(данное произведение- эксперимент. Кто умеет читать между строк, тот, думаю поймет заложенный смысл, хотя для многих данный текст останется непонятным, странным и безвкусным. В нем указана обстановка с США и ее воен.база, а также будущее человечества, с его искусственным интеллектом. К чему все приведет... Произведение - ребус, желаю вам найти все отгадки)
«Я не считал себя злым.
Всегда больше оправдывал людей, чем ставил приговор.
Но мир превратился в хаос, где все вверх дном. Где все наоборот, и только тысячная часть людей, еще верит в правду и справедливость».
1.
«Знаешь, есть такие люди, которых хочется давить. Настолько они мерзки. Настолько в них не осталось ничего человеческого. Они привыкли лгать, топтать, убивать, жить за счет других, предавать, ломать и все из-за денег. Бумажек, слитков, драгоценностей, привилегий… Все ради выгоды. И мне страшно от того, что возможно я когда-нибудь встречусь лицом к лицу с таким существом. Они убьют кучу людей, лишь бы…
Эх, люди, что вы наделали… Или не люди?
Все эти нано технологии и супер важные открытия открыли дверь туда, куда не стоило бы и заглядывать. Передел мира создал новых матерых нелюдей, они ББО – бездушные биологические объекты. Обтянутые кожей человеческой, а где внутри нехилая, внушительная «мамка». Никому не нужны слюнтяи, нужны воины без эмоций и без нравственных устоев. Воины без души.
В начале 21го века были те, кого охватила болезнь исключительности. Но о прошлом не плачут, и я был еще мал, чтобы понять, что все это значит.
Когда мне исполнилось десять лет, мир уже поделили. Почти договорились все между собой. Но видно не до конца.
2.
- А может не надо? Может это не он? - выкрикивал я, останавливая разборку между старшими ребятами. Пацаны прекратили бить ногами, лежащего на полу тощего мальчика, посмотрели на меня недоуменно секунды две, но потом снова принялись избивать паренька с большим ожесточением. У мальчишки на полу, брызнула изо рта кровь, и он жалобно заскулил, но прощения не просил. Стекла его очков разбились и лежали на грязном дощатом полу, недалеко от него самого.
Мальчишке всего десять. Юрка отказался быть в подчинении (воровать хлеб из столовой) для старшего. Он отказался принимать «Устав» Дома. Его били за якобы украденный нательный крестик, но я знал, что Юрка никогда такого бы не сделал.
Длинный переход из столовой в спальный корпус был пуст. Помощи ждать не откуда. Персонал спокойно обедал за хорошо закрытыми дверьми и не знал, что тут все может закончиться умышленным убийством.
Я снова попытался остановить избиение.
- Не слухайте его. – ухмыльнулся парень с косым глазом, и повернулся к мальчишке, что лежал на полу, - Бей его! Гнида! - и косоглазый нанес ногой удар под живот лежащему пареньку.
- Не бейте его! Вы его убьете совсем! Не бейте его! - выкрикнул я, просачиваясь между полуживым мальчишкой и толпой. Меня отпихнули как надоедливую собачонку и дали увесистый подзатыльник.
Но я не сдавался.
Так учил меня папа.
Я вцепился в руку парня, что стоял ближе всего и потянул на себя. – Не бей его! Не бей!
- Учти отморозок малолетний, - худощавый и прыщавый парень несильно оттолкнул меня в сторону от кучки собравшихся ребят, к холодной стенке интерната. Но мне хватило, чтобы стукнулся о стенку макушкой. Он громко сплюнул через сжатые зубы на пол. – Жизнь тут не мамкина цицька, мять ее на надо. Или вливайся в наш коллектив, или будешь как он.
Я стоял, прижавшись к стене, и страх расползался внутри меня. Однако, я чувствовал, что все делаю правильно.
- Проучить надо эту гниду. Или я не понял, ты, что против? – тяжелая рука Тараса, схватила ворот моей рубашки. Он медленно, глядя в мои глаза, начал накручивать ткань на кулак, и вскоре я почувствовал, что задыхаюсь. У меня округлились глаза, и началась паника. Я стал отталкивать Тараса, но тот лишь улыбнулся и уперся рукой в стену для поддержания равновесия. У меня выступили слезы. – Он гнида, и его давить надо. Понял?
Я поспешил кивнуть. Меня отпустили, и я смог сделать вдох.
