Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602
Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/06/20/31
Внутренняя поверхность яйца многообразием не поразила, более того, показалась предельно блёклой. Зеленовато-болотный тон напомнил о желудке бездн. Ида сидела на пятках, точно ребёнок у костра. Светлые волосы рассыпались по плечам, не прикрывали грудь. Два мягких ореха меж опирающихся на колени рук звали попробовать. Глаза же были устремлены мимо лежащего мужчины, туда, где на светлом фоне тихо двигались ровные ряды чьих-то следов. Женщине дела не было до родоначальника племени Синих Камней. Кин, которому сначала показалось, следов бесконечно много, насчитал чуть больше трёх десятков одинаковых.
«Повторяются».
Сказал охотник вслух.
«Конечно».
Прозвучал ответ. От тихого голоса Кин вздрогнул, но всё-таки спросил.
«Они Чьи?»
«Как, чьи?»
«кто их оставил?»
«Люди. Тут картинки, изображения».
«Изображения чего?»
«Звуков человеческого голоса».
«Зачем ты смотришь туда?»
«Хочу знать, как устроена «тряпка». Люди, сделавшие оболочку, изобразили свои слова о ней, я могу понять смысл».
«Ого!»
Кин сел, растёр руками колени. Простой жест поставил мир на место. Источающие ровный свет матовые стены круга без опор показались привычными, чрезвычайная озвучка ушла.
«Мои звуки тоже можно изобразить?»
Спросил Кин.
«Можно, охотник».
«А ну, я буду звучать, ты покажи!»
«Звуки должны быть короткими и однородными. Сразу несколько изображают несколькими знаками».
«ООООО!»
Воскликнул Кин. Ида вывела букву.
«Ага! Круглое!»
«Круглое, да».
«ААААА! Острое, почему?»
А, первая буква – вершина, стрелка, указывает, что с неё начинается ряд».
«покажи все».
Язык, на котором говорил Кин-Нокк, фонетически ложился на кириллицу. Ида вывела алфавит, перечислила соответствие букв и звуков.
«Значит, я, уходя из стойбища, могу рассказать тому, кто ещё не пришёл, куда собираюсь сходить?»
«можешь, да».
\
«Нужно, чтобы желающие понимать меня знали одинаковые изображения звуков!»
«Нужно, охотник. Все дети нашего племени учатся читать, так называется понимание.
Погоди! Такой и такой я видел на шапке Чернобрюхих! Получается, треугольные головы тоже знают?»
«Не могу сказать. Речь этих примитивна, проста, как дождевой стук. У иных животных больше сигналов, чем слов языка жителей пещер. Скорее всего, и шапки, и ножи эти взяли у кого-то. Сделали же их люди нашего племени, только очень давно. Прадедов тогда не было в помине».
«Почему ты знаешь, женщина?»
Спросил Кин. Вопрос был закономерен, только мурашки по спине зачем-то бежали.
«Ты тоже понял, что знаки одинаковы».
«Все знаки, женщина, получаются из креста и круга». Посмотри сама».
«Мне кажется, охотник, основа знаков - замкнутая и перехлёстнутая черта».
«Разве, ни то же самое?»
Ида вывела скрипичный ключ.
«Знак говорит, что звук, значение которого стоит после него, определённой высоты».
«То есть, как?»
Кин видел, жене стало не по себе при упоминании Чернобрюхих, и решил, без крайней нужды тварями не докучать.
«сейчас покажу, только не пугайся, опасности нет».
Кин услышал исходящую непонятно, откуда мелодию. Два голоса переговаривались, расходясь и сливаясь. Звучание напомнило слова трубки Тонда в руках Атт, хотя настрой был иным. Ида вывела басовый ключ.
«Слышишь, тот, что ниже, изображают вот так».
«Кто такое придумал?»
«Имя человека, давшего миру песню, Моцарт. Мне нравится, что говорит на трубке Тонда твоя сестра, я изобразила знаками и могу повторить. Но звучание будет отличаться, потому что вызвано другим голосом».
Кин услышал про то, как охотник прятался в пещере. Всё было правильно. Он взял её за плечи, близко заглянул в лицо.
«Маленькая девочка, я не хочу, чтобы ты боялась».
Женщина прижалась щекой. Глаза, родные, единственные на целом свете, узнавали, понимали, полнились теплом и благодарностью.
Говори со мной тихим голосом,
Нежным, грубым, каким-нибудь.
Нарисуй только белые полосы,
И меня попроси рискнуть.
Говори со мной, пусть без слов уже,
Просто мыслями в тишине.
И простым становится сложное,
Если ты навсегда во мне.
