Марки
Это было не просто увлечение. Это была моя страсть, которая властвовала надо мной определённый период моей жизни. В этот период я отрывался от действительности и погружался в сладостные иллюзии, которые уносили меня в разные уголки планеты Земля. Я витал в облаках, изучая яркую природу Африки, экзотических животных Австралии, путешествуя на ракете в космосе с космонавтами, покоряя белоснежные льды Арктики, путешествуя от одной картинки к другой.
Когда мне было одиннадцать лет, мама купила мне первые марки, большую лупу и новенький кляссер. Мне сразу понравилось это новое название. Не просто альбом для марок, а именно кляссер с двадцатью толстыми страницами, на каждой из которых было по десять рядов мест для марок под плёнкой.
Мои первые марки были не простые, а марки-блоки. Это когда один рисунок состоит из двух, четырёх или даже шести марок, а может быть и больше, но только у меня из восьми марок блоков не было. На этих блоках была изображена южная природа и дикие звери. Краски были такие яркие, что я сразу влюбился в эти изображения ягуаров, слонов, обезьян и других жителей джунглей. Поскольку формат кляссера был средний, то блок из шести марок занимал половину страницы кляссера и загораживал драгоценные места для марок под прозрачной плёнкой. Но разрывать блок на отдельные марки нельзя было ни в коем случае, так как цельность изображения пропадала. Мама подробно объясняла мне:
- С марками надо обращаться очень аккуратно и не брать пальцами за обратную, клейкую сторону, чтобы не оставлять на ней жирных или грязных отпечатков пальцев.
У мальчишек, которые подолгу гуляют во дворе, пальцы не такие уж чистые. Поэтому я приучился прежде, чем открывать кляссер, очень чисто мыть руки с мылом.
Потом мама купила мне ещё марки. Но теперь это был уже не блок, а серия, то есть марки на одну тему. Опять это были дикие животные, но только средней полосы: медведь, волк, заяц, лиса, кабан, барсук, бобр и другие. В конце шестидесятых годов двадцатого века было не так много источников, отображающих красивые картины мира яркими красками. Даже наш ламповый телевизор «Старт-3» был чёрно-белого цвета. Из информации на марках я начал познавать многообразие и красоту мира. Следом была серия марок про космонавтов. Космонавты Леонов и Беляев плавали в скафандрах в открытом космосе. Собаки Белка и Стрелка смотрели умными глазами из космического корабля. Мамы сказала мне, что люди, которые собирают марки, называются филателистами. Это необычное звание, ещё больше способствовало тому, что я стал с увлечением собирать марки.
Как-то так получалось, что личных денег у меня в то время не было. Если я хотел мороженое, а хотел мороженое я очень часто, то его мне покупала мама, и я был счастлив. Но позже, по моей просьбе, мама стала давать мне денег, чтобы я покупал мороженое сам. Обычно я покупал мороженое пломбир или крем-брюле за тринадцать копеек. Когда денег было больше, то покупал пломбир в вафельном стаканчике с розочкой из крема наверху за девятнадцать копеек. Но розочка мне не нравилась, и я незаметно выбрасывал её в урну, которая стояла рядом с мороженым киоском. При этом вафельный стаканчик был разного качества. Мне нравилось, когда он хрустит и хорошо откусывается. Но иногда вафля оказывалась совсем не хрустящей, а какой-то тягучей. Я, конечно, ел её тоже, но было уже не так вкусно. К одиннадцати годам я уже объелся мороженого, несмотря на то, что мог уже сам его покупать в мороженом киоске, который находился рядом с остановкой, напротив нашей школы. А после моего увлечения марками, я начал копить деньги, которые мне давала мама на мороженое, и ездил в филателистический магазин в Факельном переулке.
