-Итак, у нас на дворе сейчас год 2487. Машин вокруг, самых различных цветов и моделей, столпотворение. Теперь уж и не едут, все больше летают.… И это вполне понятно – ведь 2487 все-таки! Хороший год.… На 87 заканчивается, как и год, когда родилась, моя далекая прапрабабушка Тамара, только почти полтыщи лет назад, - улыбаясь этим воспоминаниям, подумала Влада. И не то, чтобы Влада любила эту бабушку больше других своих далеких родственников, просто ей в руки попал дневник именно ее, этим многое и решилось. Дневник, физически это была толстая, потертая по углам тетрадь, бережно велся много лет, был полон ярких подробностей и образных замечаний. Поэтому Влада именно об этой бабушке, много знала, лучше чувствовала ее и время, в котором она жила. Читая и перечитывая дневник, Влада неожиданно пришла к выводу, что бабушкина жизнь была, пожалуй, интереснее ее, Владиной. И дело, в общем-то, даже не в самой жизни, как таковой, а во времени, в котором она жила. Времени, которое хотя и было как бы фоном, но этот фон яростно и нетерпеливо вторгался в саму жизнь и становился ее важнейшей и неотъемлемой частью. Мир сотрясали мировые войны и революции, стихийные бедствия и эпидемии, он была полон самопожертвований, неимоверного труда и огромной радости великих открытий.… Сейчас жизнь стала спокойнее, менее «рисковой», в каком-то смысле, даже предсказательнее, больше «думающая» о человеке, больше им дорожащая, значительно больше ценящая саму жизнь…
-Жизнь сейчас стала, - Влада задумалась, - если говорить в терминах синергетики, как феномена постнеклассической науки, - Более человекомерной или, точнее, человекоразмерной
Кроме того, появилось много такого, что в бабушкино время никому, наверное, и не снилось, даже крутым фантастам. И, самое интересное - это теперь вполне реальные, физически существующие и функционирующие в соответствии с синергетической парадигмой, 4-х координатные (3 координаты пространства, плюс 4-я координата времени) Машины Пространства-Времени, или как их теперь здесь все коротко называют, «четверки». Такие машины - для кого-то шанс исправить мучительную ошибку, для другого – встретиться с любимым но, так уж случилось, утраченным человеком.… Не говоря уже, конечно, а так бывает все чаще и это вполне естественно и закономерно, и о сугубо научно-исследовательских целях.
Вопросы синергетики (от греческого слова sinergia – совместное, кооперативное действие) – новой для ХХ века науки, вызвавшей в свое время столько споров и дискуссий, сейчас изучают за школьной партой. Книги Нобелевского лауреата, «поэта синергетики» Ильи Пригожина, профессоров – немецкого Германа Хакена (автора самого термина «синергетика»), российского Сергея Курдюмова, украинского Ирины Ершовой-Бабенко известны каждому школьнику и стали почти бестсселерами…. И Влада когда-то с удовольствием и большим интересом читала их работы, и это многое ей дало для понимания устройства мироздания. Синергетика изучает преимущественно нелинейные, неравновесные и необратимые процессы, требующие для своего описания использования нелинейных уравнений. Множеству решений этих уравнений соответствует множество путей эволюции, отсюда ее многовариантность и альтернативность, ее необратимость. Решительно вмешалась синергетика и в представления о будущем, научно узаконив его отличительную черту - неопределенность. Влада помнит, как знаменитое Эйнштейновское «Бог не играет в кости!» было подвергнуто серьезному сомнению – «А может быть, все-таки, играет?» Благодаря синергетическому мировосприятию, мы стали понимать, что в нашем мире постоянно происходят процессы самоорганизации нового порядка и новых сложностей. При этом, синергетика научила, что нет, и не может быть одной абсолютной истины. Ни в чем. Это важно. Особенную роль здесь играет понятие бифуркации (от латинского слова «bifyrcys» - развилка, двузубый). Точка бифуркации - это точка ветвления вероятностных, потенциально возможных различных направлений дальнейшего развития. В каждой такой точке и происходит выбор единственного «объективированного» пути, становящегося с этого момента уже историей жизни и обуславливающего перспективу дальнейшего развития. Во всяком случае, до следующей точки бифуркации. Сколько же точек бифуркации было и в жизни Влады, и в скольких из них было принято неверное решение…. Теперь она это понимает, как бы хотела хотя бы что-то исправить…
Одно из основных и, наверное, самых лирических, положений синергетической парадигмы – «Жизнь – это варианты» стало крылатым девизом всей гигантской области создания и функционирования новейшего класса современных МегаМашин Пространства-Времени. Владиного учителя рисунка и графических техник еще времен ее учебы в художественном вузе, профессора Виктора Васильевича Ефимова тогда пригласили создать графическое лицо этой Мегафирмы. Влада хорошо помнит то время – время учебы в институте, действительно счастливое время ее жизни. Именно тогда Виктор Васильевич показывал им на занятиях многочисленные варианты набросок и эскизов, рассказывал о своих поисках, как, в конце концов, пришел к выводу, что лучше знаменитого сказочного древнерусского рыцаря на распутье не найти. Он и предложил, выполненный в технике офорта на медных досках, эскиз такого символического графического решения. И вот уже много лет, образ романтичного и задумчивого рыцаря, спешившегося с коня перед Вещим камнем на распутье трех дорог, олицетворяет эту синергетическую парадигму. На офорте хорошо виден камень с начертанным на нем древнеславянскими буквами сакраментальным: «Налево пойдешь – богатым будешь, направо пойдешь – женатым будешь, прямо пойдешь – зря пропадешь…»
Учеными была разработана специальная Программа, благодаря которой каждый желающий может, погружаясь в специальную, для этого соответствующе обустроенную, Машину Пространства-Времени, отправиться в путешествие по Дороге Времени своей жизни. По Дороге, единственно реально осуществленной в жизни каждого, которая, собственно, и есть его жизнь.… В соответствии с Программой, стало возможно осуществлять вполне конкретные остановки в местах каких-либо выборочных точек бифуркационного перехода. Больше того, совсем недавно стало возможно отправиться в путь и на «пятерке» - 5-координатной Машине Пространства-Времени: четыре координаты (как это было в «четверке») и, теперь еще, плюс 5-я, эмоционально-психологическая координата. Хотя, как оказалось, и это с удивлением был вынужден констатировать Совет Проекта, пользоваться «пятеркой» не все хотят, причем именно из-за наличия именно этой, 5-й координаты. И Влада не хочет. Она хорошо помнит, что и как сильно чувствовала в точках бифуркации своей жизни: «Попробуй, такое забудь….».
