Экзаменационная сессия закончена и впереди почти два месяца летних каникул. Сергей от распиравших его чувств пританцовывал, собирая пожитки в рюкзак. Первый курс института закончен, в зачётке почти одни пятёрки. Можно расслабиться. Сергей прямо в день последнего экзамена, сразу после него, поехал на вокзал и купил билет до дома. Он жил в небольшой деревне на Рязанщине, и хотел взять билет на поезд, который останавливается на их полустанке. Но на него билетов на ближайшие трое суток не было, и чтобы не терять драгоценного времени, болтаясь без дела в Москве, он взял билет на другой поезд, который останавливался на ближайшей от его деревни станции. Она была в семи километрах от его Малой Родины, это час пешего хода, а может ещё подвернётся и попутка, подумал он, оплачивая билет в кассе. Сергей так соскучился по маминым борщам, с островами плавающей сметаны, по воздушным котлетам и пышным блинам, что ждать ещё несколько дней в столице просто не мог физически. Его тянуло домой, к родному очагу, к родным и близким, к той семейной обстановке душевного родства, которое существовало всегда, сколько он себя помнил. Для него понятие мать было не то, что святое, а вообще весь мир.
Собрав все свои вещи в рюкзак, а их набралось на удивление достаточно много, он поехал на вокзал. Но он так торопился уехать из Москвы, что приехал на Казанский вокзал за долго до отхода поезда. Чтобы убить время, он, оставив рюкзак в камере хранения, пошёл побродить вокруг вокзала, чтобы купить маме подарок, братьям он уже купил заранее. Сергей зашёл в несколько магазинов, но так ничего и не выбрал, что могло понравиться маме. Но ехать с пустыми руками он не мог и продолжал бродить, надеясь что-то найти. Вдруг его взгляд наткнулся на арбузы, лежащие горкой на земле и продавца среднеазиатского происхождения, который предлагал купить свой товар, расхваливая его. Сергею пришла мысль купить арбуз, ибо мать очень любила арбузы, а учитывая, что был только июнь и арбузы в их местности реально могли появиться только через два месяца, это было то, что нужно. Сергей попросил самого продавца выбрать самый большой и точно спелый арбуз, заявив, что это для мамы. Тот, цокая языком и постоянно жестикулируя руками, выбрал арбуз и вручил его Сергею со словами:
- Мама надо уважать! Он останется довольна. Это сладкая арбуз, девочка.
Поблагодарив и расплатившись с продавцом, он понёс его к вокзалу в руках, боясь уронить, арбуз был тяжёлый и скользкий. Скоро уже должны были подавать состав на посадку и Сергей, взяв свой рюкзак, всунул его туда. Из-за этого пришлось вынуть многотомный справочник машиностроителя, который он купил по случаю на книжном развале за довольно скромную цену. Книги пришлось привязать сверху рюкзака, отчего он стал просто неподъёмным.
Рано утром проводница разбудила Сергея, предупредив, что его станция будет через двадцать минут. Вместе с ним с поезда сошли ещё несколько человек. Платформы на вокзале не было и, спустившись со ступенек вагона, Сергей волоком стащил свой рюкзак на асфальт, разглядывая сошедших с поезда пассажиров, думая попросить кого-нибудь из них помочь ему поднять рюкзак на плечи. Но на его беду сошли с поезда одни женщины и он не решился просить их об услуге. Стоя с неподъёмным рюкзаком и, глядя на здание, ему пришла спасительная мысль взгромоздить рюкзак на подоконник, что позволит ему решить проблему, как одеть рюкзак на плечи. Перрон быстро опустел и Сергей не без труда выполнил намеченное мероприятие. Выйдя на привокзальную площадь, отметил, что никакого транспорта в это ранний час здесь не было. Горестно вздохнув, Сергей зашагал в родную деревню пешком. Идя по единственной улице станции, он размышлял о несправедливости. У них было крупное село, но на железной дороге только полустанок, где останавливался только Вернадовский поезд, который останавливался практически у каждого столба. А здесь посёлок был мизерный, но рядом был построен элеватор и в двух километрах химзавод, что и было решающим в определении статуса станции.