Четыре остановки на автобусе или троллейбусе я ехал бесплатно. Не мог же я отдать на проезд туда и обратно восемь-десять копеек из скопленной суммы в сорок копеек. Однажды троллейбус был почти пустой, и я намеревался сойти из задней двери, так как она была ближе к магазину. Очевидно, на остановке никого не было, потому что водитель вдруг не стал открывать заднюю дверь, а открыл только переднюю. Ни секунды не раздумывая, я так быстро рванул через весь троллейбус к передней двери, что успел из неё выскочить на улицу до того, как она закрылась. С тех пор я стал всегда выходить через переднюю дверь, рискуя нарваться на грозный окрик, если заметят, что я не покупал билет.
Зато, выйдя из троллейбуса, я сразу попадал в какой-то необычный, сказочный, отдельно существующий мир. Рядом с магазином "Книги" был вход с заманчивой вывеской "Филателия". Вокруг этого входа и под окнами магазина всегда толпился народ. Здесь были такие же, как я, ребята, как правило, с одним кляссером и серьёзные дяди с портфелями, в которых находилось сразу по нескольку кляссеров. Первым делом я заходил в магазин и бросался к стеклянным прилавкам, на которых лежали марки. Сначала я любовался ими. Рассматривал внимательно изображения, читал подписи. Особенно мне нравилась природа, яркие краски, необычные звери, растения, цветы.
Потом я начинал смотреть на цены и прикидывать, что я могу купить на сорок копеек. И если мне удавалось купить понравившуюся марку, то я был на седьмом небе от счастья. Ещё продавались серии марок или наборы разных марок, упакованных в целлофановые пакетики. В таком пакетике могло быть несколько марок. Пакетики были разной стоимости. От самых дешёвых, за пятнадцать копеек, до дорогих, по рублю с лишним. Маленькая цена объяснялась тем, что все марки были погашены, то есть на них стояли печати. Но были ситуации, когда в магазине на мои деньги нельзя было купить ничего интересного. Тогда я выходил на улицу. Около магазина стояли отдельные группки людей. В центре каждой группки из трёх-четырёх человек стоял мужчина с открытым кляссером в руках и, показывая марки, переворачивал страницы. Пристроившись сбоку или выглядывая через плечо, вокруг него стояли мальчишки и молодые люди.
Подойдя к одной из групп, я также стал рассматривать марки и задавать вопросы по поводу цены понравившейся мне марки. В основном я смотрел на марки с изображением животных и природы. Вдруг я увидел на одной из марок бобра, который строил плотину. Но понравилась мне не только марка, но и цена, которая на ней стояла. На марке красовалась одна копейка. Я тут же попросил продать мне её. Мужчина степенно вытащил марку из кляссера, протянул её мне и сказал, что продаёт её за десять копеек. Я был не просто удивлён, я был ошарашен! И хотя у меня было сорок копеек, я не рассчитывал отдавать десять копеек за одну, в общем-то, не самую красивую марку. Мне сразу сделалось как-то неудобно и, потупив взор, я решил отказаться её покупать. Посмотрев на меня с досадой, мужчина демонстративно отвернулся, и мне пришлось отойти. Я знал, что марки, на которых нет печати, продаются по указанной на них стоимости. К сожалению, это правило действовало только в магазине. Здесь же я впервые столкнулся с коммерцией. Этот небритый мужчина стал мне очень неприятен.
Мама продолжала покупать мне марки. В основном это были серии марок о природе. Однажды мама купила мне красочную серию из четырёх блоков марок. Это была невиданной красоты природа страны Бурунди. У меня захватило дух от этого великолепия. Я был неописуемо рад, несказанно воодушевлён и горд. В такие моменты я был по-настоящему счастлив. Я впервые узнал, что существует такая страна как Бурунди. Поскольку у меня был глобус, то я начал искать на нём эту страну. Искал её долго, но не нашёл. Вообще-то я был достаточно подготовлен по поиску городов и стран на глобусе, потому что мы с папой играли в увлекательную игру. Папа называл какой-то город, реку или гору, указанные на глобусе, а я должен был их найти. Потом мы менялись ролями. С помощью этой игры я изучил почти все названия стран, городов, рек, озёр, морей и гор, указанных на глобусе. Но такой страны, как Бурунди, я не мог найти. На глобусе её не было. Из марок я видел, что это очень красивая страна с живописной природой. Эти блоки марок заняли четыре страницы в кляссере. Я попросил маму купить мне более подробную карту мира. Но случай помог мне узнать об этой стране раньше, чем мама купила мне карту мира.
