Отрывок
Никита Любимов - сын Юрия Петровича Любимова
1977 г.
Мы с Толей побывали у Никиты Юрьевича Любимова. Никита читал нам вслух молитвы. Лицо Толи стало мягким, робким, тихим. Никита сначала сказал мне, что я суровая. «Я постараюсь быть потише», - сказала я после того, как он сказал, что надо стать потише.
Толя и Никита в такси поехали меня провожать.
Мы недолго, но изумительно дружили вдвоём с Никитой и втроём с моей подругой Валей.
1 июня. Я была в гостях у Никиты Любимова. Он кормил меня, как будто я дитя, из своих рук в мои руки передавал еду.
Он сказал, что я открыта, что во мне нет лицемерия. Мы долго говорили с ним. Я читала ему вслух Габриэлу Босси "Он и я", мне показалось, что он плакал, он несколько раз вытирал глаза платком. "Эта книга написана Духом Святым", - сказал он.
Никита прекрасно поёт. Он проводил меня на такси домой. Жадно бросился всё в моей комнате рассматривать. Я пробудила в нём какие-то струны, он повеселел, движения его стали стремительными. "А иногда я бываю трупом", - сказал он. "Ты на меня хорошо действуешь", - добавил он.
Заболела Валя Ак. Мы пошли её навещать. Никита кинул моток веревки в окно Валиной палаты, она подняла к себе роскошный букет гвоздик.
С Никитой Л. смотрели "Мастера и Маргариту" на Таганке. Интересно, но я не стала бы в таком спектакле играть, будучи актрисой. Мы не влюблены друг в друга, нам пока легко. Никита говорит, что в отношениях между мужчиной и женщиной есть нечто страшное и таинственное, какая-то космическая тайна.
"В тебе есть материнство. Я заметил это, когда ты пела "Ангелов" Иоанна Сан-Францизского" (музыка Пети Старчика). "Для меня все люди - дети", - сказала я. "Это у тебя от Божией Матери – Матери всех матерей", - сказал Никита.
Приходил ко мне Никита Любимов. В нём было много внешней игры, это мешало. "Я веду так себя с теми, кого я люблю", - сказал он. Позже он стал серьёзен. Я сказала ему: "Я не буду в тебя влюбляться". Он: "Почему?" Я: "Не хочу. Я буду тебя любить". Никита: "Буду... Я уже тебя люблю. Ты девчонка, маленькая девчонка".
У него необычный взгляд, очень глубокие глаза, в них большая сила, мне становилось страшно, глядя в них.
Вчера я была у Вали, пришёл Никита Любимов, сказал мне: "Я поздно ложусь спать, так как я хочу скорей умереть".
Никита читал нам Андрея Белого. Я пела песни. "Больше не пой, а то я заплачу", - сказал Никита. Он был очень ласковый и мягкий. Звоня мне по телефону, он сказал: "Здравствуй, деточка".
Прощаясь с Никитой, я говорю: "Я люблю тебя". Он целует мне руку и крепко сжимает мне пальцы.
Никита Любимов молится святым Аврааму, Исааку, Иакову. Я тоже им молюсь.
Мы в монастыре в Прибалтике
Настоятель женского маленького монастыря под Елгавой отец Таврион говорит, что мы должны вместе с Христом идти на Голгофу. Он говорил в проповеди:
"Хотите быть здоровыми - причащайтесь.
Хотите, чтобы Ваши близкие были здоровы - причащайтесь.
Хотите, чтобы Вашим усопшим было хорошо -причащайтесь.
Причащение очищает мир от скверны, избавляет от гниения".
Отец Таврион сказал Толе и Никите, приехавшему в монастырь позже, на прощание: "На все вопросы есть ответы в Евангелии. Вы знаете больше того, что надо знать".
"Что так рано уезжаете, приедете ли ещё?", - спросил меня старец. Он слабеет. Говорил, что будут страшные времена.