Сгибаясь под тяжестью рюкзака и шагая по пыльной дороге, Сергей представлял радость встречи с родными, и по его лицу бродила счастливая улыбка. Солнце поднималось всё выше и начинало припекать. По лицу Сергея текли ручьи пота, аж начинало щипать глаза, и с каждым шагом ноша становилась всё тяжелее и тяжелее. Пройдя больше половины пути, Сергей снял рюкзак и, тяжело дыша, плюхнулся на землю. Разбросав руки в стороны, он лежал, думая о маме, братишках, которые встретив его, повиснут на руках, и будут от радости возвращения старшего брата повизгивать и не отходить от него ни на шаг. Его даже радовала встреча с отчимом, с которым у него были довольно натянутые отношения, но братишки рождённые мамой от него были тем мостком, который их объединял. Отдохнув, он решил продолжить путь, но здесь не было спасительного вокзального подоконника, и он понял, что не сможет поднять рюкзак на плечи, которые странно ныли. Тогда он вынул арбуз и закутал его в куртку, завязав рукава узлом, и решил нести его в руках. Взгромоздив рюкзак на спину, он пошагал дальше. В конце пути его уже шатало из стороны в сторону, и он боялся упасть, сознавая, что подняться уже не сможет.
Когда он, истекая потом, ввалился домой, то его мать, собиравшаяся на работу, увидев сына, заохала и, позвонив своему руководству, отпросилась на один день. Братья, как он и предвидел не отходили от него ни на шаг, сев с ним рядом на диван с обеих сторон. Они заглядывали ему в глаза, наперебой рассказывая деревенские новости и тащили его в сарай, показать купленные им велосипеды. Но мать, дружелюбно гаркнув на детей, отогнала их от него и предложила вымыться. Когда Сергей разделся, то все увидели кровавые мозоли на плечах, местами кожа вообще отсутствовала. Мать заохала и бросилась за мазями, проклиная несчастный арбуз, который сын тащил ради неё. Весь день мать хлопотала вокруг сына, подсовывая ему самые вкусные и лакомые кусочки пищи и одновременно рассказывая о деревенской жизни, о проделках братьев, которые порой уезжают за десяток километров от села, где их видели соседи. Она грозилась порезать колёса велосипедов, если они ещё раз так сделают. Сергею так радостно было слушать эти семейные дела и про озорство братишек, которые целый день не отходили от него, пулей бросаясь выполнять каждое его желание. Они ежеминутно включали подаренные братом фонарики, с нетерпением ожидая, когда же наступит темнота, чтобы посмотреть, как они светят в ночи. Болячки на плечах Сергея запеклись коркой, и каждое его движение отдавалось болью, но глядя, как мать и братья уничтожают арбуз, готов был повторить своё дорожное мучение. Продавец не обманул и действительно продал Сергею спелый и очень сладкий арбуз.
Вечером Сергей пошёл в клуб на танцы, где встретил своего друга Славку, который на радостях похлопав его по плечу, так обнял, что затрещали кости.
- Привет, когда приехал?
- Сегодня, а тебе работа на пользу, чуть не сломал меня пополам. Да и не хлопай больше по плечам, там у меня болячки от рюкзака.
- А хвастался, что Абалаковский рюкзак самый лучший.
- Да, но ты бы видел, Сколько я в него напихал, и какой вес у него был. А чего ты один, где Нина?
- А мы с ней поругались, и она на танцы теперь редко ездит, гордая. Ждёт первого шага к примирению от меня, но не дождётся, я тоже гордый.
Весь вечер они провели вместе, перебирая судьбы своих одноклассников. Учились в школе они в параллельных классах, и Нина, о которой спрашивал Сергей, была его одноклассницей. Расстались они уже далеко за полночь, договорившись в ближайшие выходные съездить на рыбалку в лес на своё любимые озёро.
