Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602
Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/05/31/877
Строгий и ласковый, славою знатный,
Звёзды уставил во тьму
Город, чьё имя вообще не понятно
Даже ему самому.
Как средоточье беды и удачи,
Он приземлён и высок.
По-страусиному голову прячет
В чистоконкретный песок.
А когда солнышко ляжет у грани,
Снизу подсвеченный им,
Город похож на расписанный пряник -
Ярок и неотразим.
Спросить бы тех, отдававших жизнь без остатка за выше упомянутый населённый пункт, что такое родина, и как выглядит ностальгия? Не стали бы словами отвечать люди из далёкого прошлого на риторический вопрос, ибо делом высказались, в веках оставили упоминания о парочке Отечественных войн. На данную тему рассуждают, сидящие за шторами возле камина. Беседуют и мнят себя счастливыми уж тем, что далеки от рокового мига, острого сюжета, необходимости убить или умереть. Таков удел бездельников: умствуй и понимай! Рабочий, инженер, врач, программер – никто из них не станет смаковать беду, прикидывать на себя чужую одежду, так казалось. Ида заметила, там, где остро стоит задача, труднодостижима цель, человек довольствуется имеющимся, не хочется благ цивилизации. Впрочем благ никто не лишил, услуги чересчур навязчивы, запрещают невооружённым глазом созерцать живой огонь, слушать неискажённый датчиками голос ветра и воды, а хочется. На земле давно нет мест, где природа отделена от техногенных влияний. Даже заповедники, особо охраняемые территории являются таковыми, потому что по всему их периметру стоят фиксирующие биоклимат экраны. Аппаратура отслеживает всё, вплоть до состояния озонового слоя. В сравнении с внешними анклавами, Земля – сплошной заповедник На ней нет промышленности, давно прекращена добыча минерального сырья, энергия поставляется извне. Стареющее солнце подпитывается мощными потоками с секторов. Однако и такие меры не избавляют человечество от проблем иммунодефицита. Генно-модифицированые растения, пугалка всех времён и народов, сыграли свою роль. выросшие на них животные и человек бессильны самостоятельно сопротивляться болезням. Есть мнение, что виной стерильность, существуют другие точки зрения, отсутствует единая. Так и не удалось генетикам и микробиологам разгадать загадку силы естественных продуктов питания. Термин «Самообновляющаяся биомасса» означает растительную и животную пищу, выросшую без вмешательства . Она на вес золота, особенно зелень и лесные ягоды. Маленьким детям такие продукты выписывают, как лекарство. На Земле, в естественной среде обитания человека, синтетическое всё, от дорожного покрытия и стройматериалов, до стереотипа межличностного общения. Защитников животных, например, легко отличить по лютой ненависти к человеку, а экстремальный спорт и другие необычные забавы граничат с актами массового психоза.
«Люди из разных уголков мира приняли участие в шутливой акции "День без штанов", - сообщает агентство Open Line. - Цель этого мероприятия лишь одна: хорошее настроение и улыбки окружающих. Задача участников заключается в том, чтобы не надеть штаны и спуститься в метрополитен в своём городе, в таком виде доехать до нужной станции, будучи зафиксированным камерой. При этом необходимо вести себя как обычно: общаться, слушать музыку, держаться невозмутимо. Прошедший набирает баллы, повышает рейтинг коммуникабельности. Каждый раз люди реагируют на пассажиров без штанов неоднозначно. Кто-то с юмором относится к одетым подобным образом, а другие не находят ничего смешного. Акция прошла в Лондоне, Нью-Йорке, Кейптауне, Софии, Торонто, Ванкувере, Берлине, Стокгольме... Шутливый выход в подземку без штанов проводится с 2001 года среди жителей более 500 городов по всему миру».
Вот самое невинное развитие темы. Невинное ли? «Невинность предполагает наличие вины», некогда прочла Аделаида Бартон в сборнике крылатых фраз и выражений. Шуточки, приколы, лёгкий флирт и правила светской беседы, где дурным тоном является буквальное восприятие сказанного, создают некий гумус, культурный слой, из-под которого способна проклюнуться и взрасти любая беда.
«Я играю в негодяя:
Убиваю и кидаю
Тараканов и жуков
И знакомых мужиков.
Поиграю в негодяя --
Это вроде бы фигня.
Правда, если заиграюсь,
То сыграет он в меня».
Подобными опусами развлекались технари вроде Шмендинга, и на полном серьёзе считали, что на Земле есть один архетип и четыре типа условно мыслящих особей: старики, дети с родителями, обслуга, отдыхающие, и наконец - отстой. Последняя, самая многочисленная категория плавно проецируется на предшествующие. Когда перед надорвавшимся в работе человеком встаёт родина, открывается развёрнутая картина земной жизни, возникает вопрос: за что костьми ложился? Хорошо, если вовремя вспомнишь Господа нашего Иисуса Христа. А нет – отчаянье наступает скоро, увеличивается с нарастанием накала изумления . Помешательство обеспечено. Вопросы задавать, разглядывать, судить можно до бесконечности. Если вглядеться, выходит, что всё человеческое, суть – имитация.: и сады, и мысли, и слова!
В пыли перекрёстков и серых метнувшихся улиц
Набухла и лопнула ткань первозданных кулис,
И тотчас под городом буйные воды проснулись,
И тотчас над городом чёрточкой птицы взвились.
