Лалангамена - лучший из миров

Елена Мельницына
         - Алёнка, а ты где хотела бы жить после техана? – Наташка сощурила свои и без того узкие китайские глаза, подкуривая сигарету. Мы сидели у меня дома за столом втроём со Светкой. Портвейн был уже допит, и я напряжённо думала, спрятать ли пустую бутылку в мусорное ведро или сразу,  подальше от маминых глаз, выбросить в мусорку. Надо было успеть убраться до её прихода с работы.
- Не знаю,- задумчиво протянула я, но уж точно не в этой дыре! – По молодости лет я считала родной Абакан дырой и полагала, что меня давно заждались более крупные и перспективные города.
Мы с мамой жили в двухэтажном деревянном бараке в переулке с красивым названием. Переулок этот в документах числился как «проезд Новогодний». Попала я туда в подростковом возрасте, когда после развода родителей мама выхлопотала на работе эту неблагоустроенную квартиру. Вода была в колонке, уголь - в сарайчике, удобства – на улице. Квартирка сразу произвела на меня удручающее впечатление. Какая то странная, покрашенная в тёмно-зелёный цвет, кухня с двумя разными окнами и печкой посередине, которую надо было постоянно топить, чтоб не замёрзнуть, крошечная спаленка и такой же микроскопический коридорчик. В народе этот райончик двухэтажек окрестили «дурпосёлком», что подходило этому месту по населявшему его контингенту. Количество любителей выпить и подебоширить почему-то здесь явно превышало среднестатистические показатели. Правда, сами обитатели двухэтажек, особенно местные  дегустаторы крепких напитков, постоянно базировавшиеся на дворовых лавочках, предпочитали шутливо называть свой район «академгородком». Может, они себя считали академиками в каких-то им одним известных областях, а может по ассоциации с красноярским и новосибирским академгородками, построенных в лесных массивах. Здесь тоже была тополиная рощица, которую нужно было пройти по дороге к двухэтажкам от остановки, которая, впрочем, меня совсем не радовала, ведь на тропинке этой рощицы регулярно встречался какой-нибудь «уставший» житель посёлка, не справившийся с тяжёлым пятиминутным переходом до дома и прилёгший отдохнуть на тропинке, бурча что-то нечленораздельное и малоцензурное. Это позже я пойму, что не все жители «дурпосёлка» опрометчиво попали в плен к «зелёному змию». Но, тогда, в пятнадцать лет, я всеми фибрами своей подростковой души возненавидела это место, казавшиеся мне краем вселенной. Так как район этот находился на окраине города, автобусных маршрутов здесь проходило всего два, но их остановки почему-то находились на разных сторонах перекрёстка.Видимо, таким образом власти города хотели приобщить горожан к физкультуре и спорту. Поэтому утром, когда рабочий люд ехал на работу, а я – в свой техникум, вся толпа с остановки устремлялась на перекрёсток, чтобы, издалека ухитрившись увидеть номер идущего автобуса, в зависимости от него сделать забег к той или иной остановке. При этом переполненный автобус часто проезжал мимо, останавливаясь дальше остановки или не останавливаясь вообще. Наверное, водитель справедливо полагал, что такая толпа запросто может сломать двери или другие части автобуса. Но если автобус останавливался и толпа вносила, втискивала меня в открытые неимоверными усилиями людей двери, я чувствовала себя победителем олимпийского забега и, сдавленная со всех сторон, но счастливая, стоя дремала до своего техникума, освобождённая от необходимости придумывать оправдательные причины  опоздания. В общем, я  стремилась как можно скорее  уехать, убежать, исчезнуть из этого «дурпосёлка», чтоб никогда даже воспоминание о нём не омрачало мою молодую прекрасную жизнь. Но не всегда и не всё в нашей жизни проходит по заранее утверждённому нами расписанию. Не даром говорят: «Хочешь насмешить Бога – расскажи Ему о своих планах». 
 На всех парусах  вылетела я  из гнезда, получив хорошее распределение после техникума в большой город – Красноярск,  где мне предоставили работу экономиста на лесоперевалочном комбинате и место в общежитии. Но получилась так, что вскоре возвратилась я в пустовавшую после маминого переезда к отчиму  барачную квартирку – одна, вернее, уже не одна, а с ребёночком, который только и ждал момента, чтоб появиться на белый свет.  Там и родился мой сынок. Там он и рос до пяти лет, когда я, предприняв неимоверные усилия, как-то смогла продать это жильё и купить благоустроенную квартиру в хорошем районе. Радости моей не было предела, на новую квартиру я просто нарадоваться не могла, по несколько раз на дню принимала ванну. После многолетней жизни в бараке собственная ванна казалась чудом. Но Саша, мой сынок, всё время прилипал к окну машины или автобуса, когда мы проезжали мимо «дурпосёлка».
-Мам, - как-то сказал он мне,- а давай обратно купим нашу старую квартиру. – Я чуть дар речи не потеряла от изумления.
- Да ты что, Саша! Зачем? У нас же теперь большая трёхкомнатная благоустроенная квартира, у тебя там своя комната, нам не надо таскать на второй этаж воду и уголь. Зачем нам старая тесная квартирка?
- Ну я сам буду таскать воду и уголь! Там мои друзья!Там мы обливались из колонки на день Купала!  И там самое лучшее место в мире! – отчаянно выпалил пятилетний сын.
- Всё понятно , Лалангамена... – задумчиво улыбаюсь я.
- Какая ещё лалагамена?- удивлённо вскинул брови Сашуля.
- Да планета была такая не очень красивая, пустынная, совсем без рек и лесов. В рассказе каком-то читала. Лалангаменцы её любили очень и считали лучшим местом во всей Вселенной.
- Почему?
- Потому что на лалангаменском языке слово Лалангамена обозначало  родной дом.
- Странные эти лалагаменовцы, да, мам?- задумчиво протянул Саня.