Где же ты, "Синяя птица"?
Заметка, посвященная Андрею Эськову, опубликованная в апреле 1998-го, называется «В поисках Синей птицы». Там есть такие строки: «Примеры стремительного восхождения на Олимп игроков, еще вчера известных лишь своему достаточно узкому кругу, не то чтобы нередки – они являются правилом». Эськову тогда выдавались довольно знатные авансы. После матча 1999 года в Энгельсе с «Арзамасом» (3:0), отмеченном двумя точными ударами этого бомбардира «Искры», вице-президент клуба Евгений Костыряченко, весьма редко выражавший удовлетворение своей командой, заявил, что ее действия были близки к идеалу. Герой момента принял от мэра города Ивана Свистунова памятный подарок – фирменный мяч в упаковке. «Спорт-Экспресс» дал об игре отчет с заголовком: «Пойдет ли Эськов из Энгельса по стопам Олега Терехина?». Андрей выделялся особой самобытностью, характерной для выходцев из сельской глубинки, где не учат «правильному» футболу. Его манера представляла собой гремучую смесь из непрогнозируемых соперником финтов, разворотов, остановок мяча, стремления идти напролом и легконогой подвижности. Солируя в белых щегольских бутсах, напоминавших пуанты, игрок временами вызывал даже ассоциацию с исполнителем балетного номера. Сын футбольного арбитра Юрия Эськова, он после окончания средней школы в родном Аркадаке приехал в Саратов поступать в пединститут, и по рекомендации Леонтия Сердюкова попал на смотрины в юношеское «Заволжье», которое вскоре трансформировалось в профессиональный клуб «Искра». Поначалу его испытывали как опорного полузащитника, затем постепенно стали выдвигать из глубины поля на передний край. На чемпионате среди КФК в 1995 году «Искра», одержав верх в зональном турнире, первой из «малых» команд Саратовской области завоевала путевку в 3-ю всероссийскую лигу; Эськов и Сергей Степанов сообща накидали соперникам больше мячей, нежели остальные партнеры вместе взятые. А со следующего сезона Андрей фактически узурпировал в коллективе функцию «забойщика»: его голы и предшествовавшие им комбинации являлись тем ориентиром, по которому судили о классе команды в целом.
В 1996-м энгельсскую молодую и веселую ватагу мотало, словно «кукурузник» в штормовую погоду: то взмывали, то внезапно проваливались. Впрочем, ее итоговое место – 9-е, расценивалось как заниженное, а лучшим фрагментом стал поединок дома с будущим победителем зоны – тамбовским «Спартаком». Вернее – молниеносная, четкая контратака на исходе этого матча, завершенная с пенальти Эськовым. Он же – автор дебютного гола команды в ранге профессионалов - ивановскому «Кранэксу», по осени вошел с 14-ю «пунктами» в число лучших «стрелков» своей зоны.
Следующий год – в целом не из удачных, но форвард «Искры», забив 18 мячей, в почетном реестре вперед себя пропустил только Улитина («Зенит» Пенза) и Хованского («Трубник» Каменск-Уральский), окончательно определившись как узкоспециализированный мастер. Особо не владея приемами отбора, совершал грубые промахи в обороне, зато на подступах к воротам и в пределах штрафной соперника выказывал себя настоящим хозяином игры. Эськов зачастую «брал слово» в самые трудные мгновения, и оно звучало веско – например, во встрече с пермским «Динамо» 28 августа 1997-го. Энгельситы, не побеждавшие накануне восемь туров кряду, опять «горели» в счете. Тогда наш одиннадцатый номер фронтально полез на защитный редут, обвел четверых уральцев, а на пятом, либеро Богачеве, привычно заработал «пеналь», который сам же реализовал, пробив не на силу, а на технику, разведя вратаря и мяч по разным углам. Наметился перелом, и в итоге «запальщики» одержали волевую победу, подтвердив имидж поля в Энгельсе, как своеобразного «бермудского треугольника», куда путь сопряжен с неизбежной тревогой – шансов отсюда выбраться без потерь всегда было немного даже у записных фаворитов.
Тандем Эськова и Александра Попова – целая веха. Эта связка просуществовала четыре сезона – с 1996-го по 1999-й – и принесла в копилку команды 85 голов, т.е. более пятидесяти процентов всех мячей, забитых «Искрой» за упомянутый период. Абсолютно разные по «коленкору», эти нападающие эпизодами демонстрировали прекрасное взаимодействие, и жаль, что не выдалось такого чемпионата, когда на длительном отрезке оба они были бы в одинаково хорошей готовности: сезон-98 Эськов промучался с голеностопом, год спустя, залечивал разрыв мениска Попов. Последнего руководство «Искры» высмотрело в составе «Торпедо» из Кинешмы на финальном турнире КФК в Тимашевске, где участвовали энгельситы. Попов – классический фланговый форвард, уникальный для зоны «Поволжье»; по способу функционирования его отчасти напоминал только Шеляхин из саранского «Биохимика-Мордовия». Попова, как, впрочем, и Эськова, подводила невысокая реализация голевых моментов, да еще ему не хватало игрового разнообразия. Он щедро пользовался природными данными – так мчался с мячом, словно подошвы ног ему жарил горячий асфальт. Ему нужен был простор и хорошо его видящий хавбек, готовый дать за спину соперника пас на ход. Энгельсский стадион гудел пчелиным роем, когда черноволосая, коренастая «десятка» хозяев, срезая угол, вторгалась в штрафную; соперник в попытке заткнуть брешь, кидался навстречу Александру и - оголял центр, куда немедленно следовал пас, а дальше уже расправлялся с голкипером Эськов или еще кто-либо. Рослый Андрей притом умело использовал розыгрыши «стандартов». Несколько их вариантов были у «Искры» доведены до автоматизма. Допустим, Дмитриев или Миронов подавали угловые, Эськов, Погромов, Редин вели в строго разграниченных зонах борьбу за «второй этаж», Александр Попов светился на «пятачке», отвечая за подбор мяча. Воистину, команда и ее лидеры переживали счастливую пору.
