Нет на Северном Кавказе, пожалуй, ни одного перевала, ведущего на южную сторону, где нельзя было бы найти следы сражений великой Отечественной войны. Марухский и Санчарский перевалы, Наур и Дамхурц, которые стали местами воинской доблести и мужества наших соотечественников, сегодня известны очень и очень многим. Но мало кто знает, что были ещё десятки горных троп, иногда даже не обозначенных на самых подробных картах Генштаба, где так же прошла война и где до сих пор остались лежать солдаты, а их могилами стали вечные льды или скалистые склоны и гребни горных хребтов. Тогда, в сорок втором, стрелки из «Эдельвейса», встретив упорное сопротивление на основных кавказских перевалах, пытались пробиться через любые, самые труднопроходимые щели, чтобы зайти в тыл тем, кто стойко держал оборону на главных тропах к Чёрному морю. И тогда дорогу им преградили небольшие отряды, чаще всего недостаточно обученные и вооружённые, намного уступавшие захватчикам в специальном снаряжении для хождения по горам. Но стойкость и мужество бойцов этих отрядов были поразительны и заставили говорить о них с уважением даже врагов, среди которых почти каждый был опытным альпинистом и знал Кавказ еще с довоенных времен.
В год сорокалетия Великой Победы группа альпинистов обнаружила останки солдат, защищавших один из малоизвестных перевалов в районе урочища Бугойчат, и вскоре там был установлен небольшой памятник. Три винтовочных штыка и ледоруб, изготовленные из нержавеющей стали, венчают каменистый гребень, на котором и сегодня нетрудно отыскать проржавевшие остатки оружия, гильзы, полуистлевшие лоскуты от вещмешков. Сейчас этот перевал посещается каждый год.
Однажды, за несколько дней до праздника 9 Мая, к группе альпинистов, которая собиралась подняться к памятнику на перевале, подошёл пожилой человек. Он назвался Николаем Петровичем и попросил взять его с собой, сказав о том, что в этих местах воевал его отец, и, судя по его последним письмам именно там, где проходит маршрут группы. Отец с войны не вернулся, и только спустя десять лет после её окончания семья получила известие о том, что он пропал без вести предположительно, где-то в верховьях реки Марухи. Альпинисты пытались отговорить Николая Петровича от похода, пытались убедить его, что в таком возрасте это будет совсем непросто, но он настаивал и когда сказал, что всё равно пойдёт за ними следом, чего бы это ему ни стоило, старший группы согласился, решив, что это именно тот случай, когда помочь человеку просто необходимо, даже в ущерб собственным спортивным интересам. Подъём на гребень хребта на этот раз был нелёгким — сначала неожиданно опустился туман, потом начал моросить холодный мелкий дождик и тропа стала скользкой, а затем и вовсе стал срываться снег. Группа выбралась к памятнику только к вечеру, альпинисты поставили палатки и решили заночевать, отложив всё остальное до утра. К утру ветер стих, снег прекратился, и, когда Николай Петрович выбрался из палаточной тесноты, перед ним открылось бескрайнее небо, под которым сверкали свежим весенним снежком острые горные пики. Облака ушли вниз и, казалось, вершины хребтов, словно сказочные острова выступают из белого океана, раскинувшегося от горизонта до горизонта. Чуть выше палаток блестел до боли в глазах под лучами раннего низкого солнца памятник защитникам перевала, слегка покосившийся под жестокими зимними ветрами. «Надо выровнять, — подумал Николай Петрович, сел на плоский камень, закурил, и в этот момент промелькнула какая-то большая и быстрая тень. Он поднял глаза и увидел что прямо над его головой парит огромный золотистого цвета орёл, тихо скользя по воздуху и всё быстрее и быстрее приближаясь к палатке. Взмахнув несколько раз мощными крыльями, он сел рядом, круглые чёрные зрачки орлиных глаз не мигая смотрели на Николая Петровича и что-то по-человечески внимательное и знакомое было в этом странном взгляде орла. Неожиданно крылатый великан взлетел, опустился к человеку на колено, склонился к его уху, и, поглаживая осторожно и нежно перьями головы щеку как будто заговорил с ним тихим и ласковым клёкотом. Николай Петрович замер, и вдруг память мгновенно перенесла его в раннее детство, в тёплый, полный одуванчиками июнь, в тот далёкий день, когда отец нес его на руках с речки и, ласково поглаживая по щеке, рассказывал какую-то давно забытую сказку…
Он погладил птицу по перьям крыла своей ладонью и орёл, как бы отвечая человеку на этот добрый знак, затих и на несколько мгновений тесно прижался к нему, положив голову на плечо. Из палатки выбрались альпинисты и с удивлением смотрели, как человек и орёл сидели как будто обнявшись на обломке скалы. Орёл заметил их и тут же поднялся в воздух, рванулся в сторону, а потом огласил горы громким клёкотом, как бы приглашая идти за ним. Николай Петрович встал, пошёл вслед за птицей на противоположный склон гребня, вслед двинулись люди, вышедшие из палатки. Орёл опустился на камни и все увидели, что он пытается что-то вытащить из щели под большой и тяжёлой глыбой. Николай Петрович подошёл ближе и сразу увидел спрятанную под камнем плоскую, военного времени солдатскую флягу. Он быстро нагнулся, вынул её, а орёл сразу взмыл высоко в воздух, сделал над палатками большой круг, потом быстро улетел, скрывшись за хребтом на противоположной стороне долины.
Николай Петрович проводил орла взглядом, с усилием отвинтил пробку фляги. Он быстро вынул листок старой пожелтевшей бумаги и глаза его сразу заволокло слезами — так был ему знаком этот быстрый косой почерк писем, которые не раз доставала из старой резной шкатулки мать… Горький комок подкатил к горлу, и Николай Петрович протянул записку обступившим его альпинистам. «Почтите, прошу вас… Я знал, что это где-то здесь." Старший группы взял листок и прочитал:
«Дорогие Настенька и Коля!
Наверно, это моё последнее письмо в жизни, и я думаю, что скоро оно не дойдёт, но, может быть, когда-нибудь его найдут и принесут вам. Нас осталось всего четверо, утром фашисты опять полезут на нашу позицию, а их намного больше и долго продержаться мы не сможем. Отступать нам нельзя, да и некуда. Но я думаю, что вам никогда не придётся стыдиться за меня — мы будем стоять на смерть и не посрамим ни своего Отечества, ни своей чести. Сынок, береги маму, она у нас самая красивая и самая замечательная женщина на земле. Крепко вас целую и обнимаю.
Ваш Пётр».
На следующее утро группа уходила вниз, в долину. Альпинисты поправили покосившийся от ветров памятник, положили к его подножию ветки рододендронов. Потом собрались вокруг монумента и трижды выстрелили из ракетницы в память о погибших солдатах.
А когда они стали спускаться, над их головами снова взлетел золотистый орёл и ещё долго провожал их, плавно и бесшумно скользя в синей и тихой безоблачной выси.