Итак, всех нас, с самого детства, знакомят с рассказами о могучей Римской Империи. С рассказами о власти, величии и культуре, которых мир не видел ни до ни после; о власти, которая и сегодня удерживает основные политические механизмы нашего мира, на подобие внутренней шестерёночной системы механической шкатулке. Играя, она работает во всю силу; но снаружи, на сцене, мы видим не её работу, а всего лишь хорошо украшенные кукольные фигуры. Они искусно танцуют, перемещаются между собой, и меняют общую композицию кукольного театра, создавая для зрителя необходимые вид и настроение.
Римская Империя представляет собой некий тектонический фундамент нашего административного, политического мира. Её шестерёнки стоят у основ и законодательно-правовой системы, и демократической, и экономической и особенно религиозной, говоря о христианстве как о необходимой политической и государственной структуре. Ведь именно Римская Империя, при Константине I, впервые в истории дала христианству государственный статус, при этом, Константин I позаботился о том, чтобы Вселенские Соборы возглавил он сам и на них решал внутреннее устройство христианства, миропонимание и канонические законы. По сути своей, этим христианство стало всего лишь ещё одним механизмом в уже существующей шестерёночной системе власти Римской Империи, став тем самым дополнительной государственно-административной силой.
Но что стоит в основе этих шестерёнок? В чем суть их композиции, и чем являлся Рим на самом деле?
Чтобы ответить на этот вопрос, и понять туманные очертания Римской системы власти, необходимо разобраться в их аппарате управления, который в ряду постоянных перемен и сложных, неизвестных титулов запутывает любого соприкасающегося к ним. Но давайте, всё-таки – разберёмся.
Всем известно, что Рим в основном прославился благодаря двум ключевым факторам: особенностям организации войск и специфики внутреннего государственного устройства. И поныне нам ставят в пример его особенный аппарат Управления, состоявший из сената, преторов, консула и назначенного ими цезаря, который должен был их вести к победам и процветанию. Но что означают эти, столь значимые по сей день термины на самом деле? И так ли всё было как нам представлено в учебниках, если проследить вопрос с самого начала и отнюдь не только путём исторических данных, но и путём здравого взгляда и на них, и на общественный уклад, и на общественное сознание древних времён.
Опираясь на исторические, географические и археологические данные, мы можем с твёрдостью сказать что некогда, в самом начале своего появления и объединения, сообщества латинов представляли собой ни что иное, нежели обычные первобытнообщинные племена. И было это в то время, когда уже в полном развитии существовали множество других сильных и организованных цивилизаций, обладающие и письменностью, и государственной структурой, и административным аппаратом управления государства. Ведь не секрет, что, задолго до того, как формировались только зачатки первых римских общин (VIII-VII века до н.э.), великая Троя успела полноценно пережить свои рождение, развитие, и даже гибель. И относительно говоря, для тех пор она была современным, высокотехнологичным и военно-административным, развитым государством, в то время, как и Древняя Греция, и многие другие цивилизации успешно продолжали существовать в полном объёме. И в свете этой картины появляется вполне здравый вопрос – почему так вышло, что живущие по соседству цивилизации активно развивались, обменивались опытом, торговали и воевали между собой, захватывали друг друга, но при этом совсем не претендовали на земли Апеннинского полуострова тех времён? Почему, на самом деле, Апеннинский «сапожок» так и не оказался привлекательным для всех окружающих его цивилизаций? И почему до этих цивилизованных времён там так и находились первобытнообщинные племена?
Чтобы понять данное явление, предлагаю рассмотреть природные условия и рельеф Апеннинского полуострова.
По сути своей, Апеннинский полуостров представлял собой сплошные Апенинские горы, от севера, от Альпов, и до юга, переходя на сам остров Сицилия. Одни сплошные горы, обрывистые, или заросшие плотным непроходимым кустарником. К этому добавьте ещё один из самых активных и высоких вулканов в мире – Везувий. А ведь там есть и другие, не менее опасные вулканы.
Вся эта горная пустыня не имела ничего из сегодняшних красивых дорог или садов Италии. Вулканическая активность делала воздух в низинах непригодным для жизни, а суровый климат изгонял всех жить на вершинах. Нормальная питьевая вода была большой редкостью, а разливы рек часто смывали всё вокруг. Такие условия делали жизнь на полуострове невыносимыми. Каменная земля с большим трудом подавалась обработки и орошению, а перемещения по острову требовали огромных усилий. Столь затруднительные природные условия отпугивали всякого. По Апеннинскому полуострову было невыносимо тяжело перемещаться, а жить в то время – особенно.
Тем не менее, благодаря ещё и тому, что он был окружен морями, «сапожок» создавал собой идеальную природную крепость. Полуостров имел жизненно-важный интерес для людей вынужденных спрятаться от цивилизованного мира, будь то беглецы или преступники. Совсем не удивительно, что к началу I-го тысячелетия до н. э., Апеннинский полуостров собрал сообщество множеств племён с совершенно различной этнической принадлежностью. Остров вынуждал их объединяться, и тут совершенно понятно, что для какой-нибудь договорённости между собой, так называемого «кесаря» приходилось выбирать не как главу, а как ответственное лицо, а традиции друг друга – почитать и уважать, ведь изначально – у всех они были разными.
