Jack London &... SOCIALISMO !
Прошло 108 лет после землетрясения в Сан-Франциско (1906 г.)
(цифры нуждаются в обновлении... Впрочем, коррекция в ваших силах!)
Прошло 138 лет со дня рождения Джека Лондона, который всего лишь на 38 лет старше моего деда (решил здесь разместить его довоенный портрет), защитившего советский СОЦИАЛИЗМ от японских самураев, столетие за столетием науськиваемых на Россию то Америкой, то Германией – защитившего НАШ социализм давно, очень давно, ещё до Великой Отечественной...
Хорошо, что дед не видит, что творится на «независимых» просторах бывшего СССР сегодня…
...Мой дед бил самураев
под Иманом.
Гостинцев (интервентам) из свинца
Досталось от Донбасса-молодца
немало!
Впредь наука «укроманам»!
P.S. …И если «самуркаем» стал «укроп» –
фашист свою получит пулю в лоб!
…И прошло 98 лет после смерти Джека в 1916-м.
подробнее о военной истории нашей семьи, о старой фотокарточке здесь:
http://www.proza.ru/2010/04/20/330 "Дети войны... Расстрел за танкиста"
в качестве эпиграфа:
«…Я верю в благородство и достоинство человека. Я верю, что духовность и бескорыстие займут место грубой жестокости…»
(Джек Лондон)
«...В один из таких вечеров Джек вместе с канадским пионером-первопроходцем… Джимом Уайтекером и философом Строн-Гамильтоном переправился через залив, чтобы послушать в Терк Стрит Темпл лекцию Остина Льюиса о социализме. Здесь он встретился с пламенной социалисткой Анной Струнской, которую Джек называл «гением чувства». Это была, несомненно, самая блестящая женщина, какую ему довелось встретить в жизни…»
(Ирвинг Стоун)
«…Основой его жизни был социализм…»
(Ирвинг Стоун)
Судьба отмерила ему всего 40 лет жизни. Всего? Но сколько было сделано за эти годы!..
Полсотни книг увидели свет. При жизни. И ещё семь были изданы вскоре после его смерти. И ещё сотни – миллионными тиражами – переизданы во всём мире, переведенные на разные языки. Творческое наследие Джека Лондона, поистине, принадлежит миру, делая мир богаче – а тех, кто прочёл хотя бы одну книгу, мудрее и добрее. Справедливее и сильнее.
Ему завидовали. Его, пожалуй, не слишком ценили, когда он был жив. «Пророков нет в отечестве своём».
Пресса, падкая до сенсаций, частенько пыталась изобразить его взлёт внезапным и сенсационным – паренёк из рабочего класса, выбравшись из нищеты и не получив особого образования, становится знаменитым писателем! Чем не сенсация?
Он добился всего сам, «прорвавшись на самый верх»! Чем не торжество американского образа жизни?
Забывали только о цене, уплаченной за «внезапный» взлёт. О том, как годами пылились в редакциях захудалых газетёнок и журнальчиков рассказы, которыми вскоре будут зачитываться миллионы.
Забывали о годах – не днях или месяцах – о годах отчаяния, голода, а затем, на излёте жизни – о периодах мрачной депрессии. Здоровье писателя было безнадёжно подорвано нечеловеческими усилиями, напряжение сказалось роковым образом. Он заплатил судьбе свою дань – и вряд ли многие согласились бы сделать то же самое.
Удивительно, что книги писателя, которые часто пытаются представить романтической «литературой для юношества», читают и дети, и взрослые – ощущая одинаковый трепет в душе, следя за приключениями и мыслями героев – улыбаясь от радости или сдерживая наворачивающиеся на глаза слёзы - от печали. Светлой печали, которой пронизаны многие строки, открывающие читателю суровый и жестокий, красивый, противоречивый и далеко не всегда справедливый мир. Мир сильных людей. Открытых. Искренних. Настоящих. Способных выстоять в схватке - и с безликой стихией, и с алчным двуногим хищником.
Однажды на одном из американских «майданов», а попросту говоря, в сквере – фактически, на небольшой площади, где по примеру лондонского Гайд-парка принято было свободно произносить речи перед разношёрстной публикой – эмоционально выступал молодой паренёк, ярко пропагандируя идеи социализма, говорил, что капитализм – это не что иное, как система организованного грабежа.
Его тут же скрутили полицейские и поволокли в каталажку. На резонные замечания возмущённого юноши – мол, мы живём в свободной стране а социализм не преступление – коп ответил примерно так: «Социализм, может, и нет, но публичная речь без разрешения карается законом».
Не знаю имя того полицейского, но имя юноши, как вы уже догадались, было – Джек Лондон!
Он родился в Сан-Франциско. В столице моряков и рудокопов, железнодорожных рабочих штата Калифорния. В городе удачливых дельцов и опустившихся авантюристов.
Землетрясение 1906 года разрушило город, но к тому времени Сан-Франциско успел сильно перемениться, утратив хаотичный и романтичный колорит. Исчезло ощущение лежащей за серым горизонтом яркой сказки, дразнящего бесконечными возможностями мира, что распахнул свои объятия для беспокойных и восторженных людей – исчезло ощущение, которое манило сюда многих, изо всех уголков Америки.