Число верующих уменьшается, вера гаснет. "Вы хотите быть живыми могилами", - говорит старец.
Мы с Толей и Никитой усталые бродили по Риге, я шла между Толей и Никитой, держа их под руки. Никита называет меня Галенцией, я его Никиточкой.
Москва
Позвонил Никита Любимов, пригласил меня в театр на Таганке. Оглушительные вопли, выкрики, истерика, я зажимала уши руками иногда. Мне всё это видеть было дико, иногда я не смотрела на сцену. Потом мы с Никитой побывали у его дяди Давида Петровича. В этой семье царила взаимная нежность. Такого не было в моём детстве.
Никита Любимов сказал мне: "Как я рад тебя видеть. Ты мне даёшь радость... Я одинокий человек. Меня очень трогает забота, внимание".
Он сейчас моё утешение. Он любит играть разные роли, ставит маленькие спектакли. Он весел, глубок, умён, серьёзен. Мы с ним пели знаменные распевы по нотам. У нас хорошо сливаются голоса. Моя подруга Валя Ак. говорит: "Как будто бы всю жизнь вместе пели".
Несколько минут видела Никиту Любимова, он грустный. Он сказал: "Я схожу с ума. Умереть... это было бы прекрасно". Я сказала: "Я боюсь угодить в ад". Несколько секунд мы сидели молча. Тихая отрада снизошла на меня.
Позвонила Никите, он болен. Говорю ему: "Я тебя очень люблю". "Взаимно",- отвечает он.
Мы погуляли втроём. Никита, Валя и я смотрели фильм. Никита проводил меня. У него мало друзей верующих, с которыми можно поговорить. У него тонкая, живая, ранимая душа. Он говорит, что не хочет жить.
Я у Вали Ак. Пришёл Никита. Его невозможно не любить. Мы бегали с ним наперегонки. Он бегает очень быстро. У него очень серьёзный и глубокий взгляд тёмно-карих глаз. Иногда глаза его сверкают, в них кипит жизнь.
"Мне хорошо с вами", - говорит он Вале и мне. "Общение с вами снимает с меня тяжесть". Он показывал мне, как он прыгает, бегает вприпрыжку. Никита медленно входит в моё сердце.
Не привязываться, не нуждаться в нём, не попадать в плен к нему. Вот оно - загорается моё сердце.
"Ничего не надо делать нарочно", - сказала Валя, когда я поделилась с ней опасениями относительно Никиты, я боюсь влюбиться в него. Я могу влюбится во мгновение ока.
Мне нашли жениха Петра, я рассказала об этом Никите. "Я тебя не отдам Петру. Познакомь меня с ним. Скажи, что я твой отец" - сказал Никита.
"В полной отдаче себя людям есть сладострастие", - говорил он, прочитав нам с Валей Тютчева: "Дай вкусить уничтоженье, с миром дремлющим смешай".
Никита был у меня в гостях. Он спросил меня: "Почему ты так хорошо ко мне относишься?" Я ответила: "Потому что ты мне родной человек". Я рассказала ему свою жизнь, он был тронут моими страданиями и чуть не плакал. "Ты интересно рассказываешь", - сказал он.
Он тронут моими заботами о нём. "Не забывай меня", - сказала я. "Это невозможно – забыть тебя", - ответил он. Он очень талантлив, он пишет потрясающие стихи. Он говорит: "Прольёшь слёзы за человека, и ему становится легче".
Звонил Никита: "Я счастлив... Вчера, после того, как я ушёл от тебя, на меня обрушилось счастье. Я всё понял, всё стало ясно. То, что ты рассказала, я и сам испытывал. Когда любовь безответная, это значит, что Бог нас любит и мы Его должны любить в человеке, который нам не отвечает. Мы приносим себя в жертву".
Я люблю Никиту безболезненно. Его душа близка мне.
С утра божественная грусть. В день святого апостола Фомы я полюбила Никиту, не видя его. Он звонил Вале, хорошо говорил обо мне, сказал, что после того, как мы с ним бегали, у него было очень хорошее настроение. Как я рада это слышать.
