МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ
Вязкое болото, потянутое тиной, противно двигалось из стороны в сторону как живое существо. Внезапно из середины безобразного организма выскочила по локоть рука с поднятым указательным пальцем и противный голос произнес: «Должок!» — точь в точь, как в сказке «Варвара краса — длинная коса».
— Должо-о-о-к! — враждебно звучало с многоповторяющимся «о». В тон этому назойливому «о» вторили одновременно телефонный звонок и будильник.
— О-о-о-о, — пронеслось над ухом Кати. — «Вставай!» — кричал телефон вместе с маленьким серебряным будильником, облупившимся в верхней части.
Катя нехотя перевернулась на другой бок, затем нащупала рукой на тумбочке скользкий металлический предмет с колокольчиком-шапочкой и со всего размаху стукнула по нему, добавив ему ещё одно увечье.
«Слава Богу, что это всего лишь сон», — облегченно вздохнула Катя и потянулась за телефоном. В ухо раздражающе громко кричал голос любимой подруги Олечки Маленькой:
— Катя, — сегодня ничего не планируй на вечер. Собираемся с девчонками в нашем любимом ресторане. У меня для вас потрясающая новость!
«Счастливый человек наша Олька!», — подумала Катя. — У нее кроме навязчивой идеи удачно выйти замуж, в голове больше никаких мыслей нет.
Зато у меня есть аж три: «Как бы опять не вляпаться в удачное замужество, где достать денег, чтобы расплатиться со всеми долгами и зачем я влезла в этот бизнес?»
Катя стала нехотя собираться на работу. На душе было отвратительно оттого, что ей казалось, что она живёт не своей жизнью. "Хорошо, что есть единственная отдушина в последнее время — это литературные курсы" — подумала она, вздыхая.
Ей нравилось на них всё: лекции, после которых реально функционировали мозги, сокурсники, расшибающие амбиции вдребезги, желающие сделать из тебя знаменитого писателя, практические задания, способствующие написанию любимых только тобой шедевров. И, конечно, нравился профессор, который предложил написать рассказ «Павел I — Русский Гамлет».
Катя была в ужасе от этого задания, потому что вообще не знала историю, и о Павле I имела смутное представление.
«Но ничего спрошу сегодня у Женьки в ресторане, она самая умная из нас, что-нибудь расскажет», — сообразила Катя, выходя из дома.
Вечером, перебивая Женьку, каждая из подруг пыталась придумать свою историю о Павле I, видно было, что сочиняли они на ходу, блистая своими неглубокими познаниями. Неожиданно Павла I затмила Оленька Маленькая, забежавшая в ресторан в платье от Диор, приобретённом в секонде.
— Привет, всем! Быстро встали и пошли за мной, — загадочно произнесла она.
Девочки переглянулись, улыбнулись и дружно зашагали за Олечкой.
— Ну как вам?— спросила она, радостно показывая на ряд машин, припаркованных перед рестораном.
— Что как нам? — спросила возмущенно Женька. — Машины, да и только.
— Ой, девочки, я забыла вам сказать, что мне Димка Петров, ну помните, тот самый о котором я говорила каждый вечер одну и ту же фразу:
«Я выхожу замуж за Диму Петрова». Так вот мантра сработала! Я выхожу за него замуж. Девочки, он вчера дал мне кучу денег и сказал, чтобы я поехала в салон и взяла себе машину. Так вот я купила вот эту черную Опель Вектру. Вон самая красивая стоит, — сбивчиво произнесла Ольга, — И подбежала к новенькой машине. Девочки, визжа, последовали за нею и водили возле новенькой иномарки хороводы, восхищаясь и сыпля комплиментами.
— Девочки, это ещё не всё, — шепотом произнесла Оленька Маленькая. — Он мне оставил карточку зарплатную с кодом, и знаете, сколько у него зарплата сегодня упала? Триста тысяч рублей!
Девочки зло посмотрели на новую машину, предположили, что она куплена за грязные деньги и что её Дима, скорее всего, бандит. Они кричали на Ольгу все вместе и поочереди, что она дура набитая, что поверила первому встречному и стали убеждать её, что таких зарплат не бывает.
