НА СНИМКЕ: Академик Роальд Зиннурович Сагдеев
Валентина: Мы познакомились в 61 тогда, когда вдруг возникла большая разношёрстная компания. Грицюки, Гороховские, Гинзбург и Огибенин, Спартак Калачёв. Журналисты – Половников, Ибрагимова, Элла и Илья Фоняковы, поэт Саша Кухно с женой Ольгой, потом Галя Шпак, Николай Самохин и его жена Таня. Из Академгородка – Ролик и Тэма Сагдеевы, Арнольд и Инна Романовы.
С Сагдеевыми у нас сложилась особая, как бы отдельная дружба. Чаще мы с детьми ездили к ним в Академгородок. Но и они бывали у Коли в мастерской – и сами, и с иностранными гостями.
Ролик приехал в Новосибирск кандидатом, в 27 лет [1959] стал доктором наук, затем член-корреспондентом и, наконец, академиком [в 1968 году в 36 лет. З.И.]. Однажды он жаловался, будучи ещё доктором, что его не пускают в столовую, пока не покажет свои документы, до того несолидно и молодо он выглядел.
Сначала они жили в половине коттеджа, соседом был Спартак Беляев, тоже будущий академик. Когда Ролик стал членкором, Сагдеевы переселились в отдельный коттедж, расположенный в той же живописной Золотой долине. У каждого дома – большой кусок леса.
Однажды, приехав, мы не застали Тэму с детьми – они ушли за грибами. Я со своими детьми отправилась бродить вокруг коттеджа, и довольно быстро мы собрали с полведра грибов. Сагдеевы вернулись с грибами, едва покрывавшими дно корзинки. Много смеялись - вот, что значит не оценить то, что рядом.
Часто, возясь с Тэмой на кухне, готовя обед, мы слышали тихие разговоры Коли и Ролика, растянувшихся в удобных креслах. Иногда бывало, что, немного поговорив, они засыпали, а проснувшись, восклицали:
- Хорошо время провели, всласть наговорились!
Предрасположенность их друг к другу была очень большой.
Помню последний наш приезд к Сагдеевым. Было уже решено, что они уезжают в Москву, на этом особенно настаивала Тэма. А Ролик мечтал поехать в Ставрополье, там на каком-то плато должен был строиться Академгородок – для изучения космических лучей. Ролику предлагали это дело возглавить, но Тэма была категорически против, говоря:
- Хватит с меня одного Академгородка.
А Ролик с Колей любили помечтать на эту тему. Имелось в виду, что мы тоже поедем туда. Не знаю, осуществился ли этот проект, что-то не слышала, а в Москву Сагдеевы перебрались.
В тот последний зимний вечер мы сидели у камина, невесело потягивая вино. Очень грустно было расставаться. Помню, Ролик заложил в камин табуретку, и, когда она занялась, Коля задумчиво глядя на огонь, сказал:
- Ну чем не Дали:
Зрелище, действительно, было впечатляющим, и нам казалось, что это сгорает кусочек нашей общей жизни.
Потом, когда Сагдеевы жили в Москве, мы всегда, приезжая в столицу, обязательно общались, подолгу предаваясь воспоминаниям о жизни в Новосибирске.
Последний раз в Москве я видела Ролика 25 апреля 1967 года. Мы приехали с сыном для встречи с Альваресом, французом испанского происхождения, который купил у нас около 70 работ Коли, обещая выставку в Париже и издание книги. Книга вышла в 1991 году, но выставки так и не было. О дальнейшей судьбе работ ничего не известно.
Так вот, я заехала к Сагдеевым на пару часиков и пробыла почти день. Собираясь уходить, уже стоя в передней, сказала, что у меня сегодня день рождения, исполнилось 60. Ролик и Тэма дружно закричали, хотели заставить меня остаться и продолжить пиршество, но я отказалась, - меня уже ждали в другом доме. Тогда Ролик метнулся в комнату и вынес мне великолепную книгу «Дали».
19 февраля 1990 года мы с сыном по приглашению Дика (Ричарда Митчелла) прилетели в Штаты. Жиди в маленьком городке Хантингтоне, спутнике Филадельфии. Через несколько дней после прилёта я решила позвонить Ролику. Дик набрал номер и дал мне трубку.
- Ролик, здравствуй, дорогой, это Валя Грицюк, - сказала я.
На том конце провода с минуту было молчание, потом голос Ролика:
- Откуда ты, где?
- Почему так долго молчал?
- Не мог прийти в себя от изумления, услышав твой голос.
Договорились встретиться в Мерилендском университете, где Ролик только-только начал работать.
Сказал, что главное, из-за чего он уехал, - это уходящие годы, занятые административной работой.
- А здесь я за год сделаю столько, сколько не сделал бы в России за десять лет.
Я поверила этому. Выглядел он прекрасно – холёный, загорелый, поправившийся, с разгладившимися морщинами.
Перед тем, как идти обедать в ресторан, Ролик задержал меня и сунул мне в руки толстую пачку денег. Это были лиры. Я почувствовала, что жарко краснею, но Ролик торопливо объяснил, что знает положение приезжающих из России. И добавил, что он так обязан Коле, что никакими деньгами за это не откупиться.
Пришлось дар принять. Поменяли лиры – получилось 750 долларов, что позволило нам слетать в Миннеаполис в гости к Кевину Адамсу, художнику традиционному, но весёлому, доброму человеку.
Наверное, никогда мы уже больше не встретимся. Все Сагдеевы (и Тэма тоже) – в Америке. Связь потерялась. Грустно…
***
Чем же так обязан блестящий успешный физик «спорному» художнику, не избалованному благополучием?
Из письма Роальда Сагдеева Валентине Грицюк, 11 сентября 1976 года:
«Сейчас, когда прошло уже порядочно времени, начинаешь осознавать невосполнимость потери. .. 15 лет я знал Колю, любил его как человека, любил его работы. Это были годы очень большого его влияния на меня. Сколько раз бывало, когда всё валится из рук, на грани срыва, достаточно было прийти к Коле в мастерскую, где он, посапывая по-грицюковски, без лишних комплексов, как мне казалось, работал и, действительно, делал настоящее искусство. Я думаю, что его человеческое влияние помогло мне в физике, над которой он всегда добродушно шутил.
Когда произошло несчастье, я собирался в Америку, взял с собой последние экземпляры книги Манина. Многие американцы, бывавшие в мастерской и на выставке в Доме учёных, помнят колины работы».
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2014/07/28/156