Среди недели Сергей опять пошёл в клуб, но никого не встретил, и уже уходя домой, переходя мосток через речку, заметил, как к клубу подкатила на велосипеде его одноклассница Нина, но возвращаться не стал, из чувства солидарности со своим другом. Более того в его мозгу мгновенно созрел план, как наказать Нину, которая год назад стала чемпионкой области по велоспорту. Придя домой, он взял велосипед и поехал за село, на ту дорогу, по которой Нина будет возвращаться домой, в родную деревню. Она жила в лесной деревушке и, учась в школе, была вынуждена жить в школьном интернате, так как до её деревне было полтора десятка километров и ежедневные походы в школу из дома были невозможны. Начинало темнеть, но было ещё достаточно светло и, неспешно крутя педали велосипеда, он любовался пшеничным полем с множеством васильков по краю дороги, мощными кустами полевых ромашек и в его душе возникла такая волна счастья, что хотелось запеть. Проезжая лесистый овраг, заросший низкорослыми дубами, он отметил его мрачность и подивился смелости своей однокласснице, которая ездила по этой дороге ночью. Сразу за лесистым оврагом, как только он поднялся на пригорок, было расположено Татарское кладбище, по их обычаю вынесенное далеко за пределы села. Татары жили здесь со времён нашествия хана Батыя, который наступая на Рязань, оставил здесь на попечение муллы всех раненых и больных, снабдив их необходимым провиантом. Со временем татары построили себе жильё, да так и остались жить здесь навсегда отдельным анклавом. Им нравилась местность, речка, чернозёмные поля и луга. Они сдружились с местным населением, брали в жёны девушек из соседних сёл, и сменили кочевой образ жизни, на оседлый, никогда об этом не пожалев.
Проезжая мимо Татарского кладбища, Сергею пришла мысль дождаться Нину здесь. Он спрятал велосипед между могил с огромными каменными глыбами, которые сюда нанёс ледник. Татары собирали их по местности вокруг деревни и ставили на могилы, вместо крестов, как это делало местное население. Уютно устроившись на густой траве среди могил, недалеко от дороги, Сергей стал ждать Нину. На землю опустилась ночная мгла, вспыхнули редкие звёзды, которые почти сразу исчезли за наползшей облачностью, которая сгустила тьму и без того тёмной ночи. Нельзя сказать, что Сергею было на кладбище комфортно, но он уже несколько раз бывал ночью на кладбищах, воспитывая в себе силу воли, поэтому и сейчас спокойно сидел на большом валуне, размышляя о Славке и Нине. Иногда раздавался какой-то шорох и Сергей относил всё это к деятельности мышей или ночных обитателей полей и лугов. Правда, иногда, когда где-то в стороне лесистого оврага раздавался неожиданный крик совы, то в такие моменты по его телу пробегали мурашки. Чтобы отвлечься и дать работу мозгам, он начал размышлять о названии оврага, который сельчане прозвали Рожновкой, то ли от слова рожь, то ли рожон, но так ни к чему определённому и не пришёл.
Его размышления прервал скрип велосипедной цепи. Нина не любила мазать цепь, так как потом следы масла обязательно появлялись на обшлагах брюк и кроссовках. Как только скрип приблизился к месту его отсидки, он начал замогильным голосом стонать и просить ему помочь.
- Спасите, живого закопали! Люди! Помогите……
Когда Сергей гундосым голосом произнёс эту тираду, то услышал бешеный скрип цепи удаляющегося велосипеда, свет от фары которого метался из стороны в сторону. Он сам не понял зачем он это сделал, вместо того чтобы просто выйти на дорогу. Сыграло скорее семейное озорство, когда братья шутили друг над другом. Мгновенно осознав, какую глупость он сделал, напугав Нину, Сергей вскочил на велосипед и бросился вдогонку за Ниной, непрерывно крича:
- Нина стой! Это я, Сергей.
Но то ли Нина его не слышала, удирая от опасности, то ли почему-то ещё, но Сергей никак не мог её догнать. Да это и нелегко было сделать, учитывая, что она была чемпионкой области по велоспорту. Его спасло то, что Нина, наехав на камень, упала и только тогда поняла, кто за ней гонится. Когда он подъехал к ней, она сидела и плакала.
- Дурак! У меня же могло сердце не выдержать и разорваться от такого испуга. Ну, Серёга, ты и идиот…
- Нина, прости, ради бога! Я сам не ожидал от себя такой глупости, вставай, поехали, я провожу тебя до дома.
Он нагнулся и подал Нине руку, помогая встать. А она, едва поднявшись, замахнулась на Сергея, но он слишком хорошо знал свою одноклассницу и вовремя отскочил. Поднимая велосипед Нины, он рукой ощутил, что сиденье мокрое и понял, что она от испуга описалась, но сделал вид, что этого не заметил.