Вот уже много лет Влада планирует свои «рабочие» поездки, или как их некоторые по старинке называют, командировки, на «четверке», открывающие совершенно новые возможности для научной работы. Конечно, как художника и историка искусства, ее интересуют события, связанные с «художеством» - эта удивительная для научных изысканий возможность двигаться по временной оси жизни великих художников, возможность попадать в точки бифуркации их жизни. Для этого абсолютно необходимо досконально изучить биографию, воспоминания современников, эпистолярное и творческое наследие - все, что касается жизни каждого конкретного художника. Затем подать запрос в Совет Проекта, пройти собеседование и получить разрешение на поездку – такова процедура.
Сначала такого рода поездки разрешали всем желающим, конечно соответствующе подготовленным людям. Однако вскоре оказалось, что некоторые ее современники таким образом намеревались как-то немного улучшить, хотя бы материально, жизнь великих людей. И некоторые даже пытались это непосредственно сделать.… В Совете об этом стало немедленно известно - вносило ощутимые изменения, а иногда непоправимые искажения в историю жизни людей, а значит и вообще в историю, как таковую. «Эффекта бабочки», как известно, никто не отменял.… Поэтому на какое-то время командировки запретили. Не так давно, их опять разрешили, но только для случаев (и это теперь тщательно контролируется), каких-либо сугубо научно-исследовательских изысканий. Влада - хороший художник, известный искусствовед, на ее работах выросло не одно поколение психологов искусства, особенно много у нее работ в области цвета, его психологического содержания. Влада убеждена и показала это в своих исследованиях, что именно цветопредпочтение является интегральной энергоинформационной характеристикой состояния. Вот уже много лет она разрабатывает вопросы социальной перцепции произведений искусства, исследует проблемы интериоризации содержащейся в них художественной информации, изучает причины и следствия неодинаковой способности людей воспринимать и «усваивать» такую информацию. В основе ее последнего патента «Компьютерная психодиагностика», лежит компьютерный анализ палитры живописных полотен. Для работы над патентом необходимо изучать полотна художников, особую цветовую палитру каждого и соотносить ее с психологическим и психо-эмоциональным состоянием художника в период работы именно над этим полотном. Затем, на основе полученных данных, необходимо построить картину корреляции эмоционального и цветового пространств. Причем, и Влада в своих работах это подчеркивает, здесь важно помнить, что связь между эмоцией и цветовым оттенком может носить временный и даже сиюминутный характер. Этот патент решает многие проблемы психологической реконструкции «того, что было», что весьма важно для исторической психологии. Ведь даже появление Машин Пространства-Времени с их замечательной Программой функционирования принципиально не может решить этих проблем.
Однако, хотя для Влады ее работа и очень важна, все же сначала она решила заняться собственной жизнью. Уж слишком многое десятками лет ей не давало покоя, слишком со многим в своей жизни ей следовало «разобраться». Ведь прошлое, как известно, неизменно присутствует в настоящем и, через него, конечно, влияет на будущее.… Как там, в теории синергетики: настоящее – аттрактор (от латинского слова attractio – притяжение, Владе почему-то особенно нравился этот термин синергетической парадигмы) будущего.… Поэтому – сначала жизнь…
Больше не колеблясь, ведь она уже сто раз все передумала, Влада, решила отправиться на «четверке» в свои точки бифуркации - в те из них, где ей необходимо попытаться изменить решение. Программой разрешается посетить три такие точки: I, II, либо III уровней. I уровень - это бифуркационные точки, в которых субъектом Программы был сделан какой-либо собственный серьезный, судьбоносный выбор, определивший стратегию его последующей жизни. Можно отправиться и в бифуркационные точки II уровня, где жизнь тоже, в общем-то, круто менялась, но в результате решения кого-либо другого. От субъекта Программы конкретный выбор в этом случае тогда вроде бы и не зависел, хотя касался и менял дальнейшую историю именно его жизни… («вроде бы», потому что, бесспорно, все равно, каждый из нас так или иначе, в большей или меньшей степени, неизменно сам влияет на ход и события своей жизни…). Сейчас, «перебирая» свою жизнь, Влада удивленно заметила, что такие точки в ее жизни тоже все же были... Кроме того, и Владе это было странным, некоторым казалось особенно привлекательным (может быть, самой своей неотвратимостью?), отправиться и в точки бифуркации III уровня. В таких точках дальнейшая жизнь субъекта Программы определялась каким-либо произошедшим конкретным событием или группой событий. События эти в своем большинстве носили катастрофический характер (во всяком случае, так было у Влады). При этом случиться, произойти ли им - вообще не зависело от человеческой воли (смерть от болезни или старости, землетрясения, цунами или какие-либо другие природные катаклизмы и т.д.). Влада не хотела возвращаться в такие моменты своей жизни, а в ее жизни их было достаточно – исправить ничего нельзя, а пережить это все снова у нее сейчас не было никаких сил. Еще и не подумали заживать старые, нанесенные ей, причем в основном именно такими событиями, раны.
- И все равно, ведь ничего изменить нельзя. Все равно, все будет опять так, как оно было – безжалостно и непоправимо, - думая о смерти матери с отцом, трагической гибели мужа, в который уже раз, тоскливо размышляла Вероника.
В такие минуты она вспоминала любимых с детства «Трех товарищей» Ремарка (ей досталась в наследство от давно съехавших соседей огромная коробка старых дисков с прекрасно сохранившимися литературными записями еще советских времен, и она с удовольствием их частенько пересматривала). Влада помнила, как главного героя после трагической гибели одного из его товарищей, спросили, хотел ли бы он жить еще раз:
- Так же? …Нет, - ответил один из оставшихся теперь уже двух товарищей…
- Вот и я не хочу, - вспоминая и свои тяжелые потери, снова и снова думала Влада.