Для меня гнида, означало нечто презрительное, униженное и отвратное качество, что жило в человеке. Нечто омерзительное, что перестает давать человеку называться человеком. Этот мальчишка вряд ли заслуживал такое звание.
Вскоре таких людей стало больше появляться в том мире, где мне пришлось взрослеть.
3.
Сегодня мой первый день в интернате. Старый детский дом на отшибе города. Я не знаю, сколько до города, но этот дом словно ожил из триллера. Мрачный, злой и колючий, такие в фильмах видел.
Вокруг, насколько хватало взгляда – природа: кочки, ямы, болото, засохшие ели и упавшие на землю березы. Трехэтажное убогое здание, с крыльцом, и золотисто-коричневыми занавесками. Сгнившие рамы окон, какой год сопротивлялись ветру и дождю. В спецучереждении работало все пять человек на 50 детей от 5 до 18 лет. Я не знал, как называется это шаткая уродина, вывеска давно сгнила и ее выбросили. Остались лишь два ржавых гвоздя, застрявших в трухлявой доске.
Это оказалась своя отдельная Федерация, со своими законами и правилами.
Меня привез сюда отец.
Мать умерла от сердечного приступа, как только услышала, что вошли войска и нам объявили войну. Она всегда была ранимая, не для этого мира. Не знаю, где папа ее нашел. Наверно, из какого-го тридевятого царства похитил.
Я старался держаться. Родни у нас тут нет, а отец еще и военнообязанный. Я все понимал, хоть мне вчера исполнилось 12ть. Но я резко повзрослел.
- Ты не бойся, я за тобой вернусь. Максимум через три часа. – отдавая мне наскоро собранный рюкзак с вещами, сказал отец.
- Это ошибка какая-то, пап. Мы живем в 21 веке. Ну, кто воюет вручную?! У нас же ракеты есть…и ядерное оружие. Какой дебил на нас пошел? - забирая вещи, не понимал я.
- И я думаю, это ошибка. Нелепость какая-то. Это скорей всего дезинформация. Такое было уже…Нас опять хотят заарканить. Ну, все, я поехал. Постарайся не вступать ни с кем в дискуссии, пока я не заберу тебя. – Отец поцеловал меня в макушку, и улыбнулся. – Все будет хорошо!
Я для формы улыбнулся. Улыбка вышла кривая. Мне хотелось разреветься как девчонка. Мне хотелось броситься на капот машины и сказать «Не оставляй меня!»
«Не оставляй, пусть и меня убьют, но не оставляй меня как мама…»
Отец помахал мне свободной рукой, показал большой палец, «все хорошо, держись», а другой вывернул руль и посигналил три раза.
- Ну-ну, - поднимаясь на крыльцо, хмыкнул я – Все будет просто зашибись. Щас…
4.
Когда папка уехал, я вошел в детский дом, где высокие потолки с темной висячей паутиной в углах и холод, сразу вызвали у меня чувство отторжения.
«Я попал в гости к Гарри Поттеру?» - почему-то было моей первой мыслью.
Меня встретила женщина, лет 40ка, с добрым лицом. Она мне улыбнулась и, обхватив за плечо, провела в комнату. Комната оказалась приемной. Там стоял большой высокий шкаф из ДСП, а в нем бумаги и папки, расставленные по алфавиту. Небольшой старый диван, возле него старый ковер в крупные фигуры геометрии, и почти новенький плазменный телевизор на тумбочке.
На меня завели карточку (как раньше в поликлиниках), отобрали часы, блокнот и ручку, подарок мамы на новый год, новенький IPod, сотовый (тоже новый! всего три месяца), оставили только книжку про «Шерлока», и личные вещи: носки, трусы и зубную щетку.
Я не бывал в тюрьме, но похоже.
- Может не стоит всем этим заморачиваться? – спросил я. – За мной папа скоро приедет.
- Ну, как приедет, так и отдам. – спокойно ответила директор.
- Все вы так говорите! - сказала женщина-помощница, вытирая пыль с подоконника в приемной. Лица я ее не видел, но попа у нее была внушительная. По голосу я дал бы ей за сорок. Но могу ошибаться.
- Не волнуйся.- женщина с добрым лицом, положила на мою руку свою ладонь. – Я тоже думаю, что все это розыгрыш. Мы потом долго смеяться будем над этой шуткой… - Меня зовут Неля Викторовна. Я директор этого детского дома и старший воспитатель. – Она убрала руку с моей руки.