Все, увы, изменилось в одночасье. В судьбе каждого игрока случаются переломные моменты, когда карьера может, как по восходящей пойти, так и зациклиться. Спустя две недели после резонансного успеха с «Арзамасом», энгельситы выступили в Балакове, где «Искра» возила местный «BRT» чуть ли не полтора тайма, а затем в ее ворота пролился дождь из шести безответных голов. У коллектива происходил спад, и скорое поражение, в общем-то, ожидалось – хотя, разумеется, не такое оглушительное. Бывает, что неудача выглядит цепью оплошностей, подрывающих кредит доверия к отдельным фигурантам. На свою беду, минуты за три до фатального Рубикона, когда голы «Искре» начали влетать один за другим, Эськов упустил почти идеальную возможность открыть счет. Очутившись с мячом один против голкипера, потерял равновесие, а пока примеривался к удару во второй раз, из-под его ног вратарь-коршун мяч выхватил. Допущенная тогда небрежность могла явиться следствием пресловутой «звездной болезни». Эськова упрекали в чрезмерном самообольщении. Трение с клубным руководством усиливалось. Еще через месяц из команды отчислили его и Алексея Распопова, который во время матча в Саранске со «Светотехникой» позволил себе недружескую реплику в адрес тренера. Андрею - 24 года. Самое время идти по стопам Терехина в высшую лигу. Но – выпали сплошные мытарства: то Эськов объявлялся в волгоградском «Роторе» - даже ездил с ним на Кипр, то в астраханском «Волгаре-Газпром», то в ставропольском «Динамо», где у форварда заладилось. Поступило, однако, приглашение от «СПЗ-Саратов», обретавшегося в элитном дивизионе мини-футбола. Андрей счел вариант оптимальным. И тем самым совершил большую ошибку: футболисту тягучему в движениях, на широком шаге, этот эквивалент игры заведомо противопоказан. Да и с попаданием в клуб «мини» скоро не утряслось по каким-то причинам. В первой половине сезона-2000 скиталец часто наведывался на домашние матчи «Искры», давая понять, что не прочь вернуться. Ему в чемпионате по футзалу удался всего один гол, и как только Юрий Васильев после «Искры» вновь принял водительство авангардным отрядом саратовского calcetto, от услуг Андрея там отказались. Далее в межсезонье форвард решил попытать счастья в Урене, но и здесь погас. Главный тренер «Энергетика» Виктор Павлюков, помешанный на атлетизме, злорадно вспоминает, как от нагрузок по его рецептуре парень вмиг побелел, позеленел и задохнулся. Не знал он, что из-за пониженного гемоглобина Эськов не выносит подобной муштры. И вообще, кому какое дело до здоровья пришлого игрока?… Ловец Синей птицы подался в Пензенскую область, в команду «ГрАЗ» (Грабово). О том же, что в действительности произошло, насколько бурно выяснялись отношения после того, как в календарном дерби с «Зенитом» из областного центра он смазал пенальти на 90-й минуте, по характеру замкнутый Андрей не распространяется – упаковал чемоданы, отправился в родные пенаты, все!… «Репатриация» вышла какой-то серо-будничной: «блудный сын» больше всего напоминал человека, который, пребывая длительное время без движения, заново учится ходить. Правда, в ознаменование реабилитации в «Искре» он, замкнув головой в прыжке фланговый пас, забил изумительный по красоте мяч – «Ладе-Энергия» из Димитровграда, разгромленной тем днем 4:0, что вызвало чувство ностальгии, словно от программы «В поисках утраченного». Прокружив по городам и весям, но, не прибившись к заветной пристани, Эськов потерял те драгоценных два года, когда его мастерство могло вырасти как на дрожжах. Что же было потом? В следующем 2002 году Андрей сыграл в составе «Искры» 13 раз и приплюсовал к непревзойденному в команде индивидуальному показателю в 55 голов еще два, а часть первого круга провел в «Сибур-Химике» (Дзержинск). В 2003-м перебрался на 10 матчей в нижегородский «Локомотив». По отзывам прессы, показывал там игру маловыразительную и нерезультативную. Причина этого может крыться в несоответствии «групп крови» футболиста и названной команды, но, скорее всего, тот попросту «расшлифовался», точнее – обезличился, утратив первоначально заложенную в нем индивидуальность. «Искра» снова вернула его – из «Селенги» (Улан-Удэ).
В августе 2007-го Андрей покинул «Сокол-Саратов». Он смог трудоустроиться лишь в любительском «Зодиаке» (Старый Оскол). 32 года – для нападающего критический возраст. Не хотелось бы констатировать факт его не слишком завидно сложившейся спортивной планиды, не раскрывшегося в полной мере таланта. Однако не подлежит сомнению, что перспектива игрока в футболе почти целиком зависит от встречи с тем единственным тренером, которого почитают за отца. Это особенно важно в самом начале карьеры. У Олега Терехина такой наставник был - Александр Корешков. А у Эськова?…
"Рама" Авраменко
Стоял дождливый июнь 2000-го. Мяч — с грязными разводами, скользкий, враждебный — вычертив дугу, опускался в самую середину штрафной: навес по рецепту саранского «Био-Морда», команды англоподражателей. Голкипер «Искры» Николай Авраменко шагнул навстречу футбольному снаряду. Протянув руки кверху, ждал. И дождался кикса мяча в «паутину» от головы Рокунова — был в «Биохимике-Мордовия» такой игрок-каланча. Энгельсский стадиончик взорвался оглушительным свистом. Резануло выкриком с трибуны: «Абрам, ты турка!». Да, участь вратарская неблагодарна. Десяток «мертвых» парированных ударов не послужат индульгенцией, если затем ненароком проглотишь то, что на Копакабане зовется словом «frango» («цыпленок»), а у нас — «бабочкой» или «пенкой».
Неисповедимы пути футбольного мяча в игре — те же изгибы, изломы, что и у судьбы. У Авраменко она — планида — ох непростая. Если рассуждать по житейски, то Николай за труды в футболе приобрел не так много — в меркантильном смысле и в плане известности. Изначально для него профессиональный спорт отнюдь не являлся единственно возможным средством достойного заработка. Знакомые кисловодской родни Авраменко — по южному многочисленной, обеспеченной и сплоченной — утверждают: без футбола Николай, вероятнее всего, жил бы припеваючи. Сам он однажды, еще в юности, принимал решение повесить перчатки на гвоздь — жестоко оскорбленный. «Асмарал» (Кисловодск), сливая матч не то Майкопу, не то Черкесску, откровенно по предательски отдал вратаря Авраменко чужим форвардам на заклание. Махнув на все рукой, голкипер уехал к дяде в Псков. Занялся весьма успешно бизнесом. Но вот как-то проснувшись среди ночи, сев на кровать, почувствовал жуткую тоску по нагретой солнцем траве футбольных арен, упругому мячу, жарким баталиям. Он понял, что любит игру как пассию — красивую и взбалмошную. От которой просто так не уйти: и ты готов целую вечность терпеть ее выходки, изменчивый нрав, перенося все страдания.
Николаю бесспорно повезло в том, что первые уроки мастерства ему преподал отец Анатолий Николаевич — некогда игрок одной из бакинских команд, выступавших на первенстве республики. Считается: прописка в «раме» — удел парней высокорослых, не слишком резвых в беге и не очень ловких, когда приходится укрощать мяч ногами. Коля «финтил» с мячом на все лады: это умеет почти любой кавказский мальчишка. Но отец твердо говорил: «Твое место — в воротах!». А разглядел бы другой, по крови не родной тренер, как выяснилось, доминирующие у Николая вратарские задатки?… В ставропольском прославленном спортинтернате, куда определили Авраменко-младшего, иные наставники сильно сомневались в том, что такая его специализация оправдана. В своей группе Коля был по росту самым маленьким. Только лишь хорошая реакция на мяч еще не решала дела. Главным аргументом в пользу выбранного амплуа стала прыгучесть, которую Николай развивал, в том числе, простейшим способом — идя по улице, всякий раз пытался, с силой отталкиваясь от асфальта, касаться высоких веток деревьев, не смущаясь тем, что прохожие могли не совсем правильно понять его. Манера его игры, где, скорее всего, недостает прагматичности и, безусловно, преобладает тяга к эффектности приемов, заметно стремление «пройтись по лезвию ножа», сегодня мало изменилась. Толковых вратарей принято делить на тех, кто лишнего не пропустит и на тех, кто может лишнее взять. Авраменко, пожалуй, относится ко второй названной категории: счастье, что по мере взросления он обрел необходимые для голкипера ростовые данные (сейчас его рост — метр восемьдесят шесть).
