Когда его уносили, сердце моё разрывалось на части. Снимали панели, будто сдирали кожу, обнажая струны, как нервы. Нечаянное прикосновение – и взлетели, наполнив всё вокруг, звуки. Не то вздох, не то всхлип. «Боже, - подумала я. – Будто живое существо страдает…» Жалость так переполнила меня, что я невольно положила руку на тёплое дерево, ощутив нежную гладкость полировки, и сказала про себя: «Не плачь! Ты ещё заиграешь, зазвучишь. Я в это верю!» Вдруг ладонь моя прилипла. «Не хочет отпускать меня…» На глаза навернулись слёзы.
«Октава… Октавушка ты моя…» Сколько воспоминаний, пол - жизни рядом. Я делилась с ним и радостью и горем, и оно радовалось и грустило вместе со мной. Оно понимало меня, давало надежду, успокаивало. И вот пришло время расставания.
Пусть чьи-нибудь маленькие пальчики снова погладят твои клавиши, застучат по ним, и я знаю, что вновь заполнит пространство и пронзит людские души ноктюрн Шопена.