НЕКОТОРАЯ МЕТАФИЗИКА ТВОРЧЕСТВА
В подлинном искусстве нет предварительного обучения,
есть только подготовка, и самая лучшая подготовка - участие
самого ничтожного ученика в работе мастера. Из мальчишек
растиравших краски, получались превосходные живописцы.
Гете
Гомер учит и остальных, как надо сочинять ложь, более того, я полагаю поэта искусным лжецом; более того, я полагаю и уверен, что это далеко не первая из предпринимаемых попыток говорить о нелюбви (постигнуто - откажись, ибо мысль изречнная есть ложь, и иди дальше) и, конечно же, не последняя из потерпевших провал, причем не только потому, что она предпринята дилетантом... Впрочем, перекликаясь с эпиграфом, я оставлю только первую часть фразы: Гомер учит и остальных, привлекая их у соучастию.
Разумеется, у данной работы (как и у любых, ей подобных) есть ряд особенностей, позволяющих применять ее в практике внутреннего делания; разумеется, мною будут выделены в ее словесном полотне некие узловые места, в собрании своем представляющие из себя сумму практических технологий, позволяющих надеяться реализовать свои личные амбиции (не то чтобы стереть грань между талантом и гением или монашеством и святостью, но - ощутить эту грань и суметь ее выразить) и получить ни с чем несравнимый результат.
Гете пишет о дилетантах: Сделав все, что в их силах, они обыкновенно говорят себе в оправдание, что работа еще не готова. Но она и не может быть готова, потому что за нее с самого начала взялись неверно - здесь дилетантизм понимается буквально, ибо речь идет о самом обыкновенном невежестве! Причем о невежестве в самом простом и изначальном, то есть в гигиене сознания, замусоренного современным нам видением добра и зла, чему результатом не может не явиться беспомощное умножение мусора, отягощенного к тому же неизбежной образованщиной... В этом случае Гете прав абсолютно, но чтобы двинуться дальше, предположим, что эти и им подобные едва одушевленные вещи если и не изжиты, то отставлены нами в сторону.
В моем понимании «дилетант» (если немного приподнять душу слова над его плоскостью) - это человек непрерывного выбора между двух зол (то есть живущий реальной жизнью) и сам не являющийся в этом выборе закосневшим и оттого едва одушевленным предметом; в моем понимании только такой человек может определить для себя некие пограничные моменты перехода из одного состояния в другое, из одной своей природы в другую свою природу... В такие мгновения человек понимает, что современные ему зло и добро не то чтобы окончательно лживы, но уверенно подменены: не абстрактные и волшебные зло или добро, а хорошо конкретному маленькому «мне» от этих «зла» или «добра» или плохо, и приносят ли они конкретную скучную пользу.
Только такой «дилетант» действительно может «начать верно», а потом пойти мимо и дальше начала - а потом и эти «начала» покачнуть, дабы изменить природу того, что за началом последует... Потому самый первый постулат моего запределья: НЕ НАЧИНАЙТЕ С НАЧАЛА! Подойдите к началу не со стороны пустоты, а перво-наперво перемените то, что за началом следует - и вот тогда только начните изменять свою пустоту!
Жизнь, бесконечно повторяясь, становится вечной жизнью; каждое мгновение, оставаясь мгновением, получает всю глубину вечности, а вечность обретает всю осязательность мгновения; центр тяжести всех вещей перемещается; во всем открывается обретение новой природы - слова Николая Бахтина, старшего брата небезызвестного Михаила Бахтина, произнесенные им в эмиграции! Осмыслить их возможно лишь в плане религиозном, и они созвучны призыву «прейди и будь», который формулирует Гете; только конкретное вживание в идею Вечного Возвращения может открыть доступ к некоторым из технологий самореализации.
Я не даром помянул здесь слово «эмиграция»: для русского религиозного самосознания тех лет (или даже много раньше, нежели и у Ф. М. Достоевского) в «переходе за рубежи» есть родство с переправою через Лету (то есть предполагающий возможность Воскрешения, возвращения на родину) и обретение некоей «остраненности» взгляда оттуда сюда - то есть вполне вещное обретение мистического опыта... То, что обмен мистическим опытом не спасает от одиночества, лишь подчеркивает исключительно личный подвиг такого Воскрешения, откуда следует еще один постулат запределья: Я НИКОГДА НЕ БУДУ УЧИТЕЛМ, но предложу за собой наблюдать.