Дали футбола открылись ему с дороги, исхоженной многими тысячами воспитанников спортивных интернатов — с турниров «Надежда» и «Юность», по сути — первенств Союза. Его заметили, перевели в знаменитую ФШМ Москвы. Там «жребий» свел, в частности, с Вадиком Шпитальным — сыном Вадима Петровича Шпитального, саратовца, видного футболиста 60-х — начала 70-х, впоследствии — тренера. Вполне вероятно, то знакомство и предрешило саратовский этап жизни Николая в ее лучшую футбольную пору. Кстати, в судьбах Авраменко и другого упомянутого выше фэшээмовца явно прослеживается общее: почти ровесники (Николай моложе Шпитального на год), у обоих безвременно умерли отцы, тот и другой большей частью вдали от дома добывают свой нелегкий хлеб. И, что немаловажно — оба некоторое время состояли в элитных московских клубах: Шпитальный выступал за дубль «Динамо», Авраменко был в «Спартаке». После столицы Николай и Вадим встретились в саратовских «Соколе-дубль» и «Заводчанине». Кисловодца зазвал под спартаковский красно-белый стяг тренер второго состава Зернов — лично привез его на базу в Тарасовку.
Ему иногда дозволялось участвовать в коммерческих выставочных матчах, которые называют «халтуркой». Обычно их проводят на дальней периферии. В Новочеркасске или Азове. Местный зритель валом валит, дабы поглазеть на мастеров с обложки и телеэкрана. За спинами спартачей — Андрея Иванова, Дзоблаева, Градиленко, Перепаденко, Позднякова, Суслопарова — Авраменко чувствовал себя как за каменной стеной. Смотрел на них как на богов. Подносить им на тренировку или предматчевую разминку сетку с мячами считал не обязанностью салаги, но — честью. И прямо-таки таял, если кто-нибудь из великих, видя его такое усердие, говорил: «О, молодой — молодец!». Выходцы из Северной Осетии — это, помимо упомянутого Дзоблаева, Черчесов и Секинаев, больше известный по одесскому «Черноморцу» — признав в нем сородича, взяли под свою опеку. Мама Николая — осетинка, сам он неплохо владеет осетинским языком — из числа столь мудреных, что даже лингвисты полушутя удивляются тому, как сами носители этих языков понимают себя. Станислав Черчесов — после Рината Дасаева надолго завладевший спартаковским свитером с первым номером — отнесся к Авраменко по братски, и тактично, терпеливо учил его вратарскому ремеслу. Все же кисловодский парень понимал, что не приживется в московском «Спартаке». Как было ему 16-17-летнему расцветать в тени «рощи высоких деревьев?» Редкой удачей стало само прикосновение к алтарю высококлассной игры. Посчастливилось видеть в непосредственной близости, стоя за воротами киевлян, гол Валерия Шмарова со штрафного в «девятку», обеспечивший «Спартаку» «золото» 1989 года, посмотреть с нескольких метров на Диего Марадону, который приезжал с «Наполи» на матч Кубка Чемпионов в «Лужниках» осенью 1990-го. Вышло так, что год спустя Авраменко, возвратившись на родину — с надеждой на перспективу, был готов предаться ностальгии по «златоглавой». Официоз футбольного Кисловодска вместе с иными из доморощенных мастеров как-то Николая невзлюбил: «Наверное, завидовали мне, «столичной штучке». И услал в команду соседнего городка Лермонтов — «Бештау» (что переводится — «пять гор»).
Но вскоре прогремели политические события, повлекшие реорганизацию всей надстройки отечественного футбола. Кисловодская команда, включенная в западную зону первой российской лиги, стала подразделением клуба господина Аль-Халиди «Асмарал». Руководить ею новый хозяин пригласил Эдуарда Малофеева. Широкого человека, романтика; тот, возглавляя сборную СССР, выдвигал цель завоевать мировую корону… На первой же двухсторонке, Авраменко, вызванному именитым «коучем» на просмотр, зарядили мячом с пяти метров в лоб — «ловила», упав, наблюдал небо в алмазах, а Малофеев, склонясь над ним, задорно воскликнул: «Ну, все — будет играть!». Тренер попался действительно с блеском в глазах. Из-за этого, увы, городская камарилья, на дух не выносящая чужаков, нашла резон говорить о пристрастии Малофеева к «зеленому змию». Команда еще и играла через пень колоду — власти зажимали ей деньги. И после первого круга тренер был смещен. Вместе с Эдуардом Васильевичем тогда ушли многие футболисты. И в их числе вратарь Зураб Саная, позже ставший «скамеечником» в «Соколе» (Саратов). Основным голкипером кисловодцев сделался Геннадий Стрикалов. Он стоял в «раме» тринадцать матчей кряду, пока не оскандалился (вот и не верь в магию цифр!). В «вышку» тянули команду Сочи, витиевато названную «Жемчужина-Амерус Энтерпрайзис». Там-то после матча Стрикалов и защитник «Асмарала» Муликов выразили порицание главному судье, отволтузив того в подтрибунном коридоре ногами. Им влепили длительную дисквалификацию. На заключительные четыре поединка сезона ворота кисловодского клуба унаследовал Авраменко. Что в результате сталось, рассказано ранее.
«Где родился, там и пригодился». Николай всем своим жизненным опытом этот постулат опроверг. Футболист — по природе скиталец, ему важно суметь среди великого множества разбросанных по городам и весям команд найти именно свою. И еще — того тренера, кто в первую очередь чисто по-человечески станет ему — конкретному футболисту — доверять.
