«Кто составляет программу по литературе? Где откапывают этих мизантропов? Ладно бы «Мумой» дело ограничилось. Но ведь одной утопленной собаки составителям программы мало! У них если Чехов – то непременно «Смерть чиновника». Без того, чтобы кто-нибудь умер, нам никак не обойтись. Нам хеппи-эндов не нужно, у нас почему-то считается, что загадочной русской душе нет ничего слаще, чем хорошенько пострадать. В том числе – и детской душе. Зачем вся эта мерзость подросткам? Чтобы знали: жизнь – не фунт изюма? Так они, если что, и так это узнают. Все же подозреваю, составителям программы хотели, чтобы дети чисто помучились».
(Татьяна Устинова, Павел Астахов, «Я – судья: Божий дар»)
Я не стала профессиональным писателем, как мечтала с детства, и уже не стану. У меня нет времени закручивать лихие интриги для развлечения читателя и придумывать счастливые концы. Я – программист, пишу так же, как составляла свои программы: исходные данные – алгоритм – результат. Чем короче программа, тем она надежнее и эффективнее. Все мои герои – реальные люди, а счастливые концы не получаются хотя бы потому, что жизнь КАЖДОГО человека кончается смертью. Вот только что останется после него: красивые, сильные потомки, научные труды, хорошие книги, гора барахла или просто, извиняюсь, кучка дерьма.
Совсем недавно страна катилась в экономическую яму, процветал блат, взятки, воровство, а дикторы центрального телевидения с неизменно бодрой улыбкой вещали о повышении удоев, росте производительности труда, счастливой жизни советских людей. У нас в городе снимали с показа в кинотеатрах фильм «Чучело», потому что в жизни и так много жестокости. Стало ли от этого жестокости меньше?
Помню, как подруга останавливала мои возмущенные высказывания по поводу лодыря сотрудника:
- Тише, тише, нельзя так о взрослых при детях!
А после хоронила шестнадцатилетнего сына, убитого циничными и жестокими словами пьяного поддонка.
Я не буду плакать над бездомным котенком или щенком, хотя очень люблю кошек и собак. Но я не могу взять их в дом, так как у моего сына аллергия на шерсть животных, его здоровье для меня несравненно дороже. Работая в Центральной районной больнице, я впечатывала в программе медицинского страхования множество диагнозов с травмами от укусов собак. Во дворе мясокомбината стая собак загрызла насмерть женщину. Медведь, которого держали в центральном парке, изуродовал мальчика.
Я, как и все, хочу верить в счастливый конец, в торжество добра. Но иногда этот счастливый конец бывает через четыре года бомбежек, стрельбы, гибели миллионов людей. А иногда не бывает.
Книга, которую я цитирую, хорошая, и кончилось все хорошо. Только не верится, что так бывает. Во всяком случае, очень-очень редко.