Сказка для всех детишек и внучат старых солдат.
Давно это было, еще в те часы, когда солдаты все войны воевали и Смерти в них не ведали.
Отслужил старый солдат своему царю-государю двадцать пять полных лет, уволен был с мундиром и крестами и пошел домой. Всю дорогу у него на душе радостно. А чего же не радоваться? Кисет бархатный табаком набит, в сидоре за спиной сала кусок в три пальца толщиной, две головки лука и чесноку вдоволь! А на поясе фляга, полная водочки царской плещется, да еще три золотых, новеньких рубля в кармане! Разве ж мало этого человеку, чтобы веселым быть, да песни счастливые распевать?
Идет он густым лесом, вдруг встречается ему седой как лунь старичок и просит подаяния.
– Давать так давать, скупиться не стану! На тебе дедушка рупь царский, ново отчеканенный. У меня еще два останется.
Дал солдат старичку убогому рупь и пошел весело своей дорогой.
Прошел немного, и опять такой же старичок навстречу идет и снова подаяния просит.
“Ежели бы я замешкался где-нибудь, так впору подумать, что это все тот же старик, что одним рублем уже разжился, – бормочет солдат про себя. – Да ведь не может того быть!”
А вслух говорит:
– Вот тебе рупь ново отчеканенный, царский! Бери себе, у меня еще один есть! Пошел солдат дальше, на душе еще легче. Идет он, идет, присядет-покурит и дальше шагает. Только видит – опять ковыляет ему навстречу такой же старичок, с длинной белой бородой, большая клюка в руке. Солдат уже заранее вытянул из кармана последний рубль и протягивает убогому:
– На, да только это последний. Правда, зато у меня еще сало, табачок и водка есть. Садись старче, перекусим, чем Бог послал!
Достал солдат свои припасы и ойкнуть не успел, как дедок тот все и съел. Ни крохи ему не оставив. Только от фляги с водкой отвратился. Выпил содлат стаканчик оловянный и деду предложил, да только тот зачихал от запаха сивушного, а как закурил солдат, то и вообще на край поляны отбежал.
– Сторицей воздастся, – кричит убогий и кидает солдату кожаный мешок. – Это тебе за твои три рубля. Только скажи: “Прыг сюда!” – и все твои недруги в мешке окажутся и выбраться не смогут, покуда ты их сам не выпустишь.
Не хотел было солдат брать, а потом подумал: “Как знать, а вдруг да и пригодится часом этакий мешочек!” – и взял. Взял и опять подумал: “Кабы раньше у меня этакий мешочек был, так я бы любую вражью рать в него запихал. А нынче у меня таких недругов нет. А взять – оно, конечно, можно. Чего ж не взять? Кто знает, откуда недруги могут свалиться”.
Поклонился солдат чихающему деду, спасибо сказал, сложил свои пожитки в сидор.
Закинул солдат мешок за спину и двинулся дальше. Под вечер подходит ко дворцу одного большого барина и просится переночевать. А барин упирается:
– У меня тут у самого такая беда, что не знаю, как выпутаться, а тут еще разные прохожие суются. Последний час на исходе, приходится мне родную дочь посылать на старую мельницу, и никто не берется ее сторожить, хоть я и приданное за это обещал.
– А чего там сторожить? Давай я возьмусь! – Наш солдат на все готов.
Принялся барин свою беду выкладывать:
– Пришел мне от черта приказ, что должен я всех своих трех дочерей одну за другой отвезти на старую мельницу, куда черт за ними явится. Я уж пообещал половину добра своего и одну из дочерей в жены тому, кто выручит их из чертовых когтей.
– Так согласен, если я пойду сторожить? – спрашивает солдат.
Барин вот до чего рад, спрашивает, какое солдату оружие нужно?
– Давай воз свечей! – говорит солдат и идет на мельницу. Зажег все свечи и расставил на окнах и вокруг мельницы. В полночь приезжает черт на трех черных конях со сворой разной челяди. Увидал он столько света, посылает кучера поглядеть, кто там.
Подбегает кучер, стучит, а двери и не думают открывать. Спрашивает кучер, кто это там столько свечей зажег, а изнутри ему отвечают:
– Старый солдат.