Всю дорогу до дома Нины они шли пешком, ведя велосипеды сбоку от себя, беседуя, про школьные годы, про друзей и одноклассников, о которых что-то знали. Когда подошли к дому, то им не захотелось расставаться. Нина, сходив домой переоделась, сменив пышный сарафан на рубашку с брюками. Они пошли гулять в луга. Стало уже светать, по лугам ползли языки плотного тумана, а когда выглянуло солнце, то трава засверкала алмазными искрами росы, запели невидимые птицы. Туман незаметно рассеялся, и вдали высветилась синевато–зелёная полоска леса, куда часто ездили на рыбалку Сергей со Славой. В этом лесу протекала речка, которая славилась наличием большого количества раков. Когда они вернулись к дому Нины, из сеней вышла её мать и, глядя на Сергея, произнесла:
- Это ещё что за фрукт? Славка уже побоку….
- Мам, это Славин друг, он меня любезно проводил до дома.
- А водить тебя к стогам на лугу ему Слава разрешил, или это твоя самодеятельность? Смотри девка, как бы от этих прогулок кто в подоле не запищал….
- Мам, ну что ты городишь! Сергей просто и мой друг, мы с ним в одном классе учились.
- А это что, гарантирует от беременности.
- Мам, перестань молоть чепуху.
- Да не чепуху, я вижу, как ты на него смотришь.
Нина залилась краской и утащила Сергея за угол, где чмокнула его в щёчку, и разрешила ему уехать. В то лето они так больше и не встретились.
Прошёл год. Сергей, успешно сдав экзамены за второй курс, вернулся в родные пенаты. Его друга Славы не было, он уехал поступать в институт, и Сергей, от нечего делать, часто ездил с братьями на рыбалку в лес, на любимое озеро, где среди лилий и кувшинок ловили огромных карасей и линьков. Однажды, когда они ехали на рыбалку по луговым дорогам, то встретили Нину, которая на подводе ехала с доярками на дойку стада коров, пасущихся на лесных полянах. Но дорожная встреча не дала возможности поговорить, и они расстались, обменявшись только парой фраз. В августе месяце, когда открыли охоту на водоплавающую дичь, Сергей решил поехать в лес на несколько дней. Там было много озёр, и он рассчитывал на удачную охоту. Уложив на багажник велосипеда всё необходимое, и, привязав к раме ружьё, он в ночь перед открытием охоты поехал в лес. Братья просились с ним, но ему одному было проще устраивать лесной быт, и он братишкам отказал в их просьбе. Их горю не было предела.
Добравшись до леса, он устроил свою стоянку на самом красивом месте этого леса, на обрывистом берегу реки. Здесь река делала поворот и постоянно подмывала берег и в воду уходили огромные массивы земли, вместе с деревьями, кустарниками. Было забавно смотреть на зелёные деревья, торчащие прямо в воде, но продолжающие бороться за своё существование. Все местные называли это место омутом. Вода действительно здесь закручивалась, образуя порой воронку и постепенно размывая упавший в реку земляной остров и унося дерево вниз по течению, а на его место падал следующий подмытый массив земли с очередной жертвой стихии. Собрав сушняк, Сергей поставил палатку и уже собирался разводить костёр, когда услышал из глубины леса звуки, похожие на человеческие голоса. Ни секунды не раздумывая, он пошёл на это неясное бормотанье. Стараясь не наступать на сушняк, предварительно ногой ощупывая место, куда ступала нога, он медленно продвигался вглубь леса. Рожок месяца на небе помогал ему идти по лесу. Выйдя на небольшую полянку, он увидел большой шалаш. Человеческие голоса доносились оттуда.
