Колейность нашей жизни.
К ямам на дорогах привычен каждый российский водитель, скорее гладкая дорога – исключение. По этому «яма» и «дорога» - слова стоящие всегда рядом. Даже анекдот придумали, старый, правда, но может кто и не слышал. Так вот: едет иностранный подданный по нашей российской дороге, ещё в то время, когда Россия СССРом называлась, шарахается из стороны в сторону, движение нарушает, пугает других водителей. Ну, его инспектор и останавливает:
- Что же Вы, гражданин другого государства, так не аккуратно едете? Мешаете движению?
- Я, - говорит иностранный подданный, - ямы объезжаю, замечаю их в последний момент потому, что Вы на них флажки не установили.
- Какие такие флажки? – удивляется инспектор дорожного движения.
- Обыкновенные флажки, красные, чтобы издалека ямку заметить и объехать её без резких изменений траектории движения. У нас в стране так каждая ямка обозначена.
- Эээ, - говорит инспектор, - этак флажков не напасёшься. У нас иначе - Вы вот границу пересекали? Там большой красный флаг видели?
Ну а выводы инспектор делать не стал, отпустил бедолагу в свою заграницу.
Значит ямы есть на дорогах везде, это не секрет, но вот у нас теперь, и только у нас в России, появилось новое понятие не известное ещё в мире – колейность. Как её отмечать на дорогах ещё не придумали, а она уже доставляет массу хлопот.
Что бы понятно было хоть немного тому, кто с ней не знаком, поясняю – это яма вдоль всей дороги по ширине колеи машины, как на проселочной, где колёса телеги глубоко врезаются в грунт, оставляя следы. Эти следы называются – колея, известное дело, но вот теперь и на асфальте остаются похожие следы, хотя телег на скоростных трассах нет. А вот следы, как от телег – есть. Не такие немного, но похожие.
В сухую погоду и на прямых участках, её, эту колею, и не заметишь порой, разве что изредка подумаешь: "колесо, что ли подспустило"? Машину слегка начинает водить из стороны в сторону, как на приспущенном колесе, и всё. Но вот если дождь и поворот, да ещё и на скорости свыше сотни км. в час, вот и почувствуешь, да и не только. Доставит тебе эта колейность несколько неприятных секунд и пару сотен седых волос – машина теряет управление.
В этих самых ямах скапливается вода и по ним машина скользит, как по льду. Едешь прямо – нормально, а случись поворот – тут уж как повезёт.
Тому водителю, ради которого повествование – не повезло. И не только ему.
А первый, кому не повезло в этом случае – водитель небольшого грузовичка, он, пересекая линии разметки, попал именно на эту колейность и его, не слишком новый автомобиль, слегка «повело». Повело кузов, колеса попали на разную плоскость и кузов автомобиля среагировал так, что открылась задняя дверь фургона - замочки разошлись. Бывает. Ничего страшного, вот только дверь размером в половину машины сразу с размаха ударилась о свой же кузов. Водитель почувствовал и остановился, что бы закрыть её поплотней. Он так и не понял причину, почему открылась дверь, это значительно позже было доказано в суде, хотя совершенно не повлияло на судебное решение.
Второй водитель, которому не повезло меньше, ехал следом, видел, что грузовик перестраивается в соседний ряд и немного притормозил. Это торможение на колеёности привело к обратному эффекту – машина скорость не снизила, поскольку была частично на водяной подстилке, но ещё и потеряла управляемость. Водитель вывернул руль круче и через секунду, с вывернутыми чрезмерно колёсами, машина зацепила асфальт. На повороте, где всё это произошло, было достаточно и разрешённой скорости и круто вывернутых колёс, что бы машину занесло. Однако, кабы ни стоящий фургон, всё бы обошлось, но так в жизни бывает, что в одно время и в одной точке сходится слишком многое. Вот как теперь. То есть: если бы фургон грузовой машины был понадёжнее – не открылась бы дверь, если бы не было бы поворота дороги - не занесло бы машину. Ну и колейность в придачу, а она довершила всё, чего быть не должно, короче говоря, зацепил водитель легковушки того водителя с фургона, когда он уже и дверь злополучную закрыл и собирался ехать по своим делам, но не поехал – сбил его второй, кому сегодня не повезло. Зацепил не сильно, задним бампером, уже когда сам почти вывернул и «поймал дорогу». Так бы и поехал дальше, но вот фургон и водитель сбитый. Куда ехать? Надо помогать!
