Последние главы эпического романа по мотивам "Сильмариллиона" Толкина - с комментариями по ходу текста и после.
Сильмариллы, по реликтовым корням, означает Главный Проект Бога,
если же посмотреть на это слово, как на анаграмму, то мы получим хорошо известное сочетание двух весьма популярных слов. Это легко видеть.
По смыслу же - Сильмариллион - это Илиада севера, или Битва Богов Севера.
При чтении надо помнить, что восток и запад у Толкина имеют взаимообратные смыслы ( west=восток, а не запад, ибо на западе солнце садится, а не восходит. У Толкина же всё наоборот - солнце встает на западе, и там - источник вечного сияния. О чем я предупреждала наш МИД ещё в романе "Сердце крысы", в 1986 году, за заре карьеры Горби, чтобы не путали по привычке Смоленскую площадь (там запад) с Арбатской (тут восток)- так что не надо путать МИД с Генштабом.
НЕ вняли, как обычно.)
Публикую эту работу сейчас и срочно, потому что предчувствую новый Форос, но дважды спасти мир одним и тем же способом невозможно.)
***
Глава 24
ПЛАВАНИЕ ЭАРЕНДИЛА И ВОЙНА ГНЕВА
217. Так Эарендил Светлый стал правителем народа, расселившегося возле устья Сириона. Он взял в жены прекрасную Эльвинг, у них появились дети – Элронд и Элрос, но не было Эарендилу покоя - короткие плаванья вдоль побережья не приносили облегчения. Душа рвалась в Море, два страстных желания, две мечты томили его - с тех пор как уплыли и не вернулись Туор и Идриль, хотел Эарендил разыскать их. Еще мечтал он найти в бескрайних просторах Последний Берег – Край Блаженных Валаров на Западе, и пробудить в сердцах Владык Мира сострадание к горестям Людей и Алатов Средиземья. Тем временнм Эарендил подружился с Кирдэном Корабелом, Алат жил на острове Балар с тех пор, как пали крепости Бритумбара и Эглареста. Он помог Эарендилу построить прекрасный корабль Вингилот, Цветок Морей, Корабль был действительно красив - с золочеными веслами, с белыми крепкими шпангоутами, гнутыми из березы, росшей в нимбретильских лесах, с парусами цвета лунного серебра; не удалось ему достичь и берегов Валинора - их по-прежнему надежно ограждали чары. Сумрак поднимался над волнами, встречные течения и противные ветра сносили корабль, и в тоске по Эльвинг повернул Эарендил к берегам Белерианда. Сердце вещало недоброе. Да и ветра, с которыми он еще недавно спорил, удивляясь их силе и постоянству, теперь казались ему слабыми, а бег корабля - медленым. Когда Маэдрос прослышал о том, что Эльвинг живет в устье Сириона и по-прежнему владеет Сильмариллом, угрызения совести, мучавшие его после нападения на Дориат, сначала заставили его сдержаться, но неисполненная клятва мучила братьев и наконец собрала их вместе. Они посовещались и отправили на юг послание, с одной стороны, заверяя народ Сириона в Дружеском расположении, а с другой – требуя возврата Сильмарилла. Но никто не хотел расставаться с Камнем, который добыл Берен, носила Лучиэнь, а Диор спас ценой своей жизни. Они не без оснований полагали, что благоденствие и мир, снизошедшие на их дома и корабли в этом спокойном краю, - благодаря действию этого камня. Эарендил был в Море, и пока его народ гадал, как ответить на послание, разразилась последняя из бед, порожденных клятвой. В третий раз Алат поднял руку на Алата. Сыновья Теанора внезапно напали на беглецов из Дориата и Гондолина и учинили жестокую резню. На юге, жили и бывшие подданные братьев, многие из них не стали ввязываться в сражение, или даже встали на защиту Эльвинг, но не было единства среди Эльдаров в те дни, они колебались - какое именно решение принять. Маэдрос и Мэглор выиграли бой, но Амрод и Амрос пали, корабли Кирдэна и Гил-Гэлада не успели вовремя прийти на помощь Алатам Сириона. Немногие уцелевшие поведали Верховному Правителю, что сыновья Эльвинг, Элронд и Элрос захвачены в плен, а сама она бросилась в море с Сильмариллом на груди. Гил-Гэлад повернул корабли к Балару. С ним ушли оставшиеся в живых жители побережья.
218. Так Маэдрос и Мэглор опять упустили Камень, но он не пропал - Ульмо поднял Эльвинг из морских вод и дал ей облик огромной белой птицы. С сияющим на груди Сильмариллом летела она над волнами в поисках любимого мужа. Эарендил сам стоял за штурвалом Вингилота, когда в ночном мраке пронеслась, словно падучая звезда, морская птица, озаренная дивным пламенем. В предании сказано, как ударилась птица о ванты и упала на палубу. Эарендил поднял гостью и отнес в каюту, а сам вернулся на вахту. Каково же было его изумление, когда утром увидел он Эльвинг! Но… поселения в устье Сириона погибли в огне, сыновья пропали - хоть и говорили, что они в плену, мать и отец опасались за их жизнь. Но Мэглор не только сжалился над Элрондом и Элросом, но берег и лелеял их, а вскоре крепко привязался к алатинитам, измученным древней клятвой сердцем. Теперь Средиземье стало мертво для Эарендила, возвращаться было незачем, и он снова повернул корабль в открытое море, только теперь рядом с ним была Эльвинг. Легкий обруч с Сильмариллом охватывал лоб Эарендила, и чем дальше уходил корабль на запад, тем ярче светился камень. Мудрые говорят, что именно его сила проложила путь Цветку Морей в заповедные воды, где бывали только корабли Тэлери. Эарендил миновал Зачарованные Острова, пересек Затененные Моря и вскоре ему открылся Тол Эрессеа, Одинокий Остров - и вот уже якорь падает на дно в заливе Эльдамар, и Тэлери в огромном изумлении смотрят на корабль с Востока и на капитана, во лбу у которого сияет великим светом легендарный Сильмарилл. Эарендил первым из Смертных ступил на Вечные Берега и сказал: «Заклинаю вас не сходить на берег, дабы не навлечь гнев Валаров. Пусть ради спасения двух народов опасность грозит только мне». И Эльвинг ответила ему: «Тогда разойдутся наши пути навечно. Я не вынесу этого и, что бы ни случилось, пойду с тобой!» С этими словами она спрыгнула в пену прибоя и встала рядом с мужем. Как ни опасался Эарендил гнева Владык Запада, делать было нечего, и они простились с товарищами - навсегда. Эарендил сказал жене: «Жди меня здесь; видно, мне на роду написано доставить Владыкам весть с Востока, но я сделаю это один». И пошел Эарендил по земле Благословенного Края, и дивился, сколь пуста и безмолвна она. Он не мог знать, что, подобно Мор-готу и Унголи-Анте много веков назад пришел он во дни великого праздника, когда весь народ собрался в Валимаре, или сидит в оставив лишь немногих дозорных на стенах Тириона. Они давно заметили Эарендила, ибо великий свет Сильмарилла предвещал его появление. Немедленно были отправлены гонцы в Валимар. Эарендил же поднялся на зеленую вершину Туны, но и там было пусто. Тогда испугался он – уж не зло ли какое проникло в Благословенные Земли? Он бродил по улицам Тириона, не замечая, как его дорожные сапоги покрывает алмазная пыль, и они начинают сиять, словно редкостная драгоценность. Он поднимался по широким белым лестницам, он кричал на всех известных ему языках - ответом по-прежнему была тишина. Отчаявшись, он уже собрался повернуть назад, к морю, но тут его остановил сильный голос: «Эарендил! Привет прославленному мореходу, настойчиво искавшему то, что всегда приходит нежданным, взыскующему того, что приходит, когда уже нет надежды. Привет тебе, Хранитель Предвечного Света, благороднейший из Детей Земли, алмаз заката, утренний луч!»
219. На холме стоял Эонвэ, глашатай Манвэ, он пришел из Валимара и пригласил Эарендила последовать за ним и предстать перед Силами Арды. И моряк пришел в Валимар, чтобы никогда не вернуться к Людям. Он говорил перед Валарами от имени Двух Народов и просил прощения для Нордолов, жалости к их бедам и страданиям, милосердия и помощи в трудный час. И Валары вняли мольбе Эарендила. Когда Эарендил вернулся к оставшейся на берегу Эльвинг, Владыка Мандос завел разговор о судьбе моряка. «Может ли смертный, – вопросил Повелитель Душ, – ступить на берег Вечных Земель и продолжать жить, как другие из его племени?» Ульмо тут же ответил: «Но ведь для этого и был рожден в мир этот удалец. Скажи мне, славный Мандос, кем ты считаешь Эарендила – сыном ли Туора из человеческого Дома Хадора или сыном Идриль из эльфийского Дома Финвэ?» - «Смертный или Нордол – все равно, – ответил Мандос – Смертным не место здесь, а Нордолы сами лишились права жить в Амане». Спор прервал Владыка Манвэ: «Над этой судьбой я властен, вот мое слово. Эарендил из любви к Двум Народам не остановился перед страхом нашего гнева. Да не падет он на него. И Эльвинг, жена его, из любви к своему суженому разделившая опасности плаванья в неизвестность, может не бояться злого рока. Но больше им не жить ни с людьми, ни с Алатами. Волей Единого даю Эарендилу, Эльвинг и их детям право выбора: с каким народом свяжут они свою жизнь и по каким законам, человеческим или алатийским, воздается им». Эльвинг же, видя, как долго нет мужа, запечалилась. Страшно было ей. В беспокойстве пошла она по берегу и дошла до Альквалондэ, где стояли корабли Тэлери. Там встретили ее радушно и в изумлении слушали рассказ о Дориате и Гондолине, о печальной участи Белерианда. Жалость переполняла сердца Тэлери, здесь и нашел ее Эарендил. Вскоре их снова призвали в Валимар, и там выслушали они волю Верховного Владыки. Наклонился Эарендил к жене и тихо сказал: «Выбирай ты. Я устал от мира и больше ничего не хочу». Эльвинг выбрала удел Перворожденных. Эарендил согласился с этим выбором, хотя сердцем склонялся больше к судьбе рода человеческого. По велению Валаров Эонвэ отправился на берег Амана и предложил товарищам Эарендила, в нетерпении ожидавшим вестей от капитана, пересесть в большую лодку, тут же подошедшую к борту корабля. Моряки спустились в нее; в тот же миг могучее дыхание Манвэ унесло ее прочь, и она растаяла на горизонте в той стороне, где вставало солнце. Цветок Морей ожидала другая участь. Валары освятили его, и там, миновав Врата Ночи, величаво вышел он в Океаны Небес.
220. Неземным совершенством радовали глаз очертания корабля. Чист и ярок, полон жемчужным светом, ждал он своего кормчего. И вот Эарендил Мореход поднялся на борт и встал у штурвала, весь в мерцающей пыли дорог Амана - с Сильмариллом во лбу, отошел он от берегов Арды в первое звездное плаванье. Далеко водил капитан свой звездный корабль, даже в беззвездное Ничто прокладывал курс, но чаще всего видят Морехода утром или на позднем закате, когда возвращается он в Валинор из своих странствий за пределами Мира. Теперь Эльвинг не сопровождала его - она не любила холод и запредельное Ничто. Для нее выстроили на севере Амана прекрасную белую башню - туда часто прилетали морские птицы. Эльвинг выучила язык птиц; ей помогло то, что когда-то и сама она носилась над морем в птичьем облике. Но птицы научили ее не только языку, они открыли ей тайну полета. Теперь, когда Эарендил возвращался из своих звездных странствий, она снова летела ему навстречу, как летела когда-то, спасенная из морских пучин Владыкой Ульмо. Самые зоркие с Одинокого Острова различают в небесах белую птицу в лучах закатного солнца, стремящуюся ввысь, навстречу Цветку Морей, входящему в небеса Арды.