Джон Гриффит Лондон, сын фермера, ставший позже великим Джеком Лондоном, родился 12 ноября 1876 года.
Детские годы навсегда врезались в его память – прежде всего преследующим его острым чувством голода. И, конечно же, первым приобщением к чтению. Рано научившись читать, он буквально глотал книги, одну за другой, читая всё, что попадало ему в руки. Кроме дешёвых книжонок попадалась и настоящая литература, оставившая след в его памяти. Именно настоящие книги помогли ему найти свой путь в жизни – и, конечно же, сама жизнь, суровая и трудная.
Детство будущего писателя мало походило на счастливое детство обычных детишек из более-менее обеспеченных семей. Он не жил на всём готовом. Ему рано пришлось зарабатывать на кусок хлеба.
Сначала маленький Джон разносил газеты или возил лёд по субботам. Со временем, вспоминая эти годы, он напишет: «В пятнадцать лет я был мужчиной, равным среди мужчин». Сознание своих возможностей – равноправия со взрослыми, самостоятельности – и необходимости зарабатывать на жизнь – формировало его характер. Но кроме гордости за то, что он принадлежит к сообществу людей труда примешивалось и другое. Поскольку семья бедствовала, Джону пришлось пойти работать на консервную фабрику – и вскоре он возненавидел эту однообразную, изматывающую каторгу.
А волшебный мир где-то там, за пыльным, пропахшим рыбой и вонью городских окраин, горизонтом – далёкий сказочный мир по-прежнему манил его.
Романтика странствий рано или поздно должна была захватить его. На промысловом паруснике, простым матросом, он плывёт к берегам русской Чукотки. С отрядом отчаявшихся рабочих идёт маршем протеста на Вашингтон.
Рабочее движение не было чем-то отвлечённым. Бедность, бесправие и нищета кружили по Америке, попавшей под власть жестоких дельцов. Те, кто получал баснословные прибыли руками простых рабочих – те, кто любил «загребать жар чужими руками» - оставляли гроши истинным создателям своего богатства.
На городских окраинах, в товарных вагонах или возле железнодорожной насыпи, в ожидании попутного поезда, в ночлежках и возле рабочих проходных – всюду ограбленные люди говорили о неравенстве и несправедливости, о падении в бездну нищеты.
Джек Лондон, скитаясь по этой земле и по океанам, повидал много людского горя, убедившись не понаслышке в жестокости мира и царящих в нём «законов джунглей».
Именно об этих «законах» были первые рассказы будущего писателя. Они отправлялись в редакции нью-йоркские журналов, пылились там или возвращались к автору, он отсылал их в другие журналы – и они снова возвращались.
А затем пришёл Клондайк. Лихорадка, охватившая общество, зацепила всех. Азартные искатели счастья из всех слоёв общества ринулись на Север, в погоне за призрачным золотом.
Джек Лондон появился там в начале августа 1897 года. Заканчивалось короткое северное лето. Золотоискатели, нахлынувшие на Аляску, устраивались, кто как мог. Пережить зиму было не просто. У слияния реки Стюарт и Юкона, где его застала зима, Джек Лондон провёл долгих полгода, погрузившись в этот мир, открывая для себя суровую поэзию и реальность Севера, воплощая окружающий его мир Севера в слове и донося через мир художественный до читателя.
Следующий год можно считать настоящим началом его литературной деятельности – увидели свет его первые рассказы об Аляске, Клондайке, о людях Севера.
Впечатления этой зимы питали творчество писателя долгие годы – вплоть до повести «Смок Белью», изданной за четыре года до смерти Джека Лондона.
Северные рассказы. Читателей поразила их новизна и необычность. Север представился им самым суровым в жизни испытанием возможностей человека, испытанием человека, срывающим призрачный покров условностей, лжи, обмана.
Испытанием, возвращающим высокий смысл давно забытым понятиям – чести, мужества, товарищества, воли. Ответственности.
«Сын волка» - сборник, вышедший в 1900 году, стал знаковым в судьбе писателя. И не только потому, что на следующий год Джек Лондон вступил в Социалистическую рабочую партию. Словно было задано основное направление творчества.
Человек мог выбирать. Воля – или безволие. Борьба и надежда на победу – или безропотное подчинение и поражение. Жизнь – или смерть.
Север был подобен очищению. Всё наносное и лживое в человеке сметалось. Люди освобождались от эгоизма, индивидуализма, ожесточённости, недоверия друг к другу. Незнакомые люди словно становились братьями – а иначе не выжить в суровом северном краю, где холодная снежная пустыня способна покарать – безжалостно, беспощадно.
И если человек не находил в себе достаточно сил и воли – он был обречён.
Примерно в это же время журнал «Пирсонс» предложил своим читателям рассказ «Любимцы Мидаса». Здесь Джек впервые выдвинул серьёзнейшую идею всемирной пролетарской организации – не просто сильной, а настолько могущественной, что ни полиции с армией, ни буржуликоватым правителям, у которых в подчинении и та и другая (полиция и армия), не одолеть организацию рабочих!