К нам в гости, на один день, проездом из Днепропетровска в город Мирный, который находится в Якутии, приехал двоюродный брат папы, дядя Игорь. Он был геологом, который ищет алмазы. Он много и интересно рассказывал мне о геологии:
- Кимберлитовые трубки – предвестники алмазных месторождений. Я работал по контракту в стране Бурунди, которая находится в самом центре Африки. Эта страна так мала, что на школьном глобусе не обозначена. Там действительно красивая дикая природа и обезьяны бегают, где хотят, как у нас бездомные кошки. Однажды я сидел на скамейке в парке, положив ногу на ногу, и курил папиросу, зажав её двумя пальцами. Рядом села обезьяна, также положила ногу на ногу и, зажав двумя пальцами деревянную палочку, и стала делать курительные движения, то беря палочку в рот, то вынимая её изо рта. Было очень забавно наблюдать за этой обезьянкой.
Так я узнал, где находится эта красивая африканская страна.
У меня появились также марки с изображениями великих людей, подписями об их деятельности и датами жизни. Я открыл для себя известных во всём мире математиков, физиков, писателей, путешественников и многих других знаменитостей.
Однажды моя бабушка, которая жила в центре Москвы, узнав, что я собираю марки, привезла мне одну почтовую марку. Зато какую! Это была гербовая марка 1894 года. Она немного потемнела от времени, но была довольно-таки хорошего качества. Я сразу понял, что это очень ценная марка, хотя на ней, кроме царского герба, ничего не было изображено, и поместил её на почётное место в центре страницы кляссера.
Приехав в очередной раз на Факельный переулок, я обратил внимание, что ребята моего возраста меняются марками около магазина. Это показалось мне неплохой идеей, поскольку в моём кляссере мне нравились не все марки. В следующий раз я уже приехал к магазину "Филателия" с кляссером в руках и активно бросился в обмен. Я поменял все непонравившиеся мне марки и был очень доволен. Но когда я приехал домой и стал внимательно рассматривать каждую марку, то обнаружил, что меня обманули. Через лупу я увидел, что ряд марок с обратной стороны был испачкан или повреждён, на некоторых были наклеены кусочки бумаги, а одна марка вообще была не клейкая. Я знал, что марка становится не клейкой, если она была уже приклеена, а потом отпарена от конверта. Такую марку обычно кладут на время в толстую книгу, и она получается гладкой-прегладкой, но не клейкой. Ценность такой марки резко падает, несмотря на красивое изображение. Погоревав немного, я решил внимательнее подходить к обмену марками.
Прошло два месяца. Весть о том, что я занимаюсь коллекционированием марок, разнеслась по нашему двору. Наверно, я в разговоре с друзьями сам об этом рассказал. Во дворе никто из ребят марки не собирал. Наш двор состоял из двух домов пятиэтажек, провёрнутых друг к другу подъездами. У каждого дома было по четыре подъезда. Наш дом был кирпичный, а дом напротив блочный. Ребятам Алику, Толику, Славику и Жене, живущим в кирпичном доме было так же, как и мне, по одиннадцать лет. С ребятами, живущими в блочном доме, мы не дружили, хотя и всех знали. Мы ходили в одну и ту же среднюю школу, но учились в параллельных четвёртых классах. После школы, быстро сделав домашнюю работу, выходили гулять во двор. Сначала, узнав, что я собираю марки, никто ничего не сказал. Только я видел, что Славик с Толиком о чём-то сразу зашептались. Через несколько дней Толик объявил мне:
- Я тоже стал собирать марки.
Для убедительности он показал мне кляссер. Но что это был за кляссер. Так себе альбом, состоящий всего-то из двух страниц! Какая-то книжка-раскладушка. Он важно открывал её и показывал всем марки. Ребята восхищались этими марками, особенно Славик. Мне эти марки показались не очень интересными. Я ради приличия посмотрел на них, но не восхищался. Наверно это задело Толика.
