Почему же население Газы безропотно позволяет ХАМАСу уничтожать себя и своих детей?
Для ответа на этот вопрос напомню недавнюю историю борьбы за власть в Газе.
13 июня 2007 года боевики ХАМАС взорвали штаб-квартиру ФАТХ в городе Хан-Юнес, находящемся в южной части сектора Газа на расстоянии около 20 километров к юго-западу от города Газа.
В результате взрыва погибло 13 человек – сотрудников Палестинской автономии.
Затем исламисты взорвали ретранслятор радиостанции «Голос Палестины» - рупор движения ФАТХ.
Власть в Газе захватил ХАМАС - его боевики из «Бригад Из ад-Дина аль-Кассама» насчитывали в своих рядах до 12 тыс. человек – серьёзная и преобладающая в секторе сила.
Представитель ФАТХ Фахми аз-Захир утверждал, что хамасовцы убили 16 и ранили более 80 активистов ФАТХ, списав свои жертвы на израильтян.
Представители правозащитной организации Amnesty International подтвердили эти обвинения в адрес ХАМАС и заявили, что располагают доказательствами его причастности к убийству двадцати человек с 27 декабря 2008 до 10 февраля 2009 года.
Руководство движения ФАТХ в секторе Газа опубликовало детальный отчет, в котором содержатся сведения об учинённых ХАМАСом расправах над политическими противниками, перечислены имена 120 политзаключенных и подвергшихся арестам на политической почве. Приведены фамилии 210 активистов ФАТХа, арестованных в разное время. Многие из них томятся за решеткой , часть из них срочно нуждаются в медицинской помощи.
Более тысячи сторонников движения Абу-Мазена были вызваны на допрос в штаб-квартиру контрразведки ХАМАС.
Но эти вопросы "прогрессивное человечество" не волнуют.
А совершенно напрасно – ведь захват ХАМАСом Газы это типичная террористическая акция по захвату заложников!
Только масштабная. Не самая, конечно, масштабная – были и есть примеры, когда население огромных, гораздо более развитых стран, находилось и находится во власти террористов.
Но сейчас мы говорим только о Газе.
Поведение большинства жителей Газы прекрасно известно науке под термином "стокгольмский синдром".
Как написано во всезнающей Википедии:
"Стокгольмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) — термин популярной психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения (или угрозы применения) насилия.
Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и, в конечном счёте, отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.
Вследствие видимой парадоксальности психологического феномена, термин «стокгольмский синдром» стал широко популярен и приобрёл много синонимов: известны такие наименования, как «синдром идентификации заложника» (англ. Hostage Identification Syndrome), «синдром здравого смысла» (англ. Common Sense Syndrome)[3], «стокгольмский фактор» (англ. Stockholm Factor), «синдром выживания заложника» (англ. Hostage Survival Syndrome)[4] и др. Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Бейероту, который ввёл его во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года. Механизм психологической защиты, лежащий в основе стокгольмского синдрома, был впервые описан Анной Фрейд в 1936 году, когда и получил название «идентификация с агрессором».
Учёные считают, что стокгольмский синдром не является психологическим парадоксом или расстройством, а нормальной реакцией человека на сильно травмирующее психику событие.
Вот как описывает событие более чем сорокалетней давности, давшее термин " стокгольмский синдром", Сергей Асямов на сайте "Юридическая психология" (сокращённый пересказ):
"Утром 23 августа 1973 года в банк в центре Стокгольма вошел 32-летний Ян Эрик Улссон, достал автоматический пистолет, выстрелил в воздух и прокричал: «Вечеринка начинается!».
Немедленно прибыла полиция. Двое сотрудников попытались обезвредить преступника, но Улссон ранил одного из полицейских в руку. Другому он приказал сесть на стул и что-нибудь спеть. Тот запел песню «Одинокий ковбой». Но один из оказавшихся в зале клиентов, пожилой человек, мужественно заявил бандиту, что не позволит устраивать спектакль из всего этого, и велел отпустить полицейского. Неожиданно требование было выполнено - старик смог покинуть зал вместе с исполнителем "Одинокого ковбоя".
Улссон захватил четырех сотрудников банка – трех женщин и мужчину (Кристину Энмарк, Бриджитт Ландблэд, Элизабет Олдгрен и Свена Сафстрома) и забаррикадировался с ними в помещении хранилища.
А затем началась шестисуточная драма, ставшая самой известной в шведской криминальной истории и озадачившая криминалистов и психологов необычным поведением заложников, получившим в дальнейшем название «стокгольмский синдром».
