Позднее раскаяние

               

               Повесть, которая могла бы быть романом

                Из цикла "Женские истории"

В двадцатые годы прошлого столетия семнадцатилетние подруги Дора и Берта приехали в Москву с Украины, из города Житомира. Еврейские девушки жаждали получить в столице образование. Поначалу они ютились по съёмным углам, не имея собственного жилья, голодали, много работали, но молодость брала своё, и они как-то справлялись с бедностью и жизненными лишениями. Благодаря своей целеустремлённости обе стали студентками высших учебных заведений. Дора поступила в институт, позже переименованный в Институт цветных металлов и золота, а Берта – в Военную академию имени М.В. Фрунзе. По окончании вуза Дора стала одним из первых отечественных специалистов по тугоплавким металлам, а Берта и в академии, и ещё долго после её окончания была единственной женщиной-офицером.
 
Обе они вышли замуж: Дора – за еврейского юношу, инженера, а Берта – за русского парня, военного, как и она. Вскоре у Берты родился один сын, а за ним и второй. Малышу же Доры в этой жизни не повезло. В трёхнедельном возрасте он заболел воспалением лёгких и умер. Горе Доры при всём её мужестве не поддаётся описанию. А старший сынок Берты Женя рос вполне благополучным ребёнком.

Из-за плохих условий жизни в Москве муж Доры вскоре заболел туберкулёзом. Эту же болезнь вскоре диагностировали и у Доры, из-за чего ей было запрещено рожать детей. Но её желание иметь сына было столь велико, что, несмотря на запреты врачей, она снова забеременела и в двадцать девять лет родила ребёнка, но не сына, которого ждала с большим нетерпением, а дочку, которую они с мужем назвали Асей. Отец был безмерно счастлив, а Дора поначалу переживала, что родилась дочка, но потом смирилась. К этому времени второму сыну Берты, Саше, пошёл уже второй годик.

Со временем обе семьи обзавелись отдельными комнатами в коммунальных квартирах, но через три года началась война, резко изменившая судьбы этих людей. Дора с маленькой Асей и мужем, которого из-за тяжёлой болезни не призвали в армию, эвакуировалась в Чувашию. Взрослые работали в посёлке под Чебоксарами на заводе, делавшем снаряды для фронта, а Ася ходила в детский садик. В 1943 году у мужа Доры начался открытый процесс в лёгких, и тридцатидевятилетний мужчина умер.

А Берта и её муж сразу же после объявления войны и вплоть до её окончания находились в рядах Красной армии. Оба их мальчика в это время оставались под присмотром бабушек, а спустя несколько лет после окончания войны родители Жени и Саши развелись.

Несмотря на то, что Дора и Берта продолжали изредка встречаться, дети обеих подруг, уже учившиеся в школе, долгое время даже не были знакомы друг с другом. Однажды Берта пригласила Дору и Асю, которой было уже двенадцать лет, в гости, чтобы отметить день восьмого марта. Впервые увидев обоих мальчиков, Ася остановила свой взгляд на высоком и, с её точки зрения, очень красивом старшем сыне хозяйки Жене, который тогда учился в выпускном классе. И с этого момента она решительно и надолго сделала выбор в его пользу. Взрослые в этот день устроили нечто вроде танцев, и Ася по очереди танцевала с обоими мальчиками. Потрясение от нового знакомства, особенно с Женей, было столь большим, что она не могла выдавить из себя ни слова. Как ни старались её мама и тётя Берта, как называла её Ася, а потом и мальчики разговорить её, это им так и не удалось. Со стороны Аси это не было капризом, скорее всего, так проявилась её робость и мнительность.

Через несколько месяцев Женя окончил среднюю школу и уехал поступать в Житомирское Краснознамённое зенитно-артиллерийское училище. Во время учёбы Женя периодически присылал Асе письма, написанные аккуратным круглым почерком. Каждое письмо Ася ждала, как праздника. Несколько позже в это же училище поступил и младший брат Жени Саша. Оба парня решили стать потомственными офицерами.