Одна Катя, прикрикнув на всех, сказала, что они ей просто завидуют и хотят испортить вечер. Она стала успокаивать Олечку Маленькую и убеждать девочек, что такие зарплаты получают газпромовцы и нефтяники.
Катя вытерла слёзы Олечке и напомнила, что они собрались радоваться, а не плакать и предложила пройти в тёплое помещение ресторана. Все одобрили эту мысль и побежали под орущую на всю округу песню: «Светка Соколова».
Но успокоиться так и не смогли и дружно набросились с обвинениями вместо
Оленьки Маленькой на Катю. Они припомнили ей всё: дурацкий жалостливый характер, неумение разбираться в людях, литературные курсы и, конечно, её долги. Они знали куда бить и били по самому больному месту, вспомнив ей и сон о руке со словами «Должок!», который она им только что рассказала. В общем, вели себя как настоящие верные подруги, которые всегда тебя поддержат в трудную минуту. Но Катя продолжала стоять на своём, она говорила, что верит Ольгиному парню и верит в мечту.
— Ну, раз ты веришь, тогда говори, что выходишь замуж за Прохорова, — зло произнесла Женька, которая вообще никому не доверяла. Она покрутила пальцем у виска и добавила, что Кате с её долгами поможет только Михаил Прохоров. У других просто таких денег нет. Эту идею поддержали все девочки, во главе с Олечкой Маленькой, которая была уверена, что у Кати всё получится, как и у неё. Она советовала Кате ради эксперимента попробовать делать точно так же, как делала она.
— Катя, ты говори каждый день так: «Я выхожу замуж за Михаила Прохорова, говори в настоящем времени, только обязательно добавляй за олигарха, а то выйдешь замуж за какого-нибудь Мишку Прохорова, местного алкаша. Нужно всё говорить доходчиво, чтобы сбылось».
Катя засмеялась и согласилась на эксперимент, пригласив их на своё венчание с Прохоровым в Казанский собор двадцать пятого августа следующего года в свой день рождения. Каждое утро и вечер она произносила одну и ту же фразу. Ей уже самой стало интересно, что из этого выйдет. Она говорила громко, уверенно, как уже о состоявшемся факте.
Даже когда Катя ехала к сыну в Санкт-Петербург, она умудрялась повторять эту Мантру в поезде, чистя зубы перед сном. Катя не забывала и о практическом задании литературных курсов. Она купила в Санкт–Петербурге красивый толстый журнал с иллюстрациями «Русские Цари — Рюриковичи, Романовы» и вечером, укрывшись «Русскими царями», которые снились ей каждую ночь, она представляла фабулу своего будущего рассказа: «Русский Гамлет", говорила себе засыпая: «Завтра пойду в Михайловский замок, завтра пойду…» и, придавленная загнутой страницей о Павле I, отдавалась в руки Морфея.
Мантра и Павел I были с нею и тогда, когда она делала в квартире вечного студента косметический ремонт: клеила обои, мыла окна, красила двери.
Докрашивая последнюю дверь, она очень торопилась, потому что боялась, что запланированная на последний день экскурсия в Михайловский замок, где был убит Павел I, может у неё сорваться. Быстро приняв душ, Катя выбежала из дома и на ходу повторяла про себя: «Я выхожу замуж за Михаила Прохорова, олигарха. Я выхожу замуж…»
Вытираясь платочком от жары счастливая, что успела до закрытия музея, она услышала от охранника «радостную» весть, что в Михайловский она сегодня не попадет, потому что он арендован на весь день.
— Как арендован? — спросила Катя, с ужасом на лице и подумала, глянув на улыбающегося охранника-кассира: «Почему, когда человек произносит фразы типа: «Вы опоздали», «Вы не попадете», «У Вас не получится», всегда радуется чужому горю. Она вздохнула и пошла расстроенная к центральному входу, повторяя машинально фразу: «Я выхожу замуж за Михаила Прохорова». Тьфу ты, — сплюнула Катя и произнесла вслух:
— Господи, я так хочу попасть в Михайловский замок. Господи, помоги мне.