Женщина была среднего роста, волосы до плеч, темно-русые, серые глаза немного похожи на лисьи, но от них веяло добро. Я чувствовал, что от нее нет опасности. В прическах я не разбираюсь, но похоже все же на «каре». Волосы, зачесанные наперед, чуть скрывали ее бледные щеки.
- Злая шутка! – снова отозвалась помощница.
Странная тетка эта помощница. Таких в фильмах старых показывали (обычно прислугу играли): крупная, с темными волосами завязанными в пучок, и тонкими губами. Злая она.
- Я не буду смеяться. У меня мама умерла от этой шутки. – сердито произнес я. И прямо почувствовал как нижняя губа чуть вышла вперед «надулась».
- Нам очень жаль, Сережа - без сантиментов ответила Нелля Викторовна.
5.
Прошло три часа. Потом пять. Потом наступила ночь.
На улице пошел мокрый снег. Вроде весна должна уже начаться, а вот никак зима не сдает свои позиции. Все цепляется за упущенные возможности. В последние пять лет погода точно «сбрендила».
Я смотрел в окно, и видел в небе грязные облака. С окна прилично дуло, но мне было все равно. Я думал о папе.
Я думал, почему он не приехал меня забирать?
Может он решил избавиться от меня?
Я стал лишний? Конечно, процент устройства личной жизни повышается, если нет у тебя ребенка. Но как же объявленная мобилизация? А неужели и, правда, война?
По коже пробежали мурашки.
- Ты спать-то идешь? – из приоткрытой двери палаты меня позвал мальчишка.
- Иду! – буркнул я. Быстро вытер слезу, что начала свое путешествие по щеке, спрыгнул с подоконника, и вошел в палату.
«Папа! Не умри только! Когда все кончится, забери меня обратно» - подумал я глядя на большую круглую Луну за окном.
Я не знал, почему я так подумал. Я был уверен на 200% что это «типо» учения. Учение в последние два года всякий раз то зимой, то летом… Правда поздней осенью их не проводили. Может график поменяли?
Моя кровать была не у окна. Тонкое одеяло в рваном пододеяльнике и подушка от которой пахло старинной.
Сегодня я позволил отступиться от паренька, которого избили. Я понимал, что тут мне придется меняться.
6.
Прошла неделя, а все еще ждал отца. Я часами сидел на подоконнике и высматривал его машину. Плохо, что этот детдом был в такой глуши. Живешь как в ауте пространства. Из окна только и видно, что подъездную дорогу да окружающий здание убогий лес.
- Неля Викторовна, а у вас телевизор есть? – спросил я во время медосмотра.
- Есть. А зачем тебе? – слушая мою спину, ответила она.
- Ну, так, новости посмотреть. – «глупо было спрашивать», подумал я про себя.
- Нечего тебе там смотреть! – влезла в разговор помощница, она подошла ко мне, и с деловым видом заявила: - Снимай штаны!
- Зачем? – удивился я.
- Проверка! – ответила помощница. Ее темное платье напоминало папины бедные 90е годы. В мамином старом альбоме я видел такие убогие одежды.
- Не буду! У меня все нормально там! – сопротивлялся я.
Я мамы уже стеснялся, как в школу стал ходить. И только отец мог меня видеть в неглиже (у нас совместный санузел), потому что мы –мужчины. А у мужчин все одинаковое. Как Бог сотворил, так ничего до третьего тысячелетия не изменилось.
Помощница вдруг схватила меня одной рукой и поставила на низкий табурет. – Снимай!
- Нет! – я вцепился обеими руками в штаны, что мне здесь выдали. Но это не помогло. Вмиг я оказался без штанов, и строгий взгляд осматривал меня. От стыда я окаменел. Я зажмурил глаза, и стоял, пока не услышал:
- Одевайся. Все нормально! – и она опустила меня на пол. Я не мог и слова сказать. В бумагах, что-то записали, и закрыли мою карту. Отложили на стопку таких же карточек.
7.
На следующий день я выкрал ключ от приемной, где стоял телевизор. И подговорив несколько ребят, в том числе и Тараса, мы поздно вечером отправились за новостями. В палате соорудили видимость, что мы спим, из подушек и одеяла и оставили человека три в палате для видимости. Потому как в 11 вечера у нас был отбой, и старый дед Леня ходил проверял все ли на месте. Замков у нас нигде не было. Хочешь – бежать – беги! Ты никому не нужен. А тут все таки какая никая хавка, да теплее, чем на улице.