Приезжая в отпуск в Москву, Женя обычно приглашал Асю в театр или на концерт, так как был любителем классической музыки. Позже Ася вспоминала, что, находясь у него в гостях, она ждала, пока он примет душ, прежде чем отправиться на какое-нибудь “культурное” мероприятие. И вот он выходил из душа, улыбающийся, с ещё мокрыми вьющимися волосами, и говорил своим красивым низким голосом: “Ну, я готов!” А потом он снова уезжал в Житомир, и Ася снова ждала от него писем.

Однажды, когда она с мамой приехала к тёте Берте, она неожиданно увидела стоявшую в рамочке на пианино фотографию миловидной девушки. Асе показалось, что у нее  из-под ног начал уходить пол. Она ничего не видела и не слышала, в её голове звенел только один вопрос: “Ну, как же так?” Уже дома, видя угнетённое состояние дочери, Дора пыталась выяснить у неё, что произошло. И тогда, чуть не плача, Ася попросила её осторожно узнать у тёти Берты, кто эта девушка на фотографии. Дора была гордой женщиной, и можно не сомневаться, что она не выдала чувств дочери, беседуя со своей подругой. Тем не менее, ей удалось-таки узнать, что это была Лида, приятельница младшего сына. Ася успокоилась и стала ждать окончания учёбы Жени.

Тем временем, иногда она получала приглашения и от Саши искупаться в Серебряном бору, покататься на лодке или сходить ещё куда-нибудь. Ася никогда не отказывалась от приглашений, но при этом относилась к Саше чисто по-товарищески.

Прошло четыре года. За это время Ася окончила школу, а Женя – училище. Получив распределение в какую-то дальнюю точку в Сибири, в самую настоящую глушь, он приехал к Асе. Как всегда, он был оживлён и необыкновенно привлекателен. Чего Ася ждала от него? Она и сама толком не знала. Даже если бы в тот самый момент он предложил ей поехать вместе с ним, она бы вряд ли согласилась. Ведь она только что поступила в институт. А он ничего такого ей и не предложил.

Ася на скорую руку готовила яичницу и ещё какие-то закуски, и у неё тряслись руки. Разговор не клеился. А потом Женя попрощался, не оставив ей никаких шансов, и у неё оборвалось сердце. Он уехал в свою Тьмутаракань и больше не напоминал о себе.

Вскоре Дора рассказала Асе, что Женя женился на девушке по имени Лида, правда, фамилию она назвала другую, не той девушки на фотографии. Лиде не нужно было заканчивать институт, и она, не раздумывая, как жена декабриста, поехала за мужем на край света. Жизнь там была необустроенной, климатические условия тяжёлые. У жён военных в тех краях не было работы, поэтому и служить и даже просто там жить военным и их жёнам было невесело.
 
Ася была слишком молода, чтобы не пережить первую серьёзную жизненную неудачу. Она закончила институт, “выскочила” замуж, поскольку уже чуть ли не засиделась в девках, но вскоре разочаровалась в своём избраннике. Он был искренне привязан к ней, но постоянно изводил своей ревностью, и Ася решила с ним развестись. Спустя несколько лет она снова, как в детстве, страстно влюбилась, теперь уже в Анатолия, который был почти на два года моложе её. Это опять была безумная любовь, бороться с которой она была не в силах. Дело закончилось бракосочетанием, которое никому из них не принесло счастья: увы,  её новый муж не сумел оценить искренности и чистоты её огромного чувства. Она отдавала ему слишком много тепла, не получая взамен ничего.
 
Ася и Анатолий работали на одном предприятии, но никогда и никуда не ездили вместе. Если они случайно выходили после работы с предприятия в одно и то же время и вынуждены были вместе идти до метро, то уже в подземке Анатолий мог в последний момент вскочить в другой вагон, а не в тот, возле которого они с Асей ждали поезда. Ася обижалась, но свои обиды переживала молча. Она понимала, что муж её попросту не любит.

