Семейные хроники. Иван. 1942 г.
Продолжение. Начало: Семейные хроники. Иван.1941 г.
http://www.proza.ru/2014/08/09/320
Конечно, Иван понимал, что не сегодня-завтра призовут и его. Ожидание неизвестного было тревожным и томительным. Через пару недель после возвращения Ивана из Камышинской вышло постановление облсовета о формировании местных истребительных батальонов на базе не призванной в армию молодёжи 1924-25годов рождения. Истребительные батальоны – это военизированные, добровольческие формирования граждан, создававшиеся местными властями для борьбы с вражескими диверсантами и парашютистами в годы Великой Отечественной войны. Создавались они, главным образом, в прифронтовой полосе. По мере приближения фронта, большая часть истребительных батальонов вливались в воинские части.
Иван решил не дожидаться очередной повестки и 28 января записался добровольцем в 34 истребительный батальон, сформированный на шахте им. Артёма. Выдали ему винтовку, 120 патронов, две гранаты и противогаз. Служба в батальоне организована как в воинской части – патрульные дежурства повзводно через сутки. Но это была уже какая – то определённость, а главное – дома. К тому времени старший брат Ивана Михаил учился в военном училище связи г. Орджоникидзе. Средний брат Пётр третий месяц был курсантом Военной Академии химической защиты. Иван остался один с отцом- матерью и хотя дома бывал редко, они знали, что он где–то рядом.
Так продолжалось до лета 1942 года. Неудачные действия войск Юго – западного фронта в мае 1942 года под Харьковом позволили немецким войскам прорвать оборону Южного фронта и нанести удар в тыл Юго – Западного фронта, окружить большую группу советских войск и на барвенковском выступе. Южный фронт оказался под угрозой полного окружения и потому начал поспешно отходить с Миусских рубежей за Дон.
Девятнадцатого июля 1942 года 34 истребительному батальону было приказано отступать на Ростов, где ему предстояло влиться в 130 полк НКВД. Батальон прибыл в Ростов 22 июля, но 130 полк только что ушёл из Ростова, не дождавшись пополнения. Батальону дали приказ двигаться дальше в Сальск.
Обоз батальона переправился на левый берег Дона на 1-ой линии, где остановились и решили отдохнуть. Только расположились, как послышался вой немецких самолётов, которые начали бомбить переправу отступающих войск Несколько бомб попали в расположение батальона. Первый раз Иван воочию увидел ужасы войны, жестокость сильного и самоуверенного врага. Впервые на его глазах погиб товарищ, который ещё минуту назад был жив, здоров и не помышлял о близкой гибели. В Сальск батальон вошёл 28 июля, но это был уже не батальон, из 75 бойцов до Сальска дошли только человек двадцать. Остальные рассеялись, кто отстал, кто ушёл.
Но перевести дух в Сальске не представилось возможности. Сальск, узловая станция, стратегический пункт, предстал перед Иваном ещё дымящимися развалинами. Не встречая сопротивления ни на земле, ни в небе, немецкая авиация 25 – 26 июля подвергла город, который находился в достаточно глубоком, хотя и фронтовом тылу, жестокой бомбардировке. Ни военные, которые скопились в Сальске, ни, тем более, жители и эвакуированные не были предупреждены. В результате, почти шесть с половиной тысяч человек погибли под немецкими бомбами.
Переночевав где пришлось, утром 29 июля бойцы батальона расположились неподалёку от железнодорожного вокзала и приступили к завтраку из своих пайков. В эту минуту раздался вой сирен воздушной тревоги, а затем нарастающий гул немецких бомбардировщиков. Все бросились врассыпную, пытаясь найти надёжное укрытие. На перроне стоял санитарный поезд. При первых звуках тревоги поезд тронулся с места, чтобы выйти из города и уберечь раненых от бомбёжки.
Иван услышал рёв моторов, на мгновение замер, как бы раздумывая, куда укрыться. Его взгляд остановился на поезде медленно, но уверенно набиравшем ход. Вот и решение. Он подбежал к составу, на ходу запрыгнул на подножку ближайшего вагона. Поезд, ускоряя ход, уходил из города в сторону Тихорецкой. За спиной слышался леденящий душу вой немецких самолётов и взрывы сброшенных на город бомб.
Только проехав километров сорок, поезд сбавил ход, как бы переводя дыхание после столь мощного рывка. Иван соскочил с подножки. Бомбёжки он избежал, но оторвался от своих, что делать? Решил идти на восток вместе с отступающими. Дважды заходил в военкоматы, чтобы как-то определиться, но здания были пусты, все эвакуировались. Так он дошёл до райцентра Игнатово. Местные жители сообщили отступавшим бойцам тревожную новость, что 11 августа 1942 года немцы появились неожиданно на востоке района и фактически «отрезали» район, стада скота, шедшие на восток, