Апрель. 200... год. Утро. Мои наручные часы «Луч» показывают пять часов. С младшим братом Егором мы сидим за столом небольшого домика, что находится рядом с большим домом, в котором они живут с женой. Двое их взрослых детей : сын и дочь, – живут со своими семьями на соседней улице.
С прошлого вечера, мы с ним сидим за столом, и разговариваем о жизни; вернее ни о чём, потому что он изрядно пьян, и постоянно меняет темы разговоров.
В небольшой забайкальский городок, где живут мои родные, я приехал из Восточной Сибири неделю назад. Торопился успеть на похороны матери, да не успел : приходилось добираться с пересадками. Билетов на поезда, как на грех, не было, и я опоздал. Обошлись без меня. Обидно.
Два последних года жизнь проверяет меня на прочность. Ровно год прошёл с того времени, как после тяжёлой болезни из жизни ушла жена. До сих пор не могу прийти в себя от навалившихся переживаний. И снова горе: мама умерла. Кто хоронил своих родителей, тот меня поймёт.
Тяжёлые испытания усугубляются тем, что в настоящее время я безработный. В благословенные советские времена не знали, что такое безработица! А вот теперь, в годы «дикого» капитализма, все граждане бывшего Советского Союза не понаслышке знают о ней.
Мне стыдно сознавать то, что из-за безработицы не мог оказать финансовую помощь родным, ни копейки не дал на расходы, связанные с похоронами.
У меня перед собой есть оправдание: чуть больше месяца мне пришлось ухаживать за матерью. По совету моих знакомых я приезжал к ней, чтобы помочь брату ухаживать за ней. Она была тяжело больна, а потому нуждалась в уходе.
Можно сказать, что в последние дни её жизни я помогал ей бороться с болезнью. Когда матери стало немного лучше, я вернулся домой. Увы! Не прошло и месяца, как пришла страшная телеграмма. Кто бы знал, как непросто было мне занять денег на дорогу!
Сознание того, что произошло в моей жизни, морально убивает меня. Я не пытаюсь оправдываться перед собой. Мне стыдно. Меня не оставляет сознание того, что моя бесплотная душа - в ранах! У неё нет сил на переживания: столько много пережито мной в последние годы! Пособие по безработице составляет половину той суммы, что я должен платить за квартиру ежемесячно. Ужас! Похоже, чиновники, определившие такое пособие по безработице, живут где-то на Луне, не иначе.
Я смотрю безучастно на огороды соседей моего брата, и на невысокие лесистые горы, прижавшиеся к деревянным домам небольшой улицы. Над ними нависли плотные свинцовые облака. Между ними нет просвета.
За огородами течёт небольшая речушка. Все горожане, живущие на этой улице, летом берут из неё воду поливать огороды с нехитрыми овощами.
Невысокие горы, подступившие к городской улице, и тяжёлые облака, давят каким-то неведомым грузом на душу. Наверное, из-за этого, в моём сознании рождаются грустные мысли о жизни.
«Кошмар!- думаю я,- как мне стыдно за себя, что я ничем не помог братьям. Мать мне, так же как и им, дала жизнь. Она растила меня, а я не мог оказать финансовую помощь братьям, когда им пришлось тратить деньги на её похороны. Хорошо, что хоть ухаживал за ней перед её уходом из жизни.
Зачем на Землю приходит человек? Для того, чтобы жить, страдая на ней, а потом в конце концов уйти из жизни. Зачем же тогда рождаться? Для того, чтобы потом умереть. Зачем? Кто ответит на этот вопрос? Кто?»
***
В тепляке, так называется небольшой дом, в котором мы сидим с братом за столом, всего одна небольшая комната. Она находится за печью. Печь, хорошо обогревает этот домик. В небольшой кухне и в комнате тепло. В комнате стоит деревянная двуспальная кровать. Рядом с ней, возле небольшого окна, на тумбочке –телевизор. Он в настоящее время работает. Брат не выключил его из-за того, что мы с ним иногда заходим в комнату и смотрим новости, которые передают на его каналах.