Осесть в Кисловодске Николай не мог. Индивиду с искоркой мечтательности вообще не рекомендовано постоянное пребывание в тех курортных краях: природа там красивая и сильная, однако народ при всем радушии, гостеприимстве, в абсолютном большинстве склонен не к лирике богоискательства, зациклен на прозе вульгарного материализма, каждодневного «выгодно — нэ выгодно»…
В феврале 1994 года в Кисловодск на предсезонный сбор приехал «Сокол». Николай к тому моменту уже год с лишним как отошел от планомерных тренировок. Для поддержания тонуса занимался самостоятельно: бегал кроссы, прыгал через барьеры. Да еще между делом, в свободное от негоции время, поигрывал на первенстве Ставропольского края за командочку своего города — «Нарзан». И случилось: на том сборе «Сокола» «Нарзан» подвернулся саратовцам под руку в качестве спарринг-партнера, а в ворота кисловодцев тогда встал Авраменко. Ему в тот день «насыпали» пять мячей, но сам он главному тренеру Александру Корешкову, приглянулся. И уже на следующей контрольной игре «Сокола» — в Ставрополе — был вместе с саратовской командой. Затем наши, улетев в Италию, провели там три матча — два с любителями из поселков и один со сборной Сан-Марино (1:3). Авраменко, не успевший оформить загранпаспорт, остался дома. С «Соколом» он воссоединился на мартовской «концентрации» в Хосте и Сочи, после чего тропинка пролегла к тренеру только что созданного дубля Анатолию Смалю.
Ни с кем из наставников Авраменко не работал столь же долго, как со Смалем — в общей сложности четыре с половиной сезона. Его первое впечатление от знакомства с Анатолием Григорьевичем — «голос зычный, кричит, внешне похож на Руцкого». Этот тренер, выходец из детско-юношеского футбола, для своих воспитанников всегда был, по сути, заботливым отцом, щедрым на поблажки, иногда терявшим чувство необходимой дистанции с игроками: порой создавалась обстановка чуть ли не панибратства с ним. Впрочем, ему не откажешь в особом самостоятельном взгляде на игру, в квалифицированности, умении трудиться и убеждать.
Не преувеличение, что Авраменко и иже с ним сделали карьеру во многом благодаря Смалю. Тот — фигура противоречивая; в саратовском футболе не приспособленец, но — оппозиционер. Его любовь к избранной профессии и личный вклад мало оценены, отношения даже с лучшими из учеников не были и не могли быть безоблачными; со стороны футболистов эти отношения почти всегда конъюнктурны… Показательно: Смаль, являясь сторонником выдвижения местных игроков на ключевые роли, не гноил в запасе иногородних с объективно более высоким потенциалом. Авраменко в «Соколе-дубль» легко потеснил юного голкипера Андрея Плотникова (в дальнейшем — вратаря «мини»), и — вовсе не потому, что в пику Григорьичу так распорядился «главный» — Корешков. Сам Смаль, доверяя ворота Николаю, первое время его не баловал хорошими оценками за игру — видимо, из педагогических соображений: «Побеждаем, стартовав на выезде, „Нефтяник“ (Похвистнево) с сухим счетом 2:0, а он мне „тройку“ ставит…».
В целом, Николай вспоминает о том времени, как о счастливейшем: впервые себя ощутил ведущим, стержневым, незаменимым! Оттолкнулся от трамплина, как и вся команда: ей по статусу положено кубертеновское «не победа, а участие», а она возьми да начни сбивать в третьей лиге одного соперника за другим, точно кегли в боулинге. За чемпионат проиграли всего четыре раза, крупно — лишь в Астрахани «Астратексу» — 0:6, но тогда нашу «рамку» защищал Плотников. Авраменко пропустил ту игру из-за очередной желтой карточки, полученной в Павлове-на-Оке, где «Сокол-дубль» также спекся 0:2. Павловчане — команда с характером, против саратовцев во все годы выступали довольно удачно.
Кумир Николая — немецкий вратарь Харальд Шумахер; его автобиографическую книгу «Свисток» Авраменко на досуге любит перечитывать. Нашумевший эпизод Шумахера с Баттистоном — крайняя форма проявления кодекса спортивного хищника. Николай, разумеется, не ставил себе цели кого-либо в игре покалечить, как Шумахер, но тогда в Павлове враз остудил одного особо настырного и жесткого торпедовца. «Хозяева подавали угловой. Леша, — говорю последнему защитнику Исаеву, — встань в ворота, а я сейчас на выходе уберу этого фраера!… Разбегаюсь, бью сопернику кулаком в голову. Тот падает — пенальти. „Жертва“ в грогги, но — поднимается, ставит мяч на „точку“. Смотрим друг на друга, открываю ему угол, делая движение к противоположной штанге. Он „палит“, и — прямо мне в руки. Было это уже при счете 0:2…»
Брать верх в «одиннадцатиметровой дуэли» Авраменко доводится не так уж и редко. В его практике был и еще более курьезный, воистину знаковый момент, связанный с пенальти — забитым. 13 сентября 1994 года дублеры «Сокола» на пару с лидером 5-й зоны, «командой банкиров», самарским СКД, закатили на саратовском «Локомотиве» феерическую игру. Хозяева вели в два мяча. Первый тайм, однако, завершился 2:2. В перерыве зашедший в раздевалку дубля президент «Сокола» Сергей Богданов пообещал двойные премиальные за победу — на душу аж по 150 рублей (упраздненные на дензнаках нули дописывать не станем). После слов Богданова злой огонек в глазах игроков зажегся с новой силой. Едва действие на поле продолжилось, как Зыков воткнул самарцам третий гол. СКД отыгралось лишь спустя полчаса — с того самого «пеналя», когда мяч, влетевши в ворота… взорвался как фугас — попав на острый штырь, на котором крепится сетка. И в этом «разрыве бомбы» угадывалось недоброе для гостей знамение. В концовке самарцы давили изо всех сил, но рванулся в контратаку Миша Дмитриев, и — 4:3! Та победа окончательно доказала, что команда Смаля не уровня дубля.
…Идея организации клуба «Заводчанин» была претворена в жизнь 12 ноября 1994 года, вскоре после заседания президиума областной федерации футбола, где, по свидетельству очевидцев, прозвучал такой диалог: «Будет ли на следующий год выступать дубль „Сокола“»? (Вопрос председателя федерации Янкевича к Богданову и Корешкову) — «Не знаем». — «Ах, так! Да пошли вы все!…» В общем, стукнул кулаком по столу Эдуард Янкевич, он же глава администрации Заводского района, и постановил — команду учредить! Трудно сказать, какое чувство в тот момент руководило этим важным чиновником больше — личный ли апломб, стремление ли свести давние счеты с непокорным всегда Корешковым. Или же на первый план выдвигались забота об остававшихся не у дел игроках и тренерах дубля и нежелание терять для Саратова квалифицированные футбольные кадры? Однако сама по себе реализация той идеи не могла не быть благой: саратовская южная промзона, район с двухсоттысячным населением обрели команду мастеров. Ее судьба оказалась по-своему драматичной, а с другой стороны — на зависть яркой.
В начале 1995-го Авраменко вновь решал дилемму — уйти или остаться. Пробиться в «основу» ему не улыбалось: ворота «Сокола» почти бессменно защищал Константин Оленев, а его первым заместителем являлся Вячеслав Звягин. Отстоять во время поездки в Германию по тайму в матчах под Штутгартом с любителями из «Унтервейзах» и «Гроссаспах» — вот, по сути, все, что перепало Авраменко под водительством Корешкова.