Мы пробрались в приемную, и включили телевизор. Здесь он был плазменный, и вся приемная современная, но все остальное здание и его правила, больше походили на 70-80е. Я в книжках читал.
- Включай уже! – шептали за спиной. Ребята толкались, и волновались. Тот же Тарас, самый старший из нас (ему почти 18ть), шумно сглотнул от волнения.
- Я не знаю, где пульт!
- Без пульта включай, там кнопка есть!
- Можно голосом! Команду дай! – посоветовал кто-то за моей спиной.
- У него голос не тот. –Хихикнули сзади.
Я нашел кнопку, под телевизором и нажал на нее. Экран замигал, и появилось изображение.
- Эй, не толпитесь! Не напирайте! – громко шептал я.
Звук был не громким, но в тишине позднего вечера, и на территории почти пустой большой приемной, он отразился от стен колоссальным эхом.
На канале шел балет «Лебединое озеро». Девушки держась за руки изображали лебедей.
- Помнится, мне совсем недавно при Ельцине у нас также по всем каналам шел балет. Вы шпана не знаете, а ведь тогда моя жизнь и рухнула. Как и страна. Заснул я в одном месте, а проснулся в другом… - сказал Тарас. – Это зомбируют снова. Выключай!
- Где? Где проснулся? – спрашивали младшие ребята.
- В заднице! - резко ответил худощавый высокий парень.
- Ты там переключи что ль, - напирали сзади пацаны.
Я нажал еще раз на кнопку внизу. И услышал за спиной шорох. Повернулся и застыл на месте. В дверях стояла помощница директора и мужик, что вел у нас физкультуру.
8.
- Что будешь делать, если это не учения, а действительно война? – спросил меня папа в машине, когда выезжали из города. На наше счастье, пробки были не большими.
- Я закрою глаза. Крепко закрою. – ответил я, и закрыл глаза. – И скажу себе, что я сплю. А когда их открою, то снова будет мама рядом, солнце за окном… мы откроем сезон шашлыков на даче. И когда ты вернешься с обманного пункта, то как хочешь, но я возьму щенка. Факт, пап. Я уже выбрал его.
- Обманного пункта? – отец улыбнулся, - Военкомата что ль? Какой ты еще ребенок! – Он улыбнулся уголками губ, грустно. Его крепкие большие руки напряженно сжимали руль. Когда мы свернули на узкую проселочную дорогу, разбитую в хлам, авторегистратор записывал пустынную дорогу и наш разговор. Папа не хотел отказываться от этого почти артефакта. Сейчас другие штуки уже какие-то. Это его успокаивало.
- Но, пап, я итак еще ребенок! Быть взрослым не круто, мне не нравиться. Я не хочу. Я не знаю как быть взрослым! – паниковал я. Я чувствовал, что отцу трудно. Он свернул на дорогу без асфальта, ехал по щебенке, и я увидел здание, в котором мне следовало остаться на час-два.
Откуда я знал, что там останусь почти на 3 года….
«Если выживешь, помни, что я люблю тебя» прошептала мне мама в больнице – «Помни, что единственное ради чего стоит жить это любовь».
***
Физрук медленно подошел ко мне, потянулся к телевизору и выключил его. Экран потух.
- Там ничего интересного… - сообщил он.
Утром я тщетно боролся со сном. Наш поход за новостями отразился тем, что меня стали спрашивать на каждом уроке.
- Эй, ты просыпайся! – меня толкнули в бок. – Тебя спрашивают! – шепнул на ухо Юрка. Мы вместе сидели за одной партой. После того случая избиения в коридоре, я его взял на поруки, учился развивать манеры дипломата. А проще говоря – скрывать свои мысли и свои планы.
Меня вызвали к доске, но мысли путались спросонья, и получил неуд. Ну и ладно. Я не особо расстроился.
9.
Я никогда не думал, что история вот так, запросто может повторяться. Отец не вернулся, и через три года я прекратил его ждать у окна. Я еще раз повзрослел. Только теперь взрослость не оставила мне шансов на возвращение в прошлое. Мне удалось стать «в доску» своим и я мог пользоваться всеобщим уважением.
Через полгода моего появления начался ад. Мы слышали почти каждый час самолеты в воздухе, и бежали в подвалы. Вскоре из пятидесяти нас осталось двадцать. Мы снова повзрослели. Я начал ощущать себя таким мужиком, тридцатипятилетним.