Многолетние наблюдения и научные исследования ученых-психологов показали – каждый человек, ну, почти каждый человек, особенно настойчиво стремится вернуться во вполне определенные периоды, иногда мгновения, своей жизни – именно те, когда решалось что-то очень для него важное, то, что имело далеко идущие последствия. Может быть, даже на Судьбу. При этом и это было особенно важно – решал он сам, сам выбирал. Теперь, во временной перспективе, этот выбор мог быть им идентифицирован как правильный, верный, либо – не правильный.… Именно для последнего случая (эта до боли знакомая каждому ситуация, когда неудержимо хочется вернуться, попытаться изменить, исправить, сделать иначе.…), в общем-то, и была предназначена Программа. Казалось бы, чуть-чуть иначе в начале, и вся жизнь – другая. Как учит синергетика, маленькое, казалось бы, небольшое отклонение в начальных условиях, приводит к большим, уже непоправимым изменениям в дальнейшем.
- Вот если бы я сделал иначе, а это тогда было вполне возможно, вся моя жизнь была бы другой. И, несомненно, куда лучше.…
Хотя и не все на такие путешествия решались (точки бифуркации у каждого - нелегкие «куски» жизни), все же многие друзья и знакомые Влады пытались именно с их помощью изменить, улучшить свою жизнь. Несколько лет назад ее близкая и любимая с детства подруга Ася отправилась в такое временное путешествие. И не вернулась, осталась в точке бифуркации своей жизни. И Влада знала, в какой. Это был тот редчайший случай, когда других, во всяком случае, такой значимости, собственно, и не было.… Ася прислала свое последнее электронное сообщение: «Влада, родная! Я остаюсь. Ты знаешь, где. Целую тебя, всегда твоя Ася». Влада знала - еще бы, сколько раз они с Асей это обсуждали, историю Асиной любви. Ася была музыкантом, композитором. Музыка была всем в ее жизни. Когда-то, еще во времена ее учебы в консерватории, она «без остатка» влюбилась в своего светловолосого и синеглазого преподавателя композиции. Теперь она жила только от вторника – до вторника, именно по вторникам были занятия по композиции.… Чувство было сильным (это же Ася!), поэтому и не безответным. Однако характеры у обоих были нелегкие, а обстоятельства не слишком благоприятствующими.… В конце концов, Ася в какой-то плохой момент – так уж получилось, полушутя ему сказала совершеннейшую чушь (потом сама никак не могла понять, как она могла такое говорить), он обиделся. А ее уже «понесло» - она обиделась, что обиделся он, продолжала «грубить», он уже тоже не мог остановиться… и тогда, в один миг, все было кончено. Несколько лет она плакала, да и потом, через годы, вспоминая тот день, кривилась от боли. Потом, годами они изредка случайно, а больше не случайно (Ася часами дежурила перед домом в ожидании его выхода, часто этого не удавалось дождаться, и она приходила опять и опять…) сталкивались на улице, смотрели друг на друга. Нет, друг в друга. Такой встречи Асе хватало на несколько месяцев – она часами вспоминала его походку, каждое его движение, каждый взмах руки, поворот головы, его голос. И глаза.… Через какое-то время, когда запас «его» в ней, очевидно, иссякал, она опять шла караулить….. Он видимо, когда его совсем «прижимало», звонил Асе на ее домашний стационарный телефон, она сохраняла этот старинный аппарат именно для его звонков. Когда она брала трубку, просто молчал. Через мгновения, также молча, клал трубку. По каким-то только ей известным признакам, Ася четко знала, что это – он. Потом он исчез. Как обычно, карауля напротив дома, она вдруг ясно почувствовала, что его там нет. А Ася всегда была «немного экстрасенсом», и поняла, что что-то случилось, что его - нет.… Не было его и на следующий день, не было и еще на следующий. Его вообще больше не было… Она позвонила их общему другу, а в конце разговора, как обычно, старательно-беззаботным голосом просила передать привет Ему. Друг медленно и раздельно произнес:
-Влада, он умер. Скоропостижно… - Перехватило горло. Невероятным усилием она сделала движение рукой, положила трубку…
- Ну вот.… Опять…, – леденяще подумала Ася, - Опять… смерть решает все…
Потом она решила ехать на «четверке». Ей, собственно, здесь и решать было нечего, никаких альтернатив не существовало – без него жить она просто не могла. Вдруг ясно ощутила, что без него, даже ее любимая музыка – ей тоже не нужна… Быстро, как получилось, продала все, что было – чудесная, квартирка в новом небоскребе, крылатая легковушка, свой небольшой концертный зал, уже ставшую известной школу, передала учеников коллегам. С Владой они подробно и не раз, обсудили детали сюжетов всех возможных развитий ситуации. Вроде бы все предусмотрели. Ася должна была на «четверке» попасть в ту точку бифуркации своей жизни, где тогда и произошла эта совершенно нелепая, оказавшаяся такой непоправимой, их ссора, и, конечно, не допустить ее. А дальше уже самой решать, «по обстоятельствам», – остаться там и тогда продолжать жить, уже конечно в другом, параллельном мире и тогда, скорее всего, они никогда больше не встретятся, или вернуться в свой, их с Владой, мир. Записка говорила, а Влада никогда и не сомневалась, о выборе первого варианта. Влада представляла себе, как счастлива Ася – наконец-то ей удалось «изъять» из своей жизни «тот» день, наконец-то они были вместе…
Влада погрузилась в «четверку» (она усмехнулась этой формулировке, - почему собственно «погрузилась»? У нее с собой была лишь ее обычная маленькая сумочка), твердо решив исправить, «починить» как она про себя это называла, свою жизнь. Жизнь, которая, как она считала, уже давно шагнула за середину.