Стол, за которым мы с ним сидим, уставлен закусками. Рядом с братом открыта очередная бутылка водки. Он положил, начавшую седеть русую голову, на свои большие руки и спит. Егор пьёт без меры. Он работает на железной дороге. Работает в снабжении, а потому постоянно ездит в командировки. Разъездной характер работы усиливает у него тягу к спиртному. Пить он начинает сразу, когда возвращается домой из командировки.
Перед новой командировкой он два дня не пьёт. На работу всегда приходит свежим, то есть трезвым. Его коллеги по работе не догадываются, что Егор почти постоянно бывает в запое. Он на хорошем счету у своего начальства.
- Жека!- он отрывает от рук голову, мутным взглядом синих глаз смотрит на меня, и кладёт её на руки.
- Да!- отзываюсь я, но он уже спит.
Егор сопит и не не отвечает. Мне становится грустно, и мысли возвращаются к матери, а воображение рисует картины воспоминаний.
Как быстро летит время! Я непроизвольно усмехаюсь и вспоминаю Новый год, когда приехал к матери. Целых семь лет её не видел. Она постарела так сильно,что я чуть не заплакал от того, что время не пощадило её.
Прошедшие годы сказались также и в том, как она изменилась психологически. Она уже была другим человеком, а не тем, которого я знал . Мать стала большим, очень старым ребёнком, который равнодушно относится к жизни. Её не интересовали события, происходящие в мире, ничто её не волновало, ничто не тревожило.
Когда она чувствовала себя плохо, то всегда говорила: «Господи! До каких пор мне мучиться здесь, на Земле? Скорее бы Ты забрал к себе мою душу! Устала я жить».
Иногда в её сознании наступало просветление. Это бывало после того, как она поест. Я старался кормить её только свежей пищей, которую готовил сам.
В минуты просветления своего сознания она становилась прежней, нашей мудрой матерью. Её суждения о жизни, и людях,- были правильными. Они всегда поражали меня своей объективностью. Когда ей становилось хорошо, она просила позвонить по мобильному телефону родственникам.
Я послушно звонил нашим родственникам и спрашивал их о жизни. После этого мы с ней вспоминали о жизни в соседней деревне, из которой она переехала сюда вскоре после смерти отца. Здесь жили Егор и Андрей – младшие её сыновья, мои младшие братья.
В этом городе она прожила тридцать два года. Годы сказывались на её здоровье болезнями. Самой страшной её болезнью была гипертония, а потому на стуле, стоящем возле её старой кровати с панцирной сеткой, всегда лежали всевозможные таблетки и карамельки.
Тяжёлым испытанием для неё стало обычное пробуждение от сна. Проснувшись, мать долго лежала и молчала. В такие минуты я бодрым голосом говорил ей о том, что на улице стоит туман от сильного мороза, что из-за этого пойду в магазины за продуктами только тогда, когда потеплеет.
Она чувствовала, что скоро уйдёт из жизни. Перед моим отъездом рассказала мне о сне. Во сне, она со своими младшими родными братьями гуляла в лесу. И пошла за ними дальше, когда они позвали её с собой.
Этот её пророческий сон расстроил меня до слёз. Дело в том, что её младших братьев давно не было в живых. Сон говорил о том, что ожидает её в самое ближайшее время.
Однажды мать не только огорчила, но и рассмешила меня. Так получилось, что я выходил на улицу и был легко одет. Моё легкомысленное отношение к здоровью не прошло для меня даром: я простыл и стал сильно кашлять.
- Ты чего лаешь, как собака?- услышал я от неё.
Сначала я даже обиделся на мать за её слова. Но мысль о том, что она старый и больной человек, растворили мою обиду. Я улыбнулся и сказал ей:
- Мама! Я несколько раз выскакивал на улицу легко одетый, простыл, а потому так кашляю.
- Господи!- забеспокоилась она, - мне показалось, что во двор забежала собака, которая так лает. Я и думаю: «Собака как-то интересно лает! К чему бы это?» Вот дура старая! Зачем человеку жить до таких лет? Зачем людей мучить? Слава Богу! Пожила! Хватит!
*** Не могу привыкнуть к мысли, что вчера было девять дней с того времени как её не стало. Мать прожила на белом свете восемьдесят семь лет. За то, что она была человеком большой души, Господь дал ей долго пожить в этом мире.
