Очередной мой объект находился в Красноярском крае, километрах в 150 от Канска. Места хоть и таёжные, но были когда-то довольно обжитые, на карте деревни нанесены километров через 20-30. Создавались эти сёла в Сталинские времена, а заселяли их, в основном, сосланными из Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии "врагами народа". Этих несчастных людей надо было обеспечить работой, но чем ещё в тайге занять? Только лишь лесозаготовками. В результате, в середине восьмидесятых, когда мы там работали, от богатых кедрачей, ельников, сосняков ничего не осталось. Повсюду рос осинник да березняк, в котором прекрасно себя чувствовали лоси и косули. Позже деревни начали исчезать вследствие политики укрупнения колхозов. А на местах лесоповалов остались тысячи и тысячи огромных пней. И начали их добывать из земли, отправлять на завод, где производилась канифоль и что-то ещё очень нужное народному хозяйству (но я не знаю, честно говоря- Что). Пни, не мучаясь особо, рвали взрывчаткой.
Однажды едем по лесу на вездеходe, подъезжаем к проектному месту, где нужно было вырубить площадку под опознак 40 на 40 метров и поднять веху на дереве в центре этого квадрата. Удачно подвернулась лесная дорога, которая и привела на нужное место. Но в конце этой дороги оказалась площадка, огороженная колючей проволокой, а внутри избушка и барак какой-то. Ну, нам туда не надо. Стали располагаться в десяти метрах от ограды, палатку ставим. Как вдруг из избушки выскакивает растрёпанная старушенция в телогрейке, что-то жуя на ходу. В руках она держала карабин, да не простой кавалерийский, какой у меня был, а СКС- самозарядный карабин Симонова, десятизарядный.
Видно, проспала она наше появление или ела так увлечённо, но неожиданно возникшие палатка, вездеход и четверо небритых мужиков оказались для неё неприятным сюрпризом. Бабка трясла карабином и истошно вопила с украинским акцентом:
- Нэ пуш-шу...Уходьте, бисовы сины, зAраз пальну...
- Бабушка, вы поаккуратнее с оружием, а то и у нас оно имеется.
Та продолжала кричать, обзываться и грозить оружием, а если я делал шаг в её направлении, чтобы успокоить, то вскидывала пушку и направляла на нас. В конце концов, махнули рукой и занялись своей работой под аккомпанемент бабкиных угроз. Постепенно и ей кричать надоело, лишь изредка ворчливо произносила:
- Чaво ето, чaво ето вы тут удумали-то? Тут секретна зона, охраняется, щас как вызову милицию-то...
Ближе к ночи, наконец, нам удалось наладить со старушкой контакт. Оказался это склад взрывчатки, а бабку в лесу посадили охранницей. Работала она сутки через двое, но иногда приходилось и по двое-трое суток тут жить, так как сменщики-мужики имели обыкновение уходить в запой, а бедная старушка терпеливо ждала, сидя в глухом лесу, где и медведь был нередким гостем. Мы её угостили нашими продуктами, а бабуся, которая оказалась на удивление добрым и весёлым человеком, нарвала нам с грядок зелёного лука, укропчика. Так что ужинали мы все вместе, сидя у палатки, слушая её рассказы. Наскучалась она в одиночестве в тайге-то, и даже пост свой важный на это время оставила. За взрывчаткой ведь не часто приежали к ней.
Наутро попрощались мы с ней сердечно, она попросила лишь, если будем через деревню ехать, то, может, напомним там, чтобы её сменили. Но наш маршрут лежал, к сожалению, дальше в тайгу...