Она подошла ближе к замку, заглянула во двор и увидела множество белоснежных столов и кресел. Огромными буквами черным на белом написано: «Коммерсант года». Катя попыталась убрать челку со лба, чтобы видеть гостей праздника лучше, но неприятное ощущение, которое испытала ее рука, дотронувшись до волос, насторожило её.
Она подумала, что голову она только что помыла и с мокрыми волосами выбежала на улицу, но они показались ей какими-то неживыми, грязными, Катю это насторожило, она достала из сумочки зеркальце, взглянула в него и «О, ужас!»
Волосы были запорошены белой, нет, не сединой, а краской, которая каким–то образом оказалась не только на покрашенных дверях, но и у неё на голове.
Неожиданно ей в ухо кто-то возмущенно крикнул:
— Почему я не попаду в Михайловский замок? Я абонемент купила два месяца назад. Я учусь на экскурсовода.
Катя удивлённо посмотрела на женщину в растянутой майке и бриджах, подошла поближе к охранникам и возмущенно произнесла:
— А как же нам быть? Нам нужно попасть на лекцию. Мы же запланировали это мероприятие два месяца назад».
Охранники, понимая, что шумиха им не нужна, быстро нашли выход из положения — отправили скандальную группу через Рождественские ворота замка в сопровождении двух милиционеров.
Катя шла по ступенькам замка, еле дыша, она благодарила Бога, что он её так быстро услышал и помог ей всё-таки попасть в Михайловский замок. Она восхищенно рассматривала дворец, зрительно фотографируя всё увиденное, боясь пропустить интересные детали, которые украсят её будущий рассказ.
Вееобразная лестница, прохладный запах древности, дух прошлого окутал Катю, поднимающуюся по стёртым гранитным ступенькам, прохлада закрадывалась во влажные, только что вымытые волосы, под одежду, и волнительными мурашками бегала по всему телу. Катя представляла Павла I в ночном колпаке и рубахе и как он поднимается к себе по этим самым ступенькам в спальню. Издалека как эхо пронеслись слова экскурсовода:
«По этой самой лестнице поднимались убийцы Павла I.» Катя споткнулась о ступеньку, которая чуть выпирала на несколько сантиметров вперед, ухватилась за стенку, чтобы не упасть и почувствовала ледяную прохладу, которая обдала её неожиданным сквозняком.
«Павел I идет со мной рядом», — подумала Катя и улыбнулась. Интересная лекции стоила всего сто пятьдесят рублей и Катя с удовольствием её послушала, она узнала новое о художниках-импрессионистах, сидя в тёмном помещении и наслаждаясь интеллектуальным отдыхом.
Очнулась лишь тогда, когда услышала аплодисменты лектору; вместе со всеми поднялась и рукоплескала громче всех, так ей показалось. Организатор лекции всех пригласила к выходу, а Катя искала способ задержаться и не хотела уходить, пытаясь сохранить в памяти всё увиденное.
— Хотите, я проведу Вас через центральный вход, — обратилась к Кате лектор, заметив её повышенный интерес к историческому зданию.
— Очень хочу, спасибо большое, — воскликнула Катя и быстро зашагала за нею. Лектор обернулась, заметила Катин умоляющий взгляд и пошла медленней. Катя с восторгом слушала её пояснения, где они в данный момент находятся и даже увидела ящик для корреспонденции. Она мысленно представила, как Павел I открывает его и достаёт оттуда пожелтевшие листочки писем. Внезапно яркий свет ослепил Катю, она даже зажмурилась от неожиданности. Тяжелая дверь замка открылась, и перед нею появились белоснежные столы, кресла и веселящаяся публика.
Катя оказалась перед многоярусными порожками, стекающими во двор Михайловского замка, где развлекались гости арендованного праздника. Она, как королева, стала спускаться по многочисленным ступенькам в красивом изумрудном английском шелковом платье «в пол». В данную минуту её единственное, что утешало, что платье было действительно английское, потому что купленное в Ольгином любимом магазине.
