По прибытии домой братья первым делом отвезли домой Аслана, передали его семье и сразу же поехали к старейшине рода, рассказали ему о том, что и как сегодня произошло.
- Нам ничего больше не оставалось, – выслушав Сулимана, ответил старейшина. – К сожалению, обезопасить себя, защитить честь иногда можно только таким образом. Суровый век, суровые правила выживания. Будем надеяться, что больше желающих унизить и оскорбить нас, не будет.
Сулиман вернулся к семейному очагу.
Жить в республике становилось все тяжелее. Торговля нефтепродуктами уже не приносила прибыли как раньше. Да и вообще, после того что произошло, Сулиман уже не хотел к этому возвращаться. Несколько дней он просидел дома, не зная чем заняться. Единственным приемлемым вариантом в его положении было уехать в Волгоград, к дяде Андрею. Но Мадина категорически отказывалась покидать республику, да и сам Сулиман особо не горел желанием уезжать. Но так долго продолжаться не могло. Деньги заканчивались, жизнь дорожала. Чем-то надо было заняться. Хотя бы просто чтобы не сойти с ума.
- Ты можешь уехать, куда душа желает, - сказала Мадина, когда они сидели за обедом. – Трудно что-либо посоветовать в создавшейся ситуации. Ничего здравого в голову не приходит. Переживаю я за тебя, Сулиман.
- А ты?
- Я никуда не поеду. У меня тут дочь, родители. Я тебя понимаю, сынок. Ты устал. Но я больше, ни шагу из своего сарая.
Сулиман построил рядом с домом еще один сарай. Уже во второй раз продал стройматериал, продал и нефтевоз, купил пять телят, корм на зиму, чтобы откормить их до весны. И сидел дома, ухаживал за телятами.
Так прошло около года. Летом следующего года, когда семейный бюджет Сулимана уже был равен нулю, он продал уже здоровых бычков, и снова стал вопрос; «как жить дальше?». Ничего позитивного в голову не приходило, кроме как к осени снова купить телят и откармливать их до лета. «А что дальше? – думал Сулиман. – Так и буду крутиться? Как белка в колесе!»
Жизнь не сулила ничего хорошего. Жить в республике становилось уже невыносимо. Стремительно росло количество наркоманов, жуликов и грабителей. Похищения и убийства людей становились нормой жизни. Искусственно создаваемая лидерами ваххабитов безработица и нищета, чтобы хоть как-то выжить, приводила молодых ребят в их учебные лагеря. Опустели школы и больницы, некому было работать, не выдавалась заработанная плата, ни врачам, ни учителям. Руководство не в состоянии было хоть как-то повлиять на обстановку. Народ был выброшен на произвол судьбы.
Но зато крепко становились на ноги ваххабиты и их лидеры. Они уже начали чувствовать себя хозяевами в республике и стремительно распространяли свою идеологию. В газетах, на телевидении, в мечетях, устраивали своих проповедников, которые призывали народ к войне с неверными.
Терпение народа кончилось. И бывшие ополченцы снова объединились и решили положить конец распространению ваххабизма в республике.
Восьмого августа девяносто восьмого года в Гудермесе, где находился центр ваххабитов, произошло боестолкновение бойцов народной армии с ваххабитами. В их числе был и Сулиман.
Бой был коротким и с минимальными потерями с обеих сторон. Ополченцы вынудили ваххабитов сложить оружие и сдаться.
Но через некоторое время, под давлением лидеров ваххабитов, руководство республики освободило захваченных в плен ваххабитов. Этим позорным шагом, руководство республики окончательно потеряло уважение и доверие населения. И похоронила последнюю каплю надежды на улучшение жизни народа.
Народ уже был готов принять и поддержать любую власть, лишь бы в республике был хоть какой-то закон, устав, конституция, порядок. Любую власть, только не ваххабитскую.
По пятницам, когда в мечетях собиралось больше прихожан чем в обычные дни, для совершения пятничного намаза, лидеры ваххабитов отправляли по селам своих проповедников. Те распространяли ваххабитскую идеологию, которая призывала к войне, и только к войне.
Так, в одну из пятниц приехал проповедник и в Ведено. Он не был местным, но сопровождали его двое чеченцев.
- Мы должны бояться мирной жизни, – говорил проповедник. – Потому что в мирное время человек забывает об Аллахе в погоне за мирскими благами. В войне человек всегда готов стать шахидом, и мысли его только о Создателе и о судном дне.