221. Когда корабль Эарендила уходил в первое небесное плаванье, яркий и сверкающий, поднявшись над горизонтом, народы в далеком Средиземье замерли в изумлении и дали ему имя Гил-Эстель, Звезда Надежды. Однажды вечером Маэдрос указал брату на новую звезду и сказал: «Уж не наш ли Сильмарилл сияет там, на Западе?» И ответил ему задумчиво Мэглор: «Что ж, может и так. Если это истинно Сильмарилл, который на наших глазах поглотило море, значит, Валары не дали ему пропасть, и надо радоваться, что теперь он светит многим и не боится никаких напастей». Алаты смотрели на Гил-Эстель и чувствовали, как тает в сердце глухое отчаяние. А Мор-гота в Ангбанде одолевали сомнения. Однако ничего плохого с Запада Темный Властелин не ждал, ибо в великой гордыне полагал он себя победителем, считая непреодолимой пропасть, разделившую Нордолов и Владык Запада. Валаров он не боялся, ведь их в Амане никто не трогал, думал он, значит, им дела нет до востока. Никогда он, безжалостный и одинокий, не мог взять в толк, как это можно сострадать другому; а Валары тем временем готовились к сражению. Под белые знамена встали Ваниары, народ Ингвэ и Нордолы Валинора - их вел Тинарфин, сын Тинвэ. Тэлери не захотели участвовать в войне, помня о побоище в Лебяжьей Гавани и похищении кораблей. Если бы Эльвинг, дочь Диора и родня им, не просила, они и сейчас не дали бы оснащенные суда с экипажами, чтобы переправить войско Валинора на восток. А причалив к берегам Среднеземья, ни один из Тэлери не сошел на землю. О походе Валаров на север Средиземья не сохранилось почти никаких преданий. Песни складывали здешние Алаты, а их не было в рядах воинов Запада. Известно лишь, что когда рать Валинора пришла на Восток, от звуков труб вздрогнули небеса, в полях Белерианда засверкало невиданное оружие, а мерный шаг воинов Запада, молодых, прекрасных и грозных, заставил горы звенеть. Это была Война Гнева. Неисчислимы были силы Врага, они заполнили всю пустыню Анфауглиф, но тщетным оказалось сопротивление. Немногие уцелевшие барлоги разбежались и попрятались возле самых корней земли - как сметает сухие листья налетевший вихрь, как пожирает огонь солому, так истаяли легионы урок в гневе Владык Запада. Люди из Друзей Алатов сражались на стороне Валаров. Вот когда им представился случай отомстить за Барагунда и Барахира, Галдора и Гундора, Хуора и Хурина и многих своих правителей. Но люди, пришедшие в Среднеземье сравнительно недавно, держали сторону Врага, и эльфы никогда не забывали об этом.
222. Увидев, что мощь его рассеялась как дым, Враг так и не решился выйти на битву сам. Долго готовил он последнюю отчаянную атаку, и вот из подземелий Ангбанда вырвалась огромная стая крылатых драконов, еще не виданных в Среднеземье . Их появление сопровождалось страшным подземным грохотом, громом, молниями и валом бушующего огня. Натиск драконов был столь стремителен, а мощь так велика, что даже войска Валаров дрогнули. Но с небес, весь в белом пламени сошел Эарендил Мореход, а вслед за Цветком Морей неслась неисчислимая стая птиц, ведомых Торондором. Целый день и всю ночь продолжался воздушный бой. На заре Эарендил сразил Черного Анкалагона, вожака драконов, и швырнул его вниз, на башни Тангородрима, разбив их в прах. Встало солнце, первые лучи его осветили развалины Ангбанда, трупы драконов, развороченные рудники Мор-гота. Самые могучие из Валаров спустились в глубины Земли. Там, загнанный в самое дальнее подземелье, стоял беспомощный Мор-гот и, дрожа, как последний трус, молил о пощаде. Силы оставили его, и он рухнул к ногам Валаров. Тогда принесли древнюю цепь Ангинор, хорошо знакомую Врагу, и сковали его, притянув голову к коленям. Железную корону нахлобучили на него, как хомут, а два оставшихся Сильмарилла, ничуть не померкшие от долгого пребывания в логове Зла, вынули и отдали на сохранение Эонвэ. Вот и настал конец Черной Власти Севера . Царство Зла обратилось в Ничто. Рабы вышли на свет, и глазам их предстал незнакомый мир. Столь яростным было последнее сражение, что северо-запад Средиземья был растерзан на куски. Сквозь множество глубочайших трещин хлынуло море; реки вышли из берегов и с шумом и грохотом скитались по равнинам, ища новых путей, долины вздыбились, а горы вдавились в Землю, великой реки Сириона не стало вообще. Эонвэ, глашатай Владыки Манвэ, призвал Алатов Белерианда покинуть Средиземье. Только Мэглор и Маэдрос не откликнулись на его призыв. Как бы ни устали они от своего проклятого долга, какой бы ненавистной ни казалась им теперь древняя клятва, – никто ведь не отменял ее. И вот стали они думать, как вернуть Сильмариллы. В отчаянии они приготовились сражаться со всем воинством Валаров, и отправили Эонвэ послание, смиренно прося вернуть Камни, созданные их отцом и украденные Мор-готом. В ответе сказано было, что утратили братья свои права. Ослепленные клятвой, творили они зло, и худшее из них – убийство Диора и нападение на мирные Гавани. Так что лишились они права владеть Первородным Светом - Сильмариллы вернутся в Аман, где и были созданы. Эонвэ предложил Маэдросу и Мэглору последовать за ними в Валинор и ждать суда Валаров. Только Владыкам Арды подчиняется теперь Эонвэ, Хранитель Камней. Мэглор прочел ответ, вздохнул и решил покориться высшей воле. Он сказал брату: «Ведь в клятве ничего не говорилось о времени. Может, придут еще другие, благоприятные годы, может, в Благословенном Краю все забудется и простится, и мы получим свои камни миром, но Маэдрос ответил на это: «А если мы покорно вернемся, а благосклонности Валаров не найдем, что тогда? Клятва-то останется, а ведь надежды на ее выполнение уже не будет. Не станешь же ты затевать войну в Амане? Это безумие». - «Но ведь сам Манвэ и Варда тоже считают клятву невыполнимой! – воскликнул Мэглор. – А мы призывали их в свидетели!» - «Услышит ли нас Аватар за Кругами Мира? – вздохнул Маэдрос. – Ведь мы клялись Его Именем и сами призывали на свою голову Вековечную Тьму, если не сдержим слова. Нет, брат, никто не освободит нас от нашей клятвы». - «Значит, все равно не миновать нам Вечной Тьмы, – отозвался Мэглор, – исполним мы данное слово или нарушим его. Но лучше бы – не исполнять. Это – только наша беда, а так хоть зла в мире будет поменьше». Маэдрос все же убедил брата, что у них нет другого пути. Решившись, они стали думать, как овладеть камнями. Глубокой ночью, изменив облик, пробрались они в лагерь Эонвэ, убили стражей и захватили Сильмариллы. Но тут поднялась тревога, и братьям пришлось готовиться к самому безнадежному из своих сражений. Но Эонвэ неожиданно приказал отпустить сыновей Теанора. Расступились ряды воинов; братья бросились бежать, унося каждый по священному Камню, так говорили они: «Осталось только два, но ведь и нас осталось только двое - сама Судьба поделила между нами наследство отца».
223. Сильмарилл нестерпимо жег руку Маэдроса, ибо не было у него больше права владеть Камнем, и напрасна была клятва и тщетны все попытки исполнить ее. Тогда в отчаянии бросился он в одну из новых трещин земли, полную огня, и Сильмарилл вместе с ним ушел в земное лоно. Мэглор также не вынес этой муки. Обезумев от боли, швырнул он Сильмарилл в Море. Века прошли, а он все бродил по берегу в тоске и пел, ведь слыл он лучшим певцом Средиземья. К Алатам он не вернулся. Вот так и упокоились Сильмариллы: один – в вышине небес, другой – в недрах земли, третий – в морской пучине. В те дни побережье Средиземья напоминало большую судоверфь. Строились корабли и один за другим уходили на Запад. Эльдары навсегда покидали край, где пережили столько горя и бедствий. Ваниары со славой вернулись в Валинор, но радость победы отдавала горечью. Свет Священных Дерев, заключенный в камнях Теанора, стал отныне недосягаем. Уйдя за Море, Алаты Белерианда поселились на Одиноком Острове, берега которого равно обращены и на восток, и на запад. Отсюда они могли приходить даже в Валинор. Прощение Валаров и расположение Манвэ вернулось к ним. Тэлери простили древнюю обиду, а проклятье предали забвению. Но Средиземье покинули не все. Кирдэн Корабел по-прежнему жил на побережье. Галадриэль, одна из тех, кто вел Нордолов в изгнание, осталась вместе с мужем Келеберном. Верховный Правитель Нолдоров Гил-Гэлад и с ним эльфинит Элронд, выбравший по милости Манвэ эльфийский удел, и Элрос, его брат, избравший людскую долю, тоже остались здесь. От братьев протянулась к людям ветвь Перворожденных и Майя, бывших до сотворения Арды. Моргота Валары вышвырнули через Врата Ночи за Стены Мира, в Безвременное Ничто. У Врат навечно поставлен страж, а в просторах небес несет дозор Эарендил Мореход. Но семя лжи, посеянное Меркуром, проклятым и ненавистным Мор-готом Бауглиром, семя ужаса и ненависти в сердцах людей и Алатов теперь уже не уничтожить. Оно прорастает снова и снова и еще принесет плоды в грядущие времена. На этом кончается «КВЭНТА СИЛЬМАРИЛЛИОН». Начавшись с высокого и прекрасного, повествование уходило все дальше к мраку и разрушению, к географической и исторической путанице, но такова уж судьба и история Арды, искаженная не только во Дни Творения музыкой Меркура, но и во все последующие времена, ибо враг, имя которого значит «Бог торговли», продолжает свой победоносный марш по миру, хотя и принял благовидную, весьма толерантную форму. Возможно, придут времена, и кривое удастся выпрямить, может быть, Манвэ и Варда знают, когда это будет. Но пока они молчат. И Мандос не отверзает уст, чтобы возвестить грядущее. Так что будем надеяться на всемогущее: «Всему своё время».
