Глава 6
Ульф.
Орвир спрыгнул с коня и стал рыться в сумке. Он собрал некоторые лекарственные корешки и листья еще в шатре командующего Вантийскими войсками. Видимо, у того был умелый лекарь. Орвир осмотрел рану и облегченно вздохнул, стрела лишь слегка распорола шкуру на боку. Такая царапина была не опасна. Достав из небольшого мешочка крупные подсохшие листья хорсума, Орвир направился к ручью.
Мальчик молча наблюдал за тем, что он делает. Малыш подтирал пальцем нос, глаза покраснели, а щёки распухли. Орвира не было всего несколько минут, но мальчик вест извертелся в седле, дожидаясь воина. Тот вышел из леса повеселевший и с охапкой распухших от влаги зелёных листьев.
Стараясь не обращать внимания на малыша, Орвир примотал куском ткани несколько листьев на рану, а затем один дал коню сжевать. Ветрогон зафыркал и даже стал дергать повод, но Орвир держал крепко, он знал, как сильно щиплют эти листья язык.
Когда ему было десять лет, он распорол ногу о копье, непредусмотрительно оставленное кем-то из старших учеников возле входа в тренировочный зал. Тогда, ему пришлось целую неделю, по несколько раз в день, есть эти жгучие листья, зато, рана затянулась удивительно быстро.
Орвир возился с конем нарочито долго: прилаживал повязку, так и эдак, похлопывал его по крупу, ласково трепал гриву. Мальчик молча наблюдал, но детское терпение не больше рисового зерна, и едва Орвир отошел от коня, как он спросил:
- А где моя мама?
Орвир чувствовал себя так, будто он опять что-то натворил, и сейчас его ждёт заслуженная расплата.
- Она нас позже догонит, – ответил он.
- Мама никогда не оставила бы меня с чужим! – воскликнул мальчик, отвернулся и пошел к лесу.
Орвир молча смотрел ему в след. Он не пытался догнать мальчишку, тот плакал, и явно не хотел, чтобы его слёзы видели посторонние. Брови Орвира, и без того всегда сдвинутые к переносице, теперь нависали, словно две скалы. Странное чувство вины, будто вихрь подхватило его беззащитную душу и понесло, разрывая и терзая как клочок бумаги. Орвиру казалось, что он вновь потерял что-то крайне ценное. Он опять не смог спасти, и все его умения оказались бесполезны.
Он завел коня в чащу, подальше от дороги и развёл костерок. Ураган в его сердце поутих, но полегчало не больше, чем голодному от пары зёрен. Будто бы чувствуя его настроение, весь лес притих.
Деревья стояли спокойно, недвижимо, даже листья замерли на ветвях. Ни звука, ни шороха, только заунывное пение птицы нагонявшее нестерпимую тоску. Выждав немного, Орвир пошел к ручью бежавшему неподалёку от их стоянки. Мальчик сидел на берегу и смотрел на воду, а та резвилась во всю мочь: то брызгала ему в лицо, то игриво перескакивала с камня на камень, то резво бежала вперёд, то переливалась на солнце золотистыми бликами.
Орвир подошёл ближе и долго молча смотрел на эту красоту, завороженный ею не меньше мальчишки. Наконец он оторвал взгляд от удивительного ручья, и сухо произнес:
- Нам пора ехать. Нас могут преследовать.
- Я останусь здесь и буду ждать маму, – ответил мальчик упрямо.
- Как тебя зовут?
Надув щеки, расправив плечи и слегка выпятив губу, мальчик произнес:
- Ульфаллар. Это значит побеждающий в войне.
- Ульф, - начал Орвир.
- Ульфаллар, - поправил его мальчик.
- Твоя мама умерла, но ты с ней ещё встретишься. Смерть - это начало новой жизни, – продолжал Орвир.
- Моя мама не умерла, и я буду ждать её здесь! – крикнул Ульф и отвернулся.
Орвир встал в полный рост, его тело чуть напряглось, лицо осунулось, а глаза стали шальными.
- Твоя мать умерла, и с этим ничего не поделаешь, нравится тебе это или нет. Я обещал ей позаботиться о тебе, но забота бывает разной. Поэтому, если ты не будешь выполнять мои указания со скоростью степного ветра, то ты встретишься со своей мамой намного раньше, чем тебе бы хотелось!