Сулиман находился в мечети рядом с Хизиром. Он видел, как Хизир нервничает, как ему тяжело слушать этот бред. Хизир сидел, наклонив голову, тихо ударяя кулаком по полу.
- Ваши Зиярты*, это самообман, – продолжал проповедник.
Эти слова вызвали бурное возмущение прихожан. Хизир уже не сдержался и встал во весь рост.
- Ни слова больше о наших Зияртах, – крикнул он на проповедника. – Мы не позволим вам даже говорить о них, не то чтобы хоть пальцем притронуться. Ты понял меня?
- Это… это, просто ваши предки, – заикаясь, сказал проповедник.
Он очень растерялся под суровым взглядом Хизира и не знал как себя вести. И так с трудом говоривший на ломаном русском языке проповедник, теперь вовсе потерял дар речи.
- Что ты знаешь о наших предках? – уже не мог успокоиться Хизир. – Ты, холуй без роду - без племени. Когда твои предки жили в пещерах и из-за страха выйти наружу питались собственным дерьмом и детьми, наши предки в башнях жили и мирно трудились на земле. Когда твоих предков голод все же выводил наружу, и они питались дохлятиной которой брезговали даже животные, наши предки на медведей охотились и за зверей их не считали. Ты призываешь нас к войне. Почему вы у себя не воюете?
- Там… там, тяжело, - заикаясь, отвечал проповедник. – Там пески…
- Вот как? А разве может называться Джихадом – война, если выбирать там, где легко воевать?
- Нас… нас, народ не поддерживал.
- И ты хочешь сказать, что целый народ глупее вас, кучки моральных уродов? Вы призываете нас воевать, взрываться и убивать. Почему сами не воюете? Почему сами бегаете от смерти и ищете легкий путь? Почему сами не станете шахидами, а призываете других? Почему на своем примере не покажете как стать шахидом? А приводите в пример тех, кого уже использовали, и души которых уже, якобы покоятся в раю.
Проповедник не стал отвечать. Он развернулся и направился к выходу.
Сулиман быстро вскочил и побежал к главному входу. Выбежав из мечети, он пошел навстречу проповеднику и сопровождающим его холуям.
Со времени конфликта на блокпосту Сулиман не расставался с оружием. Пистолет у него и сегодня был с собой.
Подбегая к ним, Сулиман вытащил пистолет и произвел выстрел в воздух. Левой рукой схватил за бороду проповедника и приставил ствол пистолета ко лбу.
- Если с головы этого человека, упадет хоть один волос, следующую пулю я тебе тварь, меж глаз всажу, – пригрозил Сулиман. – Ты меня понял, урод? Из-под земли достану.
Проповедник настолько испугался, что его трясло всем телом.
- Что ты делаешь, брат? – спросил Сулимана сопровождавший проповедника молодой парень.
- Закрой пасть, мразь! – переключился на него Сулиман. – Если еще раз, вы приведете в село подобное животное, Аллахом клянусь, вы не уедете живыми.
В ответ никто ни проронил, ни слова. К тому же, к ним подбежали еще несколько прихожан и встали рядом с Сулиманом.
Проповедник с сопровождающими сели в машину и уехали.
Прихожане вернулись в мечеть и продолжили пятничную молитву.
* * *
Этот конфликт мог привести к непоправимым последствиям, к чему внутренне были готовы сельчане. Если бы не поход ваххабитов в соседний Дагестан.
В поход на Дагестан уехал и Аслан. Эта новость не удивила сельчан. В нем была раздвоенная личность. Но шокировало сельчан то, что с Асланом уехали еще двое парней из их села. В том числе и троюродный брат Сулимана.
Вечером старейшина рода созвал к себе всех родственников, мужчин.
- В чем дело? – спросил он отца уехавшего в Дагестан парня. – Как это произошло?
- Для меня это полная неожиданность, – оправдывался отец. – За ним не наблюдалось ничего такого. И с Асланом я запретил ему общаться. Видно, тот сумел вскружить ему голову.
- Это не оправдание, – прикрикнул на него старейшина. – Ты что? Не занимался его воспитанием? Слово сына какого-то алкаша для него выше слова отца? Как нам теперь людям в глаза смотреть?
Отец стоял, виновато отпустив голову. Ему нечего было ответить старосте.