Падение Нуменора
224. Люди появились, когда Мир был затемнен Мор-готом, так считают Эльдары, и с первых дней оказались они под влиянием Врага. Множество его слуг смущали людей ложью и угрозами, склоняли ко злу, и люди прониклись ко Тьме боязливым почтением. Однако нашлись и такие, кто решительно отверг злобные козни, оставил восточные земли и отправился в долгий путь на солнечный запад (звесь под востоком надо понимать запад - west, и наоборот, ведь солнце всё же встаёт на востоке). Сподвигли их на нелегкое путешествие слухи о том, что Запад свободен от Тьмы, что там – только Свет, над которым не властен даже Темный Владыка. Их, этих смельчаков, слуги Врага ненавидели лютой ненавистью. Немало трудностей преодолели люди на пути к Морю, и вот они пришли в Белерианд и попали как раз к тому времени, когда там шла война за Сильмариллы. Люди стали на сторону Эльдаров и совершили немало подвигов, сражаясь вместе с ними. Из рода Аданов, первых людей в Белерианде, происходил Эарендил Светлый. В памяти людей и Эльдаров он остался под именем Эарендила Благословенного, потому что поиски его увенчались успехом и в Средиземье пришли Владыки Запада. В Великой Битве Мор-гот был побежден, а Тангородрим, его оплот – разрушен. Из людского племени только Аданы сражались на стороне Валаров; прочие приняли сторону Мор-гота. После победы Сил Запада уцелевшие слуги Врага бежали на восток, где по-прежнему обитало немало их. Дикими ордами бродили они по бесплодным землям, не ведая ни закона, ни света истины, одинаково отвергая служение и Мор-готу, и Валарам. Не удивительно, что вернувшиеся с полей сражений Люди Мор-гота быстро сумели запугать местных дикарей и захватить власть над ними. Валары дважды не предлагают своего покровительства. Они предоставили людей Средиземья самим себе. Люди выбрали правителей из друзей Мор-гота и жили с тех пор во тьме, окруженные исчадиями Темного Владыки: чудищами, демонами, драконами, грязными урками, не зная счастья, не зная даже , что можно жить иначе. Но вот Манвэ волей Аватара изгнал Мор-гота за пределы мира в Великое Ничто, и покуда правят Владыки Арды, не будет ему там ни сущности, ни формы. Однако злые семена, им посаженные, продолжали давать обильные всходы в сердцах, обращавшихся ко злу. В мире оставалась воля Темного Властелина и понуждала его слуг противоборствовать воле Валаров. Силы Арды знали об этом. Поэтому после изгнания Врага собрали они Совет и решали на нем судьбу грядущих эпох. Валары призвали Эльдаров вернуться на Запад. Многие вняли этому призыву и переселились на остров Эрессеа. Так в гавани Авалон появился город с высокой прекрасной башней – это маяк и знак скитающимся по морским просторам, что они достигли Бессмертных Земель. Отсюда уже недалеко до Валинора. Не остались без внимания и Аданы. К ним пришел Эонвэ и передал знания, которых не имел ни один народ Смертных. Мудрость, сила и долгая жизнь стали их достоянием на земле, созданной Валарами. Далека она от Средиземья, далека и от Валинора, но все же ближе к Благословенному Краю. Из пучины Великих Вод поднял эту землю Оссэ, Аулэ придал ей форму, а Йаванна украсила с любовью и тщанием. Эльдары одарили новый край цветами и фонтанами с Тол Эрессеа. Сами Валары назвали новые владения людей Андор, Дареная Земля. Звезда Эарендила ярко сверкала на западе, указывая путь к Андору через море. Удивлялись Аданы яркому серебряному свету этого Небесного Огня. Многие дни он вел их корабли по спокойному морю, а Валары дарили парусам попутный ветер и ясную погоду. В сверкании брызг, взбивая белейшую пену, гордые форштевни день за днем неслись словно по зеркалу. Свет путеводной звезды не терялся даже в солнечном блеске. И этот свет привел Аданов к уготованной земле, прекрасной и плодородной. Они назвали новую родину Эленна, Алания, Земля-под-Звездой. Известно было и другое ее имя – Анадунэ, Западный Край, а на высоком языке Эльдаров – Нуменор.
225. Это было историей народа, получившего у Алатов имя Дунаданов, Людей Нуменора, благороднейших среди людской расы. Однако, и для них смертная участь, уготованная Аватаром всем Аданам, оставалась неизбежностью, хотя жили Дунаданы долго и, подобно Алатам, не знали болезней и старости, пока и на них не пала Тень . Блеск и слава Нуменора все росли, и скоро уже невозможно было отличить высоких, ясноглазых нуменорцев от Перворожденных, но их всё же было мало. Дети, рождавшиеся в Нуменоре, превосходили родителей умом и статью, но слишком редко случалось это. Во времена расцвета столица Нуменора Андуниэ находилась на западном побережье. В центре острова, размером больше напоминавшего материк, возвышалась одинокая гора Менельтарма, Столп Небес; там, на вершине, находилось святилище Эру Аватара, открытое всем ветрам, главное и единственное во всем Нуменоре. Подножие горы занимал некрополь нуменорских королей, а рядом раскинулся прекрасный город Арменелос с цитаделью, построенной Элросом, сыном Эарендила. Именно его Валары избрали первым Королем Дунаданов. Элрос с братом Элрондом наследовали не только трем Домам Аданов, их род через Идриль из Гондолина восходил к Эльдарам, а через Лучиэнь – к Майа. Людям не уйти от смерти, дара Единого, но алатиниты вольны сами выбирать свою судьбу, и вот Элронд избрал участь Перворожденных, а Элрос предпочел стать Королем Людей. Он жил долго, очень долго, и весь род дунаданских королей и правителей отличался долголетием даже по меркам Нуменора. Пятьсот лет прожил Элрос, а правил – четыреста и еще десять. Годы шли. Средиземье приходило в упадок. Забыты были древние знания, забыт был Свет. Дунаданы под рукой Валаров, в дружбе с Эльдарами, напротив, крепли душой и телом. Были среди людей и такие, кто знал Высокое Наречие Благословенного Края, а ведь именно на этом языке слагались песни и предания от начала мира. Дунаданы обрели письменность, и вскоре появились свитки и книги, хранящие удивительные и ценнейшие записи со времен расцвета королевства. Теперь все это давно забыто. А в те годы Дунаданы непременно носили два имени – нуменорское и алатийское, на двух языках именовались их города и цветущие селения и в Нуменоре, и на берегах Здешних Земель. Мастерство Дунаданов достигло необыкновенных высот. Им ничего не стоило пойти войной на злых королей Средиземья и одолеть их, но Нуменор желал мира. Превыше всего ценили здешние люди искусство кораблестроения, и не было им равных в познании тайн моря. С тех пор как мир стал меньше, таких мореходов уже нет. Отважно пускались они в дальние странствия по необозримым морским просторам на поиски знаний и приключений. Один лишь румб запретили им Владыки Запада - что вел к берегам Благословенного Края. В Нуменоре не понимали причины подобного запрета, а крылась она в том, что Манвэ не хотел соблазнять Дунаданов бессмертием Валаров и Эльдаров, живущих на вечных берегах.
226. В те времена Валинор еще пребывал в этом мире. Валары обитали на землях, место которых можно было указать. Благословенный Край словно напоминал о той Арде, которой стала бы Земля, если бы тень Мор-гота не накрыла мир. В Нуменоре знали об этом; иногда, когда воздух был особенно чист, а солнце стояло на востоке, далеко-далеко за морем можно было различить сияющий белый город. Прекрасным зрением обладали нуменорцы, но только самым зорким удавалось видеть его стены и башни. Запрет Владык Запада не мог нарушить никто. Изредка с моря на удивительных кораблях без весел, больше всего похожих на огромных белых птиц, приходили в Нуменор Перворожденные. Они всегда привозили подарки: то певчих птиц, то благоухающие цветы, то целебные травы. Однажды привезли они саженец Белого Дерева, выросший из семени Галактилиона. Некогда Йаванна подарила Эльдарам Благословенного Края это подобие Телпериона, и теперь деревце посадили во дворе короля в Ар-менелосе и назвали Нимлот, оно прекрасно прижилось и скоро уже цвело, наполняя сумерки дивным ароматом. Нуменорские корабли свободно бороздили моря от северной ночи до южной через жаркий срединный пояс, ходили и далеко на восток, забираясь во внутренние моря Средиземья и достигая самих Утренних Ворот Мира. Случалось Дунаданам высаживаться на берегах Покинутых Земель. Ничего, кроме жалости, не вызывало у них запустение, царившее в Средиземье. Шли Темные Годы Людей. Оставшиеся под Тенью стали совсем слабыми. Они со страхом взирали на высоких и красивых пришельцев, но все же сумели перенять у них кое-что. Нуменорцы дали им хлеб и виноградную лозу, научили земледелию, показали, как обрабатывать дерево и камень и как вообще подобает жить в мире, где жизнь коротка и радости в ней не так уж много. Постепенно люди обретали уверенность, обживали дремучие дебри западных побережий и сумели сбросить иго приспешников Мор-гота, стряхнули темное оцепенение и взялись за работу. Когда ушли Высокие Морские Люди, они вспоминали о них с благоговением, называли богами и ждали их возвращения. Но нуменорцы не собирались возвращаться. Они ходили морскими дорогами и часто с тоской обращали взор к запретному Западу (Востоку, конечно).
227. Годы шли, и тоска переросла в страстное желание достичь Вечного Города. И чем сильнее и величественнее становился Нуменор, тем более снедала его жителей забота о бессмертии. Да, Валары даровали Дунаданам долгий век, но к старости приходила усталость, и они умирали, даже короли. И возникла Тень... Может быть, это была тень воли Мор-гота, следы которой еще ощущались в мире. Так среди нуменорцев родилось недовольство, и скоро уже многие открыто роптали на судьбу, положившую предел их жизни, а еще более – на запрет, наложенный Валарами, навсегда закрывший пути на Запад, можно было даже слышать: «С какой это стати Владыки Запада пребывают в вечности, а мы должны умирать, оставляя свои дома, и уходить неведомо куда? Эльдары не умирают, и те, кто пошел против воли Владык! Мы прошли все моря, так почему же нам нельзя встретиться с друзьями? Почему бы не пойти в Аман, где живут Валары, и самим не пожить там хоть денек? Разве мы не самый могущественный народ Арды?» Опечалился Манвэ. Он видел, как среди ясного дня Нуменора собирается гроза, и послал вестников. Они пришли и говорили с Королем и со всеми, желавшими слушать, объясняя устройство Мира. «Судьба Мира в руках Единого, – доказывали они. – Мир сотворен Им и никто, кроме Него, не властен изменить предначертанное. Даже если пренебрежете вы запретом и доберетесь до Благословенных Берегов. Не Аман дарит бессмертие и блаженство, а Бессмертные, живущие там, наполняют земли Амана святостью. Не найти вам на тех берегах вечной жизни, наоборот, только быстрее сгорите, как мотыльки в сильном пламени. «А разве не остался жить вечно Эарендил, мой предок?» – возразил Король. «Высока судьба Эарендила, – отвечали ему. – Да, причислен твой предок к Перворожденным и бессмертен теперь, но никогда уже не вернется он в мир Смертных. Ты, король, и народ твой сотворены Аватаром, вы – Пришедшие Следом, и у вас своя, смертная участь. Валары не могут забрать то, что вручено вам Аватаром. Вы толкуете об Эльдарах: вот, дескать, даже непокорные не понесли наказание и стали бессмертными. Но для Эльдаров вечная жизнь – не награда и не наказание, это их сущность. Им никуда не уйти из этого мира, пока он есть – есть и они. Кое-кто из вас говорит, что Смерть – наказание за непокорность людей, в коей вы неповинны. Но Смерть никогда не была наказанием. В ней ваша свобода от оков этого мира, возможность покинуть его по зову надежды или от усталости. Так кто же кому должен завидовать?» Но они отвечали: «Как же не завидовать Валарам? Да и последнему из Бессмертных? Вы хотите, чтобы мы верили и надеялись, а мы даже не знаем, что нас ждет после смерти. Мы тоже любим Землю и не хотим терять ее - это наше последнее слово». - «Валары тоже не знают, что уготовано вам Аватаром, – втолковывали вестники. – И не все грядущее открыто им. Но подлинно, что дом ваш не здесь, не в Амане и не где-нибудь на Кругах Мира. Куда уходят люди – ведомо лишь Единому. Дар остается Даром. Только страх, только Тьма Мор-гота превратила его в наказание. Эта Тьма повинна в гордыне и своеволии человеческом. И если подняли вы голос против предначертанного, то мы вправе думать – не вернулась ли в мир Тень Мор-гота? А ведь вы – Дунаданы , достойнейшие из людей этого. Тем паче говорим мы вам: берегитесь! Валары предупреждают: восстать против воли Ария – значит отказаться от истины и потерять свободу, дарованную Единым. Не лучше ли верить, что всякое ваше желание исполнится в конце всего, а если родилась в вас любовь к землям Арды – то не случайно, ибо ничто не случайно в Его творении. Но это не значит, что цель Предвечного должна быть ясна и понятна уже сейчас. Может быть, немало веков пройдет, немало поколений людей сменится в мире, пока она будет явлена вам, именно вам».