Лицо Орвира было страшным, непроизвольно оскаленные зубы, раздуваемые частым дыханием ноздри, а в глазах, как показалось Ульфу, сверкнули молнии. Мальчик отполз на пару шагов, а затем, огибая Орвира по большой дуге, сломя голову помчался к лошадям. Едва Ульф скрылся в листве, как на лице Орвира засияла довольная улыбка.
До самого вечера они ехали молча. Орвир возвышался в седле как каменный исполин. Он слегка вздёрнул подбородок, а в глазах были видны сгущающиеся тучи, обещающие яростную грозу. Когда солнце уже сползало к горизонту, Орвир устал изображать грозного воина и решил сделать привал, тем более, что Ульф начал потихоньку клевать носом.
Выбрав подходящее место, Орвир спрыгнул на землю, и повел Ветрогона в чащу. Лес был редкий, но с густым подлеском. Волосы то и дело цеплялись за ветки всевозможных кустов. Орвир исцарапал всё лицо, до того как нашел подходящую поляну. Он начал разбирать вещи, а Ульф тихо сел прислонившись спиной к раскидистой липе и уставился в пол. Орвир вскинул брови:
- Устал? Бегом собирать хворост. Соберёшь на всю ночь, научу жарить гуся, – добавил он подбадривающим тоном.
- А стрелять, как ты, научишь? – спросил Ульф неожиданно серьёзным тоном.
- А это как ты стараться будешь, когда приедем в гости к моему другу, там и решим.
Орвиру показалось, что на лице ребенка промелькнула лёгкая улыбка. Была она или нет, но Ульф бегом помчался в чащу за хворостом. Солнце уже скрылось за небосводом, тьма медленно завоёвывала пядь за пядью степенно окутывая всё вокруг, плавно поднимаясь всё выше и выше, заползая в дупла на деревьях, обволакивая ветви.
Орвир всё время слушал, чтобы мальчик не ушёл слишком далеко, но когда он подкрался с охапкой хвороста и выскочил из-за дерева, Орвир сделал вид, что испугался и даже схватился за меч. Ульф довольно улыбнулся и бросил на землю хворост, а также несколько сухих веток в руку толщиной. Он гордо подошёл к приготовленной для него лежанке и, с чувством исполненного долга, стал умащиваться поудобнее.
Орвир достал из сумки гуся и начал ощипывать, затем он отсёк ему голову и насадил его на заранее заготовленный прут. Рядом, в походном котле, дожидалась какая-то жидкая масса ярко-алого цвета. Ульф смотрел как Орвир развёл костёр и подвесил над ним котёл. Когда жижа выкипела на половину, он снял котёл и положил на рогатины прут с гусем. После этого, он сел и долго смотрел на огонь медленно вращая прут. Когда на гусе стала появляться золотистая корочка, а его дурманящий запах окутал всю поляну, Орвир принялся равномерно поливать его жижей из котла. Наконец, Ульф не выдержал и спросил:
- Ты обещал научить меня готовить гуся.
- Да, – ответил Орвир.
- Но ты мне ничего не объяснил?
Орвир искренне удивился:
- А что объяснять? Я всё показал, а ты учись.
- Но, я не запомнил, – начал оправдываться Ульф.
- В следующий раз, будь внимательнее, второго гуся у меня нет, – ответил Орвир и поворошил дрова.
Ульф долго ждал, когда он станет еще что-то объяснять, но Орвир сидел неподвижно и отрешённо смотрел в огонь. Мальчику наскучило ожидание и он решил прогуляться в лес. Но вскоре вернулся с немного испуганным лицом. Было заметно, что он чем-то взволнован, но признаться не решается. Ульф сел поближе к костру и обхватил руками колени. Так они и сидели, молча глядя в огонь. Мальчик всё время ёрзал, поправлялся, усаживался так и эдак. В конце концов, его терпение лопнуло:
- А что, если ночью придут звери?
- Не придут, – ответил Орвир уверенно.
- Почему? – не успокаивался Ульф.
- А зачем?
- Съесть нас.