- И особенно больше ждать нечего, - все чаще теперь думала Влада. Хотя ей всегда казалось, что «впереди Вечность», что главное – еще будет…. В промежутках между точками бифуркаций, огромные пласты времени пролетали через ее жизнь как-то незаметно и бесшумно. Переломные же точки со свойственными им ветвлениями, вероятностными возможностями и реальными потерями Влада старалась преодолевать, не изменяя своему аттрактору. А значит – себе.… И, может быть, именно поэтому, ей всегда казалось, что она - все та же и только случайные недавние встречи с изменившимися и неожиданно постаревшими старыми друзьями навязчиво и откровенно намекали о безудержном беге времени.
-Понятно, - стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале, думала Влада, - Теперь, как сказал бы отец, «едем с ярмарки…». И, совсем как незабвенной Катюше Масловой великого Толстого, «себя жалко…».
Она думала о жизни своих родителей, бабушки Тамары (интересно, наверное, ее мама называла ее Тама…), о ее героическом отце.… Вспоминала мужа, как он шутил, что как Хемингуэевский Ник Адамс, «совершенно уверен, что никогда не умрет»…
Вместе с дневником, Владе передалась в наследство и коробка с негативами – бабушка фотографировала с детства и все свои негативы (тогда это были сначала стеклянные пластины, позже - черно-белые, а потом и цветные пленки) сохраняла в картонной коробке от обуви. В дневнике бабушка Тама вспоминала, как где-то прочитала рассказ «Негативы хранятся вечно». Потом забыла о чем, собственно, сам рассказ, но запомнилась эта странная, чем-то завораживающая фраза и часто, бережно перекладывая пленки в коробке, она повторяла: «Негативы хранятся вечно». Влада получила от своей матери заветную коробку с аккуратно разложенными по надписанным бабушкиной рукой ячейкам пленками. Оцифровала и хранила их на жестком диске компьютера в файле папки «Бабушка Тама».
- Какие же у всех, у них были тяжелые жизни. Я бы даже сказала, тяжеловесно-основательные, полные неустанного труда и старания, жизни. Бедная бабушка. И отец ее, фронтовик, бедный. Как они старались, как верили.… как рыба об лед.… Все равно, как ни пытайся, каким умным ни будь… Правильно, наверное, говорят: «Жизнь, как рубашечка ребенка - короткая и закаканная.»
Сейчас, находясь уже в «четверке», Влада опять и опять перебирала события своей жизни. Это почему-то напомнило, как на занятиях рисунком Виктор Васильевич им часто говорил: «Пройдитесь-ка еще по суставчикам натуры». Сейчас она так «проходилась по суставчикам» своей жизни. Влада давно уже все знала о своих «главных» точках бифуркации и все решила, и сейчас отмечала лишь самые «больные». Наметила на пульте управления все три разрешенные свои остановки в этом путешествии. Нет, не «путешествии» – Владу коробило это слово применительно к происходящему с ней. Путешествие – это что-то любопытно-любознательное, заведомо приятное, с неотъемлемым привкусом легкомыслия. Сейчас, однако, все было не так. Поэтому про себя она называла это просто и сурово - «поездкой». Проверила запись в памяти машины (промелькнуло - видела в старых фильмах, как почти пять веков назад, на пульте в лифтах высотных домов и гостиниц одновременным включением ряда соответствующих кнопок отмечали нужные этажи). Устав после всей этой, оказавшейся неожиданно утомительной, работы, она откинула назад спинку кресла, на мгновенье закрыла глаза... И совсем как в примитивных, почти детских самолетах ХХ века, достала из сумки давно приготовленный пакетик с наивными разноцветными леденцами.
- Смешно, – невесело подумала она, - Зато, как приятно…
- Когда же, в чем была моя первая ошибка? Понятно, что нужно начинать с детства, все оттуда. Это Фрейд прав.… Именно там я допустила, возможно, свою первую ошибку, когда после болезни почему-то не вернулась в детскую художественную школу. Именно после этого все и пошло уже «не так»…
Итак, вот и первая остановка «четверки» – 6 класс Б, обычная средняя школа. Еще живы мама, отец.… Все хорошо. Вот отец звонит по телефону в учительскую «художки», Влада рядом, сильно кашляет. Он говорит, что дочь заболела, пока ходить не будет. Звучит именно – «пока».…
- Почему же потом занятия не возобновились? - мучительно пыталась вспомнить Влада, - Не знаю…
- Теперь я все изменю, - твердо решает она, – я вернусь на занятия, и буду ходить, я люблю и хочу рисовать, без этого просто жить не могу.
Рисунок, живопись, все связанное с изобразительным искусством всегда было непоколебимым «притяжателем» или, если все же не покидать синергетическую парадигму, аттрактором ее жизни. Теперь Влада возвратилась к любимым ею занятиям в художественной школе. Жизнь ее изменилась – в старших классах она ушла из своей обычной школы и поступила в художественное училище. Это было хорошо, это было правильно.
- Вот я и смогла исправить свою жизнь, - думала Влада, - Но почему же, мне все же не так уж и радостно, как должно бы было быть? - она старалась «нащупать» свои болевые точки, и вдруг поняла, в чем дело.
- Ах, конечно. Как же я сразу не поняла - это все мои друзья в старших классах… Моя подруга Светка, как же мы с ней дружили, мой папа еще любил повторять, что у нас «античная дружба». Как же синеглазый молчаливый Володя из В-класса, в которого я уже потом, после окончания школы, без памяти влюбилась.… - Влада грустно усмехнулась, - Получается, всего этого теперь в моей жизни не будет?
- Да, не будет. Как известно, за все надо платить, - сама себе сурово ответила Влада. - Теперь жизнь будет идти в другом, каком-либо из параллельных миров, где вообще никого из старых друзей может не быть... А если они и есть, то отношения у нас будут совсем другие…
- Ничего, - пыталась успокоить себя Влада, - Света-то все равно потом за Володю замуж вышла, и наплевали они оба и на меня, и на всю нашу такую распрекрасную античную дружбу…
- Ладно…, причем здесь это, - Влада болезненно поморщилась, она не любила об этом думать…
И сама себе все же ответила:
- Но нет, все равно. Я не хочу терять эту часть своей жизни. Я не могу так дорого платить. А рисовать можно и дома. - Вероника задумалась и, уже больше не колеблясь, круто развернула «четверку» назад. Она возвращалась на «главную» временную магистраль своей жизни…
- Это мы пропускаем.… Но, что же было потом? - напряженно думала она,- Какой была моя следующая ошибка?
