Я перестал быть московским жителем 18 лет назад. С тех пор я навещал свою «историческую родину» многократно, но всегда на короткий срок, так что чувствовал там себя скорее гостем столицы, чем местным жителем. Но в этом году мне довелось снова влезть в шкуру москвича на месяц с лишним. Я был приглашен поработать в Российском Квантовом Центре в небезызвестном Сколково – научно-технологическом кластере, примыкающем к МКАД в районе Минского шоссе. Как и все местные вставал по будильнику, втискивался в метро в утренний час пик, в вечерний час пик возвращался обратно, а уикэнды тратил на посещение музеев, книжных магазинов и букинистических развалов или просто бродил по когда-то любимым уголков старой Москвы в компании друзей, оставшихся там со старых времен.
Поневоле приходило на ум сравнение нынешней «интеллигентской» жизни в новорусской Москве с той «диссидентской», которая кипела в этой прослойке во застойные времена нашей молодости. Тогда интеллектуальное бурление происходило вокруг подпольно распространяемого сам- и там-издата, запрещенных или сквозь зубы разрешенных выставок не принятых в Союз авангардных художников, смелых по нашим тогдашним понятиям спектаклей на Таганке, в «Ленкоме» и «Современнике», тайных сходок диссидентов и сионистов в немногочисленных «нехороших» квартирах, опекаемых людоведами с незапоминающимися физиономиями. Теперь все это в прошлом. Главный людовед восседает в Кремле и изо всех сил пытается страну в это прошлое вернуть, хотя сионисты давно уже оказались там, куда они стремились, диссиденты были выпихнуты туда, откуда доносились «голоса» в их поддержку, или превратились в патриотов-государственников, авангардисты заняли положенные им места в ГТГ рядом со своими гонителями в соответствии с хронологией ХХ века, самиздат и тамиздат изданы приличными тиражами в твердых переплетах и пылятся на полках книжных магазинов. И только букинисты со своими лотками остались на старом Арбате, а на лотках лежат до боли знакомые книжки из наших когда-то с любовью собиравшихся библиотек. Я все это, конечно, знал, поскольку сам был посетителем «нехороших квартир» и хранителем «самиздата» и диссидентских материалов, которые получал от друзей, ждавших неминуемого шмона или ареста. Многих из них уж нет, остальные далече, да и сам я давно уже совершил тройной вольт «чемодан-вокзал-Израиль».
Я ожидал увидеть реликтовые остатки бывшей интеллигенции, живущей воспоминаниями о нашей общей молодости, но уже не перечитывающей книжки, определявшие наше тогдашнее коллективное сознание. Жизнь, однако, оказалась разнообразнее, а самые интересные московские впечатления связаны по-прежнему с книжными делами. Так случилось, что в Москве мы оказались одновременно с иерусалимским книгоиздателем Леонидом Юнивергом и поучаствовали в международной конференции бабелеведов, проводившейся в Литературном музее в рамках Дней Исаака Бабеля в честь 120-летия со дня его рождения. Я смог посетить только одно заседание, так что впечатления мои фрагментарны. Запомнился рассказ французской переводчицы Бабеля Софи Бенещ о ее небезуспешных усилиях дать необыкновенной прозе Бабеля полноценную жизнь на французском языке, который он так любил. Приятно удивила также выставка работ студентов Университета печати им. Ивана Федорова. Отделенные от дней молодости Исаака Бабеля целым веком, они оказались восприимчивы к духу эпохи, уловленному в «Одесских рассказах» и «Конармии» и сумели отразить его в своих иллюстрациях.