- Мы не такая легкая добыча, для ночных охотников. Если только здесь не водятся зверушки из Груата, что вряд ли, – возразил Орвир.
- А что такое Груват? – спросил Ульф, со свойственным детям любопытством.
- Груат, - поправил его Орвир. – Груат это страна расположенная на пустынных равнинах к северо-востоку отсюда. Там очень жарко, как здесь летом, только круглый год. От этого земля покрыта сухой потрескавшейся коркой, а вся жизнь сосредоточена вокруг немногочисленных и небольших водоемов.
Ульф даже не заметил, как открылся его рот, а глаза засверкали живейшим интересом. Он сразу забыл о страшных звуках издаваемых лесом в ночи. Едва Орвир сделал паузу, как он спросил:
- А какие звери там есть?
- Разные. Большинство – это ночные хищники. Днём слишком жарко, да и как охотится на голой равнине, где нет даже кустика или травинки, чтобы спрятаться. А в тёмное время суток, всевозможная живность выбирается наружу из своих нор и пещер. В это время все путники особенно внимательны. По Груату даже люди путешествуют ночью. Идти в её прохладе легче чем, изнывая от палящего солнца. Днём можно спокойно устроить привал. Не надо опасаться диких зверей, да и самого опасного зверя можно увидеть издалека. Будет достаточно времени подготовиться к встрече или избежать её.
- А что это за зверь? – спросил Ульф с ноткой восторга.
- Человек, – ответил Орвир сухо. - Пора спать, – добавил он и, отвернувшись, улёгся на расстеленный плащ.
Ульф много ворочался и стонал во сне. Когда луна уже перевалила за середину неба, Орвир не выдержал. Он сел возле малыша и положил ему на лоб ладонь. Прикрыв глаза, Орвир сидел так пару минут. Губы Ульфа раздвинулись в миловидной улыбке, щёки порозовели, и он сладко засопел. Орвир улёгся рядом, и до утра они оба спали спокойно.
Рассвет степенно заполнял округу нежным розовым светом. Его ласковые лучи осторожно закрадывались в самые дальние закутки леса, от чего тот наполнялся звуками, медленно просыпаясь после ночной тишины. В утреннем тумане каждый шорох был слышен за сотни шагов. Из дупла высунулась белка, и осторожно понюхав воздух, побежала по стволу вверх, едва слышно стуча коготками. Вдалеке, закричала разбуженная птица. Над головой Ульфа пролетело что-то огромное.
Ульф встал и осмотрелся. Орвира рядом не было, зато был небольшой костерок, и греющийся на нём гусь. Ульф мгновенно почувствовал острый голод, будто месяц ничего не ел. Соблазн сорвать гуся, с сооружённого Орвиром вертела был велик. Он осмотрелся вновь и, не увидев никого, осторожно протянул руку.
- Только встал, и сразу набивать живот, а умыться не забыл? – бодро и нарочито грозно спросил Орвир.
Ульф одернул руку так, будто схватился за раскалённый прут железа. Молча вскочил и побежал к ручью, стараясь держаться подальше от свирепого воина. Орвир спокойно сел у костра и, смакуя каждый кусок, начал медленно поглощать остатки вчерашнего гуся. Ульф вернулся довольно быстро. Он весело, почти в припрыжку подбежал к Орвиру и доложил, что руки и лицо он вымыл.
Они быстро позавтракали и продолжили свой путь. Орвир ехал молча, степенно осматривая окрестности. Не в пример ему, Ульф всё время вертелся, ёрзал, один раз он так извернулся, чтобы посмотреть на что-то, что едва не упал с коня. Орвир не делал ему замечаний, мальчик никогда в жизни не был дальше леса возле его деревни, а тут целый незнакомый мир, такой большой и удивительный. Всюду что-то шевелится, движется, ползёт, летит. И всё почти незаметно, будто он попал в заколдованный лес, где даже деревья живые.
Когда солнце было в зените, Орвир решил сделать привал, жара была просто невыносимой. Ветрогон радостно вошёл под тень деревьев, по велению его хозяина и даже слегка поиграл гривой, в знак благодарности. Аккуратно сложив весь провиант на землю, Орвир велел Ульфу развести огонь и посмотреть за конём, которого отпустили пастись не привязанным. Убедившись, что мальчик понял свою ответственность, Орвир снял с плеча лук, достал метательный дрот и нож и пошел на охоту.