Детство кончилось.
Самый не приспособленный этот народ – женщины. Наверно есть борцы, а есть хлюпики. И хлюпики обречены на вымирание. Осталась с нами одна Ленка, девчонка стойкая, палец в рот не клади, истинная детдомовка. А вот остальные ... не выдержали испытания, так скажем.
Мы с ней почти ровесники, и с ней и решили двинуть в партизаны. Как раньше… как в книжках. Однако, странная эта оказалась война – тихая.
Мне папа рассказывал о специальном газе, о людях без сердца (вернее люди с промытыми мозгами так, что верили, что у них нет сердца). Раньше их зомби называли. Сейчас уже НБО - не биологический объект, а есть еще ББО – бездушный биологический объект. Отличались они тем, что НБО – робот, а ББО – похож на человека, даже думать может как человек, только чувствовать нет, сострадать нет, любить нет, жалеть, сопереживать и вообще у него все прописано что и как – внутри «мамка» стоит с очень уж хорошей программой, что косит под человека, но главное – у ББО нет души, вместо нее «мамка». Ученые доигрались с материей, клонированием, создали монстров. Только не таких как в «Терминаторе», а более страшных, не с виду, а…
Но они раньше в армии только были. Мне папа рассказывал. Люди жили спокойно, у каждого работа была. Папа как-то говорил, что нас поделили на регионы, типо Северная, Западная, Восточная и Западная. Я не помню, на сколько раздробили, но жить вполне можно было. Ну как-то так… и все говорили, что у нас рабское мышление, но не думаю, что мои родители ассоциировали себя с рабами.
Зачем это все? Уничтожить душу? Русская душа загадочная, против нее зарубежный мозг бессилен. Русские непредсказуемые, и программу под всех не напишешь. Потому что есть у нас в тайге, степи, на Северном Полюсе свой Перельман. А от таких гениев не знаешь, что и ждать. Так что я бы хотел сказать всем, кто говорит про наше рабское мышление: «Вы, господа, хорошие не знаете как жить в мире с самим с собой, а лезете строить Новый Мир для человечества».
Ладно, проехали.
***
С Ленкой мы сбежали ранним утром.
Лес вокруг еще спал в пышной вате конденсата.
Я решил бежать из детдома, потому что надоело сидеть и тупо ждать конца. Может где и папку найду, да помогу. Может он меня ждет где.
А Ленка была в меня по уши влюблена. Я знал, но виду не показывал. А она возьми и увяжись за мной. Я не смог прогнать. Девушка она симпатичная, голубоглазая и светловолосая. Похожа на Аленку с «шоколадки». Голос тихий, завораживающий.
Я читал про бомбежки, танки, самолеты, но сейчас все шло по-другому: пускали газ, все живое умирало почти мгновенно, и территория захватывалась. Потом запускали ББО или НБО и они зачищали пространство. Бывало, находили выживших и делали из них (людей) 200х, если еще могли сойти за «300х». А некоторых уводили куда-то.
Им без разницы, ты человек или овца. Ребенок или солдат. Они ББО - бездушные биологические объекты, с программой внутри и они не знают, что такое боль, слезы и чувства. Для них не важна смерть, потому что они не знают, что такое жизнь.
Если бы люди знали, к чему это приведет, то убили бы того, кто первым создал компьютер, а потом ввел в жизнь инновации. Прямо как фильме «Терминатор». Вообще, люди умеют испоганить свое будущее. И отчего легче нарисовать ужасное и разрушительное, чем светлое и доброе? Не от того ли все из-за нашего подпорченного содержания? Что внутри-то снаружи? Мы так опустились?
Меня всегда интересовало, если бы мы знали еще десять лет назад, что будет такая заварушка, все ли мы бы предприняли для ее устранения?
10.
Мы шли по лесу 2й день. Прошли прилично до заката, и надо было искать ночлег. Соорудили нечто вроде шалаша, и улеглись. Ленка мерзла, зубы ее громко стучали, но не жаловалась. Мне это действовало на нервы. Ее стучащие зубы.
- Иди сюда! – сказал я, и начал раздеваться.
- Что? – возмущенно спросила она, округляя глаза.
Ох, уж эти женщины! Как представительница женского пола, иногда включала свой тупизм, чем меня всегда выводила из себя.
