Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
СЛОВО.
И снова охота была удачной. Ни какие уловки, колдовские или плутовские, не могли поколебать положение первого охотника, занятое младшим отпрыском женской ветви праотца Нокка. Нокк и его потомки не стремились к главенству на стойбище, не было среди них колдунов, но всегда последний сын последней дочери становился первым. Представители влиятельных ветвей рода могли своей властью и достатком дать сыновьям лучшее оружие, лучших учителей, лучшую свиту, лучшие угодья, и не могли обеспечить удачи. Мать охотника, обременённая бесчисленными недугами и внуками вдова, растила крайне ослабленного последыша. А младенец был вынужден пробиваться, будто вода сквозь камень, обречён погибнуть и выживал. К шестнадцати годам мальчик распрямлялся как-то вдруг, наливался неведомой силой, таящейся до поры в коренастой фигурке. Люди племён бассейна Великой Реки наблюдали за последышами дочерей первого охотника, пытались угадать, кто станет продолжателем, сын последней из ныне живущих, последней из рождённых, принятых в семью, самой некрасивой, неловкой и так далее. Долженствующий взять предком Нокка ребёнок редко рождался у вождя или хранителя, а последние дочери, обычно не способны были долго жить и много рожать. Порой мальчики, возможные первые, не верили в эту возможность. Говорили, будто очередной Бэй, Моу, Вил или другой Нокк выходил в некий час к некому камню, там являлся дед, давал благословение. Молодцы, умевшие налету сшибить птицу, переломить брошенной дубиной хребет бегущего зверя, следили за вероятным приемником, норовили схватить мгновение передачи завета, и не могли. Видимо предок приходил во сне, или на охоте, когда ребяткам было не до слежки. С той минуты преимущество проявлялось с непреложной очевидностью.
Только раз, если верить преданиям, удача изменила последнему из первых, после которого не осталось последней дочери, способной родить следующего Нокка. Впрочем, люди с Излучины не знали, где доживал век родоначальник племени Синих Камней, каких детей оставил. Может там, куда ушёл охотник и странная женщина, продолжился порядок рождения сильных. О том преданий нет. То же, что Кин-Нокк, так звала сына мать, стал на новом месте первым, потомкам передано.
Наст был непрочен для зверя, но вполне устраивал лыжников, и на сегодняшней охоте все оказались первыми. Кин, получил свою часть добычи, тут же обменял мясо на одежду для матери. Над с некоторых пор стало трудно владеть пальцами с молодой силой и ловкостью, протыкать шкуру костяной иглой. Охотник выменял у одного соседа нож, у другого ступку для зерна, осталась пара лучших кусков себе и старикам. Кин не держал пищу впрок, ведь у первых всегда есть свежее мясо, рыба, плоды или коренья. Часто добытчик раздавал долю ударившего многодетным братьям. Ближние настолько привыкли к подачкам, что иной раз ленились ходить на промысел. Мать пеняла сыну, а Кин не знал, как распорядиться, стоял перед выбором: не брать избыточное, или подкармливать безделье. То и другое не казалось справедливым. Единственным разумным выходом была женитьба. Прошлой осенью, когда первый лист начал накрывать траву, люди из сопредельных племён собрались на Сером Плато, чтобы обменяться дочерьми. Тут-то случилось непоправимое. Теперь Кин-Нокк даже весне не радовался, и особенно - не радовался весне. Смотрел, как проседает снег, ноздреватеет лёд на реке, ждал новых брачных дней, чтобы по слову вождя навсегда уйти из стойбища.
Над, дочь Стойна, завершила круг, Когда младший сын привёл в дом женщину. Чтобы не доживать век одиноким или оставить после себя малолетних сирот, старейший рода Кей взял женой мать первого охотника. Над ушла жить в дом мужа, как девица, без груза пожитков и прежних обязанностей. С брачных игр Кин вернулся к обжитому очагу, согретому кругу.
Утром, как водится, принятые в семьи женщины спустились к реке. Обряд новой воды был последним испытанием для матерей племён приречья. Вода, без которой немыслима жизнь, таила странную опасность. Обычно её хранили после дождей в специальных ямах, или доставали с обрыва вёдрами на верёвках, выуживали посредством длинных шестов, напоминающих клюв болотной птицы. Но осенью и весной, в неделю свадеб, за водой выходили молодые жёны. В реке жили ни звери, ни люди, а некие Чернобрюхие. Вида этих существ толком никто не знал. Чернобрюхие норовили утащить женщин. У людей было поверье: только сумевшая не попасть к речным чудищам хозяйка, способна стать матерью охотника. Соплеменникам не разрешалось вступаться за дочерей и жён, впрочем, делавший попытку защитить, как правило , погибал. Чернобрюхие не прощали обид. Говорили, на мысу выше по реке, сын вождя, силач и баловень, уложил пару тварей, вызволил жену. Той же ночью лес загорелся. Люди погибли. Охотника другого племени пришлось связанным бросить на берегу. Такую жертву приняли, и наказания для стойбища не последовало.
\
Именно здесь-то промахнулся Кин-Нокк. Сам в лапы Чернобрюхих, не попал, а только что обласканная жена оказалась в реке и обратно не вышла. Кин вдогонку переметал близ лежащие камни, бросился следом, поломал шеи доброму десятку речных тварей, но жену вернуть не смог и, обессиленный, упал на береговой отмели. Соплеменники боялись подойти к нему, Чернобрюхие, видимо, тоже. Только старейший, муж матери, не сробел, за подмышки вытащил безвольное тело, приволок домой, развёл огонь в осиротевшем очаге.