Путь предстоял неблизкий, а пищи оставалось мало. Заезжать в местные поселения было чревато большими трудностями, потому охота была лучшим, по мнению Орвира, способом добычи пропитания в их ситуации. Он ушёл всего на пару сотен шагов от стоянки, как вдруг почувствовал в воздухе влагу и прохладу, что означало, что рядом крупный водоём, скорее всего пруд или озеро. Орвир направился в ту сторону, откуда веяло прохладой, так как лучшего места для охоты не найти. В такую жару лесные жители теряют бдительность, спеша утолить жажду.
Орвир шёл медленно, неслышно, словно скользил по льду, а не шагал по лесу, где под ноги всё время норовит попасть и выдать тебя сухой сучок. Прохладой веяло всё сильнее. Воздух стал маняще влажным. Орвир услышал осторожную поступь небольшого зверя, скорее всего оленя. Он медленно подкрался к кустам, за которыми открывался вид на небольшое озерцо, словно колодец окружённое скалистыми краями. Только с одной стороны был пологий земляной берег. На этом самом берегу стоял зверь, один из тех, о которых ходят всевозможные легенды. Тело зверя было цвета пшеничного поля. Ярко жёлтая шерсть покрывала его почти целиком, однако, голова и шея были орлиные, покрытые густыми перьями, также как красовавшиеся на спине два крыла.
Это был грифон, ещё детёныш. Он пугливо озирался по сторонам, и осторожно подходил к кромке воды. Взрослый грифон, это свирепый хищник, с которым ни один охотник не рискнёт иметь дело. Но детёныш был мал, и потому уязвим для тех обитателей леса, кто тоже любил полакомиться мясом. Орвир с живейшим интересом наблюдал, как зверь пугливо касается лапой воды, как всматривается в голубую гладь.
Орвир затаился, и вдруг, его охватило острое чувство опасности. Лес затих, всё замерло, только детёныш грифона ничего не замечал. Орвир уже сообразил, что это за странное озерцо посреди леса, но поделать ничего не успел. Из воды, словно струя гейзера, выметнулась гигантская змея и, обвив малыша начала его топить. Змея, а точнее водяной змей, был похож на ствол небольшого дерева.
Детёныш упорно бил крыльями по воде, он изворачивался и пытался выдраться из смертельных объятий. Орвир помнил, как однажды, во время охоты вместе с мастером Тэрао, он вот так же попался в эту ловушку. В жаркое лето, змей пирует почти каждый день. Странная обида за детское унижение, заставила его выпустить оставшиеся три стрелы в тело змея.
Две из них угодили в цель. Зверь издал пронзительный скрежет, и ослабил хватку, но не спешил отпускать свою добычу. Орвир быстро сбросил с себя доспехи, которые не снимал даже ночью и, взяв дрот, полез в воду. Дно, как он и ожидал, в шаге от берега резко обрывалось, падая в бездну вырытую змеем. Детёныш уже едва сопротивлялся, змею оставалось продержаться считанные мгновения, но в этот момент в его тело вонзился дрот. Булат с легкостью пробил чешуйчатую шкуру водяной твари, и змей мгновенно отпустив жертву, скрылся в глубине своего озера.
Перепуганный грифон не понимал, что случилось и кто его спас. Он продолжал яростно отбиваться, пока Орвир не обхватил его сзади за туловище и не потащил на берег. Левое крыло зверя было сломано, перья и шерсть промокли, от чего он мелко подрагивал.
Орвир стоял в нескольких шагах от него раздвинув руки и слегка присев, чтобы грифон не боялся его роста. Детёныш смотрел на него немигающим взглядом, но во всём его теле чувствовался страх.
Взрослые грифоны могут освоить человеческую речь, а вот детёныши нет. В связи с этим обстоятельством, Орвир действовал так же, как с напуганным оленёнком, попавшим в капкан. Медленно, на подогнутых ногах, он начал подходить к грифону. Детёныш осторожно переминался на месте, не решаясь убежать или напасть. Орвир подошёл на расстояние шага и осторожно протянул руки к зверю. Грифон опасливо позволил себя погладить. Орвир нежно провёл рукой по пернатой голове, потом аккуратно почесал зверю грудь.