Как-то раз в метро возникла техническая неисправность, и всех пассажиров высадили. До работы Асе и Анатолию пришлось добираться наземным транспортом. Однако желающих сесть в троллейбус или автобус было так много, что надежда попасть на работу вовремя у них таяла с каждой минутой. В конце концов, Ася попросила мужа, чтобы он помог ей сесть в троллейбус, на что Анатолий ответил: “Ты сама по себе, а я сам по себе”.  Так они и жили, каждый сам по себе.

Когда он выпивал, что случалось всё чаще и чаще, то обычно становился более мягким, чем в трезвом виде. Но однажды, когда Ася начала выговаривать ему за то, что он злоупотребляет спиртным,  он, будучи уже далеко не трезвым и совсем не контролирующим себя, в отместку сказал ей: “Сара”. Асю это глубоко ранило. Она и раньше догадывалась, что муж - антисемит, чему способствовала среда, в которой он рос, и полное отсутствие даже намёка на интеллигентность в его семье. Ну, а теперь он раскрылся полностью.

Её отрадой была дочка, которой, к сожалению, она уделяла недостаточно внимания, так как была поглощена своими переживаниями. Но дочка была ещё совсем маленькой, и Ася не могла поделиться с ней своими невзгодами. Часто мать и дочь оставались одни даже в праздники, потому что Анатолий уходил к своим приятелям, тоже любителям выпить. От такой семейной жизни у Аси начали сдавать нервы, и она всё чаще начала задаваться вопросом, как быть и что делать дальше. Пережить новый развод она не смогла бы. Однажды Дора сообщила дочери, что через год из армии демобилизуется Женя и будет жить в Москве. И Ася стала ждать его возвращения.

К тому времени, когда Асе предстояло обменять свою двухкомнатную квартиру на трёхкомнатную, чтобы съехаться со свекровью, Женя и Саша уже были в Москве. Дора попросила свою подругу Берту мобилизовать сыновей, чтобы помочь Асе с переездом, на что было немедленно получено их согласие. Так спустя двадцать шесть лет Ася и Женя встретились вновь. Эта новая встреча подействовала на неё, как глоток свежего воздуха. Она, прежде подавленная и униженная, начала оживать.

В Москве Женя начал работать в школе, ведя уроки военной подготовки и основ безопасности жизнедеятельности. Впервые услышав аббревиатуру ОБЖ, Ася смеялась над названием этой дисциплины, хотя и понимала, насколько она важна. Женя поделился с Асей своей печалью по поводу того, что, уехав на службу в Сибирь и выписавшись из московской квартиры, он навсегда потерял право на жилплощадь в столице и теперь вынужден жить в квартире тёщи. Ася спросила, почему Женя перед своим отъездом на службу после окончания училища так легко и как бы мимоходом попрощался с ней. Женя честно признался, что Ася была значительно моложе его, а он уже был взрослым мужчиной, и ему была нужна жена. Когда мужчине двадцать два года, то разница в пять лет кажется большой, а в Асе он тогда видел только девочку и в беседах с друзьями называл её не иначе как “сестрёнка”.

О своей личной жизни Женя рассказал, что уже давно не находит общего языка со своей супругой и хочет найти в Асе настоящего друга и собеседника. Асю,  сказать по правде, перспектива быть только его другом не устраивала… Их первая же прогулка по Подмосковью закончилась тем, что они перестали быть просто друзьями, причём Ася решилась на этот шаг, ни секунды не раздумывая. Женя же был поражён тем, что их сближение произошло так быстро. Но где ему было понять, какая бездна страданий наполняла душу Аси, жаждавшей любви и счастья!
 
Они решили вместе поехать по турпутёвке в Среднюю Азию, но буквально накануне отлёта Ася заболела гриппом. Пришлось сдавать билеты и просить о переносе срока действия путёвки. Грипп Ася переносила тяжело, у неё долго держалась высокая температура, и, ещё не выздоровев окончательно, она пошла на приём к участковому врачу, чтобы узнать, можно ли ей в таком состоянии лететь в Среднюю Азию. Врач с сомнением посмотрела на неё, но, немного подумав, сказала, что клин клином вышибается, и закрыла бюллетень.