«Заводчанин» востребовал тех футболистов, на ком в «Соколе» поставили крест. По меньшей мере странно было слышать, что существование альтернативной команды, которая, кстати, имела отдельную финансовую «кормушку», якобы ослабляло «Сокол». Кто с беспристрастием ответит на вопрос — почему, допустим, в Гамбурге наряду с клубом-грандом много лет уживается малый клуб «Санкт-Паули», в Нижегородской области до недавнего времени существовало семь профессиональных команд по футболу (плюс — масса КФК), а в Саратове такое будто бы и нецелесообразно и невозможно?…
Тема — дискуссионная. Однако заметим: Смалю его поддержка Янкевича (не окажи ее тренер и, вероятно, замысел с «Заводчанином» не осуществился бы — А.Т.), годы спустя, икнулась лихом. Когда после конфликта в «Искре» Анатолий Григорьевич остался без работы, ему «Сокол» отказал в трудоустройстве: Смаль покусился на клановые устои, а этого не прощают всю жизнь!
…Костяк «Заводчанина» сформировали «почвенные» воспитанники. Приезжих в коллективе было лишь четверо: Авраменко, братья-близнецы Абдулхаликовы — Александр и Алексей, и Максим Алюнин. Игроки ранее прошли школу «Сокола-дубль», за исключением Алюнина и Александра Ермакова, перебравшихся из «Салюта», Евгения Кудряшова, который после возвращения из белорусского «Фандока» выступал в турнире КФК, да еще трех футболистов по имени Дмитрий — Чеснокова, Лопатина и Спирина. Начинали матчами на стадиончике саратовского подшипникового завода, где линии разметки поля, повторявшие контуры многочисленных бугорков, напоминали графические усилия паралитика. Тренироваться на первых порах приходилось там же — иной раз в обществе пожарных, отрабатывавших на беговой дорожке приемы тушения огня. Во время одного из таких совместных занятий шальной мяч, преодолев завесу дыма, чуть было не угодил в резервуар с горящим битумом.
Стартовый поединок с «Химиком» (Дзержинск) еле-еле выиграли — 1:0. Но следующий соперник — «Металлург» (Выкса) — смог продержаться на равных всего… 50 секунд: Редин и Тюрин завершили двухходовку ударом в нижний угол; а к перерыву гости заводского кочкодрома «горели» 0:5! Казалось бы: для наших выксунцы с их классически силовым стилем — заведомо неудобный оппонент. Смаль же в качестве тренера «Сокола-дубль», «Заводчанина» и «Искры» добился побед во всех пяти встречах с футболистами из Выксы. Другим традиционно податливым соперником команд Смаля стал «Салют» Владимира Хорольцева (в общей сложности одержали над ним шесть побед в чемпионате, выиграли по пенальти рандеву в Кубке России, а потерпели только одно поражение — 2.10. 98 г. «Салют» — «Искра» — 1:0. А.Т.). Хорольцев по поводу этих неудач предпочитал отшучиваться: «Где нам спорить со Смалем, у него — мешок денег!» Свежо предание, да верится с трудом — насчет мешка: Смаль вряд ли когда мог похвастать особенно высоким тренерским гонораром, иные игроки возглавляемых им команд зарабатывали явно больше, чем наставник, и сам он не считал такое положение вещей предосудительным. В саратовском же дерби разница в классе дуэлянтов была видна «навскидку»: стоило понаблюдать за игрой всего минут пять, как складывался первый определенный отзыв: «заводчане» бегают быстро, салютовцы так не могут. На поле «Салюта» Исаков — дедушка Валя — человек с внешностью американского полицейского, несуразный, но колючий и настырный форвард распечатал Авраменко, опередив его вверху. В ответ «разбомбили» голкипера Дружаева тремя голами. Сплоховавшая сторона, кстати, пыталась объяснить это поражение тем, что ее футболисты, проводившие ночь перед игрой на турбазе волжского острова, до самого рассвета не могли заснуть, воюя с комарами. Во втором же круге поединок земляков выдался еще более урожайным: «Заводчанин» ввернул основному вратарю «Салюта» Поздникину шесть мячей, пропустив три. Фактически все голы в том рекордном по результативности матче — на стадионе «Волга», где «Заводчанин» принимал гостей с июня 1995 года, были красивы, особенно — салютовца Сергея Глазунова. Он пробил, заломив «колесо Леонидаса» — в падении через себя, и попал точно в «девятку». С этого дня «Глаз» сделался для Авраменко крайне неприятным визави — забивал ему даже во время очень неуспешного своего сезона в уренском «Энергетике» в 1999-м.
Лавры победителя 5-й зоны третьей лиги в 1995 году достались крепко сшитому тогда «Зениту» из Пензы, но костер игры жарче горел у команды Смаля, занявшей второе место, самой щедрой на голы. «Заводчанин», с удивительной непринужденностью раскромсавший дома такие сильные бригады, как тамбовский «Спартак» — 3:1, астраханский «Астратекс» — 3:1, ульяновская «Волга» — 5:0, «Дружба» (Йошкар-Ола) — 4:0, довольно продолжительное время шел в единоличных лидерах. Например, оборону спартаковцев Тамбова «квартиранты» саратовского стадиона на «Комбайне», усилив давление, поставили на колени в интервале каких-нибудь двух минут. Особенно хорош был третий гол: Редин длинной передачей отрезал всю защиту соперников, затем Шпитальный в касание отдал мяч Тюрину, и тот мгновенным ударом сотряс сетку под планкой. Тогда Вадим Тюрин переживал звездный час — став бомбардиром турнира, забив в 27 матчах 25 мячей из 67-и общекомандных в чемпионате. В ответном поединке, где Тамбов взял у наших реванш 2:1, стремление хозяев достичь сатисфакции так сфокусировалось, что противники не избежали рукоприкладства — в какой-то момент игры, сойдясь «стенка на стенку», полосовались до крови.
Вообще, в «Заводчанине» было сильно чувство локтя. Над отношениями внутри коллектива не довлел ничей диктат: ни руководства, ни отдельных футболистов. Правда, несколько омрачила ситуацию скорая отставка начальника команды Виктора Чернышкова — в его конфликте с функционером, куратором футбола еще в 60-х годах, старым интриганом, приложившим, однако, к созданию «Заводчанина» свою руку Михаилом Бабаковым, Смаль принял сторону последнего. Впрочем, это уже «особая статья».
Успехи новообращенной футбольной братии из Саратова, завлекавшей на трибуны «Волги» все больше зрителей, в лагере недоброжелателей вызывали сильную досаду — тем более, взлет «Заводчанина» совпал с периодом посредственного выступления «Сокола». Взаимная неприязнь сторон находила выражение почти по Мопассану — издевательства над наружностью чередовались с издевательствами над проводимой политикой. Янкевич, скажем, не упускал случая заметить, что «прикид» Корешкова чересчур экстравагантен для главного тренера — черные очки, зеленый пиджак, желтые брюки!