После нескольких минут поглаживаний, малыш полностью удостоверился, что Орвир для него не враг. Он уселся рядом с ним и попытался сложить крылья за спину, но безуспешно, сломанное крыло так и осталось раскрытым. Орвир медленно надел свои доспехи, закинул за спину лук и поманил грифона за собой. Зверь недоверчиво посмотрел на него, потопал передними лапами, а затем, всё же, последовал за своим спасителем.
Когда приближались к стоянке, чуткий нос грифона уловил запах Ульфа, и зверь замер в ожидании. Орвир дошел до стоянки в одиночку и, оторвав кусок строганины, вернулся к грифону. Брови Ульфа взлетели на лоб, когда он увидел детёныша грифона, медленно идущего за Орвиром, а точнее за куском мяса, который он держал в руке.
Подманив зверя поближе, Орвир положил кусок на землю, и когда грифон уже доедал заслуженное лакомство, он набросил ему на шею аркан. Детёныш начал вырываться, но Орвир прижал его здоровым крылом к дереву, и связал лапы. Гриф снова мелко задрожал, глаза едва не выскакивали из глазниц, он пытался достать клювом до веревок, но аркан надёжно держал шею. Ульф смутился, он стоял как вкопанный и не понимал, что происходит. Наконец он спросил:
- Мы его зажарим?
- Нет, - удивился Орвир, - зачем?
- Ну, ты же собираешься его убить? – недоумевал Ульф.
- Я, - искренне возмутился Орвир, - да не в жизнь. Зачем мне это?
- А зачем ты его связал? – спросил Ульф совершенно растерянный.
- У него сломано крыло, надо кости вправить, если получиться, и палки подвязать, чтобы срослось ровно. Если повезёт, то он даже летать потом сможет, – ответил Орвир будничным тоном, будто он всю жизнь только и занимался врачеванием грифонов.
Ульф обиженно отвернулся и пошел играть с Ветрогоном. Конь за время дороги не только привык к мальчику, но даже стал рад этой дополнительной ноше. Ульф постоянно чесал ему гриву, гладил шею, щекотал за ухом, от чего конь забавно фыркал. Вот и сейчас он подошёл к новому другу, куда более простому и понятному, чем этот странный воин, чьё настроение переменчиво как ветер, а желания непредсказуемы как летняя гроза.
Конь никогда на него не ругается, а главное не умничает и не делает вид, что знать всё на свете это так же нормально, как пить или дышать. Ульф ласково потрепал гриву Ветрогона, потом поводил его по лесу, но вскоре детское любопытство вязло верх, и он пошел, а затем и побежал обратно к Орвиру.
Он немного опоздал. Грифон уже спокойно ел мясо из рук Орвира, а его крыло было замотано тканью, под которой угадывались плотно привязанные палки.
После непродолжительного обеда, они тронулись в путь. Орвир привязал грифона позади коня, и тот бодро шагал вслед за ними. Дорога была добротная, видимо ей пользовались часто, несмотря на опасную близость к границе. Ульф выпросил у Орвира нож и теперь, довольный, вырезал что-то из небольшого куска дерева. Он был так увлечен процессом, что даже не замечал, как они проезжали в стороне от деревень и сёл, мимо разграбленной и разрушенной башни, вершина которой валялась теперь грудой камней у обгоревшего основания.
Дорога шла почти ровно, после полудня летнее солнце стало милосерднее и уже не обжигало, а нежно согревало путников. Они ехали без лишней спешки. Орвир давал Ветрогону набраться сил и не загонял его зря, тем более что позади него шёл детёныш грифона, который не мог бежать так же быстро как конь.
Дорога резко завернула на запад, в сторону от гор. Как припоминал Орвир, хребет немного выгибается на Вантийской территории, потому дорога идёт в обход его вершин. Ульф радостно вскинул руку, показывая Орвиру своё творение. Странный человечек отдалённо напоминал воина в доспехах. Орвир подмигнул малышу и выудил из сумки второй кусок дерева, тайно припасённый им. Рот Ульфа открылся сам собой, а глаза были полны восторга, он уже почти полюбил этого замечательного человека, который понимает как любит он вырезать фигурки.