- Однажды, – тихо сказал отец, – он, придя домой выкинул такую фразу, что мы живем неправильно, не по - мусульмански. Но старший брат избил его за это. Больше такого не повторилось. Это было всего один раз.
- Что значит «один раз»? – не мог успокоиться староста. – Для здравомыслящего отца и этого одного раза должно было быть вполне достаточно, чтобы понять, что в голове сына творится бардак, и забить тревогу.
- Мы не хотели сор из избы выносить…
- А теперь что? Не всплыло? Лучше бы ты один опустил голову перед нами, чем всем нам теперь ходить с поникшей головой. Что значит, не по - мусульмански живем? Мы не можем называть себя мусульманами, если отвергнем обычаи предков, не противоречащие Исламу. Мы не можем называться чеченцами, если не будет соблюдать религию. Каждому народу Всевышний дал землю с ее богатствами, язык. «Я создал вас племенами и народами, - сказано в Коране, - чтобы вы познавали друг друга, уважали друг друга, отличались друг от друга». Наши предки, сотни лет назад объединили в единое целое менталитет и религию. Очистили культуру от правил и законов, противоречащих или не соответствующих Исламу. Твой сын что, умнее наших предков? Или его друг Аслан? С самого начала я предупреждал вас, что ваххабиты принесли ложную идеологию. Пытался предостеречь от позора. Вас сотни человек. Не могу же я один уследить за всеми? Эти люди враги Аллаха. Они хуже и опаснее неверных. Они очерняют Ислам. Безбожники - это просто заблудшие люди. А эти? Они пугают мир Исламом, они отталкивают людей от истинной веры вместо того чтобы наоборот, приводить их к вере. Из-за них у неверных создается мнение, что Ислам это террор, кровь, убийства, насилие. Хотя на самом деле, Ислам даже словом запрещает причинять боль и вред не только человеку, но и всему живому. Не говоря уже о применении физической силы. Я вам это говорю постоянно, с тех пор как на нашей земле появились эти враги Аллаха.
Собравшиеся слушали старосту затаив дыхание.
Сулиман слушал его, испытывая огромное чувство гордости. Гордости за то, что он является частицей этого народа. Большую часть жизни он провел за пределами Родины, где можно было рассчитывать только на свои силы и на поддержку государства в решении проблем. А здесь все вопросы решались сообща. Без протоколов, без документов, без лишней траты средств и времени.
- Наши алимы еще десятки, сотни лет назад предупреждали нас о них, – продолжал староста. – Они говорили: «Не ругайте их, потому что они верят, что идут по верному пути. Но и не следуйте за ними, потому что они идут по ложному пути». Если ты обидишь мусульманина, у тебя еще есть шанс получить прошение, говорил мой дед, потому что вы, возможно, встретитесь с ним в судный день. Но если ты обидишь неверного, не рассчитывай на прошение. Потому что в судный день ты никогда его ни встретишь и не сможешь попросить прощения. Но что произошло, то уже произошло. Теперь нам надо подумать, как смыть этот позор с фамилии. Сулиман!
Сулиман по-армейски быстро встал во весь рост, готовый выслушать и выполнить любое поручение.
- Ты рано потерял отца, – уже спокойным голосом сказал староста. – Но это не помешало тебе не сломаться. В чем немалая заслуга Салмана, да простит Аллах ему прегрешения, и Мадины. За что и тебе спасибо. Ты пользуешься уважением среди молодых, да, и ты пример для них. Хоть, к сожалению, тебе пришлось и пролить кровь. Я возлагаю на тебя вернуть домой Саламбека. Конечно, в Дагестан вы не поедете. Но когда он вернется, если вернется, приведешь его домой. Я запрещаю тебе уговаривать его. Ослушается, хоть трупом, но приведи домой. И мы закопаем в землю этот позор.
- Понял, – с боевой готовностью ответил Сулиман.
Посовещавшись еще некоторое время, староста распустил собравшихся.
По дороге домой Сулиман решил зайти в гости к Хизиру.
Когда он вошел в дом, Хизир с сыновьями смотрел по телевизору местные новости. Сулиман молча сел рядом с ними.
По местному телевидению показывали отряды ваххабитов, вторгшиеся в Дагестан.
- Отряды исламских моджахедов освободили жителей нескольких сел братского Дагестана… – объявила диктор.
