2014г.
Возле самой филармонии Лара, слушавшая, как мне казалось, с пониманием, остановилась и сказала с заметной неловкостью, но твёрдо:
- Знаешь, мне всегда не нравилось, когда ты говоришь такие вещи. У тебя все мужчины плохие. А так не бывает.
Вот и Петя мой тебе уже не нравится.
- С чего ты взяла? - опешила я.
- Думаешь, не понимаю? - усмехнулась Лара. - А вот он хорошо к тебе относится. Приветы тебе всегда передаёт. Ты же его совсем не знаешь, а только плохое в нём ищешь.
Ну и ищи!
Она повернулась и пошла к подземному переходу.
ж ж ж
...Ну надо же: какой-то там Петя дороже подруги!
А я, между прочим, слова о нём не сказала. Я о мужчинах в о о б щ е говорила.
Но, значит, всё же что-то дошло, если задело.
Два раза мою Лару жизнь уму-разуму учила, а толку-то...
Доверчива моя подружка, как малое дитя. Верит всем и всему. Например, абсолютно серьёзно повторяет за кем-то, что каждый (подумать только: к а ж д ы й!) мужчина достоин любви. Каково?
Ясно, что не сама придумала.
Или вот ещё перл: рядом с порядочной женщиной о б я з а т е л ь н о должен быть мужчина.
По логике - тоже порядочный. А где ж таких на всех набраться?
И что делать тем, на кого порядочного мужчины не хватило? Считать себя непорядочной? Или брать то, что рядом валяется и делать вид, будто повезло?
Нет слов. Нет слов!
И как можно не понимать простых вещей? Ведь совершенно очевидно, что такое могли придумать только мужчины. Они в браке и болеют меньше, и живут дольше. В отличие от женщин, между прочим. И это - общеизвестный статистический факт.
Но моя Лара не хочет такого не только понимать, но и слушать.
- Ты ничего не понимаешь! - её любимый ответ.
А я, между прочим, тоже была замужем. Так что кое-какой опыт у меня есть. И мне там совсем не понравилось
Вот почему я - как ближайшая подруга - просто обязана помочь ей избавиться от розовых очков. Ради её же блага. А она упирается.
ж ж ж
Настроение упало, и предстоящий концерт совсем не радовал. А ведь мы так ждали его. Собирались после концерта посидеть в шоколадном баре. И вот на тебе!
Ну, что ж...
Перед входом пришлось задержаться: надо было оторвать один билет, чтобы не нарваться на сочувственный взгляд билетёрши.
Забирая билет, рассеянно подняла глаза на полосу портретов на стене и обомлела:
со стены напротив п р я м о н а м е н я с портрета смотрел артист.
Лицо совершенно незнакомое, но взгляд и улыбка - будто ждал именно меня!
Подошла ближе - впечатление только усилилось.
Что-то непонятное...
Стараясь не привлекать внимания, несколько раз перешла с места на место - портрет не отрывал от меня взгляда. Вспомнился "Портрет" Гоголя. Но я же не слабонервный художник. Разберусь.
Присмотрелась к другим портретам: ни у кого не было такого проникающего в душу взгляда и так застревающего в уме.
Очень странно: смотрит на меня, как на очень близкого человека. Поверить в то, что этот взгляд предназначен всем вокруг, просто не получалось.
ж ж ж
Что было в зале, не вспомнила бы и под гипнозом. Но зато поняла: всё дело в фокусе зрачка. Другие артисты смотрели сквозь меня - так смотрят в зал. А этот смотрит на кого-то близко стоящего. Может, фотографировала симпатичная девушка, а может, жене улыбался.
Даже смешно стало: такой душевный переполох из-за фотографии совершенно незнакомого человека!
Перед выходом обернулась, чтобы снисходительно улыбнуться портрету: "Я тебя не боюсь!"
И тут же поняла: ой, зря! Знала бы - под ноги смотрела бы.
Портрет провожал меня взглядом, будто спрашивал: "Ты уходишь?"
Наваждение какое-то...
Опять всю душу перевернуло. Будто встретила родного человека после долгой разлуки и сразу узнала, что больше никогда не увидимся.
От этого стало так тоскливо, что решила немедленно взять себя в руки и забыть об этом нелепом происшествии в ближайшую же минуту!