Мальчик уже собирался заняться и этим куском, но их взору предстала нерадостная картина. За поворотом дороги лежали тела. Большинство в чём мать родила, но некоторые частично одеты, на двоих даже остатки доспехов, которые нападавшие не смогли снять в спешке. Куда им было спешить? Грифон стал тревожно щелкать клювом и осторожно дёргать верёвку пугливо озираясь по сторонам.
Орвир порадовался, что Ульф ещё ребёнок и не видит того, что видит он. Для мальчика, это сцена сражения, где лежат павшие воины, а он видит жестокую бойню, защищавшихся застали врасплох и многие даже не успели обнажить клинки. По ранам заметно, что их пытали, перед тем как добить.
Орвир велел Ульфу вести ветрогона вперёд, а сам быстро обшарил убитых. На месте схватки нашлось полтора десятка подходящих стрел, арбалет, и к нему три стальных заряда. Это было очень странно, что нападавшие не забрали всё это.
Что-то, или кто-то спугнул их, потому они и покинули поле битвы так спешно. Разбираться в этом вопросе, у Орвира не было ни малейшего желания. Он бегом догнал Ульфа, кинув на ходу грифону чью-то отрубленную руку. Провианта у них мало, а зверю без разницы чьё мясо есть. Приторочив к седлу Ветрогона арбалет, он в одно движение оказался в седле.
С тех пор, как наткнулись на башню, Ульф ехал хмурый. Он всё время смотрел в пол ничего не выражающим взглядом. Он периодически что-то шептал себе под нос, но Орвир не мог разобрать ни слова. К счастью для него, за очередным поворотом дороги, открылся вид на Суруханский пик, высочайшую гору из всего хребта. Снег на её вершине сиял в солнечных лучах, как чистейший алмаз. Сама гора поражала взор своими размерами и какой-то неземной мощью которая чувствовалась в ней. Орвир подтолкнул Ульфа:
- Знаешь что это за горы?
- Нет, Отец говорит, что дело крестьянина землю пахать, чтобы она нас кормила, а в горах только каменоломни с рабами.
Орвир улыбнулся и начал рассказ:
- Это Суруханский хребет, а вся горная гряда зовется Сагралийской, - сказал Орвир таким голосом, каким говорила госпожа Адайа, когда рассказывала ему, и остальным детишкам в школе, удивительные истории. В них герои всегда боролись со злобными магами, драконами, и прочими чудовищами.
Госпожа Адайа говорила так, что дети слушали с раскрытыми ртами и глазами полными восторга. Тэрао не был против её рассказов, видимо он считал их чем-то полезными для его юных учеников. Орвир собирался продолжить, но Ульф перебил:
- А почему эти горы так назвали?
- В честь государства, в центре которого они находились, – ответил Орвир.
- Но они не в центре Вантии, они с краю, даже я знаю это, – возразил Ульф.
- Всего триста-четыреста лет назад, Вантия и Сарагос, были одним государством, Сагралией, – объяснил Орвир.
- Это неправда, Вантийцы не могли жить с этими Сарагосскими гадами, – резко перебил Ульф, но потом осёкся, вспомнив, что Орвир и сам возможно из Сарагоса.
- Тогда все были Сагралийцами, - спокойно продолжал Орвир. - Не было ни Сарагосцев, ни Вантийцев. Не было войны между ними, а здесь, как раз, была середина того государства по которой, позже, и разделили земли на Вантию и Сарагосс.
- А зачем Саргалию разделили? – спросил Ульф удивлённо.
- Сагралию, - поправил Орвир. - Это было сильное государство, и его соседям было нужно его ослабить.
- А есть другие государства?! – воскликнул Ульф, слегка подпрыгнув в седле у удивлённо вскинув брови.
- Их много, я знаю больше трех десятков, но возможно я знаю далеко не все, – ответил Орвир спокойно.
- А зачем их столько? – не унимался Ульф.
- А чтобы было кого винить, – ответил Орвир неожиданно резко.
- В чём? – удивился мальчик.
- А во всём. Разве твой папа не обви… не обвиняет соседей, когда год неурожайный?