Так Ася и Женя оказались в неизведанных ранее краях. Сначала в Узбекистане, где их встретили гостеприимные и солнечные города Бухара, Самарканд и Хива с их минаретами, медресе, мечетями, средневековыми дворцами, среднеазиатскими базарами, а также мавзолеем Гур-Эмир, местом захоронения Тимура. Впервые в жизни они посетили синагогу, благо Асю и Женю не разделяли ни национальность, ни вера, хотя в то время оба они и были атеистами. Потом был перелёт самолётом в Ашхабад над пустыней. Ася впервые с высоты увидела песчаные барханы. А потом, уже в Туркменистане, она села верхом на верблюда. Он стоял, как вкопанный, не шелохнувшись, пока она влезала в седло, и не проявлял никакого интереса к тому, что творилось вокруг. Затем на него решила взобраться толстая тётка. Выполнить это ей удалось только с третьей попытки. Каждый раз, когда она вставляла ногу в стремя, верблюд шатался и недовольно поворачивал в её сторону голову. “Смотри, тётка, - подумала Ася, -  верблюд и плюнуть в тебя может!”

Все эти радостные впечатления и совместное путешествие создавали у Аси и Жени ощущение непреходящего счастья. За прошедшие годы детская очарованность Аси героем своих юношеских грёз, конечно, померкла, но сейчас появилась надежда на её возрождение. Отношения её и Жени были, можно сказать, трогательными, готовыми перерасти в нечто большое. Наблюдая эту не типичную для уже немолодых людей нежность, директор турбазы даже поинтересовалась: “Вы – муж и жена или просто путешествуете?” Промолчать или сказать ей неправду они не решились.
 
В те дни стояла страшная жара, и повсюду их сопровождала умопомрачительная грязь. В самом начале путешествия, поев в общепите, Ася начала страдать расстройством желудка. На это нездоровье наложилось  ежемесячное женское недомогание, и всё это совпало с ещё не вполне прошедшим у неё гриппом. Ася старалась не падать духом. Но её неприятно поразило то, что, несмотря на её скверное самочувствие, Женя добивался от неё близости. Ася пыталась объяснить ему, что сейчас это ей совсем не показано, но Женя настаивал. Ася содрогалась, но волей-неволей ей приходилось уступать, и  неприятный осадок у неё остался надолго. Как-то она спросила друга:
          - А с женой ты часто этим занимаешься?
 Она даже не смогла произнести, чем именно, но он живо и иронично ответил:                - Каждый день. 
У Аси аж потемнело в глазах:
         - Как же так? Ты же говорил, что у тебя с ней нет общего языка?
         - Ну и что? Это разные вещи, - услышала она в ответ.

Несмотря на хорошее отношение к Асе, Женя легко закипал по любому поводу и часто разговаривал раздражённым тоном. Ася начала понимать, что былое чувство  уже никогда к ней не вернётся. Она знала, что не порвёт с ним отношения, но голова у неё оставалась ясной, и она не собиралась совершать необдуманных поступков. Он же, напротив, начал испытывать к ней настоящее чувство и однажды по приезде в Москву сказал ей во время прогулки:
           - Я люблю тебя. Я уже не мальчик, и ты не можешь позволить себе шутить надо мной.
Однако эта его реплика осталась без ответа.

Когда после частичной парализации мужа Аси положили в больницу, Женя предложил Асе бросить Анатолия и снять комнату где-нибудь в пригороде, где меньше арендная плата. Ася не допускала мысли о таком повороте событий и сразу же прервала разговор:
              - Как я могу оставить человека в таком беспомощном положении?
Женя продолжал:
              - Ты чувствуешь сильную зависимость от него и ведёшь себя перед ним униженно. Может быть, твоя дочь не от него?
              - От него, 
- ответила Ася.
Женя не мог себе представить, как можно сочетать в себе  приниженность и одновременно привязанность к нелюбящему её мужу. Но что-либо радикально менять в своей жизни Ася была не в состоянии, поскольку не полюбила Женю по-настоящему.
 