Кто кому успел насолить больше, кто виноват, а кто прав — доподлинно знает один лишь Господь. Однако несомненен факт: «Заводчанин» явился первой в истории саратовского футбола командой, осуществившей по спортивному принципу восхождение из одной профессиональной лиги в другую, тогда как у «Сокола» до триумфа 2000 года все повышения в соревновательном ранге были обусловлены реформированием системы розыгрыша чемпионата. Хотя, конечно, данное свидетельство — целиком в плоскости моральных оценок; слишком уж разнился удельный вес каждой из упомянутых команд.
Сейчас, годы спустя, Авраменко признает: на 1996-й пришелся апогей его вратарской судьбы. В то время он, 23-летний, был полон лучших надежд, веря, что выступление на уровне зоны «Центр» второй лиги — определенный этап его игры, но отнюдь не ее потолок. Сезон 96-го для Николая, вынимавшего из сетки годом ранее в среднем за матч чуть больше одного «гостинца», был воистину тяжким испытанием, но голкипер сумел с честью выйти из всех передряг. В глазах очевидцев тех игр «Заводчанина», свитер Авраменко — трехцветный, с геометрически четким узором — стал символом чудес спасения в футболе. Николай тогда выдвинул перед собой задачу не пропустить за чемпионат больше 70 мячей. Слишком грозны были соперники: Смаль осознавал, что, допустим, против «Лады» (Димитровград), казанского «Рубина», многих остальных команд, у «Заводчанина» фактически нет козырей. Оставалось уповать на твердость духа и удачу. И они команду Смаля не подводили!
Написаны десятки статей, отчетов — саратовская пресса посвящала «Заводчанину» не меньше строк, чем «Соколу». В них детально отражены его 42-матчевая дистанция в первенстве — с переездами от Смоленска до Кургана, ратоборство уже без финансовой и моральной поддержки Янкевича, коего отстранили от должности, ибо смена власти в Саратове и области повлекла массовую чистку в государственных структурах. История с «Заводчанином» напомнила оборону крепости Порт-Артур: ведя неравный бой, наши игроки «отстреливались» в матчах до последнего патрона, переходя в «штыковые контратаки», нанося противнику ощутимый урон. С «Ностой» (Новотроицк) дома уже на стартовых минутах «летели» 0:2 и думалось, что потеряны все шансы. Вдруг с неимоверно острого угла по сумасшедшей траектории один из братьев Абдулхаликовых вонзает мяч в цель; еще нажим, и — почетные 3:3 в итоге. А после — «замор червяка» в раздевалке, где нашим полуголодным футболистам раздавали бутерброды, возвращение на постой в заводской профилакторий и бессонная, несмотря на полную физическую опустошенность, ночь.
Позиций во второй лиге «Заводчанин» не сдал, заняв 17 место; Авраменко пропустил в 30 матчах 40 голов. Белый флаг был выброшен только в январе 1997 года, команда еще успела поучаствовать в традиционном саратовском турнире на снегу. Клуб, кстати, так и не ликвидировал денежной задолженности перед главным тренером и футболистами. Увы — саму ту команду не вернуть уже ни за какие деньги.
…Как многообещающе жаркий солнечный апрель сменяется огорчительно прохладным с долгими обложными дождями маем, так и для Николая Авраменко после футбола-фиесты — «дружбы краткой, но живой» — настала полоса рутины в третьей лиге, где обреталась пригласившая его энгельсская «Искра». Та весна 1997-го на самом деле была пасмурной, затяжной, впрочем, и лето не баловало теплом. А в Вятском краю и на Урале, где искровцы тогда гастролировали, футбольные поля в любую погоду воспринимаются как место каторги, напоминая или пыльный коврик с истершимся ворсом или трясину. Прибавьте сюда 35-часовые автобусные переезды из европейской части, скверную экологию Нижнего Тагила, Качканара, Магнитогорска, деструктивную игру соперников… Перечисляя эти негативы, лоцман «Искры»-97 Анатолий Суровцев будто повторял молитву, снимавшую все прегрешения. С неохотой добавлял, что командочка у него не ах — нет левоногих игроков, крайние хавы быстро устают и затем долго восстанавливаются, что подготовительный период должен быть полноценным, у «Искры» же получилось сплошное «затыкание дыр». Специальных заявлений для прессы Суровцев не делал, обращение к нему с просьбой об интервью или хотя бы об экспресс-комментарии матча было дохлым номером. Права на беседу удостаивались лишь те журналисты, кого тренер считал личными приятелями — с ними Суровцев перешептывался на передних сиденьях клубного автобуса после игр. Пожалуй, это можно назвать скрытностью характера, но отнюдь не высокомерием: человека более мягкого, деликатного в общении, едва ли вообразишь. Для него футбол явился, без преувеличения, всей жизнью. Неизбежные «прихваты» у Суровцева, хочется верить, диктовались лучшими побуждениями, в частности — патриотизмом. Однажды он — лайнсмен в решающем матче январского турнира 1994 года в Саратове, говоря по-детски, «зажилил» гол «Нефтехимика» в ворота «Сокола», приключившийся на последних минутах, при счете 0:0 и температуре воздуха «минус пятнадцать». Арбитр, будто желая согреться, энергично, даже с испугом, замахал руками и флажком, сигнализируя об офсайде. Какой там офсайд — чистейший гол! — нижнекамцы адресовали в сетку мяч, отскочивший от перекладины.
С «Искрой» связан первый опыт работы Анатолия Кузьмича на посту главного тренера в большом футболе. До этого были долгие годы в судействе и в СДЮШОР «Сокола», затем — около двух сезонов в балаковском «Иргизе» на должности «второго», и с 1994-го по 1996-й — в мини-футбольном «СПЗ-Рома». В «Искре» он все повторял фразу: «Мы играем не благодаря чему-либо, а вопреки». Суть профессии тренера — великое таинство, многое в ней и должно происходить «вопреки»: успех в содружестве с командой-конфеткой фурора не вызовет, а вот попробуй-ка достичь хоть малых высот, когда все условия против тебя! Провалишься, и — никакие оправдания, ссылки на объективные сложности, не спасут репутации. Хороший футбольный тренер обладает некой харизмой. Это свойство признается синонимом таких понятий, как интеллект, квалификация, опыт, темперамент, если угодно — здоровая наглость, но до конца необъяснимо.