А у водителя фургона случился открытый перелом бедра, кровь пульсируя быстро вытекает.
Оба сначала растерялись, но за тем сумели собраться, и до вызова «скорой помощи», перетянуть ногу жгутом, что было крайне своевременно.
Через пол часа приехала полиция, через час скорая.
Полицейские были третьи в этой очереди, кому не повезло в связи с колейностью, но они так об этом и не узнали. Они понятия не имели, что надо помочь пострадавшему с переломом ноги, они и не считали это своим делом. Они вообще не подошли к водителю фургона потому, что сразу решили, что он не виноват, а им прежде всего надо определить виноватого в аварии. Им нужен конкретный человек. «Кто потерял управление и врезался в другую машину? Ты? Ты и виноват!» «При чем здесь какая-то колейность? Глупости. Не соблюдал дистанцию. Не правильно выбрал скорость в соответствии с дорожными условиями!» Всё ясно. И вот это «Всё ясно» делает их третьими пострадавшими в этой ситуации. Они и не подозревают, на сколько вредят самим себе, делая виновным совершенно невиновного человека. Сделать виновным не виновного хуже, чем самому пострадать, ведь невинные становились святыми, а инспекторы - иудами, но инспекторам это ни кто не говорил, им говорили другое, им говорили, что виновен только водитель, а они сами думать пока не научились, вот по этому они и есть самые настоящие пострадавшие.
Пострадали ещё и врачи скорой помощи, но они совсем не при чём. «Ведь им так мало платят, у них очень плохое оборудование, работа тяжёлая, машины старые, «скорых» на город не хватает, и вообще конец смены и ехать должна была другая бригада, но задержалась мед. сестра и послали их, хотя и не правильно, но ехать пришлось, а там обычный перелом. А то, что водитель фургона умер, а они не установили капельницу? Так он и не просил».
Он не просил. Возможно, просто решил умереть.
Всё, конечно оно так и есть, но вот водитель умер из-за простого перелома. И кто виноват? И кто пострадал?
Конечно, прежде всего – водители скорой, ведь не их, фактически смена была, они и не обязаны были ехать, хотя поехали, это их заслуга! Поехали, хотя были не должны. Но вот умер? Это и есть то, что делает их очередными пострадавшими. Попробуйте сами дальше нормально жить, если ВЫ ЧЕЛОВЕК, когда точно знаете, что от Ваших бездействий кто-то умер. Вы, естественно будете страдать, а значит Вы – пострадавший, но это в том случае, если Вы нормальный, психически здоровый человек, остальные не в счёт. Врачи скорой помощи несомненно нормальные люди и они не помогли пострадавшему только потому, что была не их смена. По этому сами пострадавшие, короче. Что не понятно?
Есть ещё пострадавшие. Не много, правда, но есть. Вернее одна. Последняя пострадавшая в этой истории – судья.
Хотя когда она вела процесс, всё было ясно. Совершенно ясно, что водитель не справился с управлением ( это подтверждают инспекторы дорожного надзора). Совершенно ясно, что травма тяжёлая и человек умер, а значит наказание должно быть соответствующим. И те четыре года, что она присудила за смерть человека, не является чрезмерным наказанием. И она чувствовала себя совершенно спокойно, совершенно уверенно до вчерашнего дня.