И так, узнав об жилищных условиях на полуострове, давайте теперь рассмотрим то общество латинов, которое там сформировалось к началу I-го тысячелетия, и какой у него был уклад.
Общество изначального римского поселения состояло из отцов племени и их семей. Отцы были ответственными за свою семью и процветание собственного рода. Участвовать в совете могли только отцы, их же сыновья считались просто «гражданами», и обретали какое-то полномочие только при создании собственной семьи с продолжением собственного рода. Но главенство в своём роду они могли получить только после смерти своего отца. До этого момента они во всём подчинялись отцу рода. Его жена занималась в доме больше организаторской деятельностью, заботясь об общим уюте, нежели бытовой.
В дальнейшем, организуя некоторые общинные дела, отцам приходилось отвлекаться от повседневных житейских обязанностей и собираться в сенате, т.е. на «совете старейшин», как буквально это и звучит в самом прямом переводе; собираться на мероприятие, по своей форме известное всем нам (а историкам тем более), как характерную для управления делами племени при первобытнообщинном строе. Там они решали вопросы общего характера, которые касались всего поселения в целом. Но так как у них не всегда было время собираться по каждому невыясненному вопросу, то они выбирали среди своих ответственного за общину, который в отсутствии совета отцов будет уполномочен решать те или иные вопросы на своё усмотрение и под свою ответственность.
Если его решения устраивали сенат (т.е. совет старейшин), то его оставляли на должность уполномоченного по делам племени. Если он нарушал уклад, или традиции, то назначали другого (что же делали с предыдущим – неизвестно). В случае, когда он чётко придерживался традиций (это было единственное на что нельзя было посягать ни при каких условиях), то он, как глава совета отцов, с уже имеющей репутацией, был обязан перед племенем назначить себе преемника. По большинству случаев ими оказывались их же сыновья, ведь кто, как ни собственный сын, прошедший воспитание главы и с малолетства ознакомленный с делами общины, будет лучше управлять? Во всём остальном, воля главного отца совета ничем не ограничивалась.
В принципе – это обычный общинно-племенной строй, где все отцы настолько поглощены собственными хозяйственными и семейными делами, что им не особо охотно от них отрываться и погружаться в какие-либо внешнеполитические отношения. Проще и приятнее было оставаться в рамках своего натурального хозяйства.
Когда же община отцов не могла прийти к общему знаменателю в сенате, глава созывал остальных людей племени, и просил проголосовать «да или нет» за внесённое им предложение. До боли знакомая нам, только естественная, племенная «демократия». Но в свете изложенного стоит упомянуть, что по мимо этого остальные «граждане» племени не имели больше никакого слова в сенате, и перед старейшими имели такое же право как вол или раб.
Но что мы видим дальше? Почему община, то есть, на их языке – республика, приобрела такое нездоровое масштабное значение? Ведь как это ни забавно, но самый прямой, самый буквальный перевод этого знаменитого политического термина и означает общину, т.е. первобытную организацию общества. Почему при наличии такого огромного административного аппарата, просуществовавшего тысячу лет, империей по прежнему руководит отец семейства — «кесарь»; «совет старейшин» решает дела общины (республики), а «предводитель» (претор) и «сопровождающие» (консулы) управляют делами старейшин? Как «титулы» деревенского или поселкового уровня от первобытнообщинного уклада остались в действии не только вплоть до кульминации и заката римской империи, но повторяются и по сей день как наиважнейшая политико-юридическая азбука? Почему государственная административная терминология сохранилась на таком деревенском диалекте, который несёт нам через века основы правовых принципов?
Ответ прост: это произошло потому, что административную фиксацию римского порядка и уклада принесли искусственно из другой, более развитой на то время цивилизации, когда «Рим» был ещё первобытно-общинной деревней в забытом богом краю, т.е. на Апеннинском полуострове, по которому было тогда ни пройти – ни проехать, не говоря уже о земледелии или скотоводстве. Тогда внезапно и со стороны появилось умение не только писать, не только составлять документы, не только строить дороги и ковать оружие, но и моментально возникла мощная и развитая административная система с государственными реквизитами, привнесённая откуда-то извне, которая и зафиксировала этот уклад на долгие-долгие времена…
Так создалась одна из самых знаменитых политических химер, и давайте рассмотрим, почему она является такой.
В то время, у местных племён ещё не было развитым то коллективное сознание, которое позволило бы адекватно отнестись к принесённому им дару. Этот фактор превратил для них чёткую административную систему в ящик Пандоры, потому что результат от преждевременного привнесения столь мощной административной системы, при том состоянии общества, дало такой же результат как преждевременная искусственная гормональная инъекция, прекращающая развитие но усиливающая рост. Рим начал расти вширь, но из-за буквального и линейного отношения к административной фиксации, как к некоему священному эталону, структура управления – абсолютно не менялась, не смотря не на что. Войдя в племя как часть традиции, вся эта письменность представляла собой скорее некую религиозную ценность, нежели действительно административную. Именно это дало ей возможность получить ту репутацию, которую мы сейчас имеем.
