Черт, зря конечно я все это затеял. Вот зачем я сюда полез, а? Сидел бы сейчас в лагере для беженцев под охраной военных, которые и мухе не дали бы пролететь через периметр. Ел бы чертовы консервы чертовой алюминиевой ложкой, пил бы чертов чай в пакетиках, ругал бы кого-нибудь (точно не знаю кого, но кого-нибудь непременно ругал) и горя не знал бы. Но нет, идить твою налево! Мне вздумалось залезть в этот хренов магазин! И ради чего? Ради трех тысяч деревянных, блока дешевых сигарет и какого-то затертого перочинного ножа? Самое смешное, что и этого у меня теперь нет... Почему я не пошел дальше? Конечно, брошенный магазин, никого в округе! Залезу, пошарюсь, а за это мне ничего не будет! Детство заиграло в известном месте, видимо... Ага... Все эти антисистемные штучки, «долой политиков», «даешь свободу», «громи и поджигай»... Все то, на что ведутся разве что сопливые студенты да полные остолопы, которые своей головой думать-то либо не умеют, либо не хотят, вот и перенимают чужые идеи, придуманные такими же холуями, как и восседающие в верхушке. Тьфу на тебя, товарищ Мальков! Тебе стыдно? Нет? В том то и фишка, что не стыдно... За шкуру ты свою беспокоишься драгоценную. Только ее сохранность да личная выгода заставляют тебя сейчас в страхе дрожать, сжавшись в угол, спрятавшись у холодной батареи... А чего ты боишься? Что? Не знаешь? Все ты знаешь... Смерти ты боишься...
Но... Но что если тебя ожидает нечто похуже, чем смерть в привычном понимании этого слова?
Ха, ха... Позарился на магазин... Если бы на один, то было бы не так обидно. Ведь настоящий же мародер. Навозная муха, подбирающая все то, что осталось от жителей.
При воспоминании о мухе меня буквально передернуло, а на лбу выступила испарина... Чертова муха... Вот кто виновник всех моих несчастий, если исключить собственные жадность и глупость...
Алексей Мальков неспешной походкой шел по тротуару вымершего города. В зубах дымилась сигаретка, плечо приятно оттягивала сумка с награбленными вещичками, и чего там только не было: всевозможные недешевые безделушки, драгоценности, дорогие часы, - все то, за что можно было выручить очень и очень неплохие деньги. Осознание близости своего персонального счастья несказанно поднимало настроение Алексею, заставляя насвистывать какую-то мелодию и щуриться от удовольствия.
Пройдя до перекрестка, парень остановился и осмотрелся по сторонам. Как будет выбираться из странного города, он еще не задумывался. Можно сказать, что он вошел в раж и никак не мог остановить процесс тихого разграбления всего, что попадалось на глаза. А именно сейчас ему на глаза попался небольшой магазинчик с вывеской «Всячина». Слово «всячина» сейчас у Малькова ассоциировалось с содержимым его спортивной сумки, поэтому он, не долго думая, направился прямиком к своей новой жертве, по дороге пнув какой-то подвернувшийся под ноги пакет толи с мусором, толи с чьими-то скудными пожитками.
Не переставая насвистывать что-то неопределенное, Алексей подошел к запертому входу, достал компактный гвоздодер и сноровисто взломал дверь, скрывающую от него, как он тогда думал, еще один кусок сладкого пирога обеспеченности.
Помещение магазина не особо обрадовалось гостю. Заполненная мраком (ибо окна были завешены крепкими жалюзи снаружи), пахнущая пылью каморка с несколькими почти пустыми витринами, - все это слегка разочаровало парня. Но он всегда был оптимистом, поэтому не остановился на уже достигнутом и принялся осматриваться на наличие тайников или чего-нибудь забытого в спешке. Спустя десять минут сердитой и матершинной возни, Алексей наконец понял, что ничем ценным тут поживиться не удастся, и, захватив найденный блок сигарет, три тысячи рублей и перочинный нож, двинулся к выходу. На улице, за время его отсутствия, успел подняться ветер, гоняющий по проезжей части разномастный мусор. Шаловливые потоки воздуха несли откуда-то слабо заметный запах корицы. Словно где-то неподалеку пекли булочки... Мальков вспомнил, какие пирожки готовила его мама, когда была жива, и глубоко вздохнул. Она умерла четыре года назад от рака. И именно четыре года назад началось его личное падение вниз по моральной и нравственной лестнице. Алкоголь, мошенничество, грабежи, воровство... Чем Мальков только ни занимался с тех пор. Теперь вот еще и мародер. Освоение новой стези, словно новой профессии, тешило его самолюбие.
И, все-таки, пирожки у мамы были потрясающие...
Куда идти дальше он не знал. Потоптавшись на пороге вскрытого магазина, Алексей скинул сумку на асфальт, усаживаясь сверху, и достал новую сигаретку.