В последние годы жизни у неё была гипертония. Её болезнь не мешала ей быть нормальным человеком. До самых последних дней она была на ногах. Ушла из земной жизни легко : прилегла отдохнуть на свою кровать, и больше уже не встала. Нужно было быть угодным Богу человеком, чтобы Господь взял к себе его душу во время сна. Выходит, наша мать была таким человеком?
«Мама»,- думаю я, и слёзы сразу же выступают в моих глазах. Мне хочется забыться хотя бы на время. Моя память воспроизводит в воображении мое детство, когда учился в деревенской школе, в четвёртом классе.
Осенью 196… года я учился в четвёртом классе нашей деревенской школы. В тот год наша семья жила в посёлке, в сорока километрах от районного города. Мать и отец, как все жители нашей деревни, имели небольшое хозяйство. В то время, кроме коровы и телёнка, они держали козу. Коза – она и есть коза. Правильно сказали умные люди: «Хочешь испортить отношения со своими соседями, заведи козу!»
Коза частенько заходила в огород наших соседей и ела сено из их копны, хотя наша копна сена стояла в огороде рядом.
Мы прожили с соседями рядом добрый десяток лет. Подружились с ними. Это дружба не давала нам ссориться из-за нашей проказницы-козы.
В незабываемый сентябрьский день произошло событие, которое могло стоить жизни нашей матери. Утром она не стала доить корову, а решила сходить за реку, где паслось стадо коров нашей деревни. В тот год руководство лестранхоза, которое находилось в нашем посёлке, не могло найти денег для ремонта моста через реку. Из-за этого, жители посёлка вынуждены были переправляться через реку, на пароме. На пароме она переправилась на противоположный берег реки, подоила корову, и шла к реке, чтобы назад переправиться на пароме.
Однако, судьба приготовила ей испытание. Когда мать стала подходить к берегу, паром уже отходил. Она не рассчитала, ступила, поскользнулась и упала в воду. Этого бы не случилось, если б не ведро с молоком, которое она держала в правой руке.
Возле парома было глубоко. Река сразу же отнесла её от берега. Паромщик дядя Саша не растерялся, а сразу же пришёл к ней на помощь. Он подал ей длинный шест. Мать, с помощью этого шеста, смогла выбраться на берег.
Вода в реке была холодной. Дома ей долго пришлось отогреваться горячим чаем, и лежать в кровати под тёплым одеялом, чтобы согреться и не разболеться.
Мать тогда лежала в кровати, плакала, рассказывала мне, и двум моим братьямо том, как чуть не утонула в реке. «Господь меня помиловал из-за вас,- говорила она,- я просила Его помочь мне ради вас! Вот Он и услышал меня!»
«Мама! Мама!- думаю я,- столько испытаний пришлось перенести вам с отцом! Вы с ним достойно ушли из жизни! Нам, вашим взрослым детям, не хватает вас! У нас взрослые дети. Как болеют наши души за них! Нет теперь того великого государства, за которое воевал наш отец на фронтах Второй мировой войны! Что бы он сказал, если б мог чудесным образом воскреснуть на несколько минут? Наверно, сказал бы: - Мы, фронтовики, воевали за Родину! Мы воевали за Советский Союз!.. Где он?"
Отец не дожил до развала великого государства, за которое проливал кровь. И хорошо, что не дожил до наших дней. Уходя из жизни, он был уверен, что прожил жизнь правильно.
Из окна тепляка я смотрю на невысокие горы, поросшие хвойными деревьями, берёзами и кустарником. Из-за них переваливаются в городок тяжёлые облака. Мысли, чем-то похожие на них, обволакивают, и давят всей тяжестью, от которых, на душе становится тоскливо. Мне не хочется верить в то, что произошло. Я смотрю на них, а память уносит в далёкое прошлое, туда, где не было печали, когда все мои родные и друзья были живы и здоровы.
Увы! Я тяжело вздыхаю и смотрю в небольшое окно тепляка. Мне тяжело сознавать, что не могу думать ни о чём хорошем. Невесёлые думы заполняют собой моё сознание. Никуда не деться от жизни, её нужно только переживать. Другого рецепта нет, да и быть не может.