Вчерашний день ни чем не отличался от предыдущих, лишь только тем, что она случайно оказалась на том самом месте, где всё это произошло. И, как на зло, шёл дождь. И, как на зло, она ехала именно по той колейности. И, как на зло, её машину занесло также, как того второго, кому не повезло в тот день. Но на этот раз ей повезло! Фургончика не было! И она выровнялась и поехала дальше, как ни в чем не бывало. И лишь проехав несколько метров вдруг вспомнила, что осудила человека и поняла совершенно отчётливо, что осудила невиновного. В этот самый момент она стала пятой пострадавшей в этой истории, ибо нет ничего более тяжкого, чем носить на сердце грех осуждения совершенно невиновного человека.
Екатерина Ильинична Грушева была молодая судья, ей недавно исполнилось 37 и всего два года она была судьёй районного суда. Ей многие сокурсницы завидовали, но она сама начинала чувствовать, что это работа не для неё.
Конечно, может и совпадение, но после первого же её процесса у неё самой стало подниматься артериальное давление. Она обожала спорт: плавание, лыжи, ежедневные пробежки, как она полагала, помогут ей миновать хотя бы кардиологические заболевания. Но вот уже два года она не может справиться с этими непредсказуемыми скачками давления. Неожиданно под вечер появляется внутренняя дрожь и, пожалуйста – 160 на 90, пульс под сотню.
Уже год она посещает кардиологический центр, но безуспешно. У неё всё в порядке: сосуды и сердце – всё в норме, а давление есть. Препараты дают обратный эффект – давление падает резко, но значительно повышается пульс и шум в голове. В голове теперь появился постоянный шум, а от таблеток только усиливается.
Муж Екатерины Ильиничны охотник со стажем. Уток бьёт и зайцев, на косуль охотится, лисиц подстреливает, но лисиц просто так, что бы кур не таскали. Кабанчика иногда выследит. Любит охоту. По началу помнит, как плакал над каждым убитым зверем. Нет не навзрыд, а просто слёзы появлялись сами собой, когда понимал, что ничего не исправишь, что зверь мёртв. Мёртвые они совсем не такие, не грациозные, а убитые и открытые глаза смотрят жалобно.
Он и советовал своей жене, что надо смотреть на всё иначе, как он – зверь и существует, что бы его убить и съесть, надо смотреть на него не как на живое, не как на бывшее живое существо, а как на предмет, который лично тебе нужен и ты его взял. Взял и всё.
- Вот и ты. Вечно принимаешь всё слишком близко к сердцу, по этому и болеешь, а ты смотри на них, как на предметы, как на фигуры в шахматах.
Она так не могла. В этом деле не всё казалось однозначным. Ведь если бы водитель фургона не умер, то и решение её было бы другим.
Но он умер и надо обязательно определить виновного. Про колейность она и не думала. Колейность везде и если осудить дорожников – будет прецедент и поди потом разберись, дорога плохая или что. Такого допускать нельзя. И потом она прекрасно понимала, что зацепи дорожные службы, сразу окажется, что всё в норме, возникнет куча актов и разъяснений, что все эти бугорки и ямки вписываются в стандарты, а именно на том месте дорога вообще идеальная, и когда направишь туда комиссию – так и окажется, это она знала точно. Дорожников трогать нельзя. Полиция? Но полицейские и на самом деле не обязаны оказывать помощь пострадавшим, хотя, наверное, это не совсем правильно. Остаются врачи. А вот здесь совсем сложно. «Скорая» приехала через час и это тоже норма, у них будет масса доказательств, что раньше приехать невозможно. Остаётся только водитель, но теперь для неё совершенно очевидно, что и он невиновен. И как смотреть на него, как на шахматную фигуру, когда он сейчас в тюрьме, когда ему, как и ей исполнилось 37, когда у него трое детей и младшая пошла в первый класс. Нет, эта работа не для неё, она не может осуждать невиновных, но получается вынуждена. За те два года она поняла, что судебная система, в которую попала не судит виновных, а ищет «крайнего».
И если бы ей было за пятьдесят, то смирилась бы и судила, как положено, но ей 37 и она больше не хочет. Не ради здоровья, а просто это работа не для неё.
А вот для кого это работа, она и предполагать не хотела.