- От кого освободили? – спросил вслух, скорее самого себя, Хизир. – Люди жили, пусть и жили бы как хотят и с кем хотят. Не могу я больше этот бред слушать. Сулиман, ты будешь смотреть это?
- Нет, – ответил Сулиман. – Дни и ночи только об этом и говорят.
- Пойдем тогда на кухню, – поднимаясь, сказал Хизир. – Лучше чаю попьем. Нервов уже на них не хватает.
Сулиман встал и вышел за Хизиром. За ними последовал и Хасан.
- Ты представляешь? – сказал Хизир когда они уселись на кухне. – Этот чертенок, Аслан, оказывается все-таки не ушел от них.
Сулиман стыдливо опустил глаза. Ведь с Асланом ушел и его брат.
- С ним-то ясно, – продолжил Хизир. – А ваш-то что? Вы же держитесь друг за друга. Как вы упустили? Значит Сайд-Эми где-то, что-то не доглядел. Да разве сейчас и уследишь за молодежью? Мы-то, воспитанники партии привыкли, что партия воспитывает человека. Хорошие все-таки были времена в Советском Союзе. Хоть и много горя он принес нашему народу. Но о своих гражданах та власть заботилась. Ни инвалиды, ни сироты не были выброшены на улицу. Обо всех и каждом заботилась власть. Родителям только на свет детей производить оставалось. Всю остальную заботу брала на себя власть. Садик, школа, училище, армия, институт, работа, пенсия. Все было четко налажено. Хоть и убили ради этого миллионы людей. Единственное что было плохо, так это то, что религия была под запретом.
- А насчет тех, что пошли в Дагестан, что ты думаешь Хизир? – спросил Сулиман когда наступила пауза. – Как дальше события могут развернуться?
- Как, как? Известно, как. Война снова начнется. Видать эта пьянь Боря, понял, что не сломлен дух народа. Или ему кто-то подлил водки и подсказал, что надо вернуться и добить народ. Им нужна еще война. Видимо заказчики войны не насытились с той. Не успели разграбить все, что планировали. Совершают второе преступление для сокрытия первого. Этих псов они ведь используют. Им нужен повод, чтобы во второй раз сюда прийти. А эти используют дураков типа Аслана. В итоге пострадаем снова мы. А эти как были, так и останутся на плаву. Что эти бандиты, что те. Все они, враги чеченского народа. Воспитывать нам надо молодых, воспитывать. «Если не уважишь своего отца, придется уважить чужого. Если не воспитаешь своего сына, придется воспитывать чужого». Не глупый человек это сказал. Безграмотных, необразованных, голодных как материально, так и духовно людей, легко использовать. Их используют, и всегда будут использовать и во все времена использовали. Поэтому днем и ночью нужно заниматься воспитанием молодежи, их образованием, совершенствовать их мировоззрение в правильном русле.
* * *
Как и предполагал Хизир, в Чечне началась вторая война.
Федеральные войска извлекли урок из первой компании и сменили тактику ведения войны. Они уже не пускали вперед танки и пехоту. Путь очищали артиллерийскими и авиационными ударами и только после, когда им не оказывали сопротивление, вводили технику и людей.
Сменили тактику и зачинщики войны. В основном они находились в горах. Мелкими группами они отправляли своих «живых торпед» на передовую. Это молодые, одурманенные ложной исламской идеологией парни. Те провоцировали войска на обстрел населенных пунктов, зачастую эти «живые торпеда» и сами погибали, свято веря что идут по истинному пути Ислама. Но погибал и страдал, как и говорил Хизир, мирный, ни в чем неповинный народ.
Сначала участники первой компании не уходили на войну. «Сами развязали войну, пусть сами и воюют», - говорили они про ваххабитов. Но по мере продвижения федеральных войск вглубь населенных пунктов, понимали, что оставаться в стороне, это не выход из положения. Мирное население это не спасало. Да и сами участники первой войны понимали, что если федеральные войска дойдут до них, смерти им не избежать. Даже если «поднимут белые флаги». Поэтому некоторые из них, вынужденно уходили на войну.
Вечером Сулиман зашел в гости к Хизиру.
Большее время они проводили молча. Лишь изредка высказывали свои мнения.
- Что ты думаешь по этому поводу, Хизир? – спросил Сулиман.
- Жаль, что нет здоровья, – после небольшой паузы ответил Хизир. – Хотя бы того, что было во время той войны.