По завершении данного изложения я смиренно буду просить отпустить мою душу на покаяние, ведь совершенно очевидно, что выбор из двух зол есть выбор зла и он не для людей (например, такое решение: что важнее для человечества, искусство Возрождения или изощренные поделки эскимосов?)... Я не верю ни в мирное сожительство противоположных идей, ни в способность так называемого правового самосознания к ответственному выбору, который всегда иррационален в сфере духовной культуры.
Более того, что я полагаю поэта искусным лжецом, может быть только уверенность, что долгий путь - от заклинателя до современного поэта, специалиста среди других специалистов - вовсе не пройден до конца! Разумеется (не могу не согласиться с Н. Б.), у подобного ремесленника есть узкий круг потребителей, для которых он предоставляет острые и утонченные пустяки; разумеется, и к этим пустякам применимы приемы «взгляда оттуда сюда» и наоборот, и помянутая мною «нелюбовь», поэтому:
Мы не будем говорить как о поэтическом искусстве вообще, так и об отдельных его видах, то есть о «том или этом», что по определению должно жизненно интересовать узкого специалиста, но попробуем в кантовском «Zweckmassing ohne Ziel» найти не оправдание этой «целесообразности без цели» или безоговорочное и беспомощное к бесцельности презрение, но - лукавство! Ибо следующий мой постулат: полностью ДУШУ ПРОДАТЬ НЕВОЗМОЖНО, но возможно добровольно отдать ее часть.
Когда на тихой лестнице души «лукавые» обстоятельства (я намеренно не персонифицирую, сводя все к безликому фатуму) вытаскивают из-под ног одну ступеньку или даже несколько - это не более чем филологический оборот (который сродни так называемому привороту, то есть принуждению к чувству). Уподобление духовного опыта опыту произнесения не отдельных слов, но произнесению не менее чем законченной фразы... Вещественное обретение мистического опыта (дарованное всем и каждому) в том, что в пространстве слов возможно перешагивать через ступеньку или даже получить вторую оказию СОЗДАТЬ ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНЬЕ.
Это еще один «постулат» запределья - на этот раз намеренно отделенный от первоначального своего значения определенными знаками препинания, поскольку число так называемых «первых впечатлений» на деле не определяется (или не ограничено числом т. н. «свободных искусств»), и именно ограниченность числа значений каждого отдельно взятого слова (некоторые из них так прозрачны, что словно бы не являются ничьим созданием) побуждает меня в моей метафизике обращаться прежде всего к поэтическому, которое я именую аскезой именования - сродни тому, как Адам и Ева давали окружившему их Эдему первые имена!
Поскольку наша “аскеза именования” является лишь подражанием полученному ими несравненному результату (который тоже происходил в ритме, слове, гармонии - то есть заключенным в них) и которая никаким известным образом не может превзойти образец, постольку и я обращаюсь к образцам еще неизвестным - то есть я не предполагаю, но полагаю, что их ритму, слову и гармонии уже придана та остраненность, которая изменит самое начало, а потом позволит приступить к переменам того, что началу предшествует.
Дискурс - всегда о моральном выборе и культуре, поэтому: НИКАКОГО ДИСКУРСА! Это могло бы явиться еще одним «постулатом», если бы не требовало пояснений - следовательно, опять-таки к возможности возражений и выбору. Меж тем, (раз уж нам неизвестны первоначальные образцы, но их существование представлено несомненным) проблема выбора из двух зол перестает довлеть над человеком, когда реальность еще не созданного художественного объекта становится для его автора именно тем, чем и является на самом деле: не реальностью вещи, но реальностью силы, то есть вектором приложения.
То, что проблема перестает довлеть, вовсе не значит, что выбор не производится (я намеренно не прибегаю к слову «совершается»), но исчезает понятие вины, поэтому: и НЕВИННОСТЬ ВСЕГДА НАКАЗУЕМА за свою бездарность, если не способна предъявить несравненного результата... Это не размышления о «будущем поэзии» (то есть пустоговорение о каком-то неизбежном ходе событий, о котором можно только гадать) - поэзия будет такой, какой «захотят» ее сделать поэты! Это разговор о происхождении этого самого «хотения», которое побуждает овладеть некоей общей заклинательной формулой (подчеркнутым единством и неповторимо найденным сопряжением смыслов), способной ЗАКЛЯСТЬ БЫТИЕ, реально овладеть им.