Отвернулась, закрывая за собой дверь, толкнула вторую и... опять, как в прорубь: в нескольких метрах от ступенек с афишной тумбы на меня смотрел тот же самый артист! В другой одежде, в другом ракурсе, но это был он! Даже очки были те же, хотя уже узнала бы его не только в других очках, но даже и без них.
Он стоял у рояля, на котором лежали несколько букетов, а из-под цветов выглядывал наконечник какого-то музыкального инструмента вроде флейты.
Он и тут улыбался, причём, так, будто понимал мою растерянность.
Он выглядел как человек,
который знает себе цену
и не собирается её ни с кем обсуждать,
и от этого в его взгляде было столько ясности и покоя, что пройти мимо у меня опять не получилось.
Медленно, как к эшафоту, подошла к афише и стала рассматривать. Заметно ослабевший здравый смысл из последних сил боролся с легкомыслием. "Забыть, забыть, забыть! Немедленно и навсегда!" - твердил он.
А легкомыслие упрямилось: "Всё равно ведь придётся забыть. Так какая разница, через три минуты или через пять? Ещё чуть-чуть постою... Чуточку... Ещё немножечко..."
ж ж ж
От угла здания к тумбе подошёл какой-то мужчина и, делая вид, будто внимательно читает афишу, стал смотреть на меня сбоку.
Это ужасно мешало!
Стараясь контролировать выражение своего лица, я рассматривала лицо на афише, любуясь, изумляясь и сердясь одновременно.
Чувствуя, что здравый смысл вот-вот оставит меня,
в последний раз окинула взглядом уже почти родное лицо,
решительно отвернулась и, едва не сбив подвернувшегося под ноги читателя афиш, быстро пошла к подземному переходу.
Как нарочно, оттуда поднималась лавина людей из метро, но я, лавируя между ними, стала продвигаться вперёд - побыстрее и подальше от этого наваждения.
ж ж ж
Дома так и тянуло позвонить Ларе. Но что я ей скажу? Что сходила на хороший концерт за два билета и даже не помню, что было на сцене?
Спросит: а почему?
И что сказать? Что вела себя недопустимо легкомысленно?
Нет уж. Нечего сказать - незачем звонить. Сама справлюсь. Осталось всего-то кусочек дня, вечер с телевизором и ночь. Выдержу. Утром Лара всё равно сама позвонит. Ну, а уж тогда - по обстоятельствам.
К тому же, в её обиде я расслышала нотки превосходства, а все мои рассуждения она просто отмела да ещё и обвинила меня в лукавстве. Но разве я хотела её обманывать?
Просто у нас разный жизненный опыт. И её опыт завидным тоже не назовёшь, хотя первый муж оставил ей квартиру своей мамы и второй тоже не оплошал в щедрости. Но всё равно: потрачены годы и нервы, а в результате - то же, что и у меня: ни семьи, ни детей.
И после этого она опять готова осваивать новую территорию, вкладывая душу и здоровье? Смысла ж - ноль! Ну так в чём тут превосходство?
И это я ещё и не права? Ещё как права! Потому моя Лара и обиделась: правда всегда глаза колет. Мне её очень жаль, потому что она никак не может понять простую истину: все хорошие мужчины давно и насовсем за-ня-ты.
ж ж ж
Помирились, как всегда, назавтра. Лара сама позвонила и извинилась. Она всегда так делает, потому что характер у неё добрый. Жаль только, что безразличный к самой себе: всем всё прощает.
Первый её муж ушёл к женщине, которая родила ему ребёнка, хотя Лере он пел, что детей не любит, и они будут ему мешать.
Вместо того, чтобы хлопнуть дверью, Лара осталась с его матерью, потому что новая жена её мужа не захотела жить со свекровью. А моя Лара - одна! - до самого конца пылинки сдувала с их общей свекрови, и даже плакала от обиды только по ночам.
Второй муж ушёл от Лары к молоденькой девочке. И тут она опять сглупила: отпустила его даже без скандала, хотя любила без памяти.
На радостях он положил на стол не только ключи от её квартиры, но и от своей машины (машина... да ей в обед сто лет!) и испарился за пятнадцать минут. Бесследно.
Я после этого три месяца жила у Лары, боясь даже ночью уснуть по-настоящему. Её шатало от горя, а он даже ни разу не позвонил, упиваясь своим счастьем.
Ничтожество!
Кажется, после такого опыта у любой здравомыслящей женщины должна появиться осмотрительность хотя бы на уровне инстинкта самосохранения. А у моей Лары появился этот её Петя.