Мечтать на этой несчастной земле нельзя.
24 октября. Когда мы гуляли с Валей, Никита появился у нас за спиной. Я перестала бояться, что влюблюсь. У нас с Никитой очень хорошие и простые отношения. Он проводил меня, зашёл ко мне, сидел на стуле, читал мои стихи, я на маленьком стульчике сидела у его ног. «Твои стихи глубокие», - сказал он мне. Сам он пишет удивительные стихи.
Толя через Никиту передавал мне привет. «Толя говорит одно, а делает другое», - сказала я. Никита возразил мне: «Надо иногда не помнить, а забывать». «Значит мы можем говорить что угодно и не отвечать за свои слова?» Это была моя реакция на то, что Толя мне якобы позвонит.
С Валей и Никитой чудно гуляли в лесу, я шла, держа их под руки. Никита изменчив, как море, то он мягок и тих, а то делается бешеным. «Жена и дети не для меня. У меня нет сил», - сказал он нам.
Никита очень тонок и чуток. Он говорит мне: "Ты бываешь очень мудрой. Мне это дорого в тебе. Мы должны совершенствоваться и как можно скорей".
Я сказала ему: "Когда я начинаю любить человека, он входит в моё сердце, я ношу его в себе". Никита ответил: "Так все мы находимся в сердце Бога".
Мы с Никитой смотрели на храм Пимена Великого и искали среди туч звёзды. Я сказала: "Давай помолимся, чтобы Бог благословил нашу дружбу". Никита ответил: "Он уже благословил".
Я: "Но мы с Толей тоже об этом молились и расстались". Никита: "Это невозможно. Давай оформим это юридически." Я: "Я хочу, чтобы ты был моим братом, чтобы мы были чисты, как дети".
Никита читал мне по телефону дивные стихи Владислава Ходасевича, не хотел со мной расставаться.
"Мой святой друг", - это мои мысли о Никите. Он говорил: "Мы должны любить друг друга, как жена своего мужа, как ребёнок своего отца, как мать своё дитя. Мы как можно скорее должны делаться святыми".
Никита беседует с моим братом Германом очень мягко, очень умно. "Кино – эклектичное искусство". Герман: "Я воспринимаю Никиту, как тип Достоевского плюс современный иронизм".
Никита очень артистичен, он раскрывается всё больше. Он говорит: «Мистика – это дело внутреннего слуха. Мы с Вами сидим, а вне наших с Вами отношений происходят некоторые события, которые на нас влияют».
Герман: «Я всё время завидовал людям, которые вне органов чувств постигают некоторые вещи».
Никита: «У Вас есть опыт, Вы им оперируете. Чем больше Вы опираетесь на свой опыт, тем Вы неопытнее».
Герман: «Если кому-то не дано, то он не может общаться с тем, кому дано. Для меня мистика синоним слова «бред».
Никита: «Мистика в переводе - таинственный».
Герман: «Я не могу уловить ни один атом мистического».
Никита: «Сколько Вам лет?»
Герман: «Сорок один».
Никита: «У Вас в жизни никогда не было ничего таинственного? Как мы с Вами сейчас общаемся?»
Герман: «На уровне логики».
Никита: «Я Вас люблю».
День моего рождения.У меня много гостей: Толя Кузнецов, Саша Кырлежев, Валя с Ларисой, Никита Любимов, Одик Черкаев с женой Лидой, Боря Талесник с женой Леной, Толя В. Саша Кырлежев, уходя, сказал: «У тебя хорошо. Господь благословил твой дом».
Никита слишком много молился в тот период, когда мы дружили. Это надо делать умеренно. Он писал гениальные стихи и говорил временами гениальные мысли. Я всё за ним записывала.
Фотография - Никита Любимов подросток с братом Егором, сыном отчима Никиты, музыканта Юрия Силантьева, воспитывавшего Никиту наилучшим образом.