- Конечно, но ведь это их шаманы не дают тучам долететь до нас, – заявил Ульф уверенно.
- Ну да, а когда бандиты нападают, то это обязательно Сарагосцы, а если уронил себе подкову на ногу, то это тебя чужой колдун сглазил, порчу навёл, – поддакнул Орвир и рассмеялся.
- Да, конечно, а кто ж ещё? – изумился Ульф искренне.
- Вот потому стран так много, что каждый хочет винить в своих бедах другого. Соседа, короля, сборщика податей. Все виноваты, весь мир против тебя, а ты сам весь такой хороший, славный, умелый, весь из себя, так сказать. Если бы не злые соседи, то коровы бы сами себя доили, сами пастись выходили бы, хлеб пёкся бы сам, да и вообще, не жизнь была б, а сплошное удовольствие, – сказал Орвир, ехидно улыбаясь.
- Ну, ты преувеличиваешь, но если не соседи виноваты в морах, и нашествиях саранчи, то кто? – возмутился Ульф.
- Никто не виноват в деяниях природы, но вот в том, что после нашествия не остаётся запасов на зиму, виноват ты сам. Не защитил как следует посевы, не сделал запасы на чёрный день, разве в том, что ты этого не сделал виноват кто-то кроме тебя самого? - спросил Орвир, и начал весело насвистывать какую-то мелодию.
- Но, но… - Ульф пытался найти аргументы, но всё, что приходило в голову казалось глупым. Не найдя что ответить, он принялся вырезать очередной шедевр из припасённого Орвиром куска дерева.
Грифон, сытый и довольный, спокойно шёл следом за конём, иногда игриво прыгая вперёд, или оттягивая верёвку так, что Ветрогону приходилось его тащить за собой.
День медленно стал переходить в вечер, тени удлинились и теперь были похожи на лапы огромных чудищ пытающихся схватить зазевавшегося путника. Неожиданно, Орвир остановил Ветрогона, и Ульф, порезав палец, тихо ругнулся. Орвир сделал вид, что не заметил и, вытащив из-за спины арбалет, спросил:
- Ты умеешь стрелять из этого?
- Попробую, - ответил Ульф растерянно.
- Ну, ничего, главное держи его ровно, чтобы вот эта палочка торчала между вот этими планочками, и перед выстрелом задержи дыхание, – объяснил Орвир подбадривающим тоном. – А теперь иди, спрячься вон в те кусты орешника и жди. Только не стреляй, пока я не опущу ладонь, ни в коем случае. Понял?
- Да, я попробую… - ответил Ульф ещё неувереннее и побрёл с заряженным арбалетом в кусты. Чего он должен там ждать Орвир не сказал. Сердце мальчика яростно билось стремясь выскочить из груди, щёки слегка покраснели, а дыхание участилось.
Орвир медленно поехал вперёд. Ветрогон прядал ушами и потряхивал гривой. Когда конь поравнялся с кустами, где сидел Ульф, на дорогу перед ним упал огромный грифон. Зверь был массивен и красив, в нём чувствовались дикая сила и мощь. Золотистая шерсть переливалась на солнце, перья были немного встопорщены, а широкая грудь вздымалась и опускалась, словно кузнечные меха.
Грифон явно устал от долгого полёта, но был готов к смертельной схватке как никогда. Он раскрыл клюв и произнёс скрипучим голосом:
- Отдай птенца и я улечу, если нет, то твоя дорога окончится здесь.
- Ты, по-видимому, один из старших в своём гнездовье, - спросил Орвир так, будто беседовал со старым приятелем, которого давно не видел. – Зачем тебе птенец?
- Он мне нужен, и тебе лучше не испытывать моё терпение. Вижу, ты умелый воин, но твои стрелы мне не страшны, а в рукопашной схватке, у меня шансов побольше, – проскрежетал Грифон предостерегающе.
- Не взвешивай шансы зря. Ты обо мне ничего не знаешь, а я знаю много о подобных тебе. Если ответишь зачем тебе птенец, то возможно, я его отдам, – ответил Орвир и мягко улыбнулся, а затем добавил. – Возможно, – я не хочу вреда этому малышу.