И ведь никто же не знает, чем всё это закончится у неё на этот раз. Пока что даже я не вижу в нём ничего подозрительного, но ведь должна же быть в нём какая-то червоточина, если он не женат. И я, её ближайшая подруга, не могу быть спокойной. Приходится самой опасаться за мою Лару, чтобы вовремя прийти на помощь и помочь ей пережить очередной удар судьбы.
Поэтому и стараюсь внушить ей, что надо уметь побеждать свои слабости. Вот и сейчас, после своего вчерашнего происшествия я хотела обратить её внимание на необходимость постоянного присутствия выдержки и здравого смысла, но моя Лара была совершенно не способна слушать: у неё была своя новость, которой она так спешила поделиться, что просто слова некуда было вставить.
Оказывается, вчера её Петя...
(Опять этот Петя!.. Ну как будто не о чём больше поговорить!)
... пришёл к ней с другом детства, Костей, и они допоздна говорили о чём-то очень серьёзном, и, конечно, не за чаем...
(Ну, вот!!! Так я и знала! Вот она, наша третья яма: пьяница!)
...и ей пришлось оставить их обоих на ночь...
(Ну-у-у... то ли ещё будет!)
...потому что у этого Кости - личная драма...
( У мужчины - драма!.. Держите меня, я падаю! Только моя Ларочка и может в такое поверить.)
...и он обратился к её Пете за моральной поддержкой...
(Ах! Ах!)
В конце Лара добавила с торжествующей укоризной:
- Вот видишь: когда у людей проблемы, они идут к друзьям, а не рассказывают красивые сказки о своём прекрасном одиночестве. Поэтому они и побеждают обстоятельства, а не терзают себя своей стойкостью!
Это просто неслыханно! Она меня поучает! О н а - м е н я!
Ну, что ж. Свой ум в чужую голову не вставишь. Не хочет учиться на чужих ошибках - не заставишь. Значит, её напасти мы будем переживать вместе, а свои я буду побеждать сама.
И буду гордиться собой.
ж ж ж
Я очень старалась держать себя в руках. Если честно, то было трудно. Изо всех сил стараясь не думать о мужчине с афиши, я то и дело ловила себя на мыслях о нём. В памяти всплывало спокойное лицо, сложенные на груди руки, взгляд... И улыбку, в которой так и читалось: "Как ты там без меня?.."
Лицо вспоминалось в целом, но более детально - лоб, глаза, очки... На очках я почему-то всегда спотыкалась: таких не встречала ни у кого - может, потому?
Дальше начинались размышления о том, где я могла бы его увидеть. Получалось - везде!
Потом думалось, что при всей уравновешенности в его лице проступала странная самозабвенность: казалось, что он может сложить к ногам любимой женщины всё, что имеет, не задумываясь, и слов благодарности даже не услышит, пытаясь понять: довольна ли? Не хочет ли чего ещё?
Только о той, кому он улыбался, думать не хотелось.
Мысли уводили в такие дали и закоулки, что приходилось то и дело одёргивать себя, возвращая в реальность. Совсем избавиться от них не получалось, хотя о гордости время от времени и вспоминала.
Впервые в жизни я не понимала себя, чувствуя, как воля и уверенность в себе потихоньку куда-то исчезают. Утешала себя только тем, что ни у кого ничего не отнимаю, а душевное беспокойство скоро пройдёт.
Но это было очень слабое утешение.
ж ж ж
Неладное, наконец, заметила Лара.
- У тебя кто-то появился? - осторожно поинтересовалась она. - Почему не рассказываешь?
- С чего ты взяла? - изумилась я.
- На мужчин бросаешься, - деликатно понизив голос, пояснила подруга.
- Я???
- Ты, - кротко подтвердила Лара и пояснила: - взглядом. Причём, только на тех, кто в очках. Или я ошибаюсь?
Прозрение было мгновенным и потрясающим всё моё сознание: бросаюсь на ...
Докати-и-илась!!!
И это я - спокойная, выдержанная, умеющая держать себя в руках и побеждать ненужные порывы! Невероятно!
Моментально вспомнилось, что т е очки ни разу не попадались. Значит, всё же искала. Значит, сама у себя вышла из-под контроля. Ну и ну!
Открытие было крайне неприятным, но сдаваться я не собиралась.