- Потом я поступила в институт, на технический факультет. И это была ошибка, я это поняла сразу, хотела бросить. Но не бросила.… Зато сейчас брошу, и пойду учиться в художественный вуз, - уже злясь на себя за нерешительность, подумала Влада, готовясь к своей второй остановке на «четверке».
Оказавшись в этой своей новой точке бифуркации, Влада теперь решила быть твердой и непреклонной. Вот он, ее непоколебимый аттрактор! Снова, на этом новом витке, «замаячила» возможность заниматься «художеством»… Что там насчет игры Бога в кости?.. Она жестко объявила родителям о своем решении бросить учебу в техническом вузе, и для подтверждения, на следующий день в институт не пошла. Отец, который обычно с детства во всем ее поддерживал, был очень сердит и с ней не разговаривал. Это было ужасно. Влада всегда тяжело переживала те крайне редкие случаи, когда отец был ею недоволен.… Обычно, если она сделала что-то «не так», он звал ее «Владой», а не ласково «Владочкой» – и это уже было тяжелое наказание. Она и сейчас наперечет помнила все эти случаи. И за всю жизнь ни разу не случилось, чтобы он с ней не разговаривал. Мама плакала… Это было больно. Теперь Влада знала, что жить маме оставалось еще всего немного…. Через полтора года она заболеет, потом будет жестокая операция, лишь ускорившая конец.… И, Влада твердо знала, с этим она уже ничего поделать не сможет.
- Нет, такой ценой мне ничего не надо, - пытаясь проглотить совершенно непроглатывающийся комок в горле, подумала Влада …
И медленно побрела в институт…
Следующей переломной точкой своей судьбы, в которой была сделана ошибка, Влада считала отказ выйти замуж за своего однокурсника (еще по ее бессмысленной учебе в том далеком техническом вузе), который ей очень нравился. Владе все же удалось тогда поступить во второй, художественный и она упоенно занималась. В какой-то из многочисленных читаемых ею книг о художниках, узнала, что великие художники, ну, может быть не все, но, наверное, наиболее совестные, полностью, или почти полностью, отказывались от личной жизни, посвящая себя целиком работе. Как бы взамен на право делать любимое дело, создать что-то действительно великое.… Они это считали справедливым. Справедливым это считала и Влада.
- Видимо, иначе и нельзя, - думала она, - За все, как известно, надо платить.
А она чувствовала, просто знала - вполне способна на «великие дела». Кроме того, это был ее уже второй институт, Влада сильно переживала…. Нужно было наверстывать, какое-то время было упущено, да и деньги, в самом прямом смысле, она сейчас не зарабатывала и это - тоже было «не дело»… Владе казалось, что на любовные отношения у нее просто нет ни времени, ни права.… Почти этими же словами она сказала об этом тогда Антону. Больше они не виделись.… И она все реже вспоминала, как он, целовал ее в глаза…
- Да, теперь я все изменю, - подумала Влада, - Я не буду жертвовать ничем, особенно своей жизнью. Все равно, великий художник из меня вряд ли уже получится. Да я уже и не хочу им быть ценой жизни, а именно такова «цена вопроса». Эта игра не стоит свеч, я уже это поняла. Жизнь важнее.… И, может быть, единственный смысл учебы в этом ненужном мне вузе - в нашей с Антоном встрече…
Вот и третья остановка «четверки». Теперь с Антоном все случилось, как Влада и думала – хождения в кино, поцелуйчики, его ласковые руки, потом все более настойчивые поцелуи и обретшие над ней власть руки, знакомство с его приятными родителями и, конечно, звонкая, с прекрасным белым платьем, музыкой и многочисленными гостями, свадьба. Такая свадьба, которой у Влады так потом никогда и не было. Впрочем, именно это ее никогда и не беспокоило. Сначала они с Антоном упивались друг другом. Потом Влада с обидой начала замечать почти полное отсутствие интереса Антона к ее занятиям живописью, рисунком… - к тому, чем она жила. Все настойчивее и обиднее она чувствовала, что нужна ему только для «этого»… И потому даже «это» становилось все неинтересней….
- Зачем же мне все это надо? Что с того, что Антон - «мистер Голливуд» и все девчонки мне завидуют? Что даже с того, что он, как это делала только моя мама, целует меня в глаза? Он же даже и ребенка не хочет, нашего ребенка.…
Доходило до смешного: когда Влада не хотела с ним быть (а это становилось все чаще), она начинала задумчиво говорить о ребенке. Антон сразу же вспоминал, о каком либо своем совершенно неотложном деле…
- Как все просто, - злорадно думала при этом Влада, - Надо же.… А я столько лет о нем жалела.…Нет, так я не хочу. Я не хочу так изменить свою жизнь. Получается, я тогда правильно сделала…
-Что же было потом... – Влада, чувствуя себя почти опустошенной, на мгновенье задумалась, но, вспомнив о незыблемых правилах Программы, тут же себя одернула:
- Нет, это все. Это путешествие на «четверке» я закончила, ведь разрешается сделать лишь три остановки. И хорошо, - почти с облегчением устало подумала она, - Не так-то это оказалось просто - «копаться» в своей жизни…
- Ничего, теперь я намечу еще другие три точки, и опять отправлюсь на «четверке», - несмотря на свою обескураживающую неудачу с первыми тремя, все же твердо решила Влада, - Нужно только хорошо обдумать, какие. Выбирать, к сожалению, еще есть из чего…
Хотя, если честно, теперь поездки в точки бифуркации уже не казались ей такими привлекательными и многообещающими. Попадать туда, пытаться «чинить» свою жизнь Владе как-то уже не хотелось, она поняла, как все сложно и неоднозначно. Конечно, как и раньше, она была готова и хотела всей душой изменить многое, случившееся в некоторых точках бифуркации. Особенно - III, и отчасти II уровней. Хотя, если честно, про III уровень она все еще и думать не могла – это приносило невероятную боль, и Влада просто заставляла себя не думать. Про себя то, что в них произошло, Влада называла «трагичным збигом обставин», ей нравилось как это звучит по украински, на этом певучем и необыкновенно образном языке. Однако она знала, что поездка на «четверке» в такие точки «по определению» никак не сможет повлиять на исход событий.
