Я лежу как пустыня Негев – неподвижно, выступая всеми своими застывшими изгибами, затаив внутри боль… Красиво придумала.
Моя кошка Сонька, известный в узких кругах хищник, пользуясь этой моей неподвижностью, делает со мной что хочет – топочет, замешивая из меня тесто, курлычит-мурлычит, тыкает мокрым носом, щекочет усами… Чувствует мою обездвиженность и прощает из сострадания все мои прошлые и будущие отлучки…
Вчера, не сомневаясь в своей божественной силе, я одной левой рванула чемодан, собранный в обратную дорогу… и какая-то натянутая струна спины не выдержала и порвалась. Божественная сила укоризненно покачала головой и покрутила пальцем у виска: в паспорте посмотри год рождения… аккуратнее всё-таки надо! а то обнаглела от счастья…
Ну что, Сонька, рада, что я, хоть и скрюченная, но вернулась? рассказать тебе, как живут кошки за границей?.. Не хочешь?! ну и правильно, ничего интересного... Что ж тебе рассказать?..
Давай, я расскажу тебе, Сонька, о рыбах! Помнишь, как Швейк хотел примирить кошку с канарейкой? Давай попробуем? Сейчас подходящее время для этого. Лежу неподвижно, пристроив позвоночник среди подушек. Голова пустая по-хорошему… А всё моё существо наполнено благодарностью – она накопилась во мне за неделю в море и пустыне, в уважении и таинстве... и пока остается непроговоренной, и, стало быть, нерасплёсканной… – поэтому рассказ о рыбах может получиться, и у тебя, Сонька, изменится отношение к жизни.
Я закрываю глаза и сквозь стекло маски вновь вижу любимый сон всех морей – коралловые острова!.. Светлая голубая подводная бездна радует сама по себе – но нежное течение несет куда надо… и открывается великий театр рифов! Ах, сколько ролей разных размеров, цветов и форм! – но какая же мирная пьеса, никто ни за кем не гоняется... Или это балет?..
Плавают себе в нирване. Примы – доброжелательные, кордебалет – веселый, довольный. Я складываю пирамидой руки у груди в благодарности и восторге… И в покаянии – я-то вчера в ресторане съела пару ваших…
Голография неонового света завораживает… – такие чудеса творятся вокруг! Люди, слава богу, не могут кричать под водой, с трубкой во рту – здесь можно только легко и мягко привлечь внимание, дотронувшись, и показать медленной плавной рукой – а вон ёж огромный в пещере, а вон крылатка, а вон игла, а вон какое-то чудо фиолетовое, не-знаю-как-называется… да и не надо знать! Это всё таинственным образом есть, и не обязательно знать, как оно называется… Рыбы и осьминоги тоже не знают, как мы называемся.
Мы-все-одной-крови всё это называется… поняла, Сонька?.. хотя ты-то как раз это знаешь...
Зависаю над трехметровой пропастью и сосредоточенно стараюсь сосчитать тех, кто меня окружает со всех сторон… но как сосчитать разноцветные брызги и лучи!
Я начинаю представлять себя среди них, стараюсь так же плыть и видеть мир, как они… хочу нравиться, как нравятся они, такие немыслимо яркие и гармоничные, – но тут же получаю… а потому что нечего воображать из себя! плавать она хочет как рыба… Вода попадает в трубку, я дрыгаю ногой и сразу понимаю, как жестко устроена эта красота, как серьезно она вынуждена защищаться…
Прикосновение кораллового веера – и нога заныла, закровила…
Ссадина на ноге – иероглиф, доказательство, явный и понятный мне знак реальности… Так что, Соня, если будешь плавать в Красном море, не притворяйся, что ты рыба-Наполеон, плавай как кошка… не нарушай, уважай. Договорились?
Ах ты, Соня… котик мой. Я тоже соскучилась...