В последний день конференции была устроена встреча с начальником архивных фондов ФСБ тов. Христофоровым В.С. Участники конференции, естественно, донимали его вопросами о судьбе архива писателя, реквизированного при его аресте. Товарищ говорил много, но умудрился не сказать ничего. Профессионал. Я на этой встрече не присутствовал, но ее результат предсказать было нетрудно. Если правдивы свидетельства, что среди рукописей Бабеля был почти законченный роман о чекистах, то никаких шансов уцелеть у этих рукописей не было с самого начала. Представьте себе на секундочку эпопею чекистских подвигов, равную по изобразительной силе летописанию буденновской Конармии…
Презентация новых книг издательства Л. Юниверга «Филобиблон» была устроена в библиотеке им. Добролюбова, которая находится в знаменитом «доме с башенкой», выстроенном архитектором И.В. Жолтовским на изгибе Садового кольца вблизи Смоленской площади. Мы отправились туда небольшой группой прямо с заседания бабелевской конференции. Когда мы зашли в библиотеку, ее заведующая сразу опознала в нас «братьев по разуму» и с гордостью стала показывать нам не библиотечные фонды, а интерьеры, которые сохранились до сего дня именно в том виде, как они были запроектированы Жолтовским. Гордость эта законна, потому что нынешняя Москва безжалостна к своему архитектурному наследию как по корысти, так и по невежеству. Библиотека живет полнокровной книжной жизнью, а не только выдает книжки жителям соседних кварталов. Чего стоит к примеру практикум «Гарнитура Лазурского», проводимый в ее замечательном читальном зале для студентов Издательско-полиграфического колледжа…
Среди встреченных мной в Москве книжных людей не могу не упомянуть армянскую писательницу Гоар Рштуни. Коренная эриванка, она уже два десятилетия живет в Москве, но предметом ее новеллистики являются судьбы армянских крестьян, сорванных с места вихрем смутных времен и пытающихся как-то вновь укорениться на неуютных просторах бывшего Нерушимого союза. Пишет она и историческую прозу: жизнеописание предводителя армянской диаспоры в Оттоманской империи во времена русско-турецких войн на рубеже XIX века, история армянского мальчика, ставшего кардиналом в Риме и чуть не избранного на папский престол... В поисках материалов для этой прозы она проводит много времени в РГБ («Ленинке», как мы называли ее в прошлой жизни). От Гоар я узнал о существовании замечательного книжного киоска в главном корпусе РГБ. Слева перед входными турникетами приютился «стакан» из прозрачного пластика, в котором продается литература по двум тематикам – Холокост и ГУЛАГ. Учредил киоск некий московский еврей, сам отсидевший положенные ему сроки, а за прилавком стоят волонтеры – читатели РГБ, которые по утрам занимаются в читальных залах, а после обеда по очереди исполняют обязанности продавцов в этой, по-видимому, единственной в своем роде «торговой точке». Гоар Рштуни входит в число этих волонтеров. Я, конечно, немедленно отправился на Моховую, поднялся по знакомой гранитной лестнице и действительно обнаружил «стакан» перед постом библиотечного охранника в камуфляже. В стакане был виден еще один брат по разуму, пожилой человек моего возраста. Он беседовал через незакрытую дверцу на безупречном московском русском с клиенткой, которая зашла забрать отложенные для нее издания. Я обозрел выставленные материалы и отобрал для себя книжку с броским названием «Дюжина ножей в спину Крошки Цахеса». Автор – Шимон Гуревич, объехавший ссыльные места Северо-запада в предвоенные годы, но не под конвоем, а как «вольняшка» – геодезист. Конец жизни он провел в Израиле (1977-2002). Памятливый читатель воспримет аллюзию на сборник Аркадия Аверченко, где воздается должное будущим основателям ГУЛАГА.
Выйдя из «Ленинки» я подумал, что вокруг этого киоска наверняка собирается «хорошее общество», и останься я, не дай Бог, московским жителем, определенно бы в него вошел. Кажется, не перевелась еще в столице интеллигенция. Существование ее приняло иные формы, но сущность осталась прежней и питается она, как и встарь, книжной пищей по слову братьев Стругацких. Надолго ли хватит?