Семейные хроники. 1943 г. Горестный октябрь
Продолжение. Начало: Семейные хроники. www/prozа.ru/avtor/hatro
Город освободили, фронт откатил на запад, но недалеко. Немецкий укреплённый рубеж, знаменитый Миус-фронт нашим войскам с хода преодолеть не удалось. Фронт остановился на реке Миус, в какой-то сотне километров от Шахт.
С уходом в армию младшего сына Ивана Парфентий Захорович и Елизавета Семёновна опять остались одни. Шахта им. Артёма, где до войны трудился Парфентий Линник, не работала. Так повредили её в июне 1942 года, дабы враг не смог уголёк добывать, что восстановили с большим трудом только годы спустя после окончания войны. Поэтому Парфентий Захарович подрабатывал на плотницких работах. Мужских рук не хватало, а хорошие плотники тем более были нарасхват.
Пришли первые письма от Петра и Михаила. То-то радости было, особенно, когда пришёл долгожданный треугольник от старшего сына Михаила. Он воевал на Калининском фронте, командир взвода связистов 436 пехотного полка 155 дивизии. Пётр продолжал учиться в Академии химзащиты, в Москве. Родная Черниговка находилась ещё в зоне оккупации, поэтому ждать вестей оттуда не приходилось, но всё шло к тому, что вскоре восстановится связь и с близкими в Черниговке.
Заполыхало жаркое лето 1943 года, третье лето войны. В начале июня пришло письмо от Петра, в котором он сообщал о том, что 8 мая ему посчастливилось увидеться с братом Михаилом, полк которого передислоцировался на новое место проездом через Москву. Немного погодя, пришло письмо и от Михаила, в котором он намекал на то, что его часть готовится к проведению крупных боевых операций на фронте. Тревогой защемило материнское сердце, когда Елизавета Семёновна слушала супруга, с расстановкой читавшего письмо Михаила. После каждого прочитанного предложения Парфентий Захарович отрывал глаза от изрезанного треугольными сгибами листка, поверх очков строго смотрел на жену и, как бы втолковывая ей, непонятливой, то о чём пишет сын, повторял конец предложения.
Елизавета Семёновна присела на низкую скамейку и, сложив на колени натруженные руки, непроизвольно теребила заскорузлыми от постоянного копания в земле пальцами полинявший синий в белый горошек ситец юбки. Она всё понимала, понимала, что предстоит пройти Михаилу тяжёлые испытания, дай ему Господи удачи.
Парфентий Захарович заключил из письма, что Михаилу совсем скоро предстоит участие в наступательной операции, а по своему опыту знал, что после атак на поле боя, бывало, оставалось до половины атакующих. Редкие баловни судьбы переживали несколько наступательных операций. Поэтому, едва закончив читать письмо, не мешкая, достал из шкафчика тетрадку, химический карандаш и принялся за ответ. Только этим он мог хоть как-то поддержать сына. Знал не понаслышке ветеран германской, что для бойца на фронте нет больше радости, как получить весточку от родных. Лишь бы вовремя письмо это нашло адресат, ибо знал также то, что письма порой не застают адресата в живых, потому и не тянул с ответом. Письмо ушло на полевую почту Михаила, а тревога поселилась в сердцах стариков.
Лето 1943 года проходило в тревожном ожидании вестей с фронта, весточек от сыновей. С фронта приходили хорошие новости, поражение крупнейшей немецкой группировки войск под Курском и стремительное наступление частей Красной армии. Масштабы сражений под Курском поражали воображение, число павших соответствовало грандиозности битв. О наших потерях официальные сводки не информировали, но Парфентий Захарович понимал, что наших солдат полегло в жаркое лето 1943 года не меньше, чем немцев, о потерях которых скрупулёзно сообщало ежедневно Совинформбюро. Узнав о тяжёлых боях под Курском и Белгородом, Парфентий Захарович уверовал, что Михаил там, в центре событий, о которых трубит радио. Конечно же, для этих боевых операций передислоцировали дивизию Михаила в мае. Где теперь он? Жив, здоров ли?
Наконец, в начале сентября пришло долгожданное письмо с фронта от Михаила. Письмо написано в боевой обстановке второпях, на коленке. Но, главное, жив и даже не ранен. Да он был именно там, где был сломлен хребет немецкой военной машины. Наступление наших войск продолжалось, поэтому уже через день после получения этого письма супруги вновь начали ждать писем.
Не было писем и от младшего Ивана. Но, вот 9 сентября как всегда, нежданно-негаданно во двор заходит Иван. Высокий, в гимнастёрке, через плечо тощий вещевой мешок, рука забинтована и подвешена на шее. В бою под Макеевкой Иван получил ранение в руку и был отправлен в госпиталь, где ему и его товарищу, также легкораненому, удалось получить разрешение на лечение в домашних условиях, благо, что дом был рядом. Вроде как на побывку прибыл. Полгода не был дома Иван, казалось бы, что не так долго, но для военного времени, когда каждый день на фронтах, протянувшихся от Заполярья до Азовского моря, гибнут тысячи солдат, это очень долгий срок. Пока Иван был дома, на сердце супругов было спокойнее – хоть один из четырёх сыновей был рядом. Второго октября, пробыв дома три благодатные недели, Иван очередной раз ушёл из дома догонять свою часть.
