см.ФОТО:...я отплясываю крайний справа,левее от меня Степа Мартынюк, правее Вова Маловичко. Крайний слева Харламов, напротив него Парпауц.Все что висит на стенах, мое оформление.
Вот и подошла первая зима на чужой земле. Но ничего, если на улицу не выходить из отделения, то терпимо. Отопление работает исправно. Но вне дежурств без улицы не обойтись. Физзарядка утром с голым торсом. Занятия проводит старшина Иванов.
Он все такой же жизнерадостный, улыбчивый, задорный. Живчик. По доброму ему завидую. Это ходячее, одушевленное выражение:
«Служи по уставу, завоюешь честь и славу».
Вот только с отпуском у него напряженка. Уже съездили и Дош и Шершнев и, само собой, водила командира Барсукевич. А Мишку все оттесняют, он не наглый, потому то и улыбка у него нет-нет, да и скривится сиротливо. Я ему сочувствую.
Зима теплая, мягкая. Даже снег кажется вроде какой-то теплее, чем у нас дома. Но при передвижении по плацу на прием пищи в дырявой, как сито шинельке, которую мне "подарил" взамен моей новой, "земеля" Лисович, ветерок пронизывает насквозь. Всегда есть возможность вспомнить тихим незлым словом кое-кого в связи с этим. Например прапорщика Сукинцова, который в упор не видит, что младший сержант Озерянин стучит зубами танец с саблями от холода. Моя новенькая с ворсистым начесом шинелька, в это время пылится где-то в сарае, возле овец и свиней у бывшего злого духа роты. Ему она понадобилась как презерватив на один раз, чтобы пофорсить перед недобитками со схронов. Ну да черт им всем судья.
Дежурю в терапии. С утра инъекции, внутривенные, подкожные. Народа в отделении с похолоданием резко прибавилось. Пневмонии, бронхиты, ангины, ОРЗ. Последние в отдельных боксах. На инъекции и за таблетками выстраивается очередь. Перевязки больных с болезнями кожи. Таких постоянно 10-15 человек. Обед. Тихий час (для больных). Мы делаем выборку.* Ужин. Измерение температуры. Вечерние процедуры. Подготовка ко сну. Уборка помещений. Отбой. Стоим в холле возле окна с Харламовым. Он где то раздобыл транзистор. Звучит очень приятная, очаровательная песня в таком же оригинальном музыкальном сопровождении.
Странно! У немцев таких мелодий быть не может. Все-таки что не говори, а их язык не мелодичный.
-А что это за группа? - спрашиваю у Харламова.
-Ты что не знаешь? Это «АББА», - кратко отвечает он. - Это шведская группа, два мужика и две девочки, согласись, что хоть и непонятно о чем, но поют обалденно.
"Это уж точно," - подумал я. А ответил:
-Я то думал, что кроме русских и украинских песен, ничего красивее и в мире нет. Но вот оно что оказывается.
В скором времени всеми правдами и неправдами себе тоже раздобыл миниатюрный транзистор. Теперь я был в этом мире не один. Во-первых, круглосуточная программа «Я Алдан».* Во вторых «АББА», «Бони-м», «Смоки», «Эрапшен» и т.д. и т.п. ..
Продолжается дежурство. Харламов ушел спать. Сижу в ординаторской, просматриваю истории болезни. Уточняю выборку врачебных назначений. Подхожу к окну размяться. На ночь похолодало.
Посмотрел на улицу. В темноте, под окном смутно различаю часового с автоматом. Не понятно.
" Это что еще такое? " -спрашиваю сам себя. Но уточнить не у кого. Решил спросить у Харламова, когда разбужу. А сам в это время начал думать. Вот ведь как получается. Мы оба солдаты. Возможно одного призыва. Вот она, где собака зарыта. Я, благодаря родителям, которые упорно настаивали, да и своему собственному стремлению, получил специальное образование. Теперь вот уже десятый месяц служу в тепле и уюте. Впереди меня ждут еще более теплые и благоприятные условия. И при этом беспрерывно жалуюсь сам себе на тяготы и лишения в службе. Занимаюсь так сказать беспрерывным анализом и самоедством. А в это же время мои ровесники, окончившие восемь, в лучшем случае просто десять классов или ПТУ, несут совершенно иную службу.