Часто на встречу с Асей Женя приходил вместе со своим маленьким внуком, и они вместе гуляли в лесу или парке. Малыш ещё не разговаривал, поэтому Женя не опасался, что он что-нибудь расскажет его жене. Но время шло, малыш рос, и однажды Женя рассказал Асе, как внук после одной такой прогулки жестами пытался что-то оживлённо рассказать своей бабушке, так что даже по жестам и мимике ребёнка он догадался, что тот рассказывает про Асю. Больше Женя никогда внука с собой не брал.
 
Как-то Женя сказал Асе:
            - Не обращай внимания, если я расскажу тебе, что с кем-то занимался сексом. Это всё моя ненасытная плоть, а люблю я тебя.
Слышать такое Асе было более чем странно, но выбирать не приходилось, поскольку слова любви в своей жизни она слышала очень редко и уж, во всяком случае, не от мужа.

Осенью следующего года они вместе поплыли по Волге пароходом до Астрахани. Вместе ходили на экскурсии, знакомились с городами, в которых останавливался пароход, наслаждались вкусной едой в ресторане, а по вечерам ходили на танцы. Маленькая Ася проигрывала на фоне красавца Жени, и многие женщины, которых, как всегда, на пароходе было больше, чем мужчин, с недоумением поглядывали на эту странную пару, про себя наверняка думая: “И что он в ней нашёл?” Как-то Ася даже выразила ему признательность за то, что он не смотрит на других женщин и по отношению к ней ведёт себя очень тактично. На это Женя возразил: “Я тебя люблю”.

Однажды они серьёзно поспорили. Ася пыталась выяснить у Жени, зачем СССР начал войну в Афганистане, надеясь получить от него исчерпывающую информацию как от бывшего военного. У Жени на этот счёт сомнений не было, и он высказал ей общепринятую точку зрения на события в этом государстве Среднего Востока. Асю эти доводы не убеждали, так как она была категорически против вторжения советских войск. Спустя несколько лет Женя признал, что ввод ограниченного контингента войск в Афганистан действительно был ошибочным. А тогда ей показалось, что Женя вряд ли способен мыслить глубоко, и это ей очень не нравилось.
 
На обратном пути Ася попросила Женю сойти с парохода не в конечном пункте маршрута – в Москве, а в Ярославле, где у Жени жили родственники. Женя был явно обижен этим предложением. Что же касается Аси, то она боялась, что её муж Анатолий может прийти встречать её после путешествия и мужчины могут встретиться.  Жене пришлось согласиться. Тем не менее, в Москве они продолжали встречаться то в квартире мамы Аси, то в квартире мамы Жени, и Асе каждый раз было неприятно видеть беспорядок в обители тёти Берты. Она внутренне содрогалась, когда видела волосы в ванной или ещё какие-нибудь проявления неряшливости матери Жени. В то время тётя Берта возражала против их встреч, но Женя уже окончательно ушёл от жены и ещё какое-то время надеялся, что Ася примет решение окончательно соединить с ним свою судьбу. Он даже уговорил её поехать посмотреть съёмное жильё недалеко от Москвы по Белорусской дороге.

Иногда они встречались втроём – Ася, Женя и Саша. Младший брат каждый раз напоминал Асе, что в детстве и юности они вместе катались на лодке и ходили куда-нибудь. Этим он хотел сказать, что не является  третьим лишним в компании Аси и Жени. Однако Ася с недоумением выслушивала Сашу, твёрдо давая ему понять, что они всегда были только приятелями.