Наступил день 3 октября 1943 года, чёрный день в жизни Парфентия Захаровича и Елизаветы Семёновны. Правда, этот день прошёл для них как обычно, но беда пришла именно в этот день, 3 октября на правобережном днепровском плацдарме, под деревней Григоровка осколки немецкого снаряда изрешетили грудь Михаила и остановили навечно его сердце. (см «Семейные хроники. Михаил. Букринский плацдарм») Только 27 октября пришло письмо с фронта, от боевого товарища Михаила Николая Лозюка, в котором он извещает о гибели Михаила. (сохранилось)
«Добрый день дорогие
Лучший привет всей семье Линника – отцу, матери, Пете. Не хотелось бы огорчать Вас. По рассказам Михаила, который был моим лучшим другом боевых дней, я знаю о Вас как о хороших, лучших людях. Но горе не требует того, что бы его скрывали того, чтобы его скрывали, ни утешений. Третьего октября в д. Григоровка Киевской области на правом берегу Днепра погиб Михаил Линник – Ваш сын. Мы были с ним одном батальоне. Снаряд угодил прямым попаданием, когда он исправлял телефонный аппарат. Было время около полудня. Здесь же в деревне Григоровка в саду под Днепром мы его похоронили. В эти дни мы вели трудные бои за правый берег Днепра. Всё же нам удалось переправиться на правый берег , угнать немца и закрепиться. У всех нас, особенно у тех , кто понимал Линника, осталась о нём светлая память. Любимой фразой у него было: «Я русский и буду до конца стоять за Россию». У него были лучшие черты настоящего человека – презрение к трудностям, ум, смелость и скромность. Мы вечно будем хранить в памяти образ Вашего сына, жизнь отдавшего за счастье Родины.
6.10.43 г. Николай Лозюк.»
Как мог, старался в этом письме Николай Лозюк помягче донести родителям Михаила такую страшную весть о гибели их сына. Но разве могли утешить сердца отца и матери эти наивные, хотя и чистосердечные старания Николая. Нет с ними теперь их любимого Миши. Ведь было ему всего лишь двадцать пять. Елизавета Семёновна несколько дней не притрагивалась к еде, иногда плакала, иногда сидела и с отсутствующим взглядом смотрела на входную дверь, возможно, с ужасом ожидая очередной беды. Пафентий Захарович крепился и даже, собравшись с силами, написал письмо Петру в котором сообщил о смерти Михаила. (сохранилось)
« Привет из Артёма 28.Х.43. Здравствуй любый Петья
Первым долгом нашего письма сообщаемо тебе Петья о том, что мы пока живы. 27/Х. 43г. получили два письма, одно от тебя, которое ты писал 20 октября, а другое из фронта, которое нам принесло горим большую печаль. Сообщает письмом товарищ Михаила о том, что ваш сын Михаил пал в бою за переправу через Днепр в Киевской области в селе Григоровка 3-его октября в половине дня. Справлял Миша телефонный аппарат и немец угодил снарядом в это место, где находился Миша. Вечная память нашему сыну, а твоему родному и дорогому братцу, который отдал свою жизнь за родину. Похоронили его товарищи в саду над Днипром в селе Григоровка. Так описывает его верный друг Николай Лозюк. И так наш любый сыну Петья, окутало нас горе и печаль раньше, чем радость и счастье прибыванием тебя к нам. Никогда мы этого не сподивали и не ожидали, как оно само пришло с далёких краев Киевщины. Вечная Слава Мише положившим свою жизнь за счастье родины, а ты наш любый сыну будь мужествен и крепок, не унывай за своим многоуважаемым и любящим тебя твоим родным любым братом Мишей. Петья одна только надежда на твоё обещание, мы уже и минуты считаемо того время как увидимо тебя перед собой. Петья, Ванья выехал на фронт 2/Х. 43 и только ещё получили одно письмо, которое он писал с дороги. Писал он так пока продолжаемо ехать дольше часа через три или четыре будемо на Волховатой, Пока и всё больше нету никакого сообщения. Петья хотя бы ты не оставил нашего ожидания и навестил нас хотя бы на одни сутки. Ждут тебя твои старенькие папа и мама.
Пока до свидания, будь жив и здоров. Целуем и обнимаем сына Петью.»
Только дождавшись возле дворовой калитки почтальона и передав ему письмо, он спустился к ручью и присев на порыжелую и влажную траву, заскулил тихо, давая волю своей неизбывной тоске.
Похоронка пришла через неделю. (сохранилась нотариальная копия)
« Извещение. Форма №4
Ваш сын лейтенант Линник Михаил Парфентьевич, уроженец УССР Запорожской обл. Черниговский р-н с. Низяны в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявил геройство и мужество был убит 3 октября 1943 года . Похоронен юго-зап. окр. д. Григоровка Переяславльского р-на Киевской обл. Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии /приказ НКО СССР № /.
Шахтинский горвоенкомат. Майор Землянов»