Они ходят в наряды по столовой через день. При этом зачастую чередуют их с нарядами в караулах. Месяцами и полугодиями не вылазят с полигонов. И все это в жару и в холод, грязь и слякоть. Питаясь, как и где, и чем попало. Зачастую оборванные, немытые, неумытые и небритые. Я ведь вижу таких поступающих на стационарное лечение каждый день. И все это время слышу их разговоры. Они, даже «деды» смотрят на нас, чистеньких, отутюженных и накрахмаленных, как на инопланетян. Порой даже забывают, что мы тоже солдаты. Даже разговаривают с нами на «вы» и шепотом.
Да, мы страдаем первые полгода. И может быть, морально даже больше тех, кто служит в боевых подразделениях. Но физически и морально по времени они терпят дольше. Это на мой взгляд. Да есть в армейской среде, на всех уровнях звучит, один логически дубовый ответ «Кто на что учился». Когда я разбудил Харламова и задал вопрос, с каких это пор медрота стала охраняемым объектом. Он, зевая, как крокодил, ответил, правда, не совсем вразумительно. Якобы, был случай, что диверсанты с Западной Германии где-то в каком-то году пройдя подземными тоннелями, ночью вырезали весь личный и переменныи* состав в госпитале.
Вот с тех пор по некоторым большим нашим праздникам или, наоборот, по их немецким торжествам, выставляют часовых в ночное время возле лечебных учреждении. Вот так раз! Так нас еще, оказывается, могут и прирезать во сне, как волки овец. Хороша служба. А ведь официально никто ничего такого нам не доводил. Спустя пару лет я, действительно, видел кладбище напротив КПП госпиталя, около семисот надгробий. Вырезали всех. По легенде спаслись только один солдат и санитарка. Они ту ночь на чердаке от своих спрятались, для телесных утех. Белитц, название небольшого городка, где размещался этот центральный госпиталь ГСВГ.
Полтора десятка лет спустя, в нем какое-то время, провел несчастный Эрих Хоннеккер, преданный нашими коммуняками. Еще намного позже, читая биографию А. Гитлера, я узнал, что и он лечился в этом госпитале после ранения в первую мировую войну.
Маленькое резюме под эту главу. Идти служить в армию нужно с приличной специальностью, и желательно - физически очень крепким. Или на худой конец что-то одно из двух.
Вот и подошел мой солдатский Новый год. Ленкомнату я с приданными двумя молодыми (из санитаров), да еще парочку умельцев подобрал среди больных, привели в праздничный вид. Абашидзе, тоже с помощниками накрыли здесь же соответствующий стол. Очень много всего закупили в военторговской чайной и магазине. Включая и кое-что, что на стол не выставлялось, а ходило только под столом. Да никто особо-то и не контролировал. Замполит где-то запропастился. И появился он вместе с «челюстью» т.е. командиром части около половины двенадцатого.
В Германии для советских, встреча Нового года была малость специфическая. В связи с разницей по времени в два часа, между Москвой и Берлином. В десять вечера по-местному встречали московский Новый год, а в двенадцать - местный. С учетом видимо этих обстоятельств, командир и замполит прибыли поздравлять нас очень даже прилично подогретыми. Феоктистов еле ворочал своими мощными челюстями, а инженер человеческих душ, вообще «му» произнести членораздельно был не в состоянии. Мы выстроились перед столами и майор с капитаном в распахнутых шинелях, медленно спотыкаясь друг о друга, прошли вдоль строя и пожали каждому из нас руки и даже что-то говорили.
Мы уже тоже были навеселе, поэтому все им простили и даже были рады увидеть в своих начальниках людей. Слава Богу, они быстро ретировались и нам не мешали. Поздравления и состояние командования нас сильно воодушевило и потехи завертелись, закружились с новой силой. Правда, очень остро ощущалось отсутствие противоположного пола. Но и здесь вышли из положения очень просто. В классе ВМП* хранилось энное количество учебного имущества, в т.ч. и штук десять зеленых медицинских косынок. Желающие повязали их на головы, и стали имитировать девушек. Особенно прикольно играл роль барышни младший сержант Харламов.
Потанцевали попарно, вальсы, танго и т.п. По фотографировались возле елки. В общем, было тоскливо и весело одновременно. Около часа ночи я, как отъявленный "жаворонок", ушел спать. Так мы переступили в 1977 год.
*ВМП-военно-медицинская подготовка.
*переменный личный состав-стационарные больные.
*АЛДАН-позывной нашей советской радиостанции.
*выборка-выписка из историй болезней врачебных назначений и занесение их в журналы. Для удобства нашей же работы.
продолжение следует...