На следующий год Ася и Женя приобрели курсовки в подмосковный санаторий. Она – соцстраховскую за тридцать процентов, он – за полную стоимость. Опасаясь неожиданного приезда Анатолия, который, конечно, никогда бы не приехал сюда, Ася предложила другу снять комнату в другом доме. Женя был расстроен, так как, помимо морального урона, он был вынужден дополнительно потратиться на аренду жилья. Но снова смирился. Ася понимала, что такое положение не может продолжаться долго, но ничего не могла с собой поделать. Когда после санатория они встретились в Москве, Женя возле метро поцеловал Асю в щёку, но она отстранилась. Это, видимо, явилось последней каплей, и Женя исчез на несколько лет. Конечно, Асе это было неприятно, то теперь уже ей пришлось мириться с неизбежным.

В год, когда из жизни ушёл Анатолий, Ася отмечала свой пятидесятипятилетний юбилей. После смерти мужа она очень горевала и ещё долгое время пыталась понять, всё ли она сделала, чтобы он пусть бы и не выздоровел, то хотя бы поддержал своё здоровье. Она поделилась своими сомнениями с лечащим врачом и заведующим терапевтическим отделением поликлиники, однако оба доктора успокоили Асю, заверив её, что она сделала для мужа всё, что было в её силах, а он, в конце концов, был инвалидом первой группы, у которого сейчас реализовался негативный прогноз.

Однако в день юбилея Ася была на подъёме, радовалась жизни и острила. Неожиданно в дверь позвонили, и на пороге появился Женя. Она не удивилась, но и не сильно обрадовалась, а приняла его так, как если бы они расстались только вчера. Его появление ещё больше вдохновило её на безудержное веселье, а когда гости разошлись, она, постелив ему постель в бывшей комнате мужа, сама пришла к нему. Они снова начали встречаться.  В это время его мама, тётя  Берта, уже хотела, чтобы Ася и Женя, наконец-то, были вместе. Теперь Берта жила в благоустроенном доме для престарелых ветеранов, и Ася и Женя навещали её там. Поскольку Женя жил далеко от Москвы, он хотел, чтобы Ася периодически навещала его мать.

Сам же Женя снимал комнату в дальнем Подмосковье и преподавал в местной школе. К тому времени Ася обзавелась “самозахватным” участком и хотела заняться выращиванием собственных, экологически чистых овощей. В своё время получить на работе бесплатный садовый участок она не сумела, поскольку на новом предприятии ей не хватило стажа, чтобы получить эту льготу. Тогда все сотрудники горели желанием иметь личные шесть соток, и Ася не была исключением. Она надеялась, что Женя поможет ей и начала строить большие планы. Действительно, Женя поставил изгородь, но, видимо, дальние поездки утомляли его, и большая затрата сил на обустройство участка его не устраивала. Поэтому вскоре он опять исчез, и Ася была искренне огорчена.

Прошло ещё семь лет. Как-то Ася позвонила Саше, чтобы поздравить его с днём рождения, а заодно узнать, как дела у Жени. Трубку подняла жена Саши. Она сообщила, что Саша умер от цирроза печени. Сказалось его неумеренное увлечение алкоголем. Об этом телефонном разговоре, видимо, узнал Женя и приехал к Асе в Москву. Теперь это был не прежний красавец, а настоящий старик. Его лицо избороздили глубокие морщины. Асю крайне удивило, как время изуродовало этого человека. Насколько хорош он был прежде, настолько внешне стал неприятен теперь. Он производил, можно сказать, даже жалкое впечатление, и теперь уже Ася на его фоне выглядела свежо и молодо. К этому времени оба они похоронили своих матерей, и теперь им надо было бы до конца жизни поддерживать друг друга. Но каждый из них не проявил житейской мудрости.

Теперь Женя не работал в школе, а занимался выращиванием грибов вёшенок в Подмосковье, где снимал жильё. Поскольку ему приходилось приезжать издалека, то он надеялся изредка ночевать у Аси. Однажды он оставил у неё грибы и попросил отвезти их в контору, где принимали выращенную продукцию. Женя попросил также Асю разрешить ему пользоваться ванной, поскольку в его деревенском доме для этого не было никаких условий. Однако Ася была категорически против этого, и, памятуя, что у него был нелеченный грибок на руках и ногах, попросила его всегда ходить по её квартире в тапочках, а не в носках. Она снова поставила во главу угла этот его далеко не первостепенный недостаток.