Хизир действительно очень ослаб, исхудал. Он очень переживал происходящее вокруг, морально и психологически, да и физически был очень подавлен. Но не сломлен духом, хотя здоровье его, было на исходе.
- Я больше не могу это терпеть, – сказал Сулиман.
- Тяжело, – понимающе сказал Хизир. – Очень тяжело наблюдать за этим издевательством. Мягко говоря, издевательством. Злом, несправедливостью, наглым и открытым геноцидом. Может оно и к лучшему, что началась война. Конечно, хотелось бы, чтобы уничтожили ваххабизм в нашей республике. Своими силами мы с ним не справились. Справились бы, если бы кто-то возглавил борьбу против них. Но некому объединить верных и преданных сынов народа. А поодиночке с ними не справиться. Это равносильно самоубийству. Федеральные войска уничтожают нас физически, а эти, духовно. Как говорится: «из двух зол, выбирай наименьшее». С этими дикарями у народа нет будущего. А с теми возможно и есть, но это потребует огромных людских жертв. Но, войны без жертв не бывает.
Сулиман принял решение уйти на войну.
На следующий день, ранним утром, ничего не говоря матери, он собрал все свое оружие и вышел из своей комнаты. Мадина сидела на кухне. Думая о чем-то своем, понятном только ей. Увидев вооруженного до зубов сына, она подняла грустные глаза. Им не надо было ничего говорить друг другу. Все ясно было и без слов.
Сулимана дома уже не удержать. А шансов выжить было больше, если он уйдет воевать, как это не парадоксально.
По словам очевидцев, на территории захваченной федеральными войсками с участниками первой войны и членами их семей расправлялись с особой жестокостью.
- Позавтракай хоть, – тихим голосом сказала Мадина.
Вопрос о том чтобы покинуть Чечню, уже даже не обсуждался.
Позавтракав, Сулиман поднялся, крепко обнял мать и пошел к выходу.
- Да убережет тебя Аллах, – со слезами на глазах тихо сказала мать вслед. – Я отдаю тебя в Его руки.
Вместе с Сулиманом в город поехали Хасан, и еще несколько молодых ребят из их села.
По прибытии в город Сулиман с товарищами отправились прямо на передовые позиции, на окраину города. Сулиман, по решению товарищей был назначен командиром отряда.
Война заставила ополченцев и ваххабитов забыть о прошлых противостояниях и объединила под одним флагом в борьбе против «оккупантов». Но внутренне они оставались врагами. И их внутреннему противостоянию конец положен только на время. Их мнения, взгляды и позиции, никак не могли сосуществовать вместе в мирное время.
Боевики находились в укрытиях. Наступления никто ни вел, да и бессмысленно это было. Самое мощное оружие, что было у ополченцев, это гранатометы. Но от федеральных войск их отделяло большое расстояние, чтобы применить их. И им оставалось только ждать наступления.
Но наступать войска не торопились. Они сначала подвергали ковровому бомбометанию определенные сектора. И продвигались вперед, только когда не встречали сопротивления. Но если производился хоть один выстрел, они возвращались на свои позиции и снова бомбили сектор.
Город тем временем войска постепенно брали в плотное кольцо. Шансов выжить у ополченцев с каждым часом становилось все меньше. И было принято решение покинуть город.
Мелкими отрядами ополченцы по ночам покидали город и уходили в горы.
Грозный к тому времени находился в плотном окружении федеральных войск. Поля вокруг города были заминированы. Но ополченцы продолжали покидать город. Заминированная земля взрывалась и горела под ногами. Но это не могло их остановить. Это был единственный путь к спасению. Убитыми и ранеными теряя своих товарищей, перешагивая через их трупы, ополченцы уходили в горы.
Лишь только чудом Сулиман вывел свой небольшой отряд из города целым и невредимым. Больше их спасло то, что они покидали город одними из последних, и путь их был освобожден бойцами, которые пошли вперед. Они своими телами, жизнями очистили путь от мин. И Сулиману со своими товарищами пришлось покидать город по их трупам. Помочь им они не могли ничем.
Наконец они выбрались из города в более безопасное место.
Здесь скопилось огромное количество ополченцев и ваххабитов. Было очень много раненых, истекающих кровью молодых ребят. Ополченцы помогали всем раненым на минных полях. Но ваххабиты, не считавшие вообще за людей всех тех, кто не принадлежит к их касте, не делились ни с кем ни едой, ни медикаментами. Но свою ненависть к ополченцам они проявляли только тогда, когда чувствовали свое численное преимущество над ними.