Заклясть бытие возможно - произнося формулу заклятия на языке, которому НАШ АЛФАВИТ ПРОСТО ТЕСЕН! Причем обратить ее не на все бытие (предполагается, что человек пока что частичен), а лишь на художественный объект, внешне понимаемый статическим, поскольку реальная его динамика будет осуществляться в пространстве этого сверхъязыка... В противном случае придется постулировать некие сверхчувственные реальности, потусторонние миры, на которые искусство обязано намекать, чтобы не разрешиться в пустую иллюзию - но мне очень не хочется, чтобы искусство сводилось к изначально пошлому теологическому дискурсу, поэтому еще раз: НИКАКОГО ДИСКУРСА!
УМЕЙ УСЛЫШАТЬ, поскольку истина анонимна и всегда и кем угодно произносится на сверхъязыке, создающем пространство твоей динамики (все остальное не способно предъявить результата); умей услышать, даже когда сам произнесший не умеет себя слышать или слушает вполуха, и хорошо понимай Гете, писавшего, что вот величайшая ошибка - мнить о себе больше, чем ты есть, и ценить себя меньше, чем ты заслуживаешь... Кто не слышит слов на языке, которому наш алфавит просто тесен, тот ничего не знает и на своем! Но кто слышит его, тот верит, что ему принадлежит взгляд «оттуда сюда», и что реальность заклинают именно оттуда.
Герой услышит правильно, а трус решит, что его обманывают и - ошибется! Тебе тесно в твоем языке, ты стал слышать происходящее с речью либо до ее произнесения, либо после? Герой, теперь (и только теперь!) ты стал законченным маргиналом - отсюда твое стремление внести текучесть, движение, многосмысленность в саму формулу - и переступить через нее! Ты почувствовал грань между талантом и гением и возмущен ее наличием, и пытаешься ее размыть - но размываешь только лишь форму, вместо того, чтобы ее создавать, возвеличивая до формулы заклятия!
Поскольку строгость формы (но - ТВОЕЙ ФОРМЫ!) есть точность магической формулы - единственно нужной! - и из которой должно быть ИСКЛЮЧЕНО ВСЕ, КРОМЕ НЕИЗБЕЖНОГО в ритме, слове, гармонии - но сами ритм и гармония (здесь слово, понимаемое не как в чистом виде энергия, мной исключено из-за ограниченности числа смыслов) есть не более чем средство, которое используется для подражания тому, что следует за началом - чтобы потом (посредством этого подражания) изменить природу того, что началу предшествует...
В религиозном сознании это сродни «говорению на языках» апостолов (после нисхождения на них Духа Святого в день Пятидесятницы), но сами ритм и гармония как раз и могут считаться той гранью, что разделяет миры статичный и остраненный. Причем сама эта так называемая грань статичной ни в коем случае считаться не может, поскольку вослед за изменением природы той личности автора, что началу предшествовала, меняется сама динамика (существующая в пространстве сверхъязыка) дальнейших изменений личности - отсюда постулат: БЕССМЫСЛЕННО РАЗМЫВАТЬ ФОРМУ, но возможно и даже неизбежно каждый раз осознавать ее как преображаемую.
Пройди все искусы «медленного чтения» - филологии как логичной комбинаторики, т. е. попыток составления из нашего тесного алфавита формул, способных заклясть реальность, и осознай их тщетность, и тогда простая идея Вечного Возвращения (и нелюбви как ее инструмента) именно что подводит вплотную к тому, что лишь посредством преображения ритма и гармонии (и дальнейшего их приложения к значению слова) можно дать человеку слух (или даже зрение слуха, или способность осязать изображенное словом, или прочие расширения восприятия), который сам человек поделит на иерархии смысла: на тихой лестнице души определяющее значение имеют не сами ступени или их отсутствие (буде лукаво украдены), но та траектория (какое пошлое слово, но - для простоты) или «дуговая растяжка», по которой человек перешагивает маленькую бездну, а ее смысл от нее отталкивается, поэтому: ОТТОЛКНИСЬ ОТ БЕЗДНЫ и отдали ее от себя, ибо лишь оттуда и в этом твои новые смыслы.
Человек дан самому себе как текучее и неоформленное множество противоречивых и смутных тенденций, но ЗАДАН себе - как завершенное и божественно-простое единство иерархически-соподчиненных сил (Н. Б.), и эта концепция вполне прилагаема к реальности сверхъязыка или «дуговой растяжке» между словами, поэтому следующим (и реально существенным) шагом поэзии может быть именно динамика в этих иерархиях или ДВИЖЕНИЕ В НЕВИДИМОМ, как то: совмещение пространств и взаимное проникновение времен, переселение душ и перемена пола (т. е. мужских, женских или каких либо иных восприятий) - то есть то, что я называю пластилиновостью мира, делающего его доступным строительным материалом.