А драные кошки глазели из всех подворотен,
Кололи зелёными иглами холод и страх,
И воздух резиновый был неподвижен и плотен
И чёрточку птиц подымал на упругих крылах.
Всё выше и выше, и вот, у границы Вселенной,
Они закачались на лёгкой гудящей волне.
И остановились, счастливые долей мгновенной,
И вниз опустились, и в руки слетели ко мне.
Писала некогда Ида, думая, речь идёт о живом, но посредством стволика выпотрошила первую же птицу на обломке скалы, и поняла, что метафора тоже имитация. Проникнуться ею людям из отдалённого мира не получится. Слишком много нюансов, на объяснение которых уйдёт ни один день, и препарированная таким образом песня напрочь утратит смысл.
«Скажи, тебе не скучно целый день сидеть на месте?»
Спросил Кин, когда собрались спать.
«Я, кажется, ответила на вопрос. Мудрец с Третьего Рукава задал утром. Зачем повторяешь?»
«Этому велено засохнуть. Если нужно, засохну, только прежде хотел бы понять, чем ты занимаешься, чтобы не умереть от безделья?»
«Картинки смотрю».
Ида не знала, как рассказать о том, что делала.
«Покажи мне».
«Закричишь, родоначальник, Майт испугается».
Не буду кричать, обещаю».
«Не боишься уснуть от картинки?»
«Ночью можно, да».
На этот раз Ида предложила Кину вжаться лицом в оболочку.
«Что бы ты, настойчивый человек, хотел увидеть? Заказывай, выполню».
«Меня занимает вопрос: Неужели люди вашего племени живут в войлочных кругах?»
«Южнее, охотник, через два водораздела от Великой Реки племена одного с жителями Излучины языка не спят под войлоками. Там ставят брёвна кругом и обмазывают глиной».
«Знаю, да. Такой круг теплее, но можно сгореть или задохнуться дымом. Покажи ваши. Мне кажется, огня в них не разводят».
«Правильно кажется, охотник».
Ида продемонстрировала статичные снимки городов, на которых не было людей. Сидней, Венеция, Мехико заинтересовали, но понравился Санкт-Петербург.
«Помню, подобное видел маленький, когда болел».
Признался Кин.
«Совсем такое, охотник?»
«Вроде, да. Только зыбко, тонко и нереально, как в летнем воздухе».
Женщина с земли глядела на родоначальника племени Синих камней, поражалась адаптивности.
«Ты хотел бы жить в подобном доме?»
«Не знаю. Там совсем нет травы, птицы не водятся. Чтобы сродниться с таким жильём, нужно стать порождением неба».
«В небе, охотник, если вглядеться, витают звери».
«Звери тоже, но такого больше».
В ущелье белая коза Жила,
Обычная коза, каких не мало.
Траву щипала, хвостиком махала,
губами воду из ручья брала.
перескочить могла поток тугой,
Не замочив копытца, без усилий.
Как ветер, ножки лёгкие носили
Литое тело с гордой головой.
Но капнула на спинку ей смола,
Сломался рог, бородка истрепалась,
Души коснулась жёлтенькая жалость...
За плечи осень жизни обняла,
И тонко хрустнул камень под ногой.
Струя схватила, речка поглотила,
А после рокотала, говорила
О том, что над хрустальной глубиной
В ущелье белая коза Жила,
перескочить могла поток тугой.
Но капнула на спинку ей смола,
И тонко хрустнул камень под ногой.
Вот зарисовка без имитаций. Рассказать – поймут, мудрования излишни.
Среди ночи Кин проснулся от непонятного предчувствия, оделся и вышел. Ветер сник. Тихая тёплая влага струилась пылью, не создавала шума. Было глухо, вязко, неподвижно. Казалось, время остановилось. Но вот, точно искра, на пределе видимости блеснул огонёк. Говорят, старость наступает, когда начинаешь чувствовать тело. Кин-Нокк чувствовал глаза, губы, ладони, подушечки стоп. мир раскрылся, хрустнул смятой тишиной, будто войлочным пологом. Проявилось движение воздуха, встречные ветки отклонились, опора сама подвернулась под ноги. Покорный привычке поглощать пространство человек побежал. Костёр умирал или рождался. Кин подошёл с подветренной стороны, а потому замечен не был. У чахлого огня сидела застрявшая в трясине ватажка. Два дня назад, чтобы отвлечь родоначальника племени Синих Камней от подсчёта войлоков и бочек, Ида показала, как переселенцы движутся в режиме реального времени. Кин узнал лица, шагнул в освещённый круг. Четыре ножа не замедлили в полёте. Первый охотник раскрыл ладони, отмахнулся.
«Стойбище не далеко, - сказал соткавшийся из мрака человек так, будто вовсе не подвергался опасности, - Здесь можно всё оставить до утра».
Люди поняли, кто перед ними, встали.
«Мы не можем двигаться. Наши женщины больны».
Кин оглянулся и не увидел женщин.
«Где эти?»
«На плоту, плашмя лежат».
Пришлось раздеться и войти в воду. Раздрызганный плот, скрипучее судно переселенцев, чудом не рассыпался. Первый охотник проверил надёжность верёвок, впрягся и потащил сооружение по мелководью.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/06/01/926