И опять, как в случае с Ниной, он решил подшутить над лесными пришельцами. Сюда редко кто приходил. В этот лес было неудобно добираться, причём, только на велосипеде или подводе, в крайнем случае, на тракторе, но никак не на машине. Она бы застряла в болотистом лугу. Автолавка, приезжающая два раза в неделю в деревню, где жила Нина, приезжала сюда через соседний район, делая солидный... крюк в пятьдесят километров. Сергей решил напугать незваных пришельцев своим, особым способом. Он ещё в далёком детстве умел набирать воздух в желудок, как это у него получалось, он бы не смог внятно объяснить. Набрав воздуха в желудок, он затем, напрягая мышцы живота, он с силой сдавливал желудок и воздух, вырываясь через пищевод, производил в глотке львиное рычанье, как это бывает у рыгающего человека, чрезмерно напившегося кваса или другого напитка, с большим содержанием газа. Вот и в тот момент, когда он увидел шалаш, то произвёл львиный рык, то ослабляя его, то усиливая. Как только раздались это рычанье, в шалаше наступила мёртвая тишина, продолжавшаяся несколько минут. Потом раздались тихие звуки голоса, который спрашивал, где ружьё и фонарь. Сергей выпустил ещё серию рыканья, почти наклонившись над шалашом, и вновь повисла гнетущая тишина, нарушаемая только звоном комаров и скрипом коростели на ближайшей полянке. Сергей, представив себя в шалаше, не выдержал, расхохотался и крикнул:
- Выходи строиться, пограничная проверка.
Услышав человеческий голос, из шалаша вылезли пять пацанов, чуть моложе Сергея, причём один из них, наверняка старшой в их группе, произнёс недовольным голосом:
- А если бы на звук голоса мы выстрелили из ружья? Шуточки, однако, у тебя боцман…, - сказал он, скопировав последнее предложение из известного анекдота.
- Ладно, парни, не сердитесь, хотя лично я за такой испуг мог бы и отмутузить обидчика. Надеюсь, никто заикаться не стал. Извините, чёрт попутал, когда услышал ваши голоса. Наверно на охоту пришли? Пошли чай пить, а потом и по озёрам, скоро светать будет.
- Пошли, коль не шутишь. Мы из татарского села. А ты случайно не брат Василия и Эдика, мы тебя с ними видели, когда вы в футбол играли.
- Да, это мои братья. Меня Серёгой звать, а вас?
Парни назвали свои имена и все пошли на берег реки. Серёга быстро развёл костёр и повесил чайник над ним. Ребята сбегали к шалашу и принесли свои припасы. Чай пили, обжигаясь, так как остужать уже было некогда, стало светать, и все разошлись по облюбованным озёрам, чтобы не пропустить утренний лёт уток, который на открытии был обычно самым добычливым.
Озеро, которое облюбовал Сергей, было дальше всех и ему пришлось идти туда ускоренным шагом. Придя на озеро, он обратил внимание, что на поверхности воды по всему берегу есть утиный пух, что было верным признаком, о посещаемости утками этого небольшого озерка и, как бы в подтверждении этого, над головой раздался свист крыльев и пара кряковых, без контрольного облёта, красиво спланировала на воду. Они деловито закрякали и поплыли в сторону Сергея. Когда до них оставалось метров тридцать, они чуть отвернули в сторону и это был лучший момент для стрельбы. Сердце бешено колотилось и, замерев на мгновение, тщательно выцелив точно посредине плывущих уток, Сергей нажал спусковой курок правого ствола, кучность которого была не очень хорошей, но учитывая расстояние между утками это было разумно. Раздался хлёсткий выстрел и обе утки захлопали крыльями по воде. Значит, обоим уткам попал в шею, подумал Сергей, всовывая в правый ствол заряженный патрон. На соседнем озере раздался тягучий выстрел. Дымным порохом стреляет, отметил Сергей, смотря на затихших, на воде уток. В этот момент на гладь озера опустились сразу три утки, но стрелять до них было далековато, и он решил подождать лучшего момента, тем более, что это были чирки. Утки резво плавали, поднимались над водой и хлопали крыльями, ныряли вниз головой доставая пищу и постепенно приближались к Сергею. Над головой снова раздался свист крыльев и на одной линии с чирками опустились четыре кряковых утки. Очень удачно, подумал Сергей, стреляя по сидящим уткам левым стволом, а когда все утки стали подниматься, то выстрелил правым стволом и две кряковых утки камнем упали в воду. Посмотрев туда, где раньше сидела стая, он заметил и там двух убитых уток, одного чирка и кряковую утку. Всё, на сегодня хватит, не будем жадничать, и, раздевшись, полез в воду за добычей.