Юрий Васильев, например, в «Искре» мог все тренировки молчать, стоя в надменной позе. Во время матча, если дело не шло, ограничивался парой укоризненных фраз игрокам, и — его команда — вся в прорехах и заплатах, вдруг выдавала такие завихрения, что крепкий соперник падал ниц, наголову разбитый. Суровцев на установках все досконально объяснял, показывал на пальцах, однако в игре слишком часто вирус бессилия поражал его футболистов; так было и в «Соколе-2», застрявшем в самом хвосте, из-за чего услуги Суровцева отвергли. Один артист кино, помнится, сделал признание: «В жизни я всего добивался только трудом, а на предмет фарта у меня фатальная непруха». Такое резюме, пожалуй, справедливо и для Анатолия Кузьмича. Он, как и любой другой скульптор футбола, ваял команды по своему образу и подобию. Налегая в подготовке на «физику», Суровцев — в 70-х годах фланговый защитник «Сокола», задал «Искре» оборонительный уклон. На тот момент его концепция имела достаточную обоснованность. В атаке энгельситов тогда присутствовал один джокер, а вокруг него — глухая тишина, средняя линия выглядела пунктиром — Миронов залечивал травму, Жиленко был не в форме, Дмитриев не вполне еще адаптировался к «траве» после года в «мини», у Погромова и подавно едва прорезались шаги во взрослом футболе. В целом исполнительское мастерство игроков было невысоким. При всем вышесказанном, «Искра» пыталась иной раз действовать и в три, а то и в четыре номинальных форварда. Однако Александр Попов — бегунок, «король бровки» — в том сезоне походил на велосипед, у которого при разгоне постоянно слетает цепь. Не преуспели должным образом в нападении ни Степанов с его пробелами в технике, ни легкий юркий Фуников — «голеадор дождя», ни здоровяк Криницкий, забивший в составе «Стрелы» на первенстве Энгельса-96 более тридцати мячей. Но «валуны» атак противника, энгельситы, пока их ряды ближе к осени не разъел тлен падения дисциплины, и команда не перестала выкладываться в играх, дробили исправно, имея некоторое время один из лучших в зоне показателей по пропущенным мячам.
Светлую пору в чемпионате 1997 года искровцы прожили с 7 июня по 16 июля. В этот период команда испытала радость шести побед, один поединок завершила нулевой ничьей и лишь однажды проиграла — в Бугульме 1:2, хотя поначалу вела в счете. Сезон расцвечивали двое: Эськов, проскальзывая в слоях чужой обороны, словно тонкая нитка в игольное ушко, завершал чахлые атаки, Авраменко не покладал рук в воротах.
Сэйвы голкипера особенно требовались «Искре»-97 во втором тайме, когда, неплохо начиная матчи, команда затем сдувалась и уже не везла игру, тем самым, обнажая изъяны учебно-тренировочного процесса, забиравшего у футболистов слишком много энергии.
Веревка лопнула не в одночасье. Настал тихий вечер в начале августа и матч, который «Искра» по мысли руководства непременно должна была выигрывать. Авраменко в качестве образчика неудобного для себя форварда называл салютовца Валентина Исакова. В «Биохимике-Мордовия», нагрянувшем тогда в Энгельс вместе с группой поддержки, по игровой философии — кровном брате уральских «железобетонных» коллективов, таких «Исаковых», но только гораздо моложе, злее и выше классом, было хоть отбавляй. «Это какой-то кошмар, — говорил потом наш голкипер, — во вратарской тебя сразу трое сдавливают, теснят. Со стороны соперника — сплошные навесы, почти все предсказуемо, но от такой шаблонной игры ты сам выдыхаешься быстрее, чем от комбинационного футбола».
Подстегнутая идеологической накачкой, «Искра» ринулась в наступление. Эськов, переложив «болу» на левую ногу, выстрелил из-за спины саранца Дудко, раздался звон сотрясенной штанги, но не успел вратарь Мамагейшвили облегченно вздохнуть, как на отскоке мяча оказалась задавшая тому роковой маршрут нога защитника Першина. Автогол 1:0. К перерыву действия хозяев надломились. Между таймами «разбор полета» проходил на открытом воздухе, за трибуной. Анатолий Кузьмич метался от игрока к игроку, растолковывая кому куда бежать, кого держать; в его жестах, словах обозначался не приказ — мольба, а рядом грозно стоял вице-президент клуба Евгений Костыряченко. Но глаза футболистов были тусклы. Им обрыдло это занятие — глотать пыль на проплешинах газона и получать по ногам. Гром грянул на 57-й минуте, когда арбитр по ошибке предоставил гостям право ввода мяча из аута на половине энгельситов. Некто длиннорукий зашвырнул снаряд аж в район отметки пенальти, где один-одинешенек находился хавбек «Биохимика-Мордовия» Фомин. Удар головой — мяч угодил в перекладину, потом в «ленточку» и от плеча возвратившегося из фазы прыжка Авраменко — в сетку. Пропустивший гол до того разозлился, что, сорвав с себя кепку-бейсболку, закинул ее за ворота… Суровцев же, скрепив подписью протокол матча, так и завершившегося 1:1, покинул судейскую и сел в автобус команды с видом человека прибитого мешком из-за угла. Пока ехали по Энгельсу и по трехкилометровому мосту через Волгу, он не проронил ни слова. Скорее всего, именно в тот момент его судьба в «Искре» полностью предрешилась.
…Авраменко трудился порой и в качестве последнего защитника — далеко выходя из ворот, финтуя перед штрафной. За эту удаль его однажды в 97-м «наградил» маститый экс-запорожец Михаил Рура из «Нефтяника» (Похвистнево), пульнувший издали мячом по безнадзорному створу. Получился гол-красавец. Однако претензий к Николаю не возникло: тот мяч достался Руре, после того как голкипер, подстраховывая товарищей в остром цейтноте, сделал единственно возможный безоглядный вынос.
Ярчайшей иллюстрацией тезиса, что хороший страж ворот равен половине команды, стал поединок 9 июля 1997 года между «Искрой» и челябинским «Зенитом». Забив усилиями Александра Попова быстрый гол, хозяева затем по обыкновению отступили, прижались к тылам, позволив сопернику вести долгий планомерный штурм. Уральцы неистово бомбардировали Авраменко, но вратарь держался непоколебимо. На 88-й минуте к мячу, установленному где-то в 22-х метрах от цели, подошел Роберт Гай — игрок с именем. Свой удар он исполнил, сообщив снаряду мощную кинетику и сложную траекторию полета. Мяч уже нырял в левую «девятку», но Авраменко взмыв, изловчился как-то необычно прогнуться в воздухе и вытянуть «шарик» из-за головы! Гай в трансе рухнул на колени. Руководство «Искры», покрывшись ледяным потом, едва вымолвило: «Ну, Коля. Стоял бы «Волчок» (резервный вратарь Александр Волков – А.Т.), получили бы сегодня все восемь». У Анатолия Смаля в «Искре» 1998 года голкиперы сменяли друг друга, играя до первой ошибки. Алексей Бауков, начинавший в «Салюте», страж ворот «Искры» еще в турнире КФК 1995 года, затем приглашенный в «Заводчанин», пять сезонов – с 1996-го по 2000-й – вместе с Авраменко вкушал от одной клубной «краюхи». Алексей моложе Николая на три года, как человек и вратарь – антипод Авраменко. Тот – типичный южанин, холерик: если удар был отразим, а мяч пропущен – отчаянно досадует, и защитникам от него несдобровать. Выдав пять-шесть-семь расчудесных матчей подряд, Николай запросто может, почивая на лаврах, в последующих играх наловить «бабочек» на целый гербарий. Бауков приземлен в этом смысле и, соответственно, более надежен. Однако, по общему мнению, вратарский талант Авраменко намного ярче.