- Раздевайся, и ложись рядом. - Я уже голый лежал в спальном мешке. (Мы его сами сшили. Вернее Ленка сшила по моему заданию). – Ты еще маленькая, мне за тебя статья влетит. – Усмехнулся я. – Приставать не буду, просто так теплее. Ты чего не готовилась к выживанию после конца света? – удивился я.
- Какой конец света? – снимая одежду, и заплетая волосы в косу, поинтересовалась девушка.
- Да родители смешили меня тем, что каждый год им конец света предсказывали…
-Ааа … - произнесла Ленка недоверчиво. – Но тут грязно!
Я промолчал и обнял: - Спи уже!
Ночь была тихая. Настолько тихой, что ни звука, будто и не в лесу находились. Показалось тогда, что природа зажала себе рот, чтобы ББО и дроны летающие, следящие всюду, просто вышли из строя, бесясь, что ни звука нет. Произошел бы сбой программы и они все сгорели от напряжения.
Я уснул, и снились мне пирожки с творогом. И уже сглотнул слюну, как появился ББО (бездушный биологический объект, напоминавший очень человека, только вот в глазах его не было души) и забрал их у меня. Покидал в рот, не прожевывая.
- Гнида! – крикнул я во сне. – Ты же все равно вкус не чувствуешь! Гнида! Был бы ты человеком дал тебе в морду!
- Тш… - зажимая мне рот, громко прошептала Ленка.
Я открыл глаза.
- Чего орешь, полоумный! Тшш…. – и она показала вверх указательным пальцем и прищурилась, а другой рукой оттопырила ухо.
Я медленно опустил глаза.
Мы съели немного мха и березовых листьев, запили березовым соком и пошли дальше.
11.
Утром было красиво. Небо загадочное и вроде бы из кусков шитое, завораживало. Что-то в нем ощущалось искусственное, странное и безумное.
Наверно трудно понять было в свое время людям Малевича его признанный шедевр, потому что надо измениться, чтобы принять или отвергнуть новые веянья.
Вот и сейчас время переходное настало. Старое нещадно разрушается, новое еще не родившись – отсекается, и только сверхновое стремится протолкнуться в новый мир.
Только на третий день мы вышли к железке. Там встретили деда, который рассказал, что фронт переместился вглубь страны, что вода отравлена и рыбу есть нельзя. Летел самолет с грузом, что вирус вез и упал где-то то ли у Новой Земли, то ли у Северной Земли.
Что всех здоровых людей угнали в плен ББО, и где-то по слухам под Ленинградом (городу вернули старое название вслед за Сталинградом, чтобы поколения помнили клоаку с названием фашизм), держат за колючей проволокой в лагерях.
Что нам надо идти в другую сторону. Добрый дед ходил очень плохо, опираясь на две лыжные палки, и при этом кашлял жутко почти без перерыва.
Его растрогала наша история, и он пустил слезу. Достал свои последние запасы и накормил нас кашей из сушеной крапивы и опилок, и достал на стол крупинки черного чая. Заварил на 3х литровую банку (у него дождевая вода собрана была) некрепкого чая. Мы шиковали.
Еще в детдоме мы вскоре поняли, что наступает голод. Из-за неурожая в Европе, и Украине, у нас на Дальнем Востоке, событиям в Америке случившегося из-за почти повсеместно природных катаклизмов (от засухи и наводнений, до извержения вулканов и частых землетрясений) мы поняли, что есть нам, будет нечего.
Земля живое существо просило остановить путь к самоуничтожению, и прекратить копаться в ее легких, крови и сосудах. Но тупые люди обезумили ради денег и власти.
С удовольствием попили чаю и наконец, помылись, а ранним утром отправились дальше после крепкого сна на старой добротной кровати.
Это был счастливый день.
У нас было с собой по небольшому рюкзачку, и в нем простые вещи – свитер, кружка, ложка и компас со спичками.
***
Моросило. Стоял конец августа, когда мы набрели на ограждение с колючей проволокой. На большой территории, сколько хватало взгляда, стояли деревянные срубы. Мне подумалось что это очень похоже на «ДульсеНею», но Брауди`с (мистер, книгу которого я читал еще ребенком) вроде упоминал про США, где-то на юге, но ни как не про Россию. Может Давид У. писал. Я не мог вспомнить, откуда я уже видел этот лагерь и знал что и зачем он.
Мы вернулись обратно в лес. Надо было идти туда ночью.