228. Так говорили посланцы Амана во дни Тар-Кириатана, Корабельного Мастера, и сына его Тар-Атанамира. Эти гордые, но корыстные и склонные к обогащению правители обложили людей Средиземья данью и стремились больше брать, чем давать. Вот к Тар-Атанамиру, тринадцатому королю Нуменора, и приходили вестники Амана. Без малого две тысячи лет насчитывало к этому времени нуменорское королевство, пребывая в зените славы и могущества. Не внял король благим советам. Он хотел бессмертия сейчас и себе, а не когда-нибудь потом - своим правнукам. Изо всех сил цеплялся тринадцатый король за жизнь, утратившую для него всякую радость. Он стал первым, не пожелавшим уйти добровольно перед закатом дней, передав Скипетр наследнику. И хоть жил он долго, но правил до полного старческого бессилия и умер, потеряв рассудок. Ему наследовал Тар-Анкалимон - и он тоже пошел по его стопам. Тогда произошел в народе раскол. Большая часть, составившая королевскую партию, гордая и самодовольная, все дальше отходила от праведности. Меньшинство из Друзей Алатов, не нарушая верности королевскому дому, стремилось сохранить хорошие отношения с Алатами. Но даже они, называвшие себя Верными, не могли совсем отбросить мысли о Смерти. Да, счастье и беззаботность покинули Нуменор, но словно в уплату за них росло его могущество и великолепие. Мудрость и накопленные знания не исчезли, а что до Владык Запада – так хоть и не любили их в народе, но гнева их боялись по-прежнему. Открыто нарушить запрет не отважился никто. На восток продолжали уходить корабли, на западе морские дали не оживлял ни один парус. Страх смерти все глубже закрадывался в сердца, постепенно перестраивая всю жизнь Нуменора. Так начали Дунаданы строить для умерших огромные усыпальницы, а их ученые трудились днем и ночью, надеясь отыскать секрет жизни или хотя бы научиться продлевать человеческий век. Однако успехов на этом пути не обрели. Тайна жизни не давалась в руки, зато в смерти они преуспели, победив тление и научившись сохранять тела умерших в целости и сохранности сколь угодно долго. Скоро всю страну заполнили молчаливые склепы , еще острее заставившие ощутить бренность бытия. Это не могло не привести к падению нравов. Народ все глубже втягивался в разгульный образ жизни, громкими пирами, поиском новых наслаждений, богатства и славы отгоняя навязчивую мысль о неумолимом роке. После Тар-Анкалимона святилище Ария стало приходить в запустение. Никто не приносил на вершину Менельтармы первых плодов, чтобы возложить на алтарь, а вскоре его и вовсе перестали посещать. Примерно в то же время нуменорцы начали обживать западные берега Средиземья. Собственная страна стала казаться старой и слишком маленькой, ни покоя, ни удовлетворения бесконечные некрополи не приносили. Раз уж дорога на Запад оказалась закрыта, можно было легко достичь власти и богатства в Покинутых Землях. Быстро поднимались по берегам бывшей родины гордые могучие крепости с большими гарнизонами и хорошо оборудованными гаванями, способными принимать множество судов. В далеком прошлом остались учителя и старшие братья, какими впервые пришли в Средиземье Дунаданы, теперь это были алчные и жестокие правители, сборщики дани, хозяева полей и лесов. Огромные корабли возвращались из Средиземья тяжело груженными, короли и знать купались в золоте и жили в нескончаемых пирах. Верные сторонились всего этого. Теперь они единственные отправлялись на север, во владения Гил-Гэлада, чтобы повидать друзей-Алатов. В устье Великого Андуина выстроили Верные свою гавань – Пеларгир. Люди короля не бывали здесь, их владения располагались южнее.
229. В эту эпоху в Средиземье снова начал поднимать голову Саурон. Зло неизбывно составляло всю его сущность, он прошел хорошую выучку у Мор-гота и теперь постепенно обретал силу. Начал он с того, что во времена Тар-Минастира, одиннадцатого короля Нуменора, укрепил земли Мордора, воздвигнув могучую крепость Барад Дур, оплот в последующей борьбе за власть в Средиземье. Царь над царями и бог для людей – вот к чему стремился бывший слуга Мор-гота. У Саурона хватало причин ненавидеть нуменорцев. Он помнил подвиги их предков, не забыл давних союзов с эльфами и Валарами, и уж тем паче не мог забыть помощи, оказанной Тар-Минастиром Гил-Гэладу, когда вспыхнула война за Кольцо Всевластья между ним и Алатами Эриадора. Теперь, при виде растущего могущества нуменорских королей, Саурон стал их ненавидеть еще сильней из страха, как бы пришельцы не вторглись в его владения на востоке. Однако бросить открытый вызов Владыкам Моря злодей пока не осмеливался. Коварство Саурона было безмерно - с помощью Девяти Колец он заманил в ловушку даже трех могучих правителей из Нуменора. Скоро Улары, Кольценосные Призраки, полностью овладели самым грозным оружием – слепым ужасом, вот тогда-то и решился Саурон напасть на приморские крепости нуменорцев. А над самим Нуменором продолжала сгущаться Тень. Короче становилась жизнь королей из Дома Элроса, все дальше отступавших от заветов Благословенного Края, но лишь сильнее ожесточались сердца нуменорских владык против блаженных Валаров. Дошло до того, что двадцатый король, приняв королевский Скипетр, запретил употреблять Алатийский язык и принял имя Адунакор – Владыка Запада. Правда, в Свиток Королей имя его, Эрунумен, все же было вписано на Высоком Наречии Алатов – этот древний обычай пока не осмеливались нарушать; верные восприняли это, как дурной знак. Имя Адунакор подобало лишь Валарам, и теперь благоговение перед Силами Арды и верность королевскому дому не на шутку соперничали в сердцах Друзей Эльфов. Но впереди их ждало еще горшее. В лице двадцать второго короля Ар-Гимилзора они обрели кровного врага и жестокого гонителя. При нем начало чахнуть заброшенное Белое Дерево, а запрет на Алатийский язык приобрел силу закона. Король начал притеснять тех, кто еще встречал приходящие изредка с Одинокого Острова алатийские корабли. Верные жили на западе Нуменора - Ар-Гимилзор насильно переселил их на восток, чтобы легче было присматривать за смутьянами. Поэтому в более поздние времена основные поселения Верных сосредоточились возле гавани Роменна. Оттуда уходили на север Средиземья их корабли, поддерживая связь с Эльдарами Гил-Гэлада. Короли знали об этом, но не придавали значения, потому что Друзья Эльфов уходили и не возвращались, а именно этого и добивались правители Нуменора, стремясь оборвать всякие отношения с Эльдарами Эрессеи и тем самым скрыть свои дела и замыслы от Владык Запада. Конечно, это была детская затея. Манвэ ведомы были все безобразия, творимые правителями Нуменора. Валары давно гневались на его королей и сами прекратили любые попытки наставить их на путь истинный. А вскоре перестали приходить корабли с закатных румбов и гавани Андуниэ опустели. Большти почетом в Нуменоре пользовались князья Андуниэ, ведущие свой род от Сильмариэнь, дочери четвертого короля Тар-Элендила. Они были верными вассалами короля и всегда входили в Совет Скипетра. Но, видно, из-за того, что раньше им приходилось чаще других общаться в своих гаванях с Алатами, сохранилось в них почтение к Валарам и Перворожденным, а когда пришла и стала разрастаться Тень, они поддерживали Верных и помогали им.
230. Инзильбет была дочерью Линдориэ, сестры князя Эарендура, правившего во дни Ар-Сакалтора, отца Ар-Гимилзора. Не по своей воле Инзильбет стала женой короля Ар-Гимилзора, потому что в душе считала себя Верной, переняв веру от матери. Росла гордость нуменоросих королей, они терпеть не могли, чтобы им перечили, и потому особой любви между королем и королевой и быть не могло. Сыновья, старший, Инзиладун, и лицом и мыслями пошел в мать, а младший, Гимилкад, был точной копией отца, разве что еще более надменный. Если бы не закон, отец передал бы Скипетр младшему. Став королем, Инзиладун принял алатийское имя Тар-Палантир, потому что от рождения отличался зоркостью и проницательным умом. Даже враги признавали его провидцем. Он вернул Друзьям Алатов расположение королевского дома, возродил служение Арию на вершине Менельтармы и выходил Белое Дерево. Тогда же произнес он пророчество о том, что род нуменорских королей будет длиться, пока живет Белое Дерево. Младший брат короля, Гимилкад, сильный и бесчестный, всячески препятствовал начинаниям Тар-Палантира, настраивая против него знать и членов Совета. Видя тщетность своих усилий, Тар-Палантир все чаще уходил на запад своих земель, и с древней башни короля Минастира день и ночь смотрел, не покажется ли с заката одинокий парус. Но море было пустынно, и плотный туман неизменно скрывал на горизонте контуры Авалона . Гимилкад умер за два года до своего двухсотлетия. Даже по тем временам для потомка Элроса это считалось ранней смертью. Казалось бы, теперь король мог вздохнуть с облегчением. Но нет, сын Гимилкада, Паразон, превзошёл отца в коварстве и алчности. Не раз отправлялся он в Среднеземье во главе войск Нуменора, каждый раз захватывая все новые земли и назначая себя их правителем . В бесконечных войнах он скопил несметные богатства, и, вернувшись на похороны отца, приметил: у него есть множество сторонников, привлеченных его удачливостью и щедростью. Вскоре, устав от бесплодных ожиданий, умер Тар-Палантир. Сыновей у него не было, и дочь Мириэль стала законной наследницей и Королевой Нуменора, но правила недолго. Паразон, поправ совесть и закон, насильно взял ее в жены. Овладев Скипетром, он принял имя Ар-Паразон (Тар-Калион по-алатийски), а жене навязал имя Ар-Зимрафель. Никогда еще Скипетром Морских Королей не владел такой могущественный и надменный властитель, вечно погруженный в мрачные думы. Мысли его сейчас были заняты подготовкой к войне. Еще в Средиземье узнал Ар-Паразон о царстве Саурона и о той ненависти, которую питал Черный Властелин к Нуменору. А теперь пришли к нему капитаны, только что вернувшиеся с Востока, и поведали, что после ухода Ар-Паразона из Средиземья Саурон объявил себя королем людей, напал на прибрежные города и грозится сбросить нуменорцев в море, а то стереть с лица земли и сам Нуменор. Похвальба эта привела короля в ярость, но он сдержал первый порыв гнева. Постепенно в его душе зрела жажда абсолютной власти, власти не только в Нуменоре, но во всем Средиземье, над всеми людьми, живущими там. Мысль эта завладела им безраздельно. Он решил добиться титула Короля Людей, во что бы то ни стало, не прибегая к советам Валаров или Эльдаров, только своим умом, только своими силами. Окоротить Саурона, сделать его своим данником и слугой – такая задача не казалась Ар-Паразону неосуществимой, обуреваемый гордыней, он полагал, что никто не в силах соперничать с ним. Но все-таки война предстояла нешуточная, и король заложил флот, равного которому еще не было, а затем сам повел войско на восток.