-Что же это такое, значит, ничего в своей жизни изменить нельзя?
Сама себе вслух ответила:
- Можно. Изменить можно, мы же в 2487 году все-таки!
И, тяжело вздохнув, подобрав под себя ноги в удобном кресле машины, тихо добавила:
- Но, может быть, не нужно.… Во всяком случае, пока. А потом – посмотрим…
Влада вспомнила, как ее друг, усатый художник Женя, рассказывал о своих поездках на «четверке» по флуктуациям своей жизни… Действительно, уже давно, даже раньше, чем в точки бифуркации, стали возможны путешествия и по флуктуациям судьбы – жизнь в них лишь чуть, немного «делала движение» в сторону, отклоняясь от своей основной магистрали. Женька был доволен, он даже этюды умудрялся там писать для очередной «персоналки». И теперь, может быть впервые, Влада задумалась о поездке и в свои, конечно, не такие яркие и судьбоносные, как точки бифуркации, флуктуации. Флуктуаций в жизни Влады было «пруд пруди» - она любила «отклоняться», совершать «зигзаги», как она это про себя называла, делала это с удовольствием и безоглядно. В большинстве своем, ничем не грозящие, не таящие опасность - это были, вообще говоря, приятные мгновения или даже целые периоды ее жизни. Вернуться туда? Нет, это не казалось Владе таким заманчивым, как другу Женьке, бодро, без устали из года в год, беззаботно путешествующему с этюдником наперевес. Зачем? Это ничего не меняло и ничего не решало. Конечно, ей хотелось вернуть в детские годы – там еще все были живы, и еще все было возможно.… Или, когда они познакомились с мужем.… Или…
И все же… нет, она не хотела таких путешествий. Влада, с ее развитым эмоционально-образным восприятием, фотографической памятью и художническим видением событий и ситуаций, легко и просто могла на своей собственной (как она ее называла – «личной») Машине Времени и Пространства мысленно «отсфериться» в любой момент своей жизни. И рассматривать, чувствовать, переживать его, проживать в нем сколь угодно долго. В самых различных ракурсах. Этому она давно научилась и часто так спасалась в тяжелые периоды своей жизни, и в совершенстве умела… Больше того, она - художница и композитор в изобразительном искусстве, даже научилась создавать виртуальные ситуации, вообще говоря, объективно и не происходившие, но субъективно, с ее, Владиной точки зрения, вполне реальные. Так, когда ей было очень тяжело, что-то не получалось в работе, она живо представляла себе, как ее живопись, графические листы и картины «берут» все самые высшие награды самых престижных выставок. А когда тоскливо невмоготу – что ее муж вовсе не разбился на космодроме и они, как раньше, вместе… Она читала в дневнике, как бабушка, посмотрев нашумевший тогда фильм «Секрет», узнала, что нужно мысленно формулировать свои желания, посылать затем в пространство и тогда появляется шанс, что пространство «отреагирует» и оно исполнится. Она формулировала и посылала, но пространство почему-то так и не среагировало… Бедная бабушка.…
-Но, может быть, - размышляла Влада, - То, что происходит сейчас – это и есть ответ пространства …
Влада привычно нащупала в сумке блокнот, гелиевую черную ручку. Как же они сейчас нужны…. Скупыми отработанными штрихами она сделала набросок своего двора «из детства»: зима, снежная горка, облитая старшими мальчиками холодной водой из железного ведра и потому особенно замечательно замерзшая, забытые вечером санки. И, главное, - большой снеговик, вылепленный всеми детьми их двора, с кривой (другой просто не нашлось) морковиной-носом. Этот снеговик еще долго им всем снился ночами – с ним разговаривали, по очереди приносили поесть, даже пытались одеть в особо морозные дни.… Потом, не сегодня, Влада сделает из этого наброска линогравюру. Она любила графику: черное и белое – вот и все, и все ясно, никаких недоговорок и намеков. А сколько там чувств и мыслей.… И вырезать линогравюры она любила – ей нравилось наблюдать, как на только что еще безликом кусочке обычного тщательно «ошкуренного» линолеума, благодаря работе ее резца, проявляется лицо – гравюра. Нравилось потом ребром ладони «набивать» на доску краску, нравилось, что каждый оттиск был похож и, в то же время, не похож с предыдущим. Поэтому сейчас Влада увлеченно, «детство» нахлынуло и захватило ее, рисовала эскиз со снеговиком для линогравюры – вырежет ее она уже дома, сразу и напечатает. Влада пальцем прощально погладила почти уже ожившего на эскизе снеговика, и удовлетворенно перевернула страничку блокнота:
- Ладно, потерпи пока здесь, - Закрыв блокнот, она задумалась. Как это было почти всегда, в процессе работы пришло решение, теперь ей вполне очевидное: свою жизнь необходимо оставить в покое. Хотя бы – пока. И очень хорошо подумать, прежде чем отправляться в свои следующие точки бифуркации…
- Пусть уж лучше все будет, как оно вышло. В конце концов, оказывается, я люблю свою жизнь. Причем, «сильно-сильно», - как сказал бы отец…, - Улыбаясь, вспоминая, как он ей это частенько говорил, Влада устало закрыла глаза, - Как там, у великого Блока:
И жизнь проходит предо мной
Безумной, сонной и прекрасной
И отвратительной мечтой…
- Ничего. Зато я многое поняла.… Это важно.
-Теперь вроде бы можно подумать и о других интересных вещах - теперь я вполне имею на это право.…
Так уж сложилось, что Владу всю жизнь интересовал ХХ век, причем именно его советский период и именно в советской стране - это была «работа» все того же бабушкиного дневника. Влада находилась под впечатлением описанного – событий, происходивших с бабушкой, ее семьей, вообще в стране. Она часто задумывалась:
- Интересно, что думали, чувствовали люди, которые не могли поехать, куда хотят, не могли говорить и писать, что думают. И боялись, что даже сами их мысли – тоже каким-то неведомым образом, кем-то (понятно, кем) контролируются. Как так можно жить? А о жизни в мире, за границей Союза, могли судить лишь по фильмам, да прочитанным книгам, - Влада чувствовала свою прямую, глубинную и кровную связь с этими людьми и ей хотелось, как можно больше узнать о них.