Вновь подул ветер, и запах корицы усилился, но парень, поглощенный своими «наполеоновскими» планами, не заметил этого. Когда он уже мысленно пересек периметр охранения и договаривался с перекупщиками, совсем рядом, шагах в десяти, послышалось тихое жужжание. Привлеченный посторонним звуком, мародер посмотрел туда, откуда доносился звук.
Сигарета выпала из руки и, брызнув искрами, ударилась об асфальт...
Жужжала муха...
Муха... длиной в метр... Огромные фасеточные глаза, черная мерзкая щетина, разбухшее и пульсирующее брюхо, поблескивающие крылышки и испачканная в чем-то буром мордочка. Существо с заинтересованным жужжанием исследовало валяющийся посреди дороги пакет с мусором, который парень намедни сам же и пнул.
Мальков ошарашено смотрел на тварь, не в силах даже закрыть распахнутый рот.
«Просто чертова огромная муха», - подумал он, почти успокоившись.
Но неожиданно эта мечта энтомолога, видимо, разочарованная пакетом, повернулась всем корпусом к парню... Взгляды человека и насекомого встретились. И человек понял, что смерть сейчас близка, как никогда. Когда муха-переросток сорвалась с места, проворно перебирая лапками по асфальту и комично дергая крыльями, но от чего-то не взлетая, Мальков уже бежал прочь от магазина...
Бежал он долго, ужас кусал пятки и подгонял его, заставляя выжимать из прокуренного организма максимум скорости. Бежал даже когда мерзкого жужжания, спешащего по пятам, не стало. Остановился парень, лишь исчерпав весь ресурс и без того выдавших сверхурочную норму легких.
Обернулся, хрипя и утирая выступивший на лбу пот рукавом...
Ничего... Лишь пустынная улица вымершего города.
Тут он вспомнил о сумке и чуть не завыл от досады. Столько времени потрачено, столько сил и нервов... Матерясь от бессилия, Алексей на автомате закурил и попытался понять, где находится. Получилось слабо: уже начало темнеть, поэтому рассмотреть что-либо не удалось. Поразмыслив, парень направился к ближайшему многоэтажному зданию, рассчитывая переночевать в одной из брошенных квартир, а утром вернуться к своим пожиткам. Или к лупоглазой твари... Как получится...
Выбрав тот подъезд, входная дверь в который была распахнута настежь, Алексей вальяжно прошествовал на верхний этаж.
Вот с этого и началась вся эта котовасия, да, Алексей? Да, точно! Вот почему ты выбрал именно верхний этаж? Специально, мол, смотрите, как я высоко! Полный идиот...
Ночь прошла довольно мирно и тихо. Спал на чьей-то кровати в брошенной квартире сном праведника, и снилось мне тогда, как я вернулся за своей сумочкой... Хотя нет, это ложь... Снилась мне тогда та злополучная муха. Она жужжала где-то рядом, в темноте, а я никак не мог понять, где именно... И бежал... Но стоило мне двинуться в какую-нибудь сторону, как жужжание начинало приближаться. Я менял направление, но ситуация повторялась. Так продолжалось до тех пор, пока я не понял, что мух много, они со всех сторон окружили испуганного человека и наблюдали своими гадскими глазками за метаниями будущего обеда. В предвкушении высовывались свои хоботки, испачканные чьей-то кровью... Проснулся я тогда весь в холодном поту... И что я сделал? Конечно, выскочил наружу, намереваясь бежать куда-нибудь... Да хоть к периметру, под пулеметы, лишь бы подальше от места, где насекомые убивают людей. Стараясь поменьше шуметь, я начал было спускаться, но, когда уже преодолел один пролет, услышал чьи-то шаги этажом ниже и от неожиданности споткнулся о ступеньку, упав прямо на холодный пол. Помню, как я замер, сжался, боясь даже пошевелиться, не дыша, вслушиваясь в наступившую тишину и молясь, чтобы этот шум шагов мне померещился... Но нет... Помню, как я услышал молодой голос не видимого мне парня... Он словно говорил сам с собой... Ведь шаги-то были одни... Он спросил: «Посмотрим?», - и сам же ответил: «Некогда». И у меня не возникло тогда ни малейшего желания встречаться с незнакомцем... Может быть и зря, конечно... Ведь могло так оказаться, что участь была бы более гуманна, чем мое нынешнее положение... Но тогда я даже и не подумал о возможных компромиссах и продолжал вжиматься в пол, ожидая, пока незнакомец уйдет. Вновь раздался голос, уже у самого выхода...
- Куда?
- Метрополитен.
Мальков не знал, кто и с кем там говорил, но встречаться с неизвестным не хотел стоически. Вместо того чтобы продолжить путь вниз, он пополз к ближайшей двери (квартире номер девять), тихонько отворил ее и проскользнул внутрь, закрывая дверь за собой. Странно конечно, что замок не заперт... Мало ли что могло случиться с хозяевами, и в какой спешке они бросали свое жилье.