- Если так, то верни мне его, я его отец. Дай свой ответ, и покончим с этим.
- Что ж, - сказал Орвир и спрыгнул на землю, - вот мой ответ, – он отвязал молодого грифона и вывел вперёд. Птенец радостно задёргал здоровым крылом и издал клокочущий звук. – Вижу, он тебя узнал. Ульф, выйди-ка, не опуская арбалета.
В кустах послышался шорох, и на дорогу вышел Ульф. Он держал заряженный арбалет нацеленный в грудь грифона. Зверь опустил голову, в его глазах читалось отчаяние. Арбалетный заряд легко пробьёт его шкуру, а промахнуться с такого расстояния мог только слепой.
- Забирай, - сказал Орвир и отпустил птенца.
И без того круглые глаза Грифона округлились ещё больше, от неожиданности он присел на задние лапы.
- Почему? - с трудом выдавил он из себя, - Почему отпускаешь, или хочешь поглумиться?
- Зачем, - искренне удивился Орвир.
- Но почему, ведь я вижу тебя впервые.
- А зачем мне твой птенец? Он жрёт за нас двоих, к тому же постоянно задирается с конём. Зачем мне такая обуза? – спросил Орвир буднично, словно купец, взвешивающий прибыль от сделки.
- Но, ведь ты мог бы продать? – разговор явно стоил грифону больших усилий. Человеческая речь была не для его горла.
- Зачем? В деревне его не продашь, а городов на моём пути не будет, – всё тем же спокойным тоном ответил Орвир.
- Но почему не отдал сразу? – недоумевал Грифон.
- Король ты гнездовья или нет, но один из правителей точно. В борьбе за власть, надо истреблять всё мешающее семейство. Я вылечил крыло малыша не затем, чтобы скормить его кому-нибудь из сородичей, – признался Орвир. – Мне было жаль моего труда.
- Ты удивительный человек и я впервые встречаю такого. Милосердие, ты прячешь за маской личной выгоды. Хотя обычно, вы поступаете наоборот, – грифон подхватил птенца, разбежался, оттолкнулся от земли и, взмывая в небеса, прокричал в след Орвиру. – Я король гнездовья грифонов восточнее Дороданского ущелья. Мое имя для людей - Шипогруд, отныне я твой вечный должник, и ты всегда желанный гость в моих землях.
Орвир улыбнулся и запрыгнул в седло. Ульф долго не решался, но, в конце концов, спросил:
- Почему ты их отпустил?
- Ты очень невнимательный мальчик, - ответил Орвир поучительным тоном, - я же всё объяснил. – Закончил он и уставился вперед так, будто всё разъяснил предельно просто и понятно.
Солнце уже опустилось за вершины гор, по земле стелились длинные тени, совсем не похожие на своих хозяев. На горизонте ещё виднелся край ярко-алого диска, над которым плыли багровые и немного пугающие облака. Орвир смотрел на них и от этого в душе рождалась непонятная, необъяснимая тревога и тоска.
Они остановились на ночлег возле большого, раскидистого дуба. Массивная крона, будто гигантский купол, накрывала путников. Ульф долго любовался ею. У него было ощущение, что он в огромном доме каких до этого никогда не видел. От исполинского дерева веяло надёжностью и покоем. Поужинав остатками гуся, они ещё долго не могли уснуть. Орвиру просто не спалось, а в душе Ульфа шла непримиримая борьба страха с любопытством, и конечно, как это всегда бывает, любопытство победило.
- Я все-таки не понял, - глядя себе под ноги начал Ульф, - почему ты их отпустил?
Орвир глубоко вздохнул, подобно тому, как вздыхал мастер Тэрао, прежде чем объяснить им что-то очевидное.
- Я мог заработать много денег продав их, даже целое состояние, если продал бы удачно. Но отпустив, я получил гораздо более ценную вещь – их дружбу.
- Но ведь они чудовища?! – вырвалось у Ульфа.
- У них конечно жестокие нравы, но они не нападают на соседей, не насилуют чужих самок, не уводят в плен птенцов, не продают своих сородичей в рабство. Так что, кто из нас чудовища, это большой вопрос, – ответил Орвир и улёгся на расстеленный плащ. – Пора спать, – добавил он и отвернулся.