На сцене появился человек. В одной руке он держал кисть, в другой - палитру. Перед ним стоял мольберт.
Зал был полон. Все в ожидании смотрели на сцену.
- Сегодня я покажу вам кое-что из Ван Гога, - коротко сказал человек и приблизился к полотну. Он робко коснулся его кистью, оставив на снежно-белом первый желтоватый мазок. Отступил назад, неловко покачнувшись, шагнул вперед и снова достал полотно кистью. Зал неотрывно следил за его движениями.
Человек двигался ритмично. Он будто танцевал у мольберта. Взмахивал рукой и припечатывал кисть к полотну. Делал еще несколько молниеносных мазков и отступал, чтобы снова приблизиться и еще раз мазнуть кистью по гладкой нетронутости белого холста.
Желтый, золотой, песочный, оливковый, кремовый... Еще больше света и солнца. Шафранный, янтарный, соломенный...
- Как интересно он видит этот фрагмент. Абсолютное понимание техники гения! - шепнула хрупкая и сухонькая старушка с фиолетовыми волосами, похожая на состарившуюся статуэтку, тоненькой девочке лет 12-ти.
- Обратите внимание, насколько тонко он почувствовал оттенки и как скрупулезно передает их, - обернулась к ним полная дама в вечернем платье. - Как он воссоздает Мастера! Талант, настоящий талант!
С этими словами она снова направила на сцену свой театральный бинокль.
Немного лимонного, чуть табачного, белила, лазурь и охра...
Полотно стремительно теряло чистоту неприкосновенности. Цветные пятна преображали его. Яркость красок приковывала взгляды.
- А чо, точно такая от этого, как его... Ван Гога реально стоит больше твоего бентли?! - пухлые губки блондинки недоверчиво скривились. Чмокнув жвачкой, она премило улыбнулась холеному мужчине средних лет. - Не, Пуся, покупать Ван Гога не надо, я хочу, как этот, сама рисовать, скажи ему, пусть придет меня учить. Буду потом звездой. Ну, Пуся!
Золотисто-желтый, охристо-желтый, лимонно-желтый и табачно-желтый. Зелень стеблей и желтые наконечники лепестков в глиняной округлости вазы.
Кисть плясала под настойчивой рукой, подчиняла себе цвет и тени, полутона и блики света. На полотне рождалась знаменитая картина.
- Сегодня модно писать Ван Гога. Все только тем и занимаются. Идем же, Норочка! Времени жаль, - хрипло проговорил старик в шелковом шейном платке. Тяжело приподнявшись, он с силой сжал костяной набалдашник трости. Под тонкой старческой кожей отчетливо прорисовались синие жилки. Старик сделал первый шаг к выходу, обернулся и потянул за руку девушку с ярко-красным ежиком волос. Та не тронулась с места. Она увлеченно следила за всем происходящим на сцене, где живописец утирал капли пота и кланялся публике.
Зрители аплодировали, кричали благодарное: "Браво! Прекрасно!"