– Ну, коли старый солдат, так пусть эту ночь остается, – сказал черт и укатил.
Приходит барин поутру поглядеть: остался ли солдат жив? Выходит ему навстречу старый воин, улыбается.
Ничего ему черт не сделал, только на следующую, ночь посулился опять приехать.
На следующую ночь взялся солдат вторую дочь сторожить. Заранее приказал привезти два воза свечей и вытесал здоровую осиновую дубину.
Только полночь ударила, как черт явился , на черных жеребцах. А мельница так и переливается огнями. Посылает черт узнать, кто там.
– Старый солдат, – отвечают.
– Ну, коли старый солдат, так пусть спит, завтра приеду. – И уехал черт.
На другое утро барин боится пойти поглядеть, живы ли, здоровы солдат и дочка. Глядь, а они сами навстречу идут, улыбаются. Опять черт ничего им не сделал, пообещал завтра приехать.
На третью ночь взялся солдат сторожить младшую дочку. Приказал он привезти в замок три воза свечей, целый вечер их палил. А сам стоит с кожаным мешком посреди комнаты, дубину в руке держит.
В полночь приезжает черт на черных жеребцах. Сам тут же направился в мельницу, хочет солдата свести с белого света. А тот только сказал: – “Прыг сюда!” – и черт в мешке оказался. Ну, а теперь-то уж что его жалеть?
И принялся солдат дубиной мешок охаживать. Поначалу терпел черт, только фыркал, а понемногу начало его пронимать да зудить – ой! вроде бы уж и в костях ломота началась!..
Взмолился черт:
– Слыхивал я про старых солдат, а такого не ждал. Слушай, брат, отпусти меня, поделимся: бери себе чертову мельницу. а я возьму принцессу.
– Нет, брат, – говорит солдат, – ты у меня не вылезешь, покуда не пообещаешь всю мельницу золотом завалить, и больше в этот край носу не совать. А не то я тебя отвожу так, что и ноги протянешь!
– Только выпусти меня, а там все, что хочешь пообещаю, только выпусти, братец! – молит черт.
Выпустил его солдат, а черт присмотрелся к мешку и говорит:
- Э! да это ты мне три рубля золотом подал и накормил!!! Ну будь по твоему, прости, что сразу не узнал.
Хлопнул черт в ладоши. Ох ты! Сколько же тут чертенят сразу сбежалось! Кишат, снуют, как в муравейнике. Шум, визг стоит. Деньги так на глазах и прибывают. А старый черт из мешка еще подгоняет, чтобы торопились, поживей ворочались, как бы до петухов все успеть.
Взялись чертенята, только пыль столбом! Солдат надивиться не может: этакие крошечные чертенята, а какие огромные мешки волокут!
Вот уже мельница почти полна, только в одном углу еще не хватает, а тут уже и первый петух пропел. Один из чертенят шепчет старому черту, что больше в пекле денег нет. А тот прямо из кожи вон лезет:
– Торопитесь, ребята, как только можете, у меня дома в подвале еще шесть бочек дедовых денег, тащите и их! Да поскорее!
Умчались чертенята вихрем и тут же, вернулись с деньгами.
Уже второй раз петух пропел, когда черт на свободу вырвался. В один миг все черти убрались, чтобы до третьих петухов в пекле очутиться.
А барин ночью слышит, что на мельнице шум стоит да деньги звенят, и от страха его в пот бросает: вот, думает, сейчас его дочку и старого солдата на куски раздирают.
Чуть свет он уже на ногах, бежит поглядеть, что там случилось.
И не сказать даже, до чего барин обрадовался, когда увидел свою дочь и солдата живыми и здоровыми. А тут еще столько золота!
В тот же день сыграли пышную свадьбу. Женился старый солдат на младшей дочери и взял в приданое половину обещанного. Да только недолго пришлось ему радоваться, на третий же день после свадьбы умер старый солдат.
Явился он к Богу, просит дело какое-нибудь дать, а тот и говорит:
– Чего ж еще старому солдату делать, как не у ворот на часах стоять!
Так и стал старый солдат у Бога привратником. А чего? Служба не пыльная, знай пропускай добрых людей в Рай, а плохим дорогу в Ад указывай.