ж ж ж
Лара ни о чём не расспрашивала: ждала, пока сама поделюсь. Видимо, стараясь подтолкнуть меня к откровенности, она часто заговаривала о друге её Пети, превознося до небес спасительную силу дружбы.
Намёки я понимала, но стоически молчала. Признаться, что выбита из колеи двумя фотографиями, у меня язык не поворачивался. Да и что говорить? Забыть - и всё лекарство! А то, что пока не получается, - это всего лишь проблема, к которой надо подобрать решение. Справлюсь, тогда и поделюсь радостью.
И тут мне вспомнилось, что занимаясь чужими проблемами, забываешь о своих. Я двумя руками ухватилась за эту мысль.
Когда Лара опять заговорила о том, как они с её Петей спасают своего, теперь уже общего, друга Костю, я спросила:
- Что это он у вас так долго в себя прийти не может?
- Ну, наконец-то! - обрадовалась Лара, - а то я уже боялась, что ты совсем очерствела.
- Это с тобой-то? - огрызнулась я.- Ладно уж, выкладывай, что там у вас. Может, посоветую что.
Лара с улыбкой покачала головой и, глядя на меня заблестевшими глазами, начала рассказывать - с расстановкой, чётко ставя знаки препинания.
- Представь: едет человек мимо работы. Вспоминает, что есть дело, и надо заскочить на минутку.
- Это что ж за работа такая? - заинтересовалась я.
- Понятия не имею, - отмахнулась Лара.- Да и не в ней дело. Может, отгул был. Мало ли...
- Ты спроси, а то даже интересно: "на работу - и: заскочить на минутку!.." - попросила я.
- Не могу: они только за закрытой дверью разговаривают.
- Так ты...
Лара вскипела, как молоко на плите:
- Да, я подслушиваю!! И что? Ты против?
Я пожала плечами:
- Да мне-то что?
Лара сразу успокоилась и примирительно пояснила:
- Что-то подслушаю, чем-то обмолвятся, а у меня ушки всегда на макушке. Тут мостик переброшу, там додумаю - глядишь, картинка и сложилась.
- Да хватит тебе оправдываться, - не выдержала я, - давай уже свои картинки.
- Ну, то-то же, - просияла Лара. - В общем, на этой своей работе столкнулся наш Костя с женщиной. Лицом к лицу. По глазам понял, что понравился так, как за всю жизнь никому не нравился. Представляешь?
- М-м-м...
- Вот!!! И у него - то же самое! В голове - только одно слово: женюсь!
- Так и сказал?!
- Так и подумал! И можешь в этом не сомневаться, - опять снисходительно отмахнулась Лара.
...Да-а-а... Зря я так долго отворачивалась от её картинок...
- И что дальше? - спросила я, охваченная нетерпеливым любопытством.
- А дальше - не поверишь: только он открывает рот, чтобы заговорить, как она поворачивается к нему спиной и бежит без оглядки.
ж ж ж
От неожиданности и разочарования я едва нашла нужное слово:
- Зачем?
Лара досадливо дёрнула плечом:
- Вот и я не понимаю. Ненормальная какая-то. Такой мужчина!..
- Какой? - зачарованно спросила я.
Лара подумала и ответила:
- Такой...- она вздохнула, покачав головой и махнула рукой.
- И что теперь? - спросила я, забуксовав мыслями.
- Страдает. Места себе не находит. Один быть совсем не может.
- А вы - что?
- Мы - отвлекаем: развлекаем, беседуем. В общем, ведём спасательные работы. Мы же друзья, - сказала Лара, искоса выжидательно взглянув на меня.
ж ж ж
С трудом вынырнув из чужой любовной истории, я вспомнила, что даже запрещая себе вспоминать злополучный портрет, продолжала искать вокруг себя т е самые очки, прекрасно понимая, что нужны мне не они, а человек в них. А ведь он, скорее всего, женат. Да и живёт, возможно, в другом городе, а то и стране. А я, даже не зная имени, ищу его в уличной толпе. И это не просто глупо, а очень опасно. Вон мужчина как страдает. А вдруг я тоже буду страдать? Мне это вовсе ни к чему.
Я забеспокоилась: вдруг мне тоже понадобятся спасательные работы? Пожалуй, лучше провести их профилактически.
- Помогает? - осторожно поинтересовалась я.
- Петя говорит, что уже стал спокойнее, - будто взвешивая мысли, ответила Лара. - Представь, недавно сказал,
что скоро она сама поймёт, как сильно его любит,
с а м а начнёт искать его
и обязательно найдёт.