Могу сказать, что материал этот точно так же невидим, как не слышим язык, для которого наш алфавит просто тесен (любому Фоме неверующему просто-напросто необходимо влагать перста - а что, если Распятому больно от подобных «вложений»?), но - презрев принцип, по которому не следует учить вере убежденного атеиста (значения одних и тех же слов у него и у вас различны, если не противоположны), я решил предположить возможность слышать неслышимое и видеть невидимое присущей даже убежденному коммунисту (пусть попробует услышать самого себя!), приведя несколько строк из К. Симонова:
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой хлебнем!
«корреспондетская застольная»
В блокноте есть три факта,
Что потрясут весь свет,
Но у Бодо контакта
Всю ночь с Москвою нет;
Он, чтобы в путь неблизкий
Отправить этот факт,
Всю ночь с телеграфисткой
Налаживал контакт!
Но вышли без задержки
Наутро, как всегда,
«Известия» и «Правда»,
И «Красная Звезда».
“песня о веселом репортере”
Кружится испанская пластинка.
Изогнувшись в тонкую дугу,
Женщина под тонкою косынкой
пляшет на вертящемся кругу.
Проволоку молча прогрызая,
По снегу ползут его полки.
Южная пластинка, замерзая,
Делает последние круги.
“у огня”
Можно привести еще примеры: Рильке и Вознесенского, Пастернака или Шекспира, но - умеющему слышать неслышимое доказательства Фомы не нужны, он сам доказательство; но именно сейчас я «перестану учить вере» убежденного атеиста и приведу примерную (нет под рукой источника) цитату из С. Дали (совместив филологию, изображение и психиатрию): Если ты полагаешь, что современное искусство ушло дальше старых мастеров, то оставь кисть и продолжай пребывать в блаженном идиотизме!
Теперь предостережение: Герой, ни в коем случае НЕ СОВЕРШАЙ ПОДМЕН! В вере или неверии не заменяй большее меньшим, поскольку ошибешься и (в полном соответствии с идеей Вечного Возвращения: преображенное будущее вернется к началу, чтобы преобразить прошлое) станешь трусом! Не в моих интересах ставить знак равенства между бездарностью и трусостью или подменами и образованщиной - но ведь такой знак сам собою встанет между такими прошлым и будущим и соединит их и без моего на то соизволения, коли подмена будет совершена.
Теперь о беспощадном в искусстве: мой интерес - в получении результата, в недопущении подмены несравненного на сравнимое! На это недопущение не способно ни правовое сознание, ни «освобождение» от него, ни какая-либо другая форма регулирования человеческого общежития - поскольку эти решения являются плоскими подменами внутреннего делания на делание (и деление) социальное - и (для обретения «объема») требуется отойти от этих плоскостей в сторону... В искусстве ни у кого нет прав, но есть вечные интересы - реализациия личных амбиций, то есть получение несравненного результата.
Отойти в искусстве от плоскости в сторону возможно единственным способом - чтобы эта плоскость изменила сама себя посредством своего будущего и якобы несуществующего (в пространстве внутренних деланий нет ни прошлого, ни будущего - все суть настоящее) объема: И тогда он сделал добро из зла, потому что его больше не из чего было сделать. (Р. П. Уоррен), поэтому - БЕЗДАРЕЙ НАДО СТРОИТЬ! Преобразовывать свою нынешнюю бездарность посредством своей будущей «гениальности» и предъявить результат - а потом изменить этот результат посредством его будущего, т. е. сделав его результатом прошлым, приуготовив для следующего шага.
Вернуть поэзии ее действенную, заклинательную и эротическую природу - или ей не быть: такова дилемма, с неизбежностью предстоящая поэту (Н. Б.); разумеется, человек не формулы (заклинательной), но футляра - сохраняет шанс свой футляр распахнуть! Разумеется, добровольно отдав часть души, можно и остаток ее возвысить (как возвышают голос); более того, для этого вовсе не обязательно предъявление душе той меры, что многожды больше остатка - призыв «бездарей надо строить» обращен не только и не столько к коллегам, но к себе в первую очередь.