Является Смерть работу спрашивать и хочет пройти к Богу. А солдат не пускает: “Тебя, этакую тварь вредную, и пускать-то нельзя. Погоди здесь, я сам спрошу и тебе передам”.
Приходит старый солдат к Богу и говорит, что так, мол, и так, там за воротами смерть ждет, что же ей эти три года делать?
– Пусть стариков косит! – отвечает бог. Идет солдат к воротам и думает: “Как же быть? Жалко народ старый! А вдруг она скосит старого барина, что своей и моей половиной царства правит и жену мою с сыном малым содержит? . . Погоди, а скажу-ка я ей, чтобы она старые дубы грызла”.
Как решил, так и сделал. Выходит за ворота и говорит:
– Бог наказал, чтобы ты три года одни старые дубы грызла!
Скривилась Смерть, ушла и принялась положенный срок старые дубы грызть.
Через три года опять пришла работу спрашивать. А на кого похожа-то! Тощая, высохшая, глядеть не на что. Солдат живо к Богу, так, мол, и так, что другие три года смерти делать?
– Коли всех стариков скосила, пускай средних лет людей косит!
Идет солдат назад, думает: “Коли передам это, так ведь и моей жене, и братьям, и сестрам – всем не жить. А, скажу, пускай средние дубы грызет”.
Ладно. Вышел за ворота и говорит Смерти:
– Следующие три года грызть тебе средние дубы. Поморщилась Смерть и ушла положенное ей дело делать. Через три года опять приходит работу спрашивать. А выглядит и вовсе страшно: глаза чуть не в самый череп провалились, щеки совсем пропали, кожа к костям приросла, только языком еле шевелит. А работу все спрашивает.
Струхнул солдат – где же ее в таком виде к Богу пускать?! Пошел он к нему опять сам – что, дескать, смерти три следующие года делать?
– Коли сделала все, что ей положено, пускай прибирает младенцев!
Солдату -это опять не по. нраву: “У моей молодой жены сынок народился. Каково же ей будет, коли помрет он! И у братьев моих и у сестер вон сколько детишек, так что же всем им умирать?! Нет, шалишь!”
– Сказал Бог, чтобы ты три следующие года молодые дубки грызла.
Ух, как Смерть перекосилась, но все же пошла три года молодые дубки грызть. Прошел срок, опять она является к воротам работу спрашивать. А у бедняги только длинные зубы да кости остались, кожи – и той не стало уже. Идет солдат к господу. Тот говорит:
– Коли всю работу справила, так и людей, надо быть, больше не осталось. Пускай сама идет сюда!
Вот тут-то старый солдат и попал впросак! Входит смерть, а Бог ее и не узнает.
– Ты кто такая? – спрашивает.
– Смерть я.
– Смерть? – дивится Бог. – Да ты что ж это, матушка, одни кости мне являешь? Плоть-то твоя где?
– Где же ей быть, коли девять лет дубы грызла, – отвечает смерть сердито.
– Какие дубы?
Тут Смерть все Богу и рассказала. Понял Бог, что за штучки старый солдат вытворял. Посмеялся от души, так как ему самому Смерть не очень нравилась. Подумал он и сказал
– Вот тебе, Смерть, плащ с капюшоном, прикрой убожество свое, да возьми косу острую, что бы, не зубами народ грызла, косить будешь. Однако и солдату, за то, что без приказа своевольничать начал, придумаю я наказание. Его самого за доброту душевную, не трону и от службы отставлю в чистую. Пусть солдат в раю прохлаждается за труды его ратные. А вот дети его, будущие солдаты, пусть под твоим присмотром будут, Смерть. Ты уж старайся их по всякому быстрее со свету белого сжить! На пулеметы посылай, дураков-генералов над ним командовать станови, засады устраивай им разные,... Тот же, кто переживет войну, тому почет и уважение в народе, а кто нет, тому вечная слава на земле и покой на моих небесах!
На том и порешили.
С тех пор Смерть ходит в плаще и капюшоне и с косой, а любой солдат, завсегда с ней рядом.
А куда мешок кожаный подевался, я и не знаю? Думаю у старых солдат, что выжили на войне, нужно спросить. Врагов то они, не иначе в него и совали?
-Прыг сюда!
И дубиной врага, и дубиной…