Там, именно в том далеком и непонятном времени царствования лицемерной власти (впрочем, какая власть без того?) осталась ее бабушка, та самая, которая …87 года рождения. Та самая, которая сама научилась и делала коллекционные куклы, которые теперь, и Влада это точно знала - в их благополучное, полное почти изобилия время, ни за какие деньги или любые другие блага достать было просто невозможно. Влада бережно хранила переданные ей ее мамой - мама смеялась, что это - все ее наследство, а Влада добавляла: Нет, еще Дневник и коробка негативов, две такие необыкновенные куклы. Одна была – «ведьма» на метле - с выпученными черными глазами, лохматыми бровями, фиолетовыми нечесаными волосами и длинным носом, а вторая – красивая с длинными белыми локонами блондинка, у которой были синее-синего глаза.… Владе часто казалось, что они совсем живые, и она рассказывала им о своих делах, о том, что ее волновало. И часто возникало чувство, что они слушают, их лица меняются, они реагируют.… Ведьма становилась все добрее, а красавица умнее.… Вот бы рассказать это все бабушке!
- Бедная бабушка, - думала Влада, - сколько же разных мук нужно было переносить просто из-за глупости, «недалекости», как сказал бы муж, их времени.… Сколько пришлось пережить этим людям хотя бы только из-за нелепых «национальных вопросов». Бабушка описывала в своих дневниках, как «по национальному» признаку» она не могла поступить в институт, хотя школу закончили с медалью. Тогда это ехидно называлось, и все знали, что это значит, «инвалид на пятую графу» - в пятой графе анкеты нужно было указать свою национальность.… Как нужно было опасаться вездесущих «жучков», как долго все еще помнили о «черном вороне». И боялись…
Почти случайно Влада с удивлением узнала, что многим ее современникам, как ни странно, хотелось попасть именно в ХХ век. Как оказалось, они хотели на II Мировую - на последнюю, во всяком случае, такого масштаба, на нашей планете Земля войну. Психологи доискивались причин - может быть, это связано с желанием «повоевать», сделать все возможное и невозможное для скорейшей победы над фашизмом? Ведь и сейчас, спустя уже несколько веков, праздник Победы 9 мая – один из самых больших, великих в году. Оказалось, что и это, конечно, тоже. Но главное - досконально изучив весь имеющийся исторический материал, хроники и сводки боев, люди мечтали спасти тяжело раненых или же, вообще убитых на той войне своих родных. Влада их понимала. Она бы тоже очень хотела уберечь отца бабушки Тамы, своего прадедушку, тяжело раненного в трагически известном Керченском десанте в мае 1942 года. Она видела его фотографии, наизусть знала книгу «На площади Времени» об этом прадедушке. Там он в начале - молодой и красивый, и потом, уже с совсем седой бородой.… Тогда, в очень далеком 1942, его тяжелораненого и окровавленного, спас друг, пронеся (хотя, он, собственно, и не шел, а полз) по Керченской Косе много километров на себе…. Владе всегда казалось, что ее отец очень похож с этим героическим прадедушкой. Такой же взрывной, «рыжий» характер, те же глаза. Иногда воспоминания о них странно наплывали друг на друга, и ей даже трудно было различить, где отец, а где тот далекий боевой прадедушка. И вот, уже он, ее, а не Тамы, отец, скошенный снарядом в голову, падает в том десанте в ледяную воду залива…. Влада часами рассматривала на географической карте Керченский пролив, представляя как это мучительно тяжело под обстрелом, будучи самому раненым, по косе тащить на себе полуживого окровавленного друга…
- Если бы можно было туда попасть и помочь, - мечтательно думала Влада.
Из дневников бабушки она многое узнала и о послевоенной жизни прадедушки, ходившего после ранения всю жизнь с палкой-тростью и уже потом ставшего знаменитым ученым. Владе особенно запомнились некоторые эпизоды их жизни: бабушка описывала, как ее отец никак не мог расстаться со своим пистолетом – после войны все должны были сдать личное оружие (у кого оно еще оставалось). А прадедушка еще долго ночами спал со своим пистолетом под подушкой…. Бабушка писала, как потом через много лет, ее отец достал у каких-то людей маленький, кажется, женский пистолет, с удовольствием показывал ей, как она упрашивала его отдать пистолет обратно. Она очень боялась ареста отца (он и так всегда был у «органов» на учете…). Их жизнь была тяжела, но, чем она может им помочь?
- Да ничем, - почти обреченно подумала Влада, - Могу лишь рассказать о нашем, сегодняшнем времени, когда мало кто знает, что такое пистолет и ощущение его вороненой прохлады уже давно никому не согревает ни руку, ни сердце, как прадедушке.…
- Или рассказать, как дорого теперь ценятся бабушкины куклы, как ее, Владу, просят их продать за любые деньги. Как она с ними разговаривает, как их бережет…
- Нет, не надо мне туда, - Влада решительно закрыла на компьютере страничку с географической картой, - Пусть жизнь идет, как идет. Они ее хорошо прожили.… Да, тяжело. Но очень прямо и твердо. И смело. И не надо ничего мне менять. Видимо, не надо мне ездить «в жизнь» - ни к себе, ни к своим родным.
