1.
И литейщик, и жнец, и затейщик,
Он на сером писал веществе,
Словоруб, словодел, словорезчик,
Словопряд в шелкозвучной листве.
Он ловил словолития звуки —
Невидимок в пространстве немом.
Прятал слух в словорудные люки
Даже свой словотворческий лом.
Он хотел отыскать чудо-слово
И отверзти начало начал,
Чтоб из куколки дивного соло
Первозданный мотив зазвучал.
2.
Вечно юный, как сон,
Сильный тем, что влюблён
И в себя и в других,
Я – изысканный стих.
К.Д. Бальмонт
Один я с миром на один,
В глаза друг другу мы глядим.
Я скрыть не дам твой истый лик
Друзьям безнравственных расстриг.
Я мысль, пронзившая эфир
Слепых скитаний в антимир.
Я след и новь былых идей.
Я есть Любовь среди людей.
Для рук, в беде скользящих вниз,
Я вдруг спасительный карниз.
Я нега утра, страсть ночей,
Я перламутровый ручей,
И пряность трав, и вздох лесов,
И прелесть вдохновенных слов.
Я искра в буре огневой,
Я риск, но я всегда живой.
Я мнений враг, сомнений друг,
Смиренный прах, нетленный дух.
И боль, и радость я постиг.
Я грозно тих.
Я вольный СТИХ!
3.
Лучи расщепляются, выйдя из призмы!
Творцов изведи – не изведали б мы
Всей гаммы цветов мнимо целостной жизни.
Нельзя расщепить только целости тьмы.
4.
Здесь вся обстановка — живой натюрморт.
Цветы (иммортели) в богемском стакане,
Картины о подвигах рыцарских орд,
Пейзажи... Такие найдешь только в раме!
Патетика патин и чернь серебра,
Хрустальное пение, блеск самоваров,
Ряды фолиантов под палыми бра,
И впалые щёки, и тень окуляров...
Зашторены окна от солнечных брызг.
Что скрыто в следах чернокнижца-графита?
Бесплодная завязь и вязь алфавита?
А может, шедевр? Поэтический риск?..
Заблудшей овцой бродит стих на безлюдье.
Затеплится мысль — обожжёт и... солжёт.
Слова, как дела, не сулят вечных льгот.
А слава сродни смыслу всех словоблудий.
Всё прошлое здесь!.. Из музейных веков
Глядят на ценителей эти картины:
Когда-то — «поделки богемной рутины»,
Теперь — «вдохновенная кисть мастеров».
...Увяли цветы на фасадной куртине.
Пейзаж облинял, стал как серый бетон.
Из чёрного хода доносится стон:
Спускается раненый рыцарь... с картины.
5.
Ни мертвой, ни живой природы — только
Намёк: её черты и внутренний настрой,
От целого таинственная долька, —
Так солнце светит в капельке простой.
Палитры диссонанс холсты терзает,
Чтоб демоничный ритм над красками парил.
ПолОтна ярость линий разрезает,
А яркость пятен бьёт огнём горнил.
Текут, взрываются, толпятся ноты;
Ф й, знаком равенства = ступенькой
и о стих;
г р
у
Паденья в ад, до озаренья — взлёты;
Всех измерений жизни сдвиг и стык...
Что, как, зачем – всё важно, чтоб точнее
В магическом ключе гляделось полотно.
Но между строк читается яснее,
Когда за окнами уже совсем темно.
6.
Геометрическая святость —
Плита на будущей могиле.
Прямолинейность, угловатость...
Четверостишие в черниле.
7.
Закавказское мне б долголетие –
Выпил бы я всё вино Кахетии
И стихи свои по белу свету пас...
Сколько бы заблудших душ я спас!
8.
Как тяжело мне и как сладко
Свой груз нести!
Передохнуть на миг украдкой
И вновь брести...
Вязкой тропой, по бездорожью,
В глуши снегов
Держаться с потаённой дрожью
За связку слов.
Не дай сравнить в пылу «прозренья»,
Рассудок мой,
Святую ношу вдохновенья
С худой сумой.
9.
Мотыжное поле...
Мозолист прапрадедов труд.
За землю, за волю
На смерть! их потомки идут…
Не станет пустыней
Наследное наше жнивьё.
К земле не остынем,
Пока на Земле мы живём.
Земля моя дышит
Испариной предков моих.
Душа моя слышит
Их голос и горестный стих.
Пусть словно мотыга —
Перо, а строка — борозда.
Как сладостно иго,
Чреватое хлебом труда!
(Продолжение следует)