Зачем строить огромные витьеватые надстройки, если прочное основание лежит всегда у сердца, к нему лишь руку протяни – и вот оно, такое живое, красное, румяное радостно трепещет на детских ладонях, выплетая узор длиной в пуповину, завязанный самой жизнью и обреченный нести свою ношу на себе самому. Не претендуя на славу, похвальбу и понимание, только единицы могут выпустить из себя тот ценный дар, ту жаркую птицу, что огненным кольцом замыкает в своих сетях капкан, не дающий таланту, чувству, любви ко всему живому вырваться наружу и заполонить собой окружающую атмосферу, чтобы выработанный иммунитет защищал тебя от всего вредоносного, лживого, трусливого, неискреннего вокруг, памятуя на давно забытый образ, отраженный лишь в детских прекрасных глазах.
Для одних ты хороший друг и верный муж, послушная дочь или замечательный любовник. Без права на ошибку, без возможности совершить оплошность словно загнанный в угол элемент системы, ничего принципиально нового не дающий. Как кормовое зерно для рабочей лошади, что топчет землю так крепко, врываясь со всей силой в раскаленную пыль; её ноздри щекочет шумный ветер, а волосы на загривке мягко колосятся в знак неизбежного круговорота мысли, что также яро заставляет твои извилины сплетаться воедино, образуя состояние, идущее по кругу, с одной и той же мыслью, с одним и тем же запахом. Живешь так, словно это 9 твоя жизнь и чем стремительней эта последняя попытка ускользает от тебя, тем больше хочется вонзиться в нее своими крепкими зубами, чтобы разорвать порочный круг, сплетенный обветшалым разумом из заплесневелых нитей.
Когда-нибудь я буду молить пощады у твоих ног, проклиная этих бесноватых демонов, иногда вонзающих свои удила в мои полуилистые выбоины на теле. Закон воздаяния распределяет жизнь на шахматном поединке среди пешек, королей, гнедых лошадей и лакеев-ферзей. Пешки метят в дамки, армия теряет свое подкрепление, отдавая лучших сыновей земли в пасти врагам, и неважно белым или черным, если они посмели встать на другую сторону. Только часть судьбы и работы над собой, капля везения и неудачи, пополам с неровной психикой и утихнувшей энергией. Она то бьется через край, наполняя чашу жизни до тла, когда следующий шаг – лишь излить ее в пустой сосуд, называемый чужой жизнью, ставшей на миг такой родной, что хочется вдохнуть жизнь в этот угасающий организм. Не требуя ничего взамен для себя, не ожидая оттока сил или внутреннего опустошения, лишь минутный жест, когда ты не владеешь моментом, он сам направляет тебя. Неизвестно кто стоит за этими иногда порочными моментами, о которых как правило не жалеешь, но тщательно пытаешься забыть. Совесть ест, направляя сигналы из мозга по внутренним нервам вниз, к сердечной чакре, вынуждая ее чувствовать боль, сладострастную боль того самого своевольного хотения, без которого жизнь не жизнь и не твоя, а лишь каждодневный набор устоявшихся ритуалов, что как цепи заковывают в кандалы грусти, тошноты, подкожной дрожи бессознательно забытых эмоций и чувств, подавляемых жесточайшим контролем.