Никто не осмелился войти в круг Кин-Нокка. Множество правил окружает человеческое жильё. Обижать хозяев круга не следует. Они же могут прогнать, или убить несущего опасность. День напролёт охотники и женщины совещались, как поступить с нарушителем закона. Ночью мужчины караулили на берегу, опасались нападения с реки. Утром главный колдун, колдуны родов и ветвей с предосторожностями ступили за черту дома первого охотника. Так сложилось исстари. Оберегающие закон неприкосновенны, призваны вести переговоры. Безмолвный виновник происшествия лежал на становом камне, обхватив руками Тейладза, символического хранителя очага, глядел долу, в знак крайней слабости и просьбы о помиловании. Кей и Над были тут, стояли поодаль, в происходящем участия не принимали.
«Знаешь ли ты закон?» спросил главный.
«Знаешь ли?» повторили, как эхо, прочие.
«Знаю».
Кин-Нокк уронил к ногам пусто скатившееся слово. Бессмысленность переговоров казалась очевидной. Охотник совершил непростительное, вмешался в поединок у реки, тем самым, раздразнил неведомых существ. Чернобрюхие будут мстить за погибших, житьё в Излучине станет похожим на несуществующую палку с одним концом. Правда, речные жители толком не могут ходить по суше. При сильной облачности или дожде способны углубиться до получаса пути, а в сухую погоду, с разбегу не всегда получается отойти дальше полусотни шагов от берега. Вода и жизнь неотделимы. Люди же не умеют в засуху брать влагу вне реки. Чтобы продолжилось существование племён, нарушившего запрет должно отдать на расправу, только, Кин догадывался, главные не представляют, как выдать первого охотника. Конечно, ни чувство жалости к последнему Нокку тому причиной, а животный страх перед силой и удачей. Никто не посмеет открыто шагнуть и попытаться связать обречённого виновника. Никто не посмеет укорить Кейя за помощь. Кин-Нокк, единственный, символ племени, гордость рода. На всём приречье не нашлось бы силача, способного встать против обесславленного Кина. Если б даже все охотники всех племён толпой бросились бы на ослушника, многие жёны остались бы вдовами, гибель ослабила бы племена и ободрила желающих поселиться у воды.
Место здесь стоит того, чтобы за него держаться. Зимой, когда птицы улетают, а крупные животные откочёвывают выше по склонам, где сдуваемый ветром снег позволяет доступиться к подножному корму, спасает река, несмотря на опасное соседство, обеспечивает безусловную сохранность живущих. Лёд не даёт Чернобрюхим нападать, и добыча рыбы становится верным прокормленьем. Голода приречные племена не знают, в отличие от постоянно движущихся вслед за стадами людей равнин. Конкуренты, хищники, в пищу не годятся, ведь плотоядные звери, как Чернобрюхие, мстят за своих, и жестоко мстят. Горе тому, кто убьёт хищника, и съест мясо. Налетает вызванный смертью ветер, разносит в клочки жильё, заметает кострище, превращает в ледышку человеческое тело. Рыбы не мстят, а покорно накалываются на гарпуны или глотают наживку. Добывать рыбу можно летом с деревьев и скал, зимой в полыньях. Охота на рыб требует особой сноровки, втайне хранимой людьми у воды. Человек со склонов не умеет добыть пищу из скользкой полыньи, пропадает и коченеет на льду. Человек с реки не умеет добыть воду, хотя охотники знают, что бывает вода без Чернобрюхих. Она, достояние людей склонов, тщательно охраняется. Теперь, по исходе лета, предстоит засушливая осень, за ней предполагается морозная зима, поэтому набега не стоит опасаться, но весной, если не отдать виновника гибели насельников глубин, следует ждать непременного наказания.
«Ты нарушил закон, охотник».
«Закон нельзя нарушить дважды».
«Защитишь ли ты нас от реки?»
Кин-Нокк молчал, глядел в подзолок. Ночь прошла, одежда обсохла, горе осозналось. Было занятно наблюдать растерянность соплеменников, в таком простом деле. Первый охотник тихо развлекался, приняв единственное решение. Удивляли колдуны. Если хранителям ведомы судьбы племени, родов и ветвей, то почему эти люди так беспомощны перед охотником, пусть первым, но одиночкой? Как поступят, когда соседи попытаются потеснить племя с излучины, или река переменит путь? Однажды, говорят, и такое случилось. Какой-то колдун завёл обычай приглашать за круг всех женщин поочерёдно, когда мужчины уходили на промысел. Сначала сговорились убить развратника, потом изгнать. То и другое недопустимо. Неприкосновенность хранителя определяет условие жизнеспособности хранимых. Наконец, одновременно, на стойбище родились четыре десятка единокровных братьев от разных матерей. Природа горя не вынесла. Предание гласит, что горы сместились, река взвилась столбом, потекла в небо и начала выбирать, куда бы уйти от срама. Только мужество очередного Нокка спасло положение. Одарённый властью первых человек велел людям бежать за водой, остановиться там, где остановилась она. Так река сменила русло, и племена поселились на берегу.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/05/27/28