропадал? Я так тебя ждала! Я думала, я умру тут с тоски. Я скучала, - и она попыталась снова прижаться к нему, но он не дал, остановив ее движением руки.
Лада вопросительно на него посмотрела, а Женя тяжело вздохнул и произнес:
- Я должен тебе кое-что сказать.
Она нахмурилась и впилась в него взглядом, ожидая продолжения. Немного помолчав, он заговорил:
- Лада… я должен тебе сказать… я надеюсь, ты все поймешь. Нам с тобой больше не по пути. Я перепробовал все известные мне методы, перелопатил все источники… Твое место здесь, мое – там. Мы не можем ничего сделать. Нужно жить дальше. Больше так продолжаться не может. Ты – русалка, я – человек. Мы из разных миров.
Он замолчал и посмотрел на нее в ожидании реакции, а Лада стояла и молча пристально изучала его, как будто ожидая хоть какого-то логического продолжения. Или слов, что это шутка. Но ему было нечего добавить, а ей то, что у нее в дополнение к ногам имелся еще и хвост, показалось слабой причиной для того, чтобы слышать подобные слова, ведь раньше Женю это не смущало.
Помолчав немного, она медленно заговорила:
- То есть…, ты хочешь сказать…, что тебя вдруг… стал смущать мой хвост, который, к слову, тебе раньше нравился? Или ты устал мотаться на озеро? – она скрестила руки на груди и тут же ее осенило. – Неееет… Дело ведь в другом… Ты встретил другую девушку, так ведь?
Он опустил глаза:
- Да. У меня девушка есть.
- Все тогда кристально ясно, как моя слеза, - усмехнулась Лада, прекрасно понимая, что этими словами она подкалывает его, ведь они оба знают, кому он должен быть благодарен за его везение, за все, что он имеет. Она дала ему все, о чем другие могут только мечтать, а он теперь выбрал просто живую девушку. Обычную_Нормальную_Девушку.
Женя прекрасно понял ее намек.
- Я должен сказать тебе спасибо за все, что ты мне дала… и извиниться. Я очень виноват.
- Спасибо?! Ты серьезно??? Ты правда считаешь, что этого достаточно? Ты думаешь, что я ждала тебя тут все это время, перед этим подарив тебе то, что другим и во сне не снилось… - она запнулась, остановилась в попытке хоть чуть-чуть упорядочить свои мысли и перевести дыхание, потому что от ярости, накатившей на нее она начала задыхаться, и снова продолжила, - а теперь ты приходишь, и надеешься, что твоего «спасибо» и «извини» хватит???
- Милая, ну ты же сама меня позвала, - неуверенно промямлил Женя.
- Да, конечно, давай теперь я виновата буду. Это же я тебя позвала, - усмехнулась Лада. – Я-то ждала тебя. Это не я нашла себе другого. С хвостом. И не называй меня милой.
Ее кожа как в тот раз стала переливаться всеми холодными оттенками, а маленькие ручки сжались в кулаки.. Лада смотрела на Женю испепеляющим взглядом.
- Ты ПРАВДА шел сюда, чтобы рассказать все это, извиниться, сказать «спасибо», а потом просто уйти? Навсегда?
-Лада, если ты хочешь – я могу к тебе приходить… - начал было Женя.
- Да? А зачем? – вопросительно подняла бровь русалка.
Женя молчал, а она смотрела на него, не сводя глаз.
- Ну так зачем ты мне тут нужен теперь?
- Чтобы тебе было не так одиноко. Я могу стать тебе другом.
- Отлично. Замечательно. Друг! – всплеснула Лада руками и как-то неестественно засмеялась. – Я тебя люблю, понимаешь? Люблю! Отвратительно…Я тебя буду любить, а ты со мной дружить будешь. Знаешь… не нужно одолжений.
- Я надеялся, что ты меня поймешь…Я ведь мог не прийти вообще, но я же пришел - совсем тихо, себе под нос сказал Женя.
- Что??! – повысила голос Лада. - Ты считаешь, что поступил благородно? О, да…ты пришел… Но почему ты пришел только тогда, когда я тебя позвала? Где ты был месяц назад? Я ведь ждала тебя. Здесь. Одна. Каждую ночь. Каждую эту чертову нескончаемую ночь! Ждала, понимаешь?
Женя понимал, что все, что он сейчас ни скажет – не будет ему оправданием, ведь он все это время думал в первую очередь только о себе, а мысли о том, что Русая его здесь ждет он гнал от себя подальше. Он просто не хотел их думать.
- Лада, пожалуйста… успокойся. Сама подумай. Ведь все равно так и не нашлось способа нам с тобой жить долго и счастливо до конца дней наших. И, мне кажется, уже не найдется. Так дальше нельзя. Это бессмысленно.
- Женя, а я тебе что говорила? Я тебя предупреждала, что захочется больше. Я же просила тебя тогда уйти и не возвращаться. Ты сам вернулся. Ты сказал, что мы что-нибудь придумаем. Ты обещал…
Было такое ощущение, что Русая сейчас заискрится от злости. Она прошипела сквозь зубы:
- О… кажется, ты не все способы испробовал. Мне правда кажется, что я знаю один стопроцентно верный способ, который позволит нам вечно принадлежать друг другу.
Русая схватила Женю за руку, увлекая за собой. Он попытался вырваться, внезапно осознав, что она имеет ввиду, но хватка ее была железной. Она спрыгнула с крутого берега в воду и через мгновение он почувствовал ледяной холод, проникающий через одежду, сковывающий его тело. Ноги ее стали снова серебристым рыбьим хвостом.
Все произошло очень быстро, через минуту не осталось даже кругов на воде. Только мотоцикл одиноко лежал на траве. Ему суждено было вечно дожидаться своего хозяина на этом безлюдном берегу.
А где-то под толщей мутной воды в глухой тишине русалка обнимала своего возлюбленного, уткнувшись носом в такое любимое плечо, в куртку, которую она не единожды оросила своими слезами.
Теперь-то он уж точно будет принадлежать ей одной. Вечно.