Бабка была маленькая, шустрая, юркая и носатая. Её дочка – рослая, весомых достоинств, медлительная и тоже носатая. Дочка работала в школе, учила и воспитывала чужих детей, её детей растила бабка. Она любила внучек и любила ими хвалиться. Частенько, встречая мою маму, бабка говорила: «Твоя вчера опять приходила к Наташе узнавать, что задано,никакой памяти у неё нет. А мои-то отличницы, музыкой занимаются, а Наташа ещё и балетом. И так уж она балет любит, а Людочка вся музыке отдалась». Сама же бабка безраздельно отдалась внучкам - как-то успевала обеих водить на музыку и балет, ходить на родительские собрания во все школы и тянуть на себе всю домашнюю работу. Не смотря на это, ответных чувств к ней никто не испытывал, а когда подросшие внучки перестали в ней нуждаться, жизнь её превратилась в ад. Из окон их квартиры постоянно слышались крики и брань в адрес бедной старушки, а её дочь – педагог, выйдя пообщаться с соседями, без стеснения говорила: «Я сейчас свою отшлёпала». Она поднимала руку на родную мать! Дочки, уже ставшие сами мамами, вели себя не лучше. Я сама видела, как любимая ею Людочка била бабушку за то, что та дотронулась до детской коляски своими нестерильными руками. А бабка просто хотела снова стать нужной…
Спала бабка в чуланчике на сбитом из досок топчане не шире полки в плацкартном вагоне. Дочь её говорила: « какое у неё сердце крепкое, я как-то там легла, когда у нас гости были, так чуть не задохнулась». Там, в этом чуланчике, бабка и умерла.
Немного времени прошло, и вот уже мать стала жаловаться, что обижают её дочки. Пыталась воззвать к их совести: «как вы можете, ведь я вас вырастила», на что получила ответ: « нас вырастила не ты, а бабушка». Бабушка! Наконец-то бабка стала бабушкой. Как должна бы возликовать бабкина душа, но почему-то нерадостно было ей на небесах. Она скорбела о своей жестокой дочке, которой предстоит испить сею горькую чашу до дна, о любимых внучках, так и не научившихся быть добрыми. А больше всего о том, что место бабки в их семье никогда не будет вакантным.