Представляешь??.
Какое-то время мы с Ларой смотрели друг на друга не мигая.
Опомнившись, я хотела сказать, что только мужчина может быть таким самонадеянным, но почувствовала, что в чём-то он, пожалуй, прав. Чуть-чуть. А возможно, даже немного больше.
Я с ужасом поняла, что нахожусь на грани паники.
Нет, конечно, я не позволю себе дойти до такого поведения, но откуда мне знать, что я при этом буду чувствовать?
Похоже, что Петей с его даром успокоительного воздействия нельзя пренебрегать. Надо будет держать его в поле зрения. На всякий случай. Но и самой тоже действовать, не теряя времени. Буду помогать Ларе с Петей спасать Костю. Лучше решать чужие проблемы, чем просить решать мои.
Поэтому, когда Лара сказала, что на выходные они с Петей везут своего Костю на дачу, я спросила:
- Можно и мне с вами?
- Ой, да конечно!- обрадовалась Лара. - Устроим там массовое гулянье!
- Не хочу массовое...
- Да и я не очень, - глянув на меня, мгновенно поправилась Лара. - Что захочется, то и устроим. Петя с Костей, а мы с тобой, - успокоила она меня. - У соседей по субботам - шашлыки. Можно к ним напроситься. Там с утра такая круговерть - про всё забудешь. И весело! А можно к другим соседям пойти, у тех по субботам - баня. Куда ты хочешь?
- Никуда не хочу, - сказала я, уже не стараясь прятать тоску.
- И не надо, - тревожно-бодрым голосом согласилась Лара. - Мы с тобой в лес пойдём. Поговорим, подышим. Хочешь в лес? Нет? А можем ещё что-нибудь придумать. Будет не хуже, чем у Пети с Костей.
Я согласилась без условий и оговорок: детали были безразличны, а главное условие - ни с кем не знакомить без моего желания - Лара никогда не нарушит: Если я не захочу видеть её Петю с этим Костей, то я их и не увижу.
ж ж ж
В пятницу после работы зашла в гастроном и поехала на вокзал, как на работу - без всякой радости.
Под часами стояла только Лара. Одна! Значит, обо всём позаботилась и всё устроила. Настоящая подруга. А я-то совсем упустила из виду, что едем-то все вместе, а значит, придётся знакомиться с обоими мужчинами. Но, оказывается, всё в порядке. Я опять успокоилась.
Увидев меня, Лара обрадовалась.
- Хорошо, что пораньше! Но всё равно: поговорим на даче, а то сейчас Петя с Костей подойдут.
...Вот тебе и на!..
Ну, что ж, Петя мне, возможно, понадобится. А этот желейный Костя... Ладно. В конце концов, я еду его спасать - не через стенку же. Вытерплю как-нибудь.
- А дадут? - спросила я на всякий случай.
- Дадут, - успокоила Лара. - Им вдвоём отлично: один молча страдает, другой молча сочувствует.
Я опять успокоилась.
Ж Ж Ж
Подъехала электричка, и толпа с перрона ринулась к дверям. Нас довольно удачно внесло в вагон и даже досталось свободное место, на котором устроилась Лара со всеми нашими сумками и пакетами.
Мужчина рядом с ней несколько раз незаметно - мизинцем - пытался вернуть на её колено сумку и два пакета, но они раз за разом возвращались к нему, и он сдался: уступил мне своё место.
Лара подвинулась, я села, поделив с ней сумки, а мужчина стал развлекать меня беседой - как и положено в приличном обществе - о погоде.
Вот... джентльмен!..
Я с тоской посмотрела на Лару. Она нашлась мгновенно:
- Мужчина, - сказала она со скукой, - не приставайте, она не слышит.
От неожиданности я дёрнулась, но успела вовремя опустить глаза, чтобы спрятать улыбку.
Мужчина замер, будто споткнулся мыслями, но потом протиснулся вперёд и начал сверлить меня подозрительным взглядом.
...Ну надоел же!!
Лара рассердилась уже всерьёз и громко сказала:
- Женщины, чей это муж? Совсем совесть потерял: средь бела дня к инвалиду пристаёт!
Люди начали поворачиваться, и мужчина, не выдержав повышенного внимания, стал протискиваться к тамбуру.
А Лара стала звонить своему Пете.
- Вы сели?