Сюда должна была прибыть техника, чтобы перебросить отряды в горы.
- Вы технику не ждите, – сказал один из ваххабитов. – Техника прибудет только для джамаата.
Время уже было под утро. Начало светать.
Один из ополченцев не выдержал этих слов. Он вскочил с места и ударом по голове прикладом автомата повалил ваххабита.
- Повтори-ка еще раз, – сказал он.
Тут же вмешались окружающие и попытались успокоить разъяренного ополченца.
- Если подобное я услышу еще раз, – не мог успокоиться ополченец, – тебе техника, точно не понадобится.
На этом, инцидент был исчерпан.
Наконец прибыли грузовые, бортовые машины и трактора с прицепами. И отряды партизанами перебрались в горы.
* * *
Боевики продолжили войну в горах, изредка совершая набеги на военных, которые начали продвигаться в горные районы республики.
Бойцам народной армии на этой войне было воевать вдвойне сложнее. Потому что враг был и впереди и рядом с ними. А за спиной, народ. Враг, который находился рядом, был намного опаснее федеральных войск. Это был очень подлый и коварный противник, который улыбается тебе в лицо, а за спиной держит нож и ждет удобного момента чтобы вонзить его в сердце.
Сулиман не прекращал поиски своего троюродного брата и Аслана. Но пока они не давали результата. В отряде Сулимана был и двоюродный брат Аслана, Хамзат.
И вот, они наконец нашли одного беглеца. Аслан находился на одной из баз ваххабитов. Учитывая внутреннее противостояние ополченцев и ваххабитов, действовать, нужно было очень осторожно. Чтобы не допустить кровопролития.
Выждав подходящий момент, Сулиман с Хамзатом схватили Аслана и скрутили ему руки. Сначала Аслан попытался вырваться из их рук, но поняв, что находится в крепких руках, сдался.
За Аслана попытались заступиться его «братья по вере». Но под натиском товарищей Сулимана им пришлось отступить.
- Где Саламбек? – спросил его Сулиман, когда товарищи Аслана отступили.
- Не знаю, – дрожащим голосом ответил Аслан.
- Как не знаешь? Ты же его забрал с собой.
- Я не забирал его силой. Он сам пошел. И Зелимхан тоже.
Зелимхан - третий парень, что ушел с Асланом на боевой поход в Дагестан.
- Где они сейчас? – пригрозил кулаком Сулиман.
Аслан не знал что ответить. Он не мог смотреть в глаза Сулиману. Хамзат вырвал его из рук Сулимана и начал бить по лицу кулаком.
- Отвечай тварь, где ребята, – кричал на него Хамзат. – Где они? Что с ними?
Товарищи Сулимана даже не пытались остановить разъяренного Хамзата. Они понимали его состояние. Аслан, кроме того что опозорил на все село их фамилию, потащил за собой и своих односельчан. Хамзату теперь только таким путем оставалось смыть позорное пятно со своей фамилии.
- Их убили, – наконец признался Аслан, не выдержав побоев.
Хамзат резко остановился. Он оцепенел от его ответа.
Сулиман приблизился к ним.
- Что? – спросил Сулиман. – Когда? Где? Кто?
- Они погибли еще в Дагестане, – вытирая кровь с лица, ответил Аслан.
Сулиман почувствовал облегчение от того, что ни им, ни они, никто не объявит кровную месть.
- А где их трупы? – спросил Сулиман.
- Они остались там. Мы не смогли их забрать.
Наступила пауза.
Опустив голову, Сулиман отошел от них на пару шагов. К нему подошел Хамзат. Аслан продолжал сидеть молча и ждать приговора, который ему вынесут односельчане и родственник.
- Сулиман, – обратился к нему Хамзат, – прими мои соболезнования. Все мы смертны. Я очень неловко чувствую себя перед тобой. Аллах видит мое состояние.
- Ты-то здесь причем?
- И мы виноваты перед вами. Мой брат увел твоего на смерть.
- Он получил заслуженную смерть. А вы ни в чем перед нами не виноваты.
- Спасибо за понимание. Да воздаст вам Аллах за это! А с этим негодяем, что теперь будем делать?
- Решай сам. Это твой брат.