В 1996-м Бауков замещал напарника в двенадцати матчах, год спустя – только в пяти. Но в чемпионате-98 он провел уже 22 поединка, тогда как Авраменко – 17. При всей непохожести характеров, игровой манеры – Алексей очень дисциплинирован, эмоционально выдержан, избегает показных эффектов в воротах – у этих голкиперов есть и общие козыри (хорошая прыгучесть, уверенная игра на линии), и типичный недостаток (некоторая слабость в действиях на выходе). Теряя место в составе, обижаясь, Николай к своей чести, не направлял раздражения против коллеги-конкурента, как подчас в аналогичной ситуации это происходит: «Мы с Алексеем всегда оставались добрыми друзьями». Бауков оказался в тот год на коне, откровенная неудача команды не затенила впечатления от его несгибаемости в ряде матчей. Его игру в Арзамасе, где «Искра» на равных (1:1), что случалось на выезде крайне редко, выдержала бой с тогда еще весьма сильным по составу местным «Торпедо», отразив все «воздушные налеты» хозяев, Смаль оценил баллом 8,0. И на первую строку итогового рейтинга «Искры» девяносто восьмого года, конечно же, поставил Баукова.
Авраменко удостоился высокой четвертой позиции в том списке, где, кроме Баукова, впереди были Редин и Олег Потапов. Но это скорее явилось формальным подтверждением его статуса: в 98-м «кисловодский джигит» скупо демонстрировал такую лихость, как, допустим, в Саранске, где, отразив пенальти Федюнина, сохранил для энгельситов нулевую ничью. Куда чаще давал повод чужим тренерам после матча бросить с ехидцей: «Что-то кипер ваш облажался». Николай самокритично соглашается: «Я допустил успокоенность, думал, не прилагая особых усилий, дальше успешно играть. Я перестал работать». Даже неспециалисту было заметно, что Авраменко сильно прибавил в весе – наматывает на тренировке круги, а под подбородком трясется жирок; в игре движения потеряли былую точность и быстроту. Впрочем, Николая за потерю формы едва ли осудишь строго. В «бортжурналах», которые Смаль вел скрупулезно, досье многих игроков «Искры» отличаются единообразием характеристики отрицательных черт – «привязанность к группе, слабая воля», отмечены высокий процент брака в передачах, частые тактические ошибки, неготовность к силовой борьбе, а в итоге – «команда» не видит ворот соперника». Несмотря на прогресс во втором круге и бомбардирское возвышение Александра Попова, «Искра» в 1998-м не избавилась от пигмента заурядности. Угодив в атмосферу пофигизма: захотим – сыграем, а нет – так просто выйдем отбыть в матче номер, подурковать, побаловаться мячишком; любой подающий надежды игрок помимо своей воли обречен, подобно Авраменко, снизить требовательность к себе.
Зато, год спустя, колесо фортуны так повернулось, что перед «Искрой», существенно укрепившейся, созревшей, были вынуждены сложить знамена большинство футбольных отрядов зоны «Поволжье». И Николай опять тренировался с обычной для себя страстью. Энгельситы тогда могли достичь высот больших, нежели пятое место, хотя и им остались вполне довольны. За чемпионат-99 Авраменко принял участие в 31 матче, проведя полностью 26 игр, в тринадцати из них сохранив ворота «сухими». В начале второго круга наш герой отстоял «на ноль» четыре встречи подряд – с «Металлургом» (Выкса), «Торпедо» (Павлово), «Арзамасом» и «Дианой» (Волжск). Правда, вскоре получил целую охапку мячей в Балакове: такова уж «Искра» - изменила бы сама себе, затяни период своего преуспевания слишком надолго, не оступись внезапно на ровном месте, не сорвись в тартарары. Душещипательная картина: Авраменко после трех довольно курьезных голов, забитых ему за 11 минут, понуро уходит с поля, его меняет дублер, и – пропускает еще столько же! Игрок «Балаково» Панов резко бьет – мяч в ближнем углу, несчастный Бауков, запутавшись ногой в ячейке сетки, пытаясь освободиться, трепещет словно сом, плененный бреднем.
Рассказ о Николае Авраменко начат с описания «пущенного» им гола в матче 2000-го с «Биохимиком». Был в той игре еще один похожий ляп: бывший футболист энгельсского «Заволжья», перебравшийся в Саранск Олег Мамедов «пальнул» с тридцати метров понизу, подкрутив мяч, - тот влетел в сеть почти по центру, а наш дезориентированный «привратник» завалился в противоположную сторону. «Сейчас в хоккее меньше забивают!» - послышалась реплика. Но команда, сделав с «Био» ничью 2:2, несмотря на промахи Коленьки, могла быть лишь признательная ему, пусть еще очень в себе неуверенному, но нашедшему силы вернуться в строй после тяжелой травмы, которая потребовала оперативного лечения. На мартовских сборах в Кисловодске форвард «Фабуса» (Бронницы) ударом бутсы сломал Николаю скуловую кость, когда голкипер совершал бросок в ноги. Такова жизнь: никто из гладиаторов большого футбола, особенно вратарей, не обходится без серьезных повреждений. Тем более, если он отчаян, как Авраменко.
Заключительный его сезон в «Искре» - 2001 года. В команде тогда разразился очередной кризис: зарплату не выплачивали с августа. Из нее ушел Бауков, был отдан в аренду «Салюту» еще один «перчаточник» - Константин Евтягин. Но в целом ряде матчей тренер Дмитрий Лобов отдавал на позиции вратаря предпочтение Александру Никулину (позже присутствовавшему в «Соколе» как массовик-затейник – в перерыве матча зрители, купившие билеты со специальным штампом, били ему конкурсные пенальти). На этой почве конфликт у Авраменко с Лобовым вспыхивал уже нешуточный. Далее Николай сначала попытал счастья на сборе «Энергетика» (Урень), а затем вернулся на Ставрополье. Числился в штате грозненского «Терека», выступая за его дубль «Терек-Бештау» в зоне ЮФО третьего дивизиона. Сейчас он – основной голкипер «Волги» (Тверь).
Напоследок – об одном курьезе, поведанном Николаем. Есть у него фамильный осетинский крестик тонкой работы. Он с ним не расстается, это – оберег. Однажды во время матча вратарь вдруг почувствовал, как что-то скользнуло по телу. Понял: шнурок, на котором держался на шее крестик, оборвался – приметы хуже не бывает! «Товарищ судья! - крикнул преодолевший оцепенение Авраменко, - Остановите игру!» Просьба была выполнена, и голкипер принялся на глазах несколько удивленной футбольной братии устранять «аварию» с крестиком. В тот день Николай особенно опасался за исход поединка. Но, слава Богу, все обошлось – «Искра» одержала победу, вратарь не подкачал. «Удостоверился тогда, - говорил он, - в жизни я все-таки везучий!»
2001 год