От первого столика поднялся красивый, импозантный мужчина и подал Кате руку, он осторожно помог ей спуститься и пригласил к своему столику, лектора в этот момент отвлёк организатор праздника, и она стояла и мило с ним беседовала. Катя поблагодарила за приглашение и вежливо отказалась, сославшись на то, что у неё нет времени, потому что её ждёт дома сын. Уже освобождая руку из плена, Катя услышала вопрос:
— И сколько же лет Вашему сыну, если не секрет?
— Двадцать один год, — ответила Катя, удивлённо уставившись на мужчину, который её спрашивал. Это был Михаил Прохоров.
«Господи, у нас венчание двадцать пятого августа», — хотела произнести Катя, глядя на него. Но, улыбаясь, повернулась к выходу и легко и непринужденно с многокилограммовыми пудами на ногах покинула веселую вечеринку.
Как только Катя вышла из Михайловского дворца, она дрожащей рукой достала телефон и набрала номер Олечки Маленькой:
— Оля, ты не представляешь, мечты сбываются, я всё-таки попала в Михайловский замок и я увидела Прохорова! Он мне улыбался так, как будто мы с ним давно знакомы.
—А ты спросила у него денег, чтоб с долгами расплатиться? — смеялась в трубку подруга.
— Нет, я не успела у него денег в долг попросить, но он мне улыбался так, как будто мы с ним давно знакомы. Катю переполняли эмоции, она, потрясённая всем, что с нею сегодня произошло, кричала на весь Санкт-Петербург о том, что видела Прохорова, о своём "приданном" в пятнадцать миллионов долга и что очень жалеет, что не попросила у него денег взаймы.
— А сколько же Вам нужно дать в долг?— услышала она за спиной.
Катя медленно повернулась и обомлела. Перед нею стоял Прохоров. Он медленно подходил к своей машине, а в руках держал Золотую руку по локоть — награду победителей конкурса «Коммерсант года».
— М-м-мне, — промямлила Катя заикаясь. — Всего пятнадцать миллионов, И добавила: «Для полного счастья».
Прохоров засмеялся, переваривая последние слова Кати «для полного счастья», и вопросительно произнёс:
— Так мало? И Вы думаете, что Вам этих денег хватит для полного счастья? Это даже меньше, чем я потерял залог за Дворец во Франции.
Катя хотела ему сказать, что даже лишние останутся, что для счастья ей нужно только отдать долги и не видеть постоянно этот кошмарный сон со словом «должок». Катя хотела ему объяснить, что это цена её свободы от малого бизнеса, в котором к счастью или, к сожалению, не бывает «Коммерсантов года». Она смотрела на «Золотую руку», которую Прохоров получил за удачную покупку Никелевого завода, и с ужасом ассоциативно вспомнила руку из болота.
«Должо-о-о-к!», — пронеслось у неё в голове.
— Хотите подержать эту руку, — спросил её Прохоров, улыбаясь.
— Нет! — испуганно произнесла Катя, — И увидев недоумённый взгляд Прохорова, добавила, выйдя из положения: — Она выглядит такой красивой, такой ласково-играющей в лучах солнца, боюсь даже её брать в руки.
— Возьмите, — протянул руку-приз Прохоров. — Не бойтесь.
— Нет, спасибо, я только до неё дотронусь для счастья.
— А Вы и так счастливая, — сказал Прохоров. — Потому что меченная. У Вас вон видите, какой локон седой на всю голову. Это говорит о том, что Бог Вас отметил!
Катя засмеялась и, дотронувшись до выпачканных волос, сказала:
— Нет, это малярная краска. Это моя неряшливость меня пометила. Мне и профессор мой по литературоведению сказал, что я неряшливо пишу.
— Так Вы писатель?
— Стану когда-нибудь, — уверенно произнесла Катя. — Ведь мечты сбываются, теперь я знаю это точно.