За время расцвета и заката римской империи менялись лишь некоторые внешние признаки, не нарушающие основные племенные традиции; например, назначение вместо одного пожизненного главы сената – неких двух временных консулов, менее уполномоченных, как «находящимися между домами», то есть, между главными семействами Рима из которых состоял сенат (патриции – pater – «отец»). Но, не смотря на всю колоритность нововведенных титулов, политических игр и комбинаторных реформ, сам аппарат государства, отвечающий за административный отчёт, и поныне не изменился.
Римлянам, под угрозой смерти, вменялось в обязанности придерживаться традиций любой ценой, особенно отцам общины. Но так как сенату в меру изменения обстоятельств было необходимо проводить различные политические и экономические манипуляции, не входящих в традицию и даже противоречащие ей, они нашли путь: в полномочиях сената, представляющего саму традицию общины, создать некий административный свод правил, позволяющий делать необходимые манипуляции, но при этом не нарушающий общего уклада. Это породило извращенное изменение административных правил, так называемое Римское Право, которое определила и суть современного закона. Представляя собой благоприятную среду для торгашей, закон, как аппарат, был создан исключительно из-за стремления членов сената сохранить власть или получить выгоду любым возможным путём, который при этом, внешне, не изменит нерушимую традицию. Ведь объявленных нарушителей традиций – имел право убивать любой римлян, более того – получал за это вознаграждение. А римскую честь терял не только обвиняемый в измене, но и всё его потомство.
Как факт исторического подтверждения этого, мы можем обратиться в момент возвращения Луция Корнелия Сулы в Рим. Исследуя данное событие, становится очевидно: Сула пускает в ход именно эту манипуляцию, поступая с врагами в сенате ровно так, как они намеревались поступить с ним: в публичных проскрипциях объявляет их вне традиции, т.е. народными изменниками. Данный приказ, пусть и парадоксальный, но разрешил любому гражданину Рима убить их безвозмездно и получить за это ещё и награду в виде их имущества. Именно это объясняет почему после убийств императоров настроенных против сената – никто не нес правовой ответственности, ведь убитого легко было объявить – нарушителем традиции. Именно это объясняет, почему любой член совета старейшин, при необходимости сделать что-нибудь нарушающее традицию, всячески пытался придумывать извращенный административный путь реализации своих лицемерных целей. Но отсюда главное: в естественном порядке, все административные данные, правила, и изменения которые отсюда вытекали, сохранялись в письменном виде на бумагах, которых, со временем, пришлось собирать и вместить в огромный футляр или сундук, и закрывать их. Данный «сундук» государственного характера, на латыни логичнее всего было бы назвать - «Im perium» (дословно: «в сундуке»). Ведь «Apero» означает открывать, а «Impero» – закрывать. Вероятно административные приказы закрывали, запирали, потому и – impero. Власть имел тот, кто хранил и объявлял приказы, потому со временем этот термин принял другой вытекающий из него смысл (imperare – властвовать), утратив при этом изначальный. И тут справедливо сказать что именно тот самый первичный смысл, без всякого красноречия, и означает Римская Им Перия – всего лишь их система административных приказов находящийся в закрытом сундуке. Именно этот сундук римляне обозначили главным государственным аппаратом и символом власти их нации, дозволив банальному сбору бумаг представлять их самих. Именно это сенат каждый раз рисковал доверять Императору: выбранному для народного любования номинальному традиционному «вождю», как издревле главу семейства, но по факту – всего лишь заложника ответственного за соблюдения того что в этих бумагах. Ведь после многочисленных административных манипуляций, функция «вождя» атрофировалась, и «вождь» стал никем иным как простым подчиненным и заложником этих «закрытых бумаг», стал заложником сената. И в ряду того что подчинённый им это понимал, за малейшую попытку изменить данный парадокс – сенат безнаказанно убивал. От Калигулы до Константина I, ровно за триста лет, можно насчитать более 50 убитых императоров. И именно из за этого, став Империей т.е. приняв римское административно-государственное устройство (лат. Constitutio – «устройство»), – власть любого монарха, путём обмана, тут же переходила к чиновникам ниже него. Ведь о такой Римской Им Перии, другие страны, пожалуй – навряд ли тогда могли хотя бы догадаться, не зная подлинно язык на котором всё это писалось…
Таким образом, с тех пор и по ныне, находясь в стране управляющей себя Римским Правом и Конституцией, мы служим одному мошенническому, торгашескому механизму: механизму римского сундука, римского политического (ныне демократического) управления, который научился беспринципно извращать и разрушать для своей выгоды народные общинные уклад и традицию, административным, защищённым путём.
*Видео основанное на данной статье единомышленником Вадимом Тарнецким: https://youtu.be/bWARoyU6Ggk