В тот вечер Ленка вдруг сказала:
- Я люблю тебя, и я буду с тобой до конца, чтобы не случилось.
Тогда я чуть не растрогался, потому что вспомнил слова мамы, что любовь, это единственное, ради чего стоить жить. Я ей тоже ответил, что люблю. И глаза Ленки засмеялись, и вдруг я понял, что мы тут, сейчас – мы счастливы.
«Ева как!» - сказала ее тетка, если бы оказалась рядом.
Чтобы сделать ей еще приятнее, сказал:
- Когда мы победим, я на тебе женюсь.
Она просияла и закивала головой. Я обнял ее.
Мне хотелось мира. Мне хотелось приехать на дачу, поставить шашлыки… и увидеть родителей.
Я в очередной раз повзрослел.
12.
Поздним вечером мы пробрались в лагерь. Сделали подкоп, и пролезли.
Добежав до деревянного сруба, нырнули под крыльцо.
Вскоре пошел снег и проходящий мимо патруль оставлял скрипучий след от сапог охранника.
Мы лежали под крыльцом и боялись дышать в полную грудь. Любой шорох мог нас сдать. Эти ББО нашпигованы всякими штуками, и среди них и инфракрасное излучение.
- Сережа, у меня нога затекла, - шепнула мне Ленка.
- Так поменяй… Только тихо. – ответил я.
- Аййй – громко произнесла девушка.
Я быстро закрыл ей рот и опустил лицо вниз, и сам зарылся в мерзлую землю.
- Тшш… - очень тихо ответил я – не шевелились.
Девушка застыла и не двигалась пару минут.
И я застыл, задержав дыхание.
Ленка стала дергаться, а я крепче сжимал ее рот.
- МММММММММммм – ерзала она, лежа на промерзшей земле.
- Тише – зло шептал я наблюдая, как ББО остановился у крыльца. – Не двигайся!
-МММм…. – заерзала ногами Ленка.
Но я сильнее сжимал ее рот.
ББО простоял около трех минут, хотя мне казалось вечностью, потом развернулся и пошел к другому деревянному срубу.
- Что? – убирая свою руку со рта подруги, громким шепотом спросил я.- Ты не понимаешь что ли? Из-за тебя…- но тут я осекся – Лена. Лена?
Девушка лежала без движения.
-Эй, хватит меня разыгрывать! Ленка! – я подтянул ее к себе за руку. – Ты чего?
Но Ленка моя была бездыханна, и глаза закрыты. Будто уснула.
- Лен, ты чего? Ты чего, Лен?! Ленка! Хватит! – я поцеловал ее руку. Еще и еще. Я целовал каждый пальчик.
- Леночек, милая… Зайка. Ну хватит, давай, давай оживай… - я целовал ее лицо: глаза, нос, лоб, виски … Слезы обжигали мои щеки, изо рта шел белесый пар.
Я зажмурил глаза.
- Гнида! – пронеслось у меня в голове.
***
Через какое-то время я выбрался из под крыльца и вошел в сарай. Он оказался не запертым. Я увидел людей, стоящих как скот, за колючей проволокой. Одетые. Мужики, бабы, дети…
Все они смотрели в монитор телевизора. А там шел мультик про козла.
Лица их были безучастные, вроде и не живые люди то стояли.
- Эй, люди! Вы свободны! – отворяя калитку в загоне, громко сказал я.
Но они не обратили на меня никакого внимания.
- Я говорю, свободны! Чего как лохи стоите? Бегите! Убегайте!
Но они не шелохнулись. Они смотрели мультик.
Я стал их выталкивать из загона, где они все стояли как скот на ферме, а они все смотрели этот чертов мультик.
Я выдернул шнур, и экран погас.
- Вы быдло? Вас считали быдлом, вы и есть животные? – кричал я.
У меня началась истерика. Бессилие мне дало под дых.
- Что вы делаете? Что вы стоите? Бегите, мать вашу! Вы же люди! Люди, е-мое! Включите мозги!
Маленький мальчик, он держал женщину с безучастным лицом за руку. Худая, глаза стеклянные, эдакая Алиса в Стране Чудес его мама.
- Маам… Мама… А тут дядя пришел. – мальчишка дергал руку матери снова и снова, и та через некоторое время стала моргать, и все же обратила внимание на сына.
- Чего ты меня дергаешь? Больно же! – рассердилась она.
- Маам, тут дядя, - и показал в мою сторону – Тут дядя плачет.
---
Июль 2014