- И, раз пока не получается с исправлением личной жизни, подумаем наконец-то о науке, о работе. Здесь все должно получиться. Сразу бы надо так…
Действительно, ведь на Машинах Пространства-Времени, Программой это предусмотрено, можно побывать в «переломных» точках и самой Истории - на пиках борьбы сил добра и зла. Влада отлично знала, что и там добро побеждало далеко не всегда. И часто это было совсем не однозначно… Конечно, как магнит ее притягивали к себе Революции – вот уж действительно, точки бифуркации жизни самой Клио. Революционеры, их идеи, обостренная борьба и обычно сопутствующая ей жестокость, неизбежные жертвы революционного времени и, конечно, его пламенные герои – все это неизменно привлекало ее современников. Влада не была исключением – романтика, неразлучная и преданная подруга революций, всегда захватывала и увлекала ее. Но теперь эти события интересовали ее уже не только своим романтизмом и даже не столько побеждающей в них справедливостью, но и ярким выявлением и подтверждением истинности ее научных разработок в области изобразительного искусства
Много лет Влада мечтала попасть в 18 век, во Францию. Во времена жизни великого художника и первого, в полном смысле этого слова, художника-революционера – Жака Луи Давида. Это было время Великой Французской Революции – ее защитников, и ее гибели. Действительно, правильно в терминах синергетики такие качественные, скачкообразные скачки в развитии, кардинальное изменение существующей системы называют "катастрофа". Десятки раз Влада видела полотна Давида «Клятва Горациев»… Картина, в каком-то смысле, олицетворившая Великую Французскую Революцию. Она много раз и подолгу изучала в Париже, в Лувре эту картину, казалось, она знает здесь каждый мазок кисти, все тонкости композиции. «Клятва Горациев» ей нравилась даже больше, наверное, самого известного «революционного» полотна Давида «Смерть Марата», рассказывающего о трагической гибели одного из вождей этой революции, лидера якобинцев Жана Поля Марата, заколотого ножом дома в ванне.
- Какое счастье,- думала Влада, - Что сам Давид не стал, хотя бы в прямом смысле, физически, жертвой революции. Там и так погибло много людей. Как, впрочем, и в любой другой революции. Действительно, революция - это катастрофа. Интересно, если бы Давид знал, как закончится эта революция, сколько жизней она унесет, стал ли бы он принимать в ней такое активное участие, жалел ли он о своем решении? Ведь он художник, великий художник…
Или, вот еще одно яркое свидетельство социально-политической катастрофы: перед глазами Влады возникло небольшое, насыщенное эмоциями полотно Франсиско Гойи. Влада много раз была в музее Прадо в Мадриде, подолгу стояла возле картины «Расстрел мадридских повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года». Она знала историю этих событий: войска Наполеона захватили Испанию, и 2 мая 1808 года жители Мадрида подняли восстание против французов. На следующий день завоеватели жестоко покарали восставших, казнив сотни повстанцев и великое множество ни в чем не повинных людей. Гойя смог отразить это событие лишь полдесятилетия спустя, когда король Испании Фердинанд VII был восстановлен в своих правах. Расстрел мадридских повстанцев был страшен…
- А может быть, отправиться в древнюю Помпею, воочию стать свидетелем сильнейших, уже природных катаклизмов, - Влада снова рассматривала огромное полотно Карла Брюллова «Последний день Помпеи», запечатлевшее извержение вулкана Везувий в 79 году н. э. По историческим данным, в последний день города Помпеи близ Неаполя из 20 тысяч горожан погибло 2 тысячи. Они попали под обломки камней, выбрасываемых вулканом, задохнулись от пепла и гари, были задавлены в давке и панике, возникшей во время извержения Везувия. Картина полна эмоций: здесь и ужас, и безысходность и, в то же время, невероятного самопожертвования…
- Произошедшее тогда в Помпеи, - подумала Влада, - наверное, по отношению к Клио, можно рассматривать как точку бифуркации III уровня. Она вспоминала картину, полную отчаяния и героизма, почему-то все время всплывало изображенное на картине красивое, взволнованное происходящим, лицо юноши – автопортрет самого художника…
Владе было необходимо сделать свою работу - проанализировать цветовую палитру картины и параллельно - психологическое и эмоциональное состояния художника в период написания им полотна…. В своих исследованиях она показала, что каждый цветовой элемент живописи на картине, как семиотический знак, появился в результате суперпозиции ряда объективных и субъективных факторов. Среди которых важнейшие: реальные цвета натуры, исторические условия и социально-культурное влияние среды, эмоционально-психологическое состояние во время работы и др. И наиболее ярко, Влада этом уверена, это прослеживается на полотнах, отражающих катастрофические события, «имеющих» максимум эмоций. Затем необходимо провести эксперимент по установлению корреляции между семантическим пространством эмоций и цветами цветового круга. Это и даст возможность определять в дальнейшем, конечно, в большой степени вероятностно, эмоционально-психическое состояние художника при написании каждой конкретной картины.
По возвращению, Влада представит руководству Программы полный отчет о выполненной в командировке работе, завершит работу над патентом. Но все это она будет делать завтра, это все будет потом…
Перед глазами Влады возникли красивые, тонкие и подвижные, руки игрока. Руки, в которых были искусным веером расположены игральные карты. Вот сейчас будет выбрана одна из них. И дальше игра будет обусловлена именно этим выбором. Какую же карту взять? Нет, не эту. Пусть будет вон та, другая.… Случайность. Она и определит ход дальнейшей игры…
- Илья Романович Пригожин настоящий гений, - думала Влада, - Это он впервые показал, что случайность – явление природы, а не следствие недостаточности наших знаний, как раньше считали. Именно случайность подталкивает на новый путь развития, причем после каждой точки бифуркации поведение детерминировано до следующей переломной точки, в которой становится опять архиважна именно случайность.… И если Ньютон когда-то предполагал, что «Бог – как умелый часовщик, он не вмешивается в работу созданного им механизма мироздания», то Пригожин уже настаивает: "... наш мир - это не молчаливый и однообразный мир часового механизма, покинутый старым домовым. Мы живем в открытом, технологическом и творческом мире"…
-Да, - думала Влада, собирая свои рабочие тетради в сумку - Жизнь, действительно - это варианты. И прошлое, настоящее и будущее сходятся в одну точку и одновременно происходят в ней. И ничего никуда не исчезает и ничего никуда не «девается». И хорошо, что у меня была эта поездка, что я разобралась и с событиями своей жизни, многое передумала, очень многое поняла.
Влада покидала «четверку». Она возвращалась домой, и ей было радостно - впереди ждала работа, любимая работа. И единственная, такая короткая и прекрасная жизнь.
Ее жизнь…