Достав из озера убитых уток, а учитывая, что они здорово оттягивали пояс, болтаясь на ремешках, он решил сократить путь и идти не по дороге, а напрямик через лес, что было в два раза короче. В одном месте он попал в такие заросли, что пожалел о выбранном варианте. На ум сразу пришло выражение кого-то из классиков, что не тот путь ближе, который короче. Заросли лесного хмеля путали ноги, валежник и густые заросли приходилось обходить. Наконец он увидел просвет и, рванувшись из зарослей, выскочил на дорогу, по которой в тот момент ехала телега с женщинами. От неожиданности лошадь шарахнулась в сторону, женщины завизжали, боясь поранить свешенные с телеги ноги о деревья, а Сергей замер посреди дороги.
- Сергей, ты с ума сошёл, теперь решил испугать не одну меня, а всю бригаду доярок, - воскликнула Нина, пришедшая в себя раньше всех.
- Ой, девчата извините, вот уж не думал кого-то встретить здесь в этот ранний час.
- Да мы всегда в это время на дойку ездим, а тебя можно поздравить с удачным открытием охоты, вон как обвешался, может, поделишься с трудовым народом.
- Нинк, да на хрена нам его утки, их чистить надо. А вот его давай заберём, парным молочком напоим, в стог уложим, пусть выбирает, с кем в стог пойдёт. Нинк, а откуда ты этого кудрявого знаешь?
- Да это мой одноклассник. Серёга, ты чего растерялся, смотри какие девахи, одна одной лучше, может айда с нами. Всё сделаем, как Вера сказала, не дрейфь.
- Спасибо за приглашение, но я сегодня не в форме, можно я этим воспользуюсь в другой раз. Да, кстати, Нин, на вот уток, отдай маме, она приготовит, если сама не хочешь.
- Серёж, схоронила я мать, рак у неё был. А ты где остановился? Или домой уедешь?
- Да нет, я сюда на несколько дней приехал, я у речного омута палатку поставил. А уток всё же возьми, у меня они пропадут, - сказав это, он бросил четыре кряковых утки в телегу. Оставив себе чирка и одну кряковую утку.
На этом они и расстались. Придя к палатке, он развёл костер, вскипятил и попил чаю, а потом занялся приготовлением блюда из добытой дичи. На вечерней заре он сбил ещё двух чирков и чтобы пораньше встать на утреннюю зорю, решил лечь спать пораньше. Ребята из татарского села, набив уток, ушли домой. Весь вечер у него из головы не выходила его одноклассница Нина. Из худышки она превратилась в статную красивую девушку с карими глазами. Он всегда считал её просто озорной пацанкой, сидевшей перед его партой, а сейчас это была самодостаточная женщина с волнующими формами, открытым характером, бесхитростная и прямолинейная в своих поступках и речах. Уже засыпая, он почувствовал движение возле палатки и выглянул наружу. У затухающего костра сидела Нина, шевеля палочкой угли, которые на мгновение вспыхивали, а потом гасли.
- Сереж, давай посидим у костра, я сто лет это не делала.
- Нин, вот не знал, что ты такая старая.
- А я действительно постарела, ну может, не постарела, но изменилась точно. Я теперь смотрю на вещи совершенно иначе, даже, чем год назад. Я не постарела, я повзрослела и как-то сразу после смерти мамы. Мне приходиться теперь решать всё самой, рассчитывать не на кого, родственников у меня нет. И я хочу завести ребёнка. Мне он нужен, я должна на кого-то тратить тепло своего сердца, души. Но в моём кругу общения нет подходящего донора. И я сюда пришла, рассчитывая на тебя, больше мне обратится не к кому. Ты знаешь, после той истории, когда ты меня напугал на кладбище, я стала другой, это заметила и мама и это её предложение использовать тебя как мужчину, извини за грубость. Это тебя совершенно ни к чему не обязывает, просто выручи свою одноклассницу, протяни руку помощи, ты единственный от кого я хочу ребёнка. Ты чего молчишь? Шокирован моей прямотой? Да, действительно, от моего монолога один шаг до сумасшествия.
- Нин, а почему тебе не выйти замуж?