231. И вот однажды все море запестрело парусами невиданного флота, идущего с запада, солнце вспыхивало на алых, красных, золотых полотнищах. Жители побережья в панике разбежались и попрятались, а флот вошел в гавань Умбар, где и раньше, бывало, швартовались суда из Нуменора. Отсюда Морской Король повел войско вглубь страны, земли вокруг были пусты и безжизненны. Семь дней шли войска, и вот перед ними встал высокий холм. Король приказал разбить на вершине шатер и установить трон. Здесь, в середине земли, и заколыхалось на ветру королевское знамя, склоны вокруг расцветились синими, золотыми, белыми палатками. Вперед отправились глашатаи. Они громко выкликали приказ Саурону: немедленно сдаться и присягнуть в верности Владыке Моря. И Саурон явился. Он вышел из могучего Барад Дура, даже не попытавшись начать войну. Слишком очевидно было преимущество нуменорского властелина, но там, где не помогала сила, годились хитрость и коварство. И вот Саурон смиренно предстал перед Ар-Паразоном и говорил учтиво, а слова его были умны и справедливы. Однако короля не обманули пылкие заверения в дружбе и верности, он решил не оставлять в Средиземье опасного соперника, а иметь его под своим присмотром. Саурон согласился, а в глубине души ликовал, видя воплощение своего замысла. И вот он пересек море и увидел Нуменор и столицу его Арменелос. Но вид прекрасного города лишь усугубил его зависть и ненависть. Трех лет не прошло, а он уже выбился в тайные советники короля. Действуя сладчайшей лестью, пуская в ход тайные знания и магические приемы, сумел он завоевать расположение и государя, и придворных. Перед ним стали даже заискивать. Только Амандил, князь Андуниэ, не поддался общему ослеплению. Постепенно все в стране начало меняться. Встревожились Друзья Алатов. Многие стронулись с мест, а те, что остались, хотя и продолжали звать себя Верными, все чаще слышали в свой адрес слова «разбойники» и «бунтовщики». Теперь, когда множество ушей подобострастно внимало его словам, Саурон принялся за осуществление главной части своего плана. Искусно нанизывая доводы и факты, он постепенно извратил все истины, изошедшие в мир от Валаров. Он упорно навязывал людям мысли о множестве земель на востоке и даже на западе, которые только и ждут, пока отважные Дунаданы завоюют их и добудут несметные сокровища. Если идти из страны в страну, учил Саурон, то рано или поздно придешь к краю Мира, за которым раскинулась Древняя Тьма. Вот из нее-то и сотворен весь Мир. Поэтому ничто не достойно почитания так, как Великая Тьма, из которой Властелин Тьмы может творить новые миры и награждать ими своих слуг и помощников, чтобы их растущая сила не знала предела. Ар-Паразон внимательно выслушал его и спросил: «А кто же властен над Тьмой?» В ответ Саурон плотно затворил двери и, оставшись с королем наедине, повел свои лживые речи: «Имя его ныне не произносится. Это все козни Валаров. Они придумали своего Ария, чтобы подчинить людей своей власти. Они пытаются внушить, что выполняют его волю, говорят от его имени. Но истинный владыка еще победит, и тогда он освободит вас от неволи. Я открою тебе его подлинное имя. Он – Меркур, Всевластный Царь, Дарующий Свободу. Если вы признаете его, он сделает вас сильнее Перворожденных, сильнее всех в этом мире». И король соблазнился. Так в Нуменоре начали служить Тьме, сначала тайно и немногие, потом все откровеннее, а вскоре большинство населения уже исповедовало лживый культ. Но в Роменне еще оставались немногие Верные, их оплотом в эти черные дни стал Амандил, от него ждали мудрого слова и мужественных дел. Помощью и поддержкой Амандилу служил его сын Элендил и внуки, Исилдур и Анарион, в то время по меркам Нуменора совсем еще юноши. Амандил рос вместе с нынешним королем, и хотя князь Андуниэ не скрывал своей принадлежности к Друзьям Алатов, слово его до появления Саурона пользовалось большим весом на Советах короля. Выкормыш Моргота люто возненавидел благородного капитана и быстро добился исключения его из Совета. Но слишком многие в стране знали и уважали Амандила, и Саурон пока остерегался поднять на него руку.
232. Амандил отправился в Роменну и велел всем, кому доверял, тоже собраться там. Он всерьез опасался за судьбу Друзей Алатов и полагал, что скоро их ждут новые опасности. Так и произошло. Святилище на вершине Менельтармы совсем опустело. Никто не приходил к алтарю, никто не обращал помыслы к Арию, боясь нарушить запрет короля. Даже Верные, хранившие в сердцах имя Аватара, не рисковали выдавать себя. Здесь не обошлось без козней Саурона, его так и подмывало осквернить храм, но он пока не решался. Зато советовал королю срубить Белое Дерево, чтобы уже ничто при дворе не напоминало об Эльдарах и Свете Валинора. Король долго не соглашался, памятуя о пророчестве Тар-Палантира. Он давно уже не испытывал к Эльдарам и Валарам ничего, кроме ненависти, но продолжал цепляться за гаснущий призрак былой дружбы. Когда Амандил узнал об опасности, угрожающей Белому Дереву, он очень огорчился, понимая, что рано или поздно Саурон добьется своего. Как-то в разговоре с сыном и внуками Амандил напомнил им предания о Светоносных Деревах Валинора. Исилдур выслушал рассказ и той же ночью ушел, чтобы совершить подвиг, прославивший его имя. Изменив облик, пробрался он в Арменелос, куда дорога Верным была заказана, а потом и в дворцовый сад, к подножью Белого Дерева. Стояла поздняя осень, Дерево готовилось уснуть на зиму, но кое-где в ветвях еще оставались спелые плоды. Исилдур сорвал один плод и собирался исчезнуть так же незаметно, как и пришел, но тут охрана подняла тревогу, и ему пришлось пробиваться с боем. Израненный, но не опознанный никем, Исилдур с трудом добрался до Роменны, отдал плод отцу и рухнул без сил. Плод посадили в землю, Амандил благословил его, и в положенное время семя проросло. Росток быстро тянулся вверх, а когда раскрылся первый зеленый лист, Исилдур, давно уже не встававший с постели и приготовившийся к смерти, встал на ноги и раны его исцелились. Промедли Верные немного, – и было бы поздно. После ночного происшествия король уступил Саурону и велел срубить Дерево , окончательно порвав с заветами предков. Вскоре, опять же по настоянию Саурона, в центре Арменелоса поднялся громадный храм. В основании капище имело круг диаметром пятьсот футов, на такую же высоту вздымались мощные стены пятидесяти футов толщиной, оканчивавшиеся огромным сверкающим куполом, крытым серебром. Однако блеск его скоро померк, серебро ведь быстро тускнеет. Посреди капища был алтарь, а в центре купола поднималась башенка, откуда постоянно валил густой дым. Первый огонь на алтаре Саурон возжег из поленьев Белого Дерева. Семь дней дивились люди странному дыму, окутавшему столицу плотным облаком. Дым не таял в небе, а простояв некоторое время, медленно пополз в сторону Запада. После этого из капища непрестанно вырывались дымные клубы. Власть Саурона быстро росла, и вскоре в капище полилась кровь жертвоприношений Мелкуру, с именем которого связывали теперь жители Арменелоса упования на вечную жизнь. Чаще всего жертвы избирались из числа Верных. Правда, вовсе не говорилось, что выбор падает на тех, кто не почитает Меркура, Дарующего Свободу, а называлась иная причина: их объявляли врагами народа и отечества, строящими козни против короля.
233. Однако обещанная свобода и вечная жизнь не спешили на смену Смерти, даже наоборот: жизнь становилась все короче, а смерть принимала все более жуткие обличия. Еще совсем недавно смерть подбиралась медленно и незаметно: однажды человек просто ложился отдохнуть и засыпал навеки, теперь же конец жизни сопровождали болезни и безумие, умиравших терзал дикий страх оказаться во тьме. Они долго бились в агонии, проклиная весь мир и самих себя… То и дело вспыхивали беспричинные междоусобицы, смертельные схватки и кровавые поединки, а Саурон и его прислужники рыскали по стране и стравливали людей. Конечно, народ роптал, но недовольство подавлялось быстро и жестоко, хотя по привычке еще долго казалось, что страна процветает - ведь с помощью Саурона появились машины. На верфях закладывались корабли невиданных размеров. С новым, куда более действенным оружием захватнические войны в Средиземье стали для многих острым развлечением. Теперь они приходили в чужие земли не благодетелями, а свирепыми поработителями. Они грабили, убивали и приносили все больше человеческих жертв на алтарях капищ, которых появилось великое множество. Люди боялись их, и память о добрых королях древности сменилась ужасом и ненавистью к правителям. Так Ар-Паразон стал тираном, какого не знал мир после Моргота, но на деле за его спиной страной правил Саурон. Время шло, король почувствовал приближение старости. Теперь он боялся каждого нового дня и злобился на судьбу. И вот наступал момент, которого так долго ждал Саурон. «Валары завладели страной бессмертия, – шептал он королю. – Они надежно упрятали ее, потому что боятся, как бы Король Людей не отобрал у них это сокровище и власть над миром. Конечно, вечная жизнь не может принадлежать всем, она – для великих и сильных. Будет просто несправедливо, если Король Королей, самый могучий из сыновей Земли, не получит ее. Но ведь Ар-Паразон никогда не просил ничего - он приходил и брал». Раздираемый с одной стороны страхом смерти, с другой – ядом пустых надежд, Король внял Саурону и начал замышлять войну с Валарами, и скрыть приготовления было невозможно. Когда до Амандила дошли чудовищные вести, он пришел в ужас. Князь твердо верил в непобедимость Сил Арды и понимал, что скорее погибнет Земля, чем планы короля увенчаются успехом. Он призвал Элендила. «Сын мой, – сказал он, – ты видишь: темны наши дни. Верных мало. И нет надежды для людей. Поэтому я тоже решил последовать совету, только не Саурона, а нашего предка Эарендила, и, как он, отправиться, пока еще не поздно, на Запад, чтобы вопреки запрету достичь Благословенного Края и молить Валаров о помощи». - «Но ведь это значит – предать короля! – воскликнул Элендил. – О нас и без того идет лжеслава предателей и шпионов Валаров». - «Если Манвэ ждет вестника, – медленно произнес Амандил, – я предам короля. Есть только одно предательство, которому нет прощения. Я же хочу просить о милосердии к людям, об избавлении от лжеца Саурона, пока еще есть в Нуменоре Верные. Если же придется ответить за нарушение запрета, пусть ответственность падет на мою голову, потому что народ не повинен в этом». - «Но, отец, что же будет с нами всеми, когда о твоем походе станет известно?» - «Вот и нужно сделать так, чтобы никто не знал о нем. Я уйду на восток, туда ведь часто ходят наши корабли, а потом отыщу попутный ветер и пойду на запад. Если будет на то воля Единого, я найду дорогу. Тебе же и всем Верным я советую приготовить корабли, погрузить на борт все самое необходимое и ждать. Если люди короля спросят, куда вы собрались, скажите так: «Мы идем вслед за Амандилом на восток». Король не будет горевать о нашем уходе, даже если мы не вернемся. Только не берите слишком много людей, а то король встревожится. Пусть только истинно Верные, доказавшие свою стойкость, поднимутся на борт, да и то, если согласятся не вмешиваться в войну и ждать», – ответил Амандил. – До моего возвращения я ничего больше не скажу. Но предвижу, что нам всем придется бежать из Страны-под-Звездой, ибо страна наша