Поскольку ИСТИНА АНОНИМНА, то и строительство самого себя производится посредством меры (или результата) предъявленной коллегам (и коллегами), но и (и прежде всего) результатов собственных - то есть единственным абсолютным результатом творчества может считаться ни в коем случае не предмет (звучание, изваяние в объеме, переплетение цветов спектра), над которым проделаны некие манипуляции, а именно то пространство внутреннего делания, в котором (посредством полученного результата) произошли кардинальные перемены.
Человек должен непоколебимо верить, что непостижимое постижимо, иначе он ничего не сможет исследовать (Гете) - что полностью противоречит его же мысли: Незачем путешествовать вокруг света, чтобы убедиться, что небо везде голубое! Но лишь признав эти мысли справедливыми и друг без друга совершенно недостаточными (путешествие - все то же разъятие предмета или пространства на части и исследование частей по отдельности), можно их использовать, поскольку МЫСЛЬ НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ИНСТРУМЕНТ, приложенный к самому себе для получения будущего результата, и использовать ее можно, лишь хорошо понимая динамику своих устремлений.
Вернуть поэзии ее действенную, заклинательную и эротическую природу - на деле такое желание вполне бессмысленно, поэзия всем этим обладает изначально, и лишен всего именно ты! Тебе следует ВЕРНУТЬСЯ К ПОЭЗИИ, а лишь потом посредством приложенных к себе собственных мыслей попытаться обосновать полученный результат: сверхъязык существует и без тебя, «говорение на языках» есть твое единственное возможное будущее - или твое существование в пространстве внутреннего делания можно признать несущественным.
Мало знать, нужно еще уметь применить; мало хотеть - нужно еще и делать (Гете); не совершая изменений себя посредством полученного тобой несравненного результата, ты не получишь результата следующего; более того, результат существует и без тебя, ты лишь придаешь ему форму посредством своих мыслей и ограничиваешь его собой - при переводе следует доходить лишь до границ переводимого; переступишь ее, - и столкнешься с чужим народом, с чужим языком (Гете)... С каким народом и с каким языком? С таким, которому и следует быть и который, следовательно, уже есть: герой обернется трусом, если не заговорит с этим народом и не будет (что одно и то же) им понят.
Внутренняя жизнь зарождается из трусливого сластолюбия и бессильной жадности. Этими чувствами она питается и живет, но в корне всех наших суждений лежит выбор, для которого уже не может быть дальнейших оснований - простое «я так хочу» (Н. Б., но здесь я смешал цитаты) возвышается до «я так хочу быть тем невидимым, кем уже являюсь»! Чтобы выбрать смысл (а не какое-либо из зол). Тебе придется стать вне и глубже смысла, а твоя жажда оправданий своей трусости - сама оправданию не подлежит.
Поэтому: У ТЕБЯ НЕТ ВЫБОРА! Когда посреди твоего трусливого сластолюбия и бессильной жадности лукавый фатум протянет тебе два сжатых кулака и предложит выбрать из их содержимого что-то одно - ни в коем случае не выбирай, но умей слушать и услышать! Твое будущее измениться и изменит собой твое прошлое, и в твоем настоящем исчезнет сам вопрос выбора, Иначе всю оставшуюся тебе маленькую жизнь ты будешь решать каждую свою проблему посредством создания проблемы следующей, поэтому еще раз: У ТЕБЯ НЕТ ВЫБОРА!
В заключение хочу повторить: ТВОЕ ТВОРЧЕСТВО УЖЕ СОВЕРШЕНО, а несовершенным его результат предстает лишь по причине твоего неумения себя изменить; но раз твое творчество уже совершенно, есть ли смысл его совершать? Отсюда можно сделать нелепый вывод: результат, даже если он несравненен, является несущественным (не в плане сластолюбия и жадности, но в динамике внутреннего делания), и это было бы неоспоримо, но - ИСТИНА АНОНИМНА, и не все ли равно, кем она совершена! Свой или чужой, но результат необходим тебе, чтобы ты встал с ним рядом и принял его как инструмент для получения следующего.
P. S. Всего, что сказано о трагедии и эпопее, об их видах и частях, об их числе и различии, о причинах удачи или неудачи, о порицаниях и возражениях на них, достаточно... (Аристотель)
P. P. S. Но в дело вступает явь и с нею все ее явные излишества, поэтому - облекись в белые одежды (стань одной из ирреальных иерархий или, иначе, восстань из прозябания быть непоправимо вульгарным и сам перекинься и обернись линией мироздания и тем неуничтожимым каналом для того, что уже совершено), и это охранит тебя и от твоих, и от чуждых тебе излишеств.