- Это твоё вежливое нет. Но, даже развивая твою тему, позволь спросить, а за кого мне выйти замуж. У нас в деревне четыре с половиной мужика, четыре из них женаты, остаётся конюх Матвей, но у него не все дома, хотя он как-то просил согрешить с ним. Так что, не хочу я замуж. Я хочу ребёнка, пойми меня и помоги, не от Матвея же мне беременеть, какая будет наследственность ребёнка.
- Уезжай отсюда, мир велик.
- Куда!? Кто меня, где ждёт? Здесь у меня крыша над головой, работа. Кроме, как доить коров, я ничего не умею. Ладно, я всё поняла, донором ты стать не хочешь. Слушай, меня сгрызли комары, может, ты пригласишь меня в палатку.
Они забрались в палатку, но она была маленькая и низкая, и сидеть в ней было неудобно, поэтому разговор они продолжили, полулёжа, облокотившись на руки. Начинало светать, и в полумраке палатки Нина протянула руку и погладили Серёжу по лицу, а потом потянулась к его губам. Сергей опешил, но не отстранился. В первое мгновение их губы были, как неживые, но потом, будто по ним прошёл ток высокого напряжения, они раскрылись и это уже был не комсомольский поцелуй. Нина пошевелила головой и слившиеся уста скользили при этом друг о друга, создавая такой накал, что Сергей не выдержал, положил голову Нины на подушку и впился долгим нежным поцелуем. Их губы творили что-то невероятное. Вся скопившаяся в обеих нереализованная нежность вдруг взорвалась, и выплеснулась одновременно. Не буду смущать юное поколение эротической сценой, но то, что должно было произойти, естественно, произошло. Весь день они провели вместе, купались, готовили еду, сдабривая все мероприятия поцелуями и не только ими. Это была какая-то эйфория раскрепощённых чувств, необузданной страсти и нежности одновременно. Ушла Нина от Сергея только на рассвете второго дня, когда ей было нужно идти на работу. А Сергей собрал все вещи и поехал домой, необходимо было возвращаться в институт, до начала занятий оставалось всего несколько дней.
Дальнейшая судьба моих героев сложилась странным и непредсказуемым вариантом. Сергея после третьего курса послали на целину, и отказаться он не мог, он возглавлял институтский стройотряд и попал домой, в родные пенаты только тогда, когда окончил институт.Вместе с дипломом он получил направление на работу в Сибирь, нам строительство гидроэлектростанции. В его распоряжении был месяц, и он приехал навестить родных. Все эти годы он часто вспоминал Нину, но вспоминал сквозь призму детства, как-то не серьёзно, не задумываясь о том, что произошло с ними у омута. За время его отсутствия братья превратились в парней с пухом на губах и басовитыми нотками в голосе. Мать здорово постарела и часто жаловалась на постоянные боли в спине. Отчим стал ходить с клюшкой и стал абсолютно седым. Братья подбили Сергея поехать на рыбалку за карасями на любимое озеро и по дороге рассказали ему, что видели его одноклассницу, которая теперь возглавляет отделение совхоза в своей деревне. Они видели её, когда с рыбалки заезжали в деревенскую лавку за сигаретами. Она гуляла с сыном и их, конечно, не узнала, а они постеснялись с ней заговорить.
Это сообщение, как обухом по голове, ударило Сергея. Только теперь до него дошло, что у Нины от него ребёнок, который растёт без отца. Что-то взорвалось в его голове, и он не повернул к озеру, как обычно, а поехал прямо, в направлении деревни Нины. Братья, ничего не понимая, следовали за его велосипедом. На лужайке перед домом Нины играл кудрявый рыжий малыш, неумело гоняя мяч. Сергей слез с велосипеда и подошёл к малышу.
- И как тебя зовут?
- Селёза, а как вас?
- Меня тоже Серёжа. Ну, здравствуй тёзка, где мама?
- Навелно в салае, кулам зелна навелно даёт.
В это время из дверей сарая вышла Нина и, увидев Сергея, молча опустилась на землю, не в силах идти дальше. Ребёнок бросился к маме и, подлетев к ней, обнял, как бы защищая от внешнего воздействия. Сергей подошёл к ним и тоже опустился на землю.
- Здравствуй, я приехал за вами, нас ждут в Сибири….
- А сможешь нас двоих увезти на велосипеде?
- Теперь я всё смогу…….