- Мы едем с Пашковскими. Они подобрали нас на вокзале. Так что всё, как ты хотела. Скоро будем на месте. Приготовим вам перекусить и пойдём на речку, -отрапортовал её Петя.
Я слышала каждое слово так же хорошо, как и сама Лара. И успокоилась ещё раз - окончательно: Лара, как всегда, обо всём позаботилась, а её Петя во всём ей помогал. Кажется, он, и вправду, не худший из мужчин. И когда меня припечёт - (ну, вдруг, мало ли!..) - пожалуй, я обращусь к нему без колебаний.
ж ж ж
В вагоне я говорила сдержанно, полуфразами, но по дороге на дачу, когда мы вошли в рощу, эмоции захлестнули меня настолько, что я не могла не то что управлять ими, но даже сдерживать.
Я говорила о том, что думаю о незнакомом мужчине слишком много и часто; о том, какой у него спокойный и мягкий взгляд, какая обаятельная улыбка; о том, что хочу видеть его глаза не на фотографии, а перед собой...
Лара поставила сумки на тропинку и взяла меня за плечи. В глазах у неё были не превосходство, как я боялась, а растерянность и сочувствие.
- Ты хоть понимаешь, что с тобой происходит? - спросила она.
- Это блажь от глупости, - покаялась я без особой убеждённости, пытаясь извиниться за свою слабость. - Но я стараюсь с этим справиться. У меня даже почти получается. Ты только немножко помоги мне, - попросила я сквозь всхлипывания.
Лара смотрела на меня в упор тревожно и требовательно.
- Ты думаешь о нём день и ночь, ты говоришь о нём взахлёб, у тебя горят глаза и это, по-твоему, "блажь от глупости"???
Ты, наконец-то, влюбилась! Это же такое счастье! А ты просишь меня помочь это уничтожить.
В её голосе звучали недоумение и возмущение.
...Она не понимала меня!..
- Да нет тут никакого счастья! - взмолилась я. - Я же никогда его больше не увижу. Это больно! У меня больше сил нет терпеть это. Потому и прошу: помоги!
- И ты молчала?? - ошеломлённо спросила Лара. - Бедняжка ты моя!
Она обняла меня за плечи и молча гладила по голове.
Остатки воли, сдержанность и желание победить свою слабость - всё куда-то исчезло, а вместо них появились слёзы в невероятном количестве. Подумав, что Лара видит меня в таком состоянии, я поняла, что больше никогда ничего не смогу ей сказать о победе над собой. Но это уже не имело никакого значения.
ж ж ж
Наконец, слёзы кончились. Я высвободилась из рук Лары, и мы пошли дальше.
- И даже, как зовут, не знаешь? - сочувственно спросила Лара.
Я попыталась вспомнить, где на афише были буквы.
- Понятия не имею. Не рассказывай Пете, ладно? - попросила я.
- Не буду, - пообещала Лара. - Ему и так сейчас хватает с Костей.
ж ж ж
Дом был открыт.
В кухне на столе стояли чайник, чашки и тарелка с бутербродами под салфеткой. Лера переложила продукты из сумки в холодильник, и мы сели за стол.
Солнце плавилось на крышах дач, и вечер ещё был похож на день, но на душе у меня было, как в пасмурную погоду.
Я отвечала на вопросы Лары, мы говорили о пустяках. Я понимала, что подруга старается мне помочь, но не знает, как, и её жалость отделяла её от меня, как занавеска из дождя.
Я думала, что зря понадеялась на подругу, потому что в любви каждый - сам за себя. И обижаться тут не на что. Зря я её озадачила.
Это было моё очередное прозрение.
Я решила, что перетерплю выходные у неё на даче, а потом всё начну сначала.
Буду терпеть и научусь побеждать даже в такой ситуации,
потому что выхода у меня всё равно нет.
К Пете обращаться не буду. Пусть он останется самым крайним запасным вариантом спасения.
Скоро мы совсем перестали разговаривать. Просто сидели друг против друга, Лара смотрела на меня, подперев голову рукой, а я под её взглядом чувствовала себя, как под наркозом.
Хотелось спать, но страшно было остаться наедине со своими мыслями. Однако, когда под окном послышались шаги, Лара встрепенулась, стряхнув и с меня оцепенение.
- Ну, всё, - сказала она, - все мысли отложи до утра. Завтра всё будет по-другому. Жаль, что знакомиться не хочешь. У вас такие похожие истории. Посочувствовали бы друг другу, а там мало ли...