- Сулиман, - немного подумав, сказал Хамзат, - я прощаю тебе его кровь…
- Нет! – резко ответил Сулиман. – Я ни сделаю этого. Это будет убийство, а не месть или наказание. Аслан не убивал Саламбека. А из-за тупости своего брата я не должен кого-то лишать жизни. Я выяснил то, что хотел.
Аслан с ужасом в глазах продолжал наблюдать за переговорами братьев. Хоть слов он не мог разобрать, но понимал, что решается его судьба. В душе хоть и маленькая, но была надежда, что ему сохранят жизнь.
Собравшиеся вокруг, а это были в основном односельчане Сулимана, тоже молча наблюдали за этой удручающей сценой.
В руках Хамзата щелкнул затвор автомата. Это заставило Аслана попытаться убежать. Его машинально остановили односельчане. Но поняв, что брат собирается убить его, отпустили.
- Стой! – остановил Хамзата Сулиман, схватив за руку. – Пусть уходит.
Все замерли в ожидании. Хамзат не знал что делать. Побежать за Асланом или отпустить его. Конечно, он не хотел убивать брата, но неписанные законы гор, не оставляли ему выбора. Лучше он сегодня убьет его, чем завтра по вине Аслана пострадает весь их род.
- Нас и так федералы уничтожают, - сказал Сулиман. – Не хватало, чтобы еще мы убивали друг друга. Дадим ему еще шанс. Может исправиться?
- Даже не знаю, что и делать - поник головой Хамзат. – Как же он нас достал. С его отцом так же намучились. Теперь и этого унижения терпеть? Тот-то ладно, водку только хлестает, людям особо не мешает. Просто сам человеком не становится. А этот?
- Ладно. Оставим все как есть. Всевышний все расставит по своим местам. На все Его воля.
Через два дня к Сулиману пришел один из ваххабитов и сообщил, что Аслан погиб в одном из боев, и что он может показать, где находится труп.
Сулиман отправился туда вместе с ним, взяв с собой Хасана и Хамзата. Через час они пришли к месту, где был похоронен Аслан.
Аслан и его товарищ, были похоронены в одной могиле, вырытой их друзьями здесь же, в лесу.
Хамзат стоял с поникшей головой над могилой брата. На его глазах выступили слезы.
Сулиман положил руку ему на плечо.
- Мне его все равно жалко, – еле слышно сказал Хамзат. – Хоть и сам пару дней назад хотел его убить.
- Я понимаю тебя, – сказал Сулиман. – Сколько раз мы все вместе пытались вытащить его из грязи. Но он снова туда возвращался.
- А грязь уже начала превращаться в кровь, – продолжил Хамзат, вытирая слезы. – Да, тяжело. Очень тяжко на сердце. Ну что поделаешь? Некоторые сами готовят себе такую участь. Тяжело нам было жить вечно в тревоге, что вот-вот кто-то постучится в дверь и принесет очередную дурную весть. Пока он был жив, мы так и жили. Аллах свидетель, Он видит, как мне тяжело на сердце. Выросли ведь вместе.
- Я тебя прекрасно понимаю, Хамзат.
- Что теперь будем делать? – спросил Хасан друзей.
До родного села Аслана несколько километров пути. И путь этот лежал по горам и лесам, который нужно было проделывать пешком.
- А ничего не будем делать, – понемногу начал приходить в себя Хамзат. – Оставим все как есть. Не будем мы его тащить в село. И другие правила не будем соблюдать. Просто прочитаем отходную молитву и пойдем.
- Хоть это и нелегкий путь, если ты пожелаешь, мы отнесем его в село, – предложил Сулиман.
- Нет. Кроме того что он не легок, он еще и опасен. Мой брат и так принес немало бед людям. Я не позволю никому рисковать из-за него жизнью.
Так, бесславно закончился жизненный путь Аслана. В глухом лесу, без могилы на кладбище, без надгробной плиты. Может он и не желал никому зла, но приносил его. И первопричиной тому, как считал Сулиман, был низкий уровень мышления и образования.
* * *
А война тем временем продолжалась, и конца ей не было видно.
Прошло около года войны. Сулиман за это время всего два раза приходил домой. Он часто вспоминал отца, который в первую войну так же, как и он сейчас, ночью, украдкой, как вор, приходил в собственный дом. И покидал его на рассвете.
(Продолжение следует)