Не надо питать иллюзий, будто журнал польстился на «Любимцев Мидаса» исключительно благодаря ярчайшей социальной направленности. Редактору было глубоко наплевать и на идеи социальной справедливости, и на рабочий класс. Просто Джек Лондон оказался настолько непревзойдённым (по крайней мере, в современной ему Америке!) рассказчиком, что «Пирсонс» предвидел моментальный «разлёт» всего тиража – то есть особым нюхом дельца почувствовал… да, именно их, доллары, деньги. Доллар – это, пожалуй, единственное, что всерьёз интересует американского издателя и редактора.
«Белый Клык» и «Любовь к жизни» вышли в 1906 году. В них есть всё это – борьба человека за само существование, трагедии непонимания, жестокости людей друг к другу или к животным.
Джек Лондон, наравне с Фенимором Купером и Сетоном-Томпсоном, вошёл в число первых американских писателей, почувствовавших, что в глубине сознания цивилизованного человека, часто испорченного искусственными наслоениями и условностями, всё же зреет новое понимание - о месте человека на Земле, о его отношениях с другими обитателями планеты – имеющими такие же права. И основное право – право на жизнь.
И, значит, всё не так безнадёжно.
Под влиянием революции 1905 года, утопленной монархическим режимом в крови, Джек Лондон написал роман «Железная пята» (1907), а затем – в 1909 – один из лучших своих романов, «Мартин Иден».
В этих романах он резко критикует общество наживы и обогащения, потребления и накопления, где, вопреки библейскому «не сотвори себе кумира», идолом поклонения является «золотой телец» - общество, напоминающее безудержно растущую злокачественную опухоль, что душит и убивает всё здоровое, что находится вокруг.
Картина восстания, нарисованная в романе «Железная пята», суровая и жестокая – тысячи жертв, сгоревшие городские кварталы, улицы, заваленные трупами. разрушения и кровь. И ярость, безудержная ярость – с обеих сторон. Ярость обездоленных, тех, у которых отняли всё – и ярость новоявленных «рабовладельцев», присвоивших себе право распоряжаться чужими судьбами и чужими жизнями.
Мир словно останавливается на распутье – или повернуть к утопии Братства людей, или же упасть в эпоху, когда олигархия порабощает общество, народы, весь мир.
Согласитесь, сегодня, слушая в новостях сообщения о набирающем силу движении антиглобалистов, очередной локальной нефтяной войне или межнациональном конфликте, об очередном взрыве, устроенном террористами, или новом повышении цен, следующем витке инфляции, съедающем скудные сбережения народных масс, или беспорядках на городских окраинах европейской столицы – мы понимаем, что книги Джека Лондона по-прежнему остаются актуальными.
И мы по-прежнему читаем их, молодые и постаревшие, романтики, ещё ждущие волшебной сказки от этого мира и от самой жизни, и пессимисты, разуверившиеся во всём. Книги великого писателя по-прежнему помогают нам - в серых буднях и в праздники, когда радость переполняет сердце – или когда отчаяние сжимает его тисками…
Мы читаем их одну за другой.
«Игра», повесть, появившаяся чуть раньше «Железной пяты».
«Мексиканец», одна из лучших новелл, написанная в 1911-м году.
«Сказки южных морей», блеснувшие в том же году, и «Храм гордыни», увидевший свет на следующий год.
«Лунная долина», роман, напечатанный в 1913 году.
«На циновке Макалао», сборник гавайских рассказов о блистательном празднике жизни, что заканчивается прощанием навеки, словно искупив бессмысленность «благополучного» существования - увидевший свет в 1919-м, уже после смерти автора – словно последний взлёт, прощальный взмах крылом…
Его самоубийство было, скорее всего, непредумышленным. Измученный жестокой болью, измученный тяжёлой болезнью, он уже не мог обходиться без морфия. Приступ в ночь на 22 ноября 1916 года был особенно сильным. Пришлось принять слишком большую дозу обезболивающего.
Утром его обнаружили уже умирающим. В углу спальни лежали на полу два опрокинутых пузырька из-под лекарств. Доза оказалась смертельной.
вместо постСкриптума:
на фото - мой дед, фотокарточка довоенная -
после сражения под Иманом, когда Красная армия побила самураев -
- тех самых, что пытались перейти границу у реки...
...И получили самураи свинцовых "гостинцев"!!!
...Буквально два слова о фотографии:
...он прислал с Дальнего Востока фотокарточку своим родителям,
тогда отбивали самурайское нападение возле Имана.
Своей рукой дед на обороте оставил торопливым почерком набросанные строчки,
с юмором (у него было хорошее чувство юмора; люди его уважали, женщины боготворили!):
"...сентябрь 1938... замечательный год и запечатлён на всю жизнь.
В этот год японская военщина пробовала нашу силу и...
...и ...получила свинцовых гостинцев...
И в этот счастливый период времени удалось мне заснять свою физиономию...
...С приветом, Ваш сын Андруша...
...Целую Вас крепко"
...дед (отец мамы) родился в 1914-м году.