Однажды Славик и Толик напросились ко мне в гости:
- Саша, разреши нам посмотреть твои марки.
Днём наши родители работали, поэтому я оставался дома с дедушкой и бабушкой. А когда дедушка с бабушкой уезжали в гости, то, бывало, я оставался дома один. Так получилось и в этот раз. Мы расположились втроём на диване, и я начал показывать марки и рассказывать из какой они страны, как они мне достались. Я видел, как у Толика загорелись глаза, особенно, когда он увидел красочную серию из блоков марок о Бурунди. Однако Толик захлопнул кляссер и сказал, что ничего особенного не увидел. Ребята ушли. Я был расстроен тем, что не смог удивить их своими великолепными марками, которыми очень гордился.
Прошла неделя. Опять неожиданно для меня Толик и Славик попросились ко мне в гости, чтобы посмотреть марки. За эту неделю у меня появилась серия о космосе, и я с радостью пригласил их к себе. Мы опять стали смотреть марки. Вдруг Толик сказал:
- Саша, принеси мне попить воды. У меня в горле пересохло.
Я пошёл на кухню налить ему кипячёной воды. Когда вернулся, кляссер был уже закрыт, а ребята собирались уходить. Я протянул стакан воды Толику:
- На, пей.
Толик взял стакан, немного отпил и протянул его Славику:
- Хочешь?
- Не хочу. Ты просил, ты и пей.
С видимым трудом Толик выпил воду. Видно было, что пить он не хотел. Потом ребята ушли.
Как то так получилось, что я целых три дня не заглядывал в кляссер. На четвёртый день в дверь позвонил Славик:
- Саш, приходи к Толику посмотреть марки.
- Хорошо, обязательно приду.
Так как Толик жил в моём подъезде на втором этаже, то я, не задумываясь, согласился. Толик уже ждал нас на площадке у окна с широким подоконником между вторым и третьем этажами нашего подъезда. Мы уселись на подоконник и стали смотреть марки. В его кляссере красовались два точно таких же блока марок из Бурунди, как и у меня. Однако они были разделены горизонтально на отдельные ряды марок, и вставлены под прозрачную плёнку. Я очень пожалел, что Толик по своей неопытности разделил целый блок и испортил картинку и сказал Толику:
- У меня есть точно такие же блоки марок и ещё два других.
- Врёшь, именно таких блоков марок у тебя нет.
- Есть, я отлично помню свои марки!
Поскольку смотреть больше было нечего, я пошёл домой.
Дома я открыл кляссер и увидел, что вместо четырёх блоков у меня осталось только два. И я понял, откуда взялись у Толика два блока марок из Бурунди. Мне было стыдно за него и за Славика. Когда мама узнала о краже, то пошла к маме Толика и устроила скандал:
- Марки дорого стоят. Даже не в этом дело. Самое плохое, что Толик их своровал. Марки надо вернуть, а Толика – наказать за воровство.
Я не слышал, что отвечала мама Толика, но возражать ей было нечем.
Для меня же дело было не в ценности этих марок. Толик и Славик лишились моей дружбы. Теперь я уже никогда не приглашу их ко мне в гости. Я постоянно задаю себе вопрос: а была ли дружба со мной с их стороны? Конечно, мы потом встречались и здоровались, но в наших отношениях пролегла глубокая трещина, которая не исчезла вплоть до девятого класса. После восьмилетки они ушли из школы и поступили в кулинарное училище. И разошлись наши стёжки-дорожки навсегда.
Марки не стали увлечением всей моей жизни. Я собирал их до тринадцати лет, но до сих пор, когда я приезжаю со своей семьёй в гости к маме, я с особенным чувством, с необъяснимым благоговением открываю тот первый кляссер с марками, который хранится у неё в шкафу. Марки не только дали мне дополнительные знания о многообразии мира, но также через события, связанные с ними, научили меня первым отношениям с людьми.