осквернена навеки. Вам предстоит потерять все, умерев заживо, прежде чем обретете вы новое пристанище, а где оно будет – на востоке или на западе – ведомо лишь Валарам». Амандил прощался так, как прощается человек, который не надеется вернуться назад. «Может статься, – с грустью сказал он, – я не смогу прислать весточку. Все равно будьте готовы к худшему, ибо конец этого мира уже недалек». Амандил вышел в ночь на маленьком судне. Сначала он, как намеревался, взял курс на восток, а потом, когда скрылись из глаз берега Нуменора, повернул на запад. С ним на борту находилось только трое надежных слуг. Они исчезли в морских просторах, и ни одно предание ни единым намеком не говорит об их участи. Видно, так и должно было быть, ибо нельзя спасти мир дважды одним и тем же способом, нельзя так просто искупить измену Нуменора. Элендил выполнил наказы отца. Оснащенные, готовые к отплытию корабли стояли в гаванях на востоке страны. Верные из их экипажей доставили на борт жен и детей, вещи и запасы, необходимые в пути. Ночами в трюмы укладывали прекрасные творения, родившиеся в Нуменоре в эпоху расцвета: драгоценные сосуды и редкостные самоцветы, книги и свитки, исписанные алыми и черными чернилами; были там и семь Палантиров – чудесный дар Эльдаров, а на корабле Исилдура под надежной охраной беззаботно зеленело молодое Белое Деревце. Элендил не участвовал в подготовке к войне: он ждал знака, но знака не было. Море бороздили только флотилии Ар-Паразона. Испокон веку в Нуменоре погода благоприятствовала нуждам людей. Дожди шли, когда нужно и сколько нужно. В меру светило солнце, и дул лёгкий ветер, приносивший с запада незнакомые ароматы. Наверное, так пахли цветы на вечных лугах. Теперь же все изменилось. Небо потемнело, часто его закрывали тучи и налетали бури с дождем и градом, а потом вдруг срывались яростные, ураганные ветра, огромные морские корабли терпели бедствие и шли ко дну. Такого не случалось с первых дней этой земли. По временам с запада поднималась огромная туча и закрывала все небо от края до края. Закатный свет гас, словно задутый огонь, и внезапно падала непроглядная ночь - сверкали молнии и гром страшно перекатывался над морем. Люди боялись этой тучи. Раздавались крики: «Это – Орлы Владык Запада! Орлы Манвэ летят на Нуменор!» – и многие падали наземь, закрывая лицо руками. Кое-кто ощущал раскаяние, но гроза уходила, и сердца еще больше ожесточались. Тогда небу грозили кулаками и цедили сквозь зубы: «Это – заговор. Они напали первыми, теперь наш черед!» Сам король говорил так, но слова-то были Сауроновы
234. Молнии все чаще вырывались из-под туч, они разили людей и в полях, и на городских улицах, а однажды страшный удар грома разнес часть купола капища, а молнии, ударяя о камень, высекали языки пламени. Однако само капище не пострадало. Больше того, Саурон стоял на площадке верхней башенки и громовым голосом проклинал молнии и оставаясь невредимым. Те, кто видел это, уверовали в него, как в бога, и готовы были идти за ним куда угодно. Поэтому нуменорцы не вняли даже последнему знамению, когда земля затряслась под ногами людей, и подземный гром слился с грохотом обезумевшего моря, а над вершиной Менельтармы заклубился дым. Ар-Паразон только распорядился ускорить подготовку эскадры к выходу в море. Воды у берегов и так уже не было видно от тысяч кораблей. Они сбивались в группы, и в море словно рождался архипелаг из сотен островов. Корабельные мачты вздымались словно густой лес, а бесчисленные паруса и вымпелы мерцающим маревом колебались над волнами. Тут и там реяли черные с золотом знамена. Армада ожидала последнего знака короля. Саурон не выходил из капища, но к нему непрерывно доставляли все новых и новых жертв. И тогда в последний раз на небе появились Орлы Манвэ. Бесконечной чередой неслись они из огня заката, охватывая небосклон и словно выстраиваясь в боевые порядки. Запад позади них вспыхнул алым заревом, и на его фоне, словно пламенем великого гнева, рдели крылья воздушных вестников. Лица людей окрасились багровыми отсветами и будто покраснели от ярости. Но Ар-Паразон ничего этого не видел. Он поднялся на борт флагманского корабля, звавшегося Алькарондас, Морская Крепость. С несколькими рядами весел, многомачтовый, с корпусом, выкрашенным в золотой и траурно-черный цвет, нес он на полубаке трон короля. Ар-Паразон облачился в доспехи, надел корону и приказал поднять знамя. Грянули трубы и заглушили раскаты надвигающейся грозы. Армада Нуменора двинулась на запад. В безветрии сотни тысяч весел заскрипели в руках рабов-гребцов. Солнце село, и темнота пала на землю, море смолкло, весь мир будто затаил дыхание и ждал, что будет дальше, а поутру не видно было уже ни одного паруса. Нарушив вековечный запрет, корабли вошли в заповедные моря. Нуменор объявил войну Бессмертным, чтобы вырвать у них вечную жизнь на Кругах Мира. Флот Ар-Паразона, неожиданно вынырнув из морских далей, окружил Одинокий Остров. Лучи восходящего солнца не могли пробиться сквозь толщу парусов и знамен. Эльдары растерянно смотрели на это скопление кораблей, но флот проследовал дальше. И вот перед королем открылись берега Благословенного Края, над морем все еще висела странная, могильная тишина. Судьба мира держалась теперь лишь на тоненьком волоске. Ар-Паразон заколебался. Когда перед ним на горизонте встала сияющая громада Таниквэтил, вечная, страшная, как отблеск Света Аватара, король совсем уж решил повернуть назад, почувствовав приближение беды, но гордыня взяла верх, и он ступил на берег Амана, объявив эту страну своим владением. Войска сошли с кораблей и разбили лагерь у подножья Туны. Манвэ воззвал к Аватару. Валары сложили с себя правление Ардой, но Аватар рассудил иначе - он изменил облик мира. Словно незримый меч ударил земную твердь, и меж Нуменором и Бессмертными Землями разверзлась трещина, в которую хлынули исполинские воды. Земля сотряслась, и в небо рванулись страшные клубы пара. Море вздыбилось и низвергло в бездну весь нуменорский флот. Войско Ар-Паразона, на земле Амана погребли под собой падающие скалы. Земли Амана и Одинокий Остров Аватар переместил в иные сферы бытия, недоступные отныне для людей. Нуменор тоже опрокинулся в пропасть и ушел во тьму. Рука Аватара властно перекроила земли, и мир стал меньше, ведь и Аман, и Одинокий Остров незримые, ушли в надмирное . Из вершины Менельтармы вдруг ударило пламя, тут же налетел порыв ураганного ветра и принес великий гул, рождавшийся в земных недрах. Небо наклонилось куда-то вбок, земля все быстрее поворачивалась под ногами обезумевших от ужаса людей, и Нуменор канул в пучину, унося с собой поля, города, усыпальницы, богатство и роскошь, золото и драгоценные камни, картины и скульптуры, гордых дев и детей, жен и матерей – все они исчезли, словно и не жили никогда. Элендил был в Роменне, когда пришел приказ короля: всем Верным присоединиться к флоту и принять участие в походе. Стража, посланная Сауроном за новыми жертвами для капища, увидела лишь паруса нескольких кораблей, взявших курс на восток. Когда разверзлись хляби земные, беглецов защитил от первых убийственных волн гибнущий Нуменор, но вот его не стало, и корабли оказались во власти разгневанных стихий. Рванул западный ветер, превратил паруса в клочья, вырвал мачты, но он же отбросил суда Друзей Алатов далеко от места катастрофы. Девять кораблей покинули Роменну. Все побережье, вся западная окраина материка изменились неузнаваемо. Море захватило огромные пространства, древние острова уходили под воду, а морское дно становилось новой сушей, гибли равнины, и рождались новые плоскогорья, реки исчезали или меняли русла, старые горы рассыпались в прах, и поднимались молодые хребты. Элендил с сыновьями основали в Среднеземье свои королевства. Конечно, их знания и мастерство принадлежали ко временам упадка Нуменора, но полудиким племенам, жившим здесь, пришельцы казались кудесниками и чародеями. Что же касается Саурона, то гнев Валаров и страшная участь Нуменора повергли его в великий страх. Он-то ожидал, что дело кончится гибелью ненавистных нуменорцев и низвержением их гордого королевства. Поэтому, слыша трубы, знаменующие начало похода, Саурон хихикал и потирал руки, сидя в своем капище; потом он все еще ухмыльнулся собственным мыслям, соображая, как можно развернуться без ненавистных Аданов, но тут капище вместе с троном рухнуло в бездну. Саурон из рода Майя не умер, а только лишился обличья, в котором долгие века творил Зло. Теперь ему недоступна была прежняя привлекательная форма, но черный дух его восстал из глубин, темным вихрем пронесся над морем и водворился в Мордоре, который он покинул, уходя сдаваться морскому королю. Там ждало его Кольцо, но даже с его помощью немало времени понадобилось безмолвному и безликому злодею для создания нового, зримого обличья. Отныне являло оно лишь злобу и ненависть; мало кто в дальнейшем мог выдержать взгляд Багрового Ока хозяина Барад Дура. Исчезло гордое королевство, исчезло из памяти живущих даже его название, и никогда больше в мире не звучало слово «Эленна» , а немногие уцелевшие Дунаданы , обращаясь на Запад, называли свою погибшую родину Мар-ну-Фалмар – Земля, Пропавшая под Волнами, Аталантэ на языке Эльдаров. Среди Дунаданов многие верили, что вершина Менельтармы спустя время снова восстала над волнами, образовав остров. Дух святости хранил его, ведь даже при Сауроне нечистая рука не коснулась святилища Единого. Потомки Элендила искали этот остров. Они помнили, что когда-то с его вершины очень зорким удавалось разглядеть отблеск бессмертных земель. Ведь они были потомками Верных, и даже страшная гибель Нуменора не отвратила их сердца от Запада. Конечно, они знали, что мир изменился, но все они говорили: "Авалон исчез, и Аман не обрести снова, но ведь они были, а значит, и есть в том целом и полном замысле Единого, по которому создавалась наша Земля». Ибо Дунаданы верили, что даже некоторые смертные смогут постичь иные времена за гранью их здешней жизни, ведь и их гнала скорбная мысль о Смерти. Они жаждали узреть вечный свет, и потому самые отважные и искусные моряки продолжали бороздить моря, с надеждой всматриваясь вдаль: не покажется ли над волнами вершина Менельтармы. Те, кто идет все дальше, обходят вокруг Земли и возвращаются назад, усталые и разочарованные. Они говорят, что все дороги в мире отныне искривлены и Мир стал круглым. А вот Эльдарам дозволено свободно покидать сей мир и приходить на древний Запад и в Авалон. Поэтому мудрейшие из людей считают, что прямой (праведный) путь все еще существует, для тех, кто сподобится его отыскать. Они учат, что пока этот новый Мир идет к закату, дорога памяти еще может увести на Запад. Словно незримый мост, соединяет она два мира. Начинаясь где-то в воздухе, которым мы дышим, в котором летают птицы, затем она пересекает Ильмень и уходит к Одинокому Острову, или к Валинору, где еще обитают Валары. Вот только телу из плоти не пройти по ней без помощи свыше. Время от времени на побережье рождаются слухи о том, что где-то в море живут люди, которые по собственной праведности вставали на прямой путь и уходили, видя, как Земля под ногами становится все меньше, а впереди виднеются ярко освещенные набережные Авалона и берега Амана. А перед смертью глазам их открывалась парящая в недосягаемой вышине грозная и прекрасная вершина Белой Горы.
О КОЛЬЦАХ ВЛАСТИ И ТРЕТЬЕЙ ЭПОХЕ
235. Давно, очень давно жил на Арде Майа, которого Синдары звали Гортхаур, а Нордолы – Саурон. Еще в начале времен этот великий дух был соблазнен Меркуром и скоро стал его ближайшим помощником и самым опасным врагом людей и Алатов. В то время мог он принимать множество благородных и прекрасных обличий, способных ввести в заблуждение всех, кроме мудрых и осторожных. Когда Валары разрушили Тангородрим и низвергли Мор-гота, Саурон, избрав привлекательную личину, почтительно обратился к Эонвэ, глашатаю Манвэ, отрекаясь от дел Врага и своих собственных злодеяний. Кое-кто полагает, что каялся он искренне, устрашенный гневом Владык Запада и участью Мор-гота. Но Эонвэ, сам Майя, не властен был казнить или миловать равного себе по происхождению, поэтому он приказал Саурону следовать в Аман и там предстать перед судом Манвэ, Саурон поразмыслил и почел за благо скрыться, затеряться в просторах Средиземья, и вскоре снова впал во зло. Великая война сопровождалась страшными землетрясениями. Они разрушили Белерианд, и обширные земли на западе и на севере скрылись под водами Великого Моря. На берегах залива Луны Алаты основали большое поселение и назвали его Митланд, Серебристая Гавань. Это прекрасный порт, и только отсюда время от времени уходят корабли Эльдаров, покидая тускнеющие берега Земли. По милости Валаров Перворожденным по-прежнему доступен Прямой Путь; минуя Искаженные Моря, возвращаются они к берегам Одинокого Острова, или прямо в Валинор. Тэлери, уцелевшие после гибели Дориата и Оссирианда, ушли с новых побережий вглубь материка; их королевства затерялись в горах и лесах, но тоска по морским просторам навсегда поселилась в их душах. Нолдоров осталось совсем немного. Жили они на востоке от Эред Луин, в Эрегионе, который Люди называли Благодатными Кущами. Позже это место получило название Мория. Мастера Эрегиона достигли таких высот в работе с металлом и камнем, что только творения Теанора оставались непревзойденными. Но даже среди этих удивительных умельцев выделялось искусство Келебримбера, сына Карафина. Он мало походил на отца. Когда, по сведениям «Квента Сильмариллион», Келегорм и Карафин отправились в изгнание, Келебримбер остался в Нарготронде. Теперь на всем пространстве Средиземья царил мир, но земли эти были дики и пустынны. Ведь народы Белерианда обжили лишь малую часть материка, а на остальных просторах бродили, как и прежде, только свободные Авари. Они понаслышке знали о событиях на западных землях, а Валинор оставался для них полузабытой легендой. На южных и юго-восточных землях множились люди, но трудами Саурона сердца их уже давно обратились ко Злу. Наблюдая картину общего запустения, Саурон пришел к выводу, что Валары, свергнув Мор-гота, надолго оставят Средиземье в покое. Теперь ничто не могло помешать расцвету его тщеславия. С ненавистью обращался взор Врага к оставшимся поселениям Эльдаров и с опаской – к Нуменору. Оттуда приходили временами огромные морские корабли. Но какие бы козни ни зрели у него на сердце, до срока их приходилось тщательно скрывать. Саурон быстро понял, что из всех народов Земли легче всего иметь дело с людьми, ведь до этого он долго пытался склонить на свою сторону Перворожденных, то и дело появляясь среди них в своем самом прельстительном из обличий, и не показывался только в Линдоне. Гил-Гэлад и Элронд никогда не доверяли ему. Он же любил повторять: «И у великих есть свои слабости. Поэтому еще долго придется Среднеземью лежать в запустении, а ведь Алаты могли бы сделать эту землю такой же прекрасной, как Тол Эрессеа или даже Валинор. Вы ведь не захотели возвращаться туда, значит, любите Среднеземье. И мне оно дорого. Вот и надо нам поднять Алатийские народы к вершинам тех знаний, что отличают живущих за Морем». Охотней всего прислушивались к Саурону в Эрегионе. Здесь Нордолы без устали совершенствовались в знаниях и ремеслах. Среднеземье они действительно любили и поначалу надеялись, что и здешние земли их трудами когда-нибудь смогут приносить такую же радость, как та, за которой ушедшие отправились в Благословенный Край. Поэтому они с особым вниманием прислушивались к словам и советам Саурона - его знания превосходили их собственные. И вот они создали Кольца Власти. Саурон исподволь направлял их труды, замыслив коварством подчинить их себе. Алаты ковали свои кольца, а Саурон потел над своим, позволяющим править другими: он вложил в Кольцо всё своё могущество, кольца получились настолько сильным, что звено, замыкавшее их в цепь, обязательно должно было превосходить их совокупную мощь. Саурон ковал Кольцо на вершине Огненной Горы. Надев Кольцо, он хотел подчинить себе всех.
236. Но Алатов не так-то легко провести. Стоило Саурону надеть Кольцо Всевластья, как они поняли, чем грозит им созданная цепь и спрятали свои кольца. Саурон пришел в ярость. Он потребовал вернуть все кольца, а когда эльфы не подчинились, пошел на них войной - но три кольца все же остались у них. Они оказались самыми могущественными из всех. Это Наир, Нэин и Вэйал – кольца Огня, Воды и Воздуха. Рубин, адамант и сапфир горели в этих кольцах; они меняли ход времени, и усталость мира не касалась владевших ими. Но поиски Саурона оказались тщетными. Ими владели Мудрые и никогда не использовали открыто всей их мощи, пока Саурон обладал Кольцом Всевластья. Только молот Келебримбера касался их звонкого металла, поэтому чистыми остались Кольца, хотя и без Одного. С тех пор война между ними не прекращалась, и, в конце концов, в руках Саурона оказались все Кольца Власти, кроме трех. Он раздал их народам Средиземья, надеясь соблазнить тех, кто стремится к магической власти, превышающей естество. Семь колец оказались у гномов, а людям достались Девять, потому что люди как нельзя лучше отвечали замыслам Врага. Их помогал ковать Саурон, поэтому тем легче ему было править ими и тем большим проклятием они становились для своих владельцев. Гномов же совратить оказалось не просто. Они не терпели над собой ничьей власти, в их помыслы трудно было проникнуть даже Врагу, и поэтому рабами Колец они не стали. Силу своих колец они использовали только для обогащения, – хотя такие свойства, как любовь к золоту и излишняя гневливость поселились в их сердцах не без вмешательства хозяина Кольца Всевластья. Не так уж много на первый взгляд, но и это принесло в мир немало бед. Давно уже разграблены сокровищницы – часть растащили драконы, и лишь три вернулись в руки Саурона. Девять Кольценосцев быстро стали могущественными королями-чародеями. Жизнь их казалась нескончаемой, но для них самих она стала невыносимой. Да, кольца, дали им большую власть: им открылись миры, неведомые смертным, но слишком часто их окружали призраки и иллюзии, созданные Сауроном. И вот, один за другим, все девять оказались рабами своих колец, а значит – Кольца Всевластья. Призрачен стал их облик, и отныне владениями их навеки становилось Царство Теней. Алчность и гордыня Саурона все росли, он все нетерпеливее рвался к абсолютной власти в Среднеземье, стремясь уничтожить последних эльфов и погубить Нуменор. Он уже называл себя Владыкой Земли, и если носил пока маску мудрости, то правил только страхом. Те, кто видел, как тень его расползается по миру, прозвали его Врагом. Орки множились под его рукой, как мухи. Так начались Черные Годы - Дни Бегства. Однако Южане покорились Саурону, они были многочисленны и свирепы в бою. Для них Саурон стал королем и богом.
237. И всё же победное продвижение на запад Саурону не удалось. На его пути встала вся мощь Нуменора. Вот тогда и решился Враг на хитрость. Он сдался в плен королю Тар-Калиону и вместе с ним отправился в Нуменор. Правда, конец Нуменора был столь ужасен, что даже Саурон, забывший о мощи Валаров, пришел в ужас. Страна канула в пучину, и Врага поглотила разверзшаяся бездна. Саурону оставалось убраться в Черную Страну и строить замыслы новой войны. В «Падении Нуменора» рассказано, как немногие сумевшие спастись нуменорцы прибыли на восток. Их вел Элендил Высокий вместе с сыновьями Исилдуром и Анарионом. Они были родичами короля, потомками Элроса . Речи Саурона не совратили их, и в войне с Владыками Запада они не участвовали. Вместе с другими Верными им удалось покинуть обреченную страну и отплыть на восток. Это были могучие люди на больших крепких кораблях, но буря, поднявшая мир на дыбы после гибели Нуменора, бросала огромные суда на пенных гребнях под самые небеса так, что они буревестниками опустились на берега. Среднеземья. Корабли Элендила волны вынесли на побережье Линдон. Там они основали княжество Арнор. Столицей его стал Аннуминас, украсивший берега озера Дрема. Исилдур и Анарион высадились дальше к югу, в устье Андуина Великого, возле залива Белфалас. Там было основано княжество Гондор. В годы расцвета Гондора появились и Столпы Аргоната, и чудеса Агларонда и Эреха. Нуменорцы принесли туда немало диковинных сокровищ, но славнейшими среди них были, конечно, семь Палантиров и Белое Дерево. Их Король, человек могучей воли, способный сознание подчинить единой цели, мог устремить взор куда пожелает. Поэтому во дни могущества нуменорских княжеств никакие помыслы врагов не могли укрыться от них. Теперь в Среднеземье не осталось ни одного из всевидящих Камней. Но и Саурон тоже вернулся в Средиземье, в Мордор, свое древнее царство за Хмурыми Горами. Там над долиной Горгората высилась зловещая цитадель Барад Дур. Сердцем Мордора была гора Ородруин. Огонь недр, непрестанно клокотавший в жерле вулкана, требовался Саурону для его колдовских дел. Именно здесь ковал Враг Кольцо Всевластья. Теперь он создавал свой новый облик. Грозным и мрачным получился он. И вот Саурон снова взял в руки Кольцо Всевластья, к нему вернулась его злобная мощь, и теперь лишь немногие смогли бы вынести взгляд Багрового Ока Темного Властелина. Он снова готовил войну против Алатов и Людей Запада. К Саурону стекались рати его приспешников, среди них были и нуменорцев, ведь во дни своего господства Темный Властелин расположил ко злу сердца целого народа. Но вот Саурон двинул войска на молодой Гондор, и тут Анарион понял, что без помощи друзей княжество долго не выстоит. Собрали совет. Они понимали, что мощь Саурона растет и скоро он покончит с их владениями на западе, если действовать порознь. И они создали союз, названный Последним, и пошли на восток, собирая по дороге огромное войско. В результате Саурон опять был вынужден покинуть тело. Дух его бежал далеко, скрылся в пустынных местах и опять долго-долго не имел зримого облика. Так, вослед за Древнейшими Днями и Черными Годами, пришла Третья Эпоха. И долго цвело Белое Дерево Эльдаров. Войска Саурона были разбиты, и многие его Люди теперь отвернулись от Зла, а Барад Дур зачистили, но о зримом фундаменте помнили. На границах Мордора стояли нуменорские дозоры, но земли вокруг лежали безжизненными, в едком дыму.
238. В сражениях с Врагом пали многие, и никогда больше не собраться подобной дружине, никогда отныне людям и Алатам не заключать союзов, потому что после сражения отчуждение пролегло между двумя народами. Как сказал Мастер Элронд, время для примирения настанет лишь тогда, когда найдется Кольцо Всевластия и вернется его хозяин. Оставалось надеяться, что вот этого не случится никогда. Валандил княжил в Аннуминасе, однако владения его становились все безлюднее; при Эарендуре, седьмом после Валандила князе, Дунаданы Севера разбились на несколько малых княжеств, исчезавших одно за другим в непрерыной борьбе с врагами. Слава их быстро меркла, все приходило в упадок, и на обширных пространствах оставались лишь буйно поросшие травой могильники. А вскоре не осталось ничего, кроме странного малочисленного народа, бродившего в глуши, и никто из людей не знал, где они живут, к чему стремятся и откуда ведут свой род. Гондор на юге, напротив, хорошел и цвел. Его могущество росло, богатство множилось, и напоминал он теперь Нуменор во дни славы. Но время неумолимо, быстры годы Средиземья, угас и гордый Гондор, угас род Менельдила, сына Анариона. Кровь нуменорцев перемешалась с кровью многих других народов, могущество умалилось, знания расточились и забылись, жизнь стала короче, и напрасный дозор на границах Мордора неизбежно ослабел. И вот в правление двадцать третьего князя Телемнара темные ветры с востока принесли мор, и Зло снова прокралось в Черную Страну. И лишь Минас Анор выстоял. Он звался теперь Минас Тирит, Крепость Стражи. Над могучим, гордым городом высоко поднималась Белая Башня Правителей. Белое Дерево все еще цвело у порога дворца, и потомки нуменорцев удерживали мост на Андуине, защищая землю от набегов. Там со временем собрались представители разных народов, облеченные мудростью и силой. Сменялись поколения людей, но Элронд хранил память обо всем прекрасном и светлом, и дом его, всегда открытый для усталых и обиженных, стал сокровищницей мудрости. О Трех чистых кольцах ни слова не говорили даже Мудрые. И среди Эльдаров почти никто не знал, кому они были дарованы. Но после падения Саурона сила Колец работала неустанно. На протяжении всей Третьей Эпохи Имладрис и Лориен, край между Келебрантом и Андуином, где стоят деревья с золотыми цветами, продолжали пребывать во благости. Ни урки, ни какая другая лиходейская тварь не осмеливались нарушить их границ. Но среди Алатов были провидци, предупреждавшие о временах, когда Саурон объявится. По мнению одних, он отыщет Кольцо Всевластья, по мнению других, Единственное успеют найти и уничтожить, но все сходились в одном: тогда иссякнет сила Трех Колец, и кончится долгий век Алатов в Средиземье, а на смену придет уже только пора Людей.
239. Так оно и вышло: погибли кольца - и Одно, и Семь, и Девять, а Три ушли за Море; и с их уходом закончилась Третья Эпоха, и теперь предание об Эльдарах в близится к концу. Последнее короткое лето их на востоке (западе, конечно) вот-вот сменится долгой зимой. Еще бродили по здешним землям Нордолы, прекраснейшие из Детей Мира, еще звучал их язык по лесам и долинам... Молоты гномов еще стучали в подгорных чертогах, и рождались удивительные произведения из металла и камня – теперь таких нет. Но вокруг много было злобы и ужаса: урки, тролли, драконы... Исподволь приуготовлялась Эра Владычества Людей, а потом, когда в Сумеречье поднялся Темный Властелин, все разом изменилось. В Стародавние Дни Сумеречье именовалось Ясным Бором. Множество птиц и зверей наполняли жизнью буковые и дубовые кущи. То были владения короля Трандуила. Но ближе к середине Третьей Эпохи с юга заползла под зеленые своды тьма, и скоро только страх витал меж стволов, только хищники крались, прильнув к земле, опасаясь ловушек еще более злобных тварей. Вот тогда-то и получили эти места название Сумеречья. То было предвестие возвращения Саурона, тень, идущая впереди него, он обретал новый облик. Как только в Сумеречье поселились первые тени, на западе Среднеземья появились Истари, Старцы, которых люди назвали Магами. Они были посланы Владыками Запада, чтобы сдерживать власть и силу Саурона. Обликом подобные людям, старые изначально, но крепкие, они почти не менялись с годами, и только груз забот о судьбах накладывал отпечаток на их облик. Великой мудростью владели они, знания их были огромны, а руки властны над любым веществом и искусны. Долго ходили они меж людьми, но общались не только с ними. Деревья, звери и птицы бывали их собеседниками. Многие называли виновниками новой тьмы Кольценосцев-назгулов, но Главный Маг подозревал худшее. Настали годы неустойчивого мира. Тень снова вернулась и быстро набирала силу, и тогда был создан совет Мудрых. Его называли Белым Советом. На нем присутствовали Элронд, Галадриэль, Кирдэн и другие князья Эльдаров и Маги – Митрандир и Каранир. Главой Совета был избран Каранир, Саруман Белый. Еще в древности он долго следил за Сауроном и хорошо изучил его повадки. Саруман же с этих пор стал внимательно изучать историю Колец. А Тень тем временем росла. Элронд и Митрандир все озабоченнее поглядывали в сторону Дол Гулдура, и вот Маг снова отправился в Сумеречье. Опасения Мудрых подтвердились. Вернувшись из подземелий Чародея, маг сказал: «Это Саурон. Он обрел облик, сила его растет. Он охотится за Кольцом Всевластья, а из живущих его больше всего интересуют наследники Исилдура. Но Кольцо Всевластья пропало, и пока оно не найдено, мы еще можем одолеть Врага». Снова был созван Белый Совет, но Каранир советовал подождать и понаблюдать, ибо не верил, что Одно найдется когда-нибудь. Воды Андуина давно унесли его в Море, и, пока мир не изменится, а морское дно не станет сушей, нет надежды найти его. Но Элронд предчувствовал беду. Однажды он сказал Митрандиру: «Чует сердце – Кольцо будет найдено. Будет война, и в ней кончится наша Эпоха мраком, если, конечно, нам не помогут какие-нибудь странные события, которые сокрыты от меня». - «В мире много странного, – ответил Митрандир. – И сильные опускают руки, тогда на помощь им приходят слабые!»
240. Мудрые тревожились, но никто из них даже не подозревал, что Каранир уже замыслил предательство. Теперь к обладанию Кольцом стремились двое: Чародей из Дол Гул-дура и Саруман из Ортханка. Оба жаждали власти в Средиземье и хотели перекраивать мир по своей воле. Слишком долго Чародей изучал Сауроновы пути и теперь стремился занять его место. Он считал, что Кольцо само отыщет своего прежнего хозяина, стоит лишь ему объявиться, а потом можно будет силой и хитростью завладеть им. Так Чародей установил наблюдение за долиной Андуина и обнаружил, что слуги Врага обшаривают заросли у реки - не значит ли это, что Саурону известно, как погиб Исилдура. На Совете он не сказал об этом ни слова, все еще надеясь первым получить известия о Кольце, ведь работала целая армия лазутчиков. Радагаст предложил ему помощь своих друзей – птиц, не предполагая, что имеет дело с предателем. А Тень над Сумеречьем продолжала расти. В Дол Гулдур из разных дебрей стекалась нечисть. Теперь единая воля направляла их против Алатов и нуменорцев. И снова был созван Совет. На нем говорил Митрандир: «Какая разница, есть Кольцо или нет. Пока оно существует в мире, сила, заключенная в нем, не перестанет питать злобу Саурона, а мы уже не так сильны, скоро и без Великого Кольца Враг одолеет нас. Не забывайте, Девять подвластны ему, а из Семи три уже вернулись в его руки. Мы должны немедленно начать войну». Его поддержал Каранир, заботившийся о том, чтобы Врага отогнали подальше от Реки, чтобы он без помех вел свои поиски. В последний раз Саруман действовал заодно с Советом. Объединенными усилиями удалось изгнать Саурона из Дол Гулдура, и в Сумеречье снова стало чисто, но ненадолго - Алаты опоздали. Саурон знал о готовящемся ударе и внимательно продумал план действий. Сделав вид, что спасается бегством, Саурон смел заслоны на границах Мордора и снова воцарился в своих владениях, и над Горгоратской долиной стремительно вырастали стены Барад Дура. В тот год Мудрые в последний раз собрали Совет, но Сарумана на нем уже не было - затворившись в Ортханке, он советовался теперь только с собой… Однако на востоке и на юге снова появились урки. И вот сбылось предсказание Элронда: Кольцо нашлось. Но обстоятельства его возвращения оказались очень странным - оно не попало в руки ни к Саурону, ни к Саруману, ибо покинуло воды Андуина задолго до того, как они начали поиски. При князьях Гондора в среднем течении обитал маленький народ рыболовов. Один из них нашел Кольцо и унес, скрыв от любых глаз у самых корней гор. Там оно «нашлось» вторично, как раз в год нападения Алатов на Дол Гулдур, и отправилось со своим новым владельцем в далекую страну Перианнат на западе Эриадора. Там обитал малый народец Полуросликов. На них никто не обращал внимания. Кроме Митрандира - о Кольце первым узнал он. Однако он долго сомневался, сила Великого Кольца могла устрашить любого, если только он не лелеял мысли стать Темным Властелином. Все искусство Алатов было бессильно скрыть Кольцо от глаз Саурона, а тем более – уничтожить его. Но у Саурона много ушей, и в конце концов до него дошли вести о том, что Одно нашлось. Он немедленно отправил за ним назгулов. И снова вспыхнула война. Так уходила Третья Эпоха. И надо сказать лишь о том, как появился на севере наследник Исилдура, и как знаменитый меч был перекован в Имладрисе. Это был Арагорн, сын Арахорна, вождь северян-Дунаданов; после битвы в степях Рохана, предатель Каранир был изгнан из Ортханка, Изенгард был разрушен, а под стенами столицы Гондора разразилось великое сражение, в котором погиб правитель Минас Моргула, предводитель назгулов. Наследник Исилдура повел дружины Запада к Черным Воротам Мордора. С ним шли Митрандир, и сыновья Элронда, и молодой король Рохана, и Дунаданы Севера. Схватившись с основными силами Саурона, едва не погибли они, но когда сильные оказались слабыми, тогда дрогнули Мудрые, и сильными показали себя слабые - победу Западу (Востоку) принес полурослик из Перианната, населенного мирными жителями. Да, это Фродо по просьбе Митрандира принял на себя тяжкое бремя и вдвоем со своим другом и слугой преодолел невероятные трудности, дошел сквозь до Роковой Горы, и там, в том самом огне, в котором родилось, сгинуло Кольцо Всевластья и расточилось зло, принесенное им в мир. Пришел конец Саурону, конец мрачным твердыням Барад Дура, и от грома и грохота их падения содрогнулось Среднеземье. И пришел мир, и снова была весна. Арагорна провозгласили князем Гондора и Арнора, могущество и слава Дунаданов снова возросли, а в садах Минас Анора опять цвело Белое Дерево, чей росток нашел Митрандир у самой границы снегов Миндоллуина, и, пока зеленела его крона, память о Древних Днях жила в сердцах королей. Только тогда понятна стала роль Митрандира в делах Третьей Эпохи. Он был вдохновителем величайших свершений - словно одетый белым пламенем, шел впереди войск к стенам Мордора, но пока не пришло время уходить ему за Море, никто не ведал, что именно Митрандир был хранителем Третьего Чистого Кольца – сапфирового Наира. Когда-то оно было доверено Кирдэну, но правитель Гаваней встретил пришедшего с Запада Старца и передал Кольцо ему. «Возьми его, Олорин, – сказал он. – В тяжких трудах кольцо поможет тебе. Это – Кольцо Огня, с его помощью тебе удастся снова зажечь сердца в этом остывающем мире. Мое же сердце навсегда связано с Морем. Я останусь на этом сером побережье, и буду хранить Гавани, пока не отойдет последний корабль. Я дождусь тебя здесь. Последний корабль был белым как снег. Он долго строился, а когда час настал, и Наследник Исилдура принял власть над людьми, когда сила Трех Колец иссякла и мир стал тусклым и старым для Перворожденных, последние Эльдары покинули Среднеземье. Ппоследними уходили Хранители Колец. В Серебристую Гавань пришли они, и Мастер Элронд поднялся на борт белого корабля. В осенний вечер отошел он от причала и скоро оставил моря Искаженного Мира; земные ветра уступили место дыханию иных небес, корабль медленно проплыл над туманами Земли и пришел на Древний Запад (Восток). Таковы предания Эльдаров, первого, звездного народа.