Переведя дух, Алексей решил осмотреться. В прихожей не было ничего интересного. Так, несколько пар ботинок, какие-то куртки на вешалках, тапочки. Мародер прошел на кухню, но и там ничего занимательного не обнаружил: пустой холодильник, обычная дешевая посуда, минимум достижений цивилизации, вроде электрочайника или микроволновки, общая аккуратность и чистота. Даже пыли почти нет. В зале ситуация немного улучшилась: на диване Мальков нашел раскрытый рюкзак, в котором своего нового хозяина ожидали консервы, термос с чем-то плескающимся внутри, всякая мелочевка, типа фонаря и открывашки... Мальков, лишенный со вчерашнего дня, как провианта, так и чего бы то ни было полезного, с жадностью набросился на оставленное неизвестным добродетелем угощение.
Громко чавкая от удовольствия и шкрябая тут же обнаруженной ложкой, он беззаботно расправился сперва с бычками в томате, а затем принялся за кукурузу, заедая оную тушенкой.
Но поесть в спокойствии ему не дали.
Со стороны входной двери раздался странный звук. Какое-то шуршание... Алексей замер, не донеся ложку до рта. Посидел несколько минут, вслушиваясь в наступившую тишину, поднялся с дивана и прошел в абсолютно пустую прихожую. Шуршание вновь повторилось: шурк, шурк, шурк...
Звук доносился из-за двери. Мальков было потянулся к ручке, но вовремя одернул себя.
Шурк, шурк, шурк...
Словно огромный паук скребся лапками о дерматин. От подобной ассоциации парень внутренне похолодел и поспешно защелкнул замок.
Сделал два шага назад.
Шуршание усилилось, ускорило темп...
- Отзовись, – в надежде услышать ответ, прошептал мародер.
Шурк, шурк, шурк...
- Кто здесь? Отзовись, а то стрелять буду! – закричал Мальков в панике, отходя в зал. Стрелять ему было не из чего, но этими словами он хотел просто напугать явившегося незваного гостя.
Шурк, шурк, шурк...
Продолжая пятиться, Алексей споткнулся о край ковра и грохнулся на пол, уже второй раз, за этот день, больно приложившись головой. Он уже начал подниматься, когда шебуршание исчезло... исчезло, уступив место вполне четкому стуку о металлический косяк крепкой двери.
Тук, тук, тук...
- Кто там? – ошарашено выдохнул мародер.
И к своему изумлению услышал ответ:
- Сосед. Открой.
Голос хриплый, какой-то тяжелый, словно говоривший был древним астматиком, находящимся на грани смерти.
- Кто? – изумился парень.
- Сосед. Открой. Открой.
Нет, даже если бы стучащийся назвал свои серию и номер паспорта, Мальков все равно ему не открыл бы. Этот голос... Он не может принадлежать человеку... По крайней мере, нормальному человеку... Бездушный, сухой, словно его издавала какая-то машина, обученная выдавать лишь небольшой набор фраз.
- Как тебя зовут?! – все еще надеясь, что причуды голоса – лишь происки паранойи, крикнул я.
- Сосед, - повторилось в ответ. – Открой!
- Кто ты? Что тебе нужно? Уйди домой!
- Сосед. Открой, - и как бы через силу добавил. – Пожалуйста...
Вот так оно все и было. Теперь же я сижу тут, у батареи, и слушаю чертов стук, этот хренов голос... С того дня, когда я услышал его впервые, прошло три ночи, при этом неизвестный, поджидающий за дверью, ни на минуту не замолкал. Иногда он словно бы вспоминал какое-то новое слово: «что», «дай», «срочно» и несколько других, которые я не запомнил, - но случалось это редко.
Три ночи без сна. Еда давно кончилась, чай в термосе тоже. Наверное, у меня судьба такая – умереть здесь. Не важно как, от истощения или от... от... лап? Или от рук? Неважно... Быть убитым тем существом, как я его прозвал, Соседом? Один раз я даже настолько осмелел, что подошел к двери и заглянул в глазок, но на лестничной площадке было слишком темно, так что рассмотреть неизвестного не удалось. Окна высоко, спрыгнешь – непременно убьешься или ноги поломаешь. Крепкий, высокий и надежный, как Калашников, дом сталинской застройки.
Два выхода... Нет, три: открыть дверь, прыгнуть в окно или умереть, забившись в угол.
- Сосед. Открой...
Ближе к полуночи, судя по часам, тикающим на стене, я все же собрался с духом и сделал выбор.
- Сосед. Открой. Пожалуйста. Сосед...
Щелчок отпираемого замка, сильный запах корицы, бьющий в нос...