Преступник потребовал $700 тысяч, оружие, пуленепробиваемые жилеты, шлемы, спортивный автомобиль и свободу для своего бывшего сокамерника Улафссона. В случае невыполнения своих требований, преступник обещал убить заложников.
Швеция была в шоке - никогда прежде заложников здесь не брали. Ни политики, ни спецслужбы, ни психологи не знали, как вести себя в подобной ситуации.
Сразу же было удовлетворено одно из требований грабителя – из тюрьмы в банк доставили Кларка Улафссона. Правда, с ним успели поработать психологи, и он обещал не усугублять ситуации и не причинять заложникам вреда. К тому же ему обещали помилование за прошлые преступления, если он поможет властям разрешить данную ситуацию и освободить заложников. О том, что это было не простое ограбление банка, а тщательно спланированная Улссоном операция по освобождению Улафссона, полиция в тот момент не знала.
С исполнением прочих требований власти попросили повременить. Преступники получили бы и автомобиль и деньги, но им не разрешили брать с собой в машину заложников. На штурм полиция не решалась, т.к. специалисты пришли к заключению, что перед ними проницательные, смелые и амбициозные профессиональные преступники. И попытка быстрого штурма могла привести к печальным последствиям.
Это хорошо почувствовало правительство Швеции во главе с тогдашним премьер-министром Улафом Пальме.
Ему пришлось лично вести телефонные переговоры с преступниками. Т.к. не все требования Улссона были удовлетворены (не было денег, оружия и автомобиля), он стал угрожать заложникам и обещал в случае штурма всех их повесить. В подтверждение того, что это были не пустые угрозы, он стал душить одну из заложниц - несчастная захрипела прямо в трубку. Отсчет времени пошел.
Однако дня через два отношения между грабителями и заложниками несколько изменились.
А точнее, улучшились.
Заложники и преступники мило общались, играли в "крестики-нолики".
Захваченные пленники вдруг начали критиковать полицию и требовать прекратить усилия для их освобождения.
Одна из заложниц, Кристин Энмарк, после напряженных переговоров Улссона с правительством, сама позвонила премьер-министру Пальме и заявила, что заложники ничуть не боятся преступников, а наоборот им симпатизируют, требуют немедленно выполнить их требования и всех отпустить.
-Я разочарована в вас. Вы сидите и торгуетесь нашей жизнью. Дайте мне, Элизабет, Кларку и грабителю деньги и два пистолета, как они требуют и мы уедем. Я этого хочу и я им доверяю. Организуйте это и все будет закончено. Или приходите сюда и замените нас на себя. Пока и спасибо за вашу помощь! - говорит Энмарк премьер-министру.
Когда Улссон решил продемонстрировать властям свою решительность и решил для убедительности ранить одного из заложников, заложницы уговаривали Свена Сафстрома выступить в этой роли. Они убеждали его в том, что он серьезно не пострадает, но это поможет разрешить ситуацию. В дальнейшем, уже после освобождения, Сафстром говорил, что ему даже было в какой то мере приятно, что Улссон для этой цели выбрал его. К счастью, обошлось и без этого."
Стокгольмская драма окончилась достаточно благополучно, в отличие от трагедии с захватом Газы.
Следует помнить, что после освобождения заложников они нуждаются в серьёзной психологической помощи – дебрифинге - чтобы вернуть их сознание на нормальные человеческие нормы.
В частности, без той огромной работы, которая была проведена с населением Германии после её освобождения от нацизма – "денацификации", по сути, разновидности "дебрифинга" – сегодняшняя успешная и благополучная ФРГ была бы невозможна. Другой вопрос, не появятся ли нацистские проявления вновь в новых поколениях немцев...
А вот другой пример, тревожный. С огромным числом беженцев из мусульманских стран, ринувшихся в последние десятилетия в Европу, именно спасаясь от произвола диктаторских и исламистских одиозных режимов, дебрифинг не проводился.
В результате мировоззрение этих эмигрантов в значительной степени является типичным примером затянувшегося "стокгольмского синдрома", когда они – жертвы исламистского террора – продолжают сочувствовать террористам.
Вот такая невеселая ситуация с Газой…
Но мы не можем себе позволить стать её заложниками.
Читатель может спросить, ведь эта глава, как и все остальные идёт под рубрикой "репортажи". Так где же экшен?!
А вот он, экшен - уже летит. Ведь не даром вчера ХАМАС запросил "гуманиторное прекращение огня"!
Воспользовался им для перегруппировки пусковых установок...
За окном завыли сирены...