Я поморщилась:
- Что моё, то - моё. Ни делить, ни смешивать ни с чем не стану. Если не тот, то никто другой не нужен.
- И тебе совсем неинтересно, что за мужчина и как он может страдать?
- Ты же знаешь, что во мне нет этого вульгарного бабьего любопытства.
- Знаю. Ну, нет, так нет, - легко согласилась Лара. - Всё равно: утро вечера мудренее.
- Если бы...
- Если люди говорят, значит, так оно и есть. Просто верь в это. А завтра мы с тобой что-нибудь придумаем.
Спокойной ночи!
И она упорхнула к своему Пете.
...Третий раз!
И не разуверилась, и не боится нового удара судьбы.
Как так можно?
ж ж ж
Моя квадратная комнатка встретила меня лунным светом и бархатной тишиной.
Не выходя из ступора, легла. Понимала, что надо заснуть, но после разговора с Лерой в сознании так отчётливо проступило ощущение безвозвратной потери, что сон не брал.
Я очень жалела, что приехала сюда и поделилась своей болью с Ларой. Её жалость с беспощадной ясностью открыла мне и моё состояние, и понимание того, что никто мне не поможет, даже её Петя. Моя боль постепенно перейдёт в неизбывную печаль - вот и всё, что у меня останется от этого мужчины.
Хорошо, что хоть у Лары всё распрекрасно.
Перед глазами, как наяву, стояло лицо, врезавшееся в память каждой чёрточкой. Я пыталась понять: если невозможно жить без этих глаз, без этих губ, то во что перейдёт моё состояние?
Размышления растворялись в безысходности, и слёзы тихо скатывались по вискам на подушку.
ж ж ж
И вдруг...
Что это?..
Я приподнялась на локте: тишина была абсолютной, но я всё-таки подошла к окну.
За окном яркая луна стерегла звёзды. Тёплая июльская ночь обнимала сад, и он едва слышно лепетал во сне.
Вокруг было так тихо, что почти поверилось,
будто задремала,
и мне приснились несколько тактов чудесной мелодии.
Сон это был или явь, но уснуть уже было совершенно невозможно,
и я растерянно стояла у окна, ожидая неизвестно чего.
И не зря: из-за угла дома снова выплыла та самая мелодия!
Это была импровизация. Мелодия рождалась в чьём-то сердце прямо сейчас, и в ней было столько нежности и такая щемящая душу печаль, что куда-то исчезли и моя боль, и моя тоска.
Мелодия абсолютно совпадала с моим настроением, но не усугубляла, а растворяла его. Было непонятно: кто может знать мои мысли настолько хорошо, чтобы так точно выражать их?
Но вот в печаль вплелась ниточка надежды, которая постепенно перешла в радость. Потом радость растаяла, но не совсем: она будто притаилась где-то рядом.
Надежда ещё утешала душу, но ум уже понимал, что это не могло быть отражением моих мыслей: у меня надежды не было, значит, и радости быть не могло. Нет, это не обо мне.
А о ком?
И тут само собой вспомнилось: в этом доме я - не единственная гостья. Получается, что это - друг Пети, тот самый Костя.
Это же он рассказывает о своей любви!
Слушая, боялась пошевелиться.
Хотелось, чтобы мелодия звучала как можно дольше.
Я и представить себе не могла,
что мужская печаль может быть такой красивой!
Значит, не все мужчины одинаковы?
Может, напрасно я так боялась ошибиться во второй раз? Может, не каждая любовь - это обман и унижение? Ведь повезло же той женщине, которую любит этот самый Костя.
И как это ей удалось вызвать в нём такое сильное чувство?
Он потерял её навсегда, а любит и ждёт так, будто она ушла совсем ненадолго.
Изумление незаметно перешло в грусть: когда-нибудь он всё равно поймёт, что его ожидание безнадёжно. Как он будет с этим жить?
Какой несчастный мужчина...
ж ж ж
... А мужчина,
баюкая надеждой тоску по женщине,
всё играл и играл,
не подозревая, что с другой стороны дома
т а с а м а я женщина,
затаив дыхание, стоит у окна,
слушает мелодию его сердца
и вспоминает его лицо
на афише перед самой филармонией...
ж ж ж
...Какое счастье, что утро всегда мудренее вечера!..
( И да здравствует святая женская любознательность!)