Рыцарь проснулся, и с первым вдохом пепел застрял у него в горле. Он вновь лежал у подножия креста, на котором без страсти, смирившись с судьбой, висел единственный знакомый ему человек. Распятый не произносил ни слова, лишь глядел на Рыцаря сверху вниз, проливая мутные слезы из пустых глазниц.
Воин поднялся с земли, источающей жар. Сколько раз он просыпался возле распростертого рядом бедняги, Рыцарь не мог вспомнить. Лишь зарубы и трещины на сияющих словно солнце доспехах говорили ему, что битва его продолжается очень давно. Но не распалась броня, не сломился меч золотой, и святой оберег тяжелым ярмом висел на шее его. Святость здесь тяжка, подумал он, прикоснувшись к Радужному Кресту. Оберег давил на него, не давал покинуть бесконечную бойню. Рыцарь успел позабыть, за что и зачем он сослан в эти чертоги, это знание давно потеряло для него былую силу и блеск.
Огненная пещера окружала его со всех сторон, густая тьма, разгоняемая стенающим пламенем боли. Откуда-то сверху в глаза Рыцаря ударил тонкий луч света, белым, пречистым, и вновь теплота вернулась в сердце его. Радужный Крест уже не был столь тяжким ярмом, оружие его засияло, доспех изгладился, вернув былое, дарованное Небесами величие.
- Странная судьба уготована нам, старый друг, - сказал Рыцарь, взглянув из-под золотого забрала на распятого мученика. – Ты молчишь всякий раз при встрече со мной, и все же я считаю тебя лучшим из людей. Может, когда-нибудь ты отвлечешься от своего горя и поведаешь мне, зачем пришел я в эти мрачные земли. Сейчас я вновь покину тебя, и, кто знает, может быть, уже не вернусь к тебе. В каких бы богов ты ни верил, желаю тебе милости Создателя. Знай, что муки конечны. Все конечно.
Слушал слова его Распятый, и жалостный смех вырывался из впалой груди. Рыцарь улыбнулся ему, хоть старый друг не видел своего собеседника, и пошел вглубь пламенной пещеры, что простиралась за спиной Распятого. Здесь не было иного пути. Путь всегда один, с какой стороны на него ни глянь.
Дорога петляла то влево, то вправо, то вздымалась вверх, то обрывом падала вниз, словно безумный червь прорыл эти бесконечные тоннели. Каменные своды покрывали огненные письмена, перекрывающие и запрыгивающие друг на друга. Стоило Рыцарю обратить на них взгляд, как знаки путались, избегали взора его, и тихий шепот вплетался в шум его тяжелых шагов. Шепот просил и умолял, требовал, советовал на тысяче языков и наречий.
- Распятый не останется одинок, - вздохнул Рыцарь. – У него будет много друзей. Он будет слушать их речи, утопая в горе своем. Кто я для него? Лишь еще один шепот в его вечной темноте. Но все равно, он мой истинный друг. Может быть там, в конце дороги, я найду то, что избавит его от мучений, и он возрадуется вместе со мной?