Итак, Кин-Нокк, первый охотник приречья, родоначальник племени Синих Камней, сын своих родителей достиг запредельной мечты и остановился в полушаге. Разрешилась задача, кажущаяся безысходной. Открылись возможности, о которых не догадывался. Порвался порочный круг, замкнулся другой, жизненно важный. Исподволь недовольный недоросль, инициатор смут стал на обе ноги, сбросил спесь, точно старую кожу. В бесплодном месте возникло поселение сильных людей. Произошло чудо: Пленница собственной одежды, удивительная женщина тут, принадлежит без остатка вся, вплоть до источающих изумление глаз. И главное, наметилась тропа в мир любви, которая не завидует, не превозносится, не гордится, не ищет своего! Состоялось то, что люди называют счастьем. Миг, и прольётся радость! Вздох, и вершина под ногой! А дальше вниз! Таково свойство вершин. «Разочаровывается очарованный, - говорил отец. – Желаешь удовольствий, содержи в чистоте разум, иначе обретёшь безголовость». Коли так, стоит ли достигать упоительных мгновений? Что там, за гранью достигнутого? Хорошо, если нет Змеиной Расщелины. Наверняка ждёт опустошённость, требуется обновление задач. Долгая жизнь лежит, куда идти, к чему стремиться получившему всё? Кин глянул чуть пристальнее, обнаружил, что он - победитель на одну ступень. Если открылось значение свойств любви, предстоит освоить навык пользования. Полюбив и добившись взаимности, стал человек у самой подошвы горы. Только начинается обличённый счастьем труд, только предстоит подняться туда, где даже у людей вырастают крылья. Достигнешь, откроются новые горизонты, изобилие новых перспектив,. Ида глядела просто, и ни одной-то мудрой мысли не шевелилось в голове, только пустота, безмерная, точно прошлое, усталь. Разрешилась ситуация. Пройден перевал, за которым давно отсутствующая возможность отдохнуть. Маленьких хозяев Бартонхолла воспитывали в духе такта и приличий, общались с родителями в гостиной и за обедом, где непозволительно свободно говорить, но можно вставить реплику к месту. Гувернёры, прислуга, даже приезжавшие с визитами дети – все хранили предупредительную вежливость, глядели так, будто выполняют искони заведённый ритуал. Была, конечно, миссис Элизабет Стоун, кормилица, няня, единственное человеческое существо, к которому можно заползти на ручки, прижаться, молчать в надежде на отсутствие нарочитых вопросов. Теперь появился Нокк, навеки данный муж. «В условиях Земли явление ископаемое, во внешнем размещении встречается чаще», так прохаживались на тему острословы из сверхдальних, а Ида знала, что не бывает большей ценности.
«Сердце двора – муж гора.
За гору завалюсь, ничего не боюсь».
Вспомнила и пробежала ресницами по готовым раскрыться губам.
\
Мамаша Лайп была счастлива с той самой минуты, когда Кин забрал с плота, на руках поднял по откосу. Тёплая вода, ласковый огонь, меховая постель и внимательный взгляд, вот чем встретило дочь проклятого племени новое место. Женщина привыкла иметь что-нибудь одно или ничего не иметь. Потому, каждый миг пребывания у Синих Камней стал подарком. Камни синими не были. Чёрные, с разномастными вкраплениями, гранитные напластования сверху казались голубоватыми под тонким слоем вымётывающейся из трещин воды. Женщина могла часами глядеть в живую влагу, наблюдать, как сплетаются и разбегаются струи, маленькие рыбки танцуют в сверкающих извивах, наслаждаются чистотой мира. Лайп лгала Кину, что не знает, почему дети отправились к Синим Камням. Особенности семейной жизни растленного осколка Пайти доверия не внушали. Услышав, что лучшие охотники Первого Рукава уходят, Лайп начала уговаривать сыновей, предложила самостоятельный поход, чтобы смыться, точно грязное пятно с глаз кивавших на детей и невесток соседей. Пойти и попроситься в попутчики к сильным людям женщина не решилась. Надежды добраться туда, куда задумано, не было. Лучшим, о чём мечтала, виделось переселение на какой-нибудь отдалённый остров, где сыновьям не за кем будет тешить лень, а невесткам похотливые привычки. Внуки будут вынуждены выживать собственным трудом, вырастут достойными людьми, смогут вернуться и взять достойных женщин. Дочь Пайти чувствовала, как хранит плот Рождающаяся Звезда. Что такое эта звезда, Лайп не понимала и, вообще, многого не понимала в своей диковинно сложившейся жизни. Изнасилованная в раннем девичестве, женщина в одиночку родила истекшего жёлтой кровью охотника, жена которого предпочла Чернобрюхих. Теперь только этот отпрыск Пайти был жив. Родной брат зачал двух мальчиков, четвёртым был сын от взятой и замученной отцом женщины. Когда после смерти брата отец захотел иметь дочь женой, Лайп убежала и замёрзла бы на льду Великой Реки, но охотники Первого Рукава услышали детский писк, подобрали, принесли под защиту старшей матери. Замуж выходить Лайп отказалась. Никто не заставлял. Стойбище большое, река прокормит всех. Люди видели, проклятие Пайти довлеет над детьми, не обижали мальчиков, но и не принимали. Сыновья взяли женщин в третьем круге, нарожали малышей. Внуки радовали, особенно трое только что оставшихся без матери. Оказавшись среди трудолюбивых, не отталкивающих, но дающих возможность подняться над страхом и возрастом людей, внуки Лайп вовсе перестали появляться в родительских кругах, шныряли повсюду, добывали, что могли, скоро снискали уважение сверстников и взрослых. Осиротевшие ребята сплотились, взяли под защиту матерей. После похорон дядюшка попытался прислониться к младшей. Племянники шестнадцатью руками, несмотря на небольшой размер оных, так отделали сердобольного родича, что отражение в источнике не узнавало оригинала. Новорождённого младенца взяла жена Вейта с Излучины, оторвала от груди собственного ребёнка. Общаться с духами мамаша Лайп начала, повесив брата-сожителя. Было указано сделать так, и даны силы выполнить повеление. Чтобы не убивать отца, пришлось бежать. Теперь кандидатом в покойники был сын. Проклятье продолжало действовать. Желтокровный воин остался без жены, в первую же ночь залез в мешок матери. Лайп смолчала, притихла в ожидании удобного случая убить или бежать. Куда уходить, женщина не представляла. Кому рассказать, и того меньше. Превратившуюся в сгусток боли старуху не огорчила казавшаяся разрешением чудовищной беды гибель сыновей. Напасть Лайп не смогла ни предусмотреть, ни отвести. Охотникам Пайти достались все ножи, потому что оттолкнули женщин и детей, первыми смело полезли на откос. Старший зацепился за корч, уцелел и прославился.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/06/24/1838