Однажды Ася спросила, почему в прошлый раз он так неожиданно исчез, и как прошли у него эти годы. На первый вопрос Женя пробормотал что-то невнятное, а потом рассказал, что он и его брат Саша почти все эти годы встречались с одной женщиной. Она была инженером, но в тяжёлые девяностые работала киоскёром. Она была замужем и имела двоих детей. Женя предлагал ей выйти за него замуж, но она ему отказала. И Асю снова поразило, почему так не везло в личной жизни этому некогда действительно красивому и, в общем-то, неглупому мужчине. А по поводу поразившего её откровения Жени Ася задала вопрос:
            - Как ты мог позволить себе делить любимую женщину со своим братом? На что получила ответ:
            - Ты же знаешь любовные треугольники: Маяковский, Лиля и её муж Брик - и другой: Некрасов, Панаев и его жена.
Тогда Асю осенило, что в своё время Саша хотел дополнить её с Женей до треугольника. Но всё это было за гранью её понимания.
 
Больше никогда близости у Аси с Женей не было, хотя он и предпринимал определённые попытки. Ася полностью потеряла к нему доверие. Однажды Женя пригласил Асю в дом сестры своего умершего друга, племянника известного советского композитора, где присутствовало ещё несколько друзей его детства. Хозяйка Мариша, как ласково называл её Женя, приветливо встретила гостей и пригласила их к столу. После этого Мариша вывезла в инвалидной коляске весьма пожилого мужчину и тоже усадила за стол. Ася решила, что, судя по возрасту, это отец хозяйки, и во время общего разговора так и сказала: “Ваш отец”. За столом повисло тягостное молчание, и больше всех эту неловкость переживал Женя. Эта ситуация резко “опустила” Асю во мнении его друзей и настолько вывела Женю из себя, что он нашёл ещё один повод поссориться с ней, резко обвинив в бестактности и прочих грехах. Ася оправдывалась, как могла. Она действительно проявила бестактность, хотя и неумышленно.
 
После этого случая их взаимоотношения вновь и теперь уже навсегда ухудшились. Женя послал Асе письмо, в котором с обидой констатировал, что Ася всегда с пренебрежением относилась к нему, считала его не очень умным, хотя люди всегда и везде проявляли к нему большое уважение. К письму он приложил вырезки из газет с опубликованными в них стихами. Ася и раньше знала, что Женя пишет стихи, притом неплохие. Заканчивалось письмо словами: “Жизнь показала, что мы не нужны друг другу”. Слова эти были горькими, но справедливыми. Больше они не виделись.

Спустя несколько лет на лекции-концерте в музее-квартире Гольденвейзера Ася неожиданно встретила Маришу, которая была отнюдь не чужим человеком в этом музыкально-просветительном центре. Подойдя к ней во время перерыва, Ася представилась и поинтересовалась, как дела у Жени. Лицо у Мариши сразу вытянулось, и она с грустью произнесла: “Женя умер”. Асе стало жутко. Она и в мыслях не могла допустить, что Женя больше не ходит по этой земле.

Её терзало позднее раскаяние. Из её груди, как стон, рвались слова благодарности ему за его любовь к ней, за то, что он вернул её к жизни, когда муж унижал и топтал её, оставляя одну в праздники, не ездил с ней отдыхать и по любому поводу грозил разводом. И пусть у неё с Женей были размолвки, но им нечего было делить, поскольку они были ровней и по происхождению, и по воспитанию. В конце концов, из-за неё он окончательно порвал с женой, а она, Ася, отвергла его. Фактически он спас её, не дав ей сойти с ума. Почему осознание всегда приходит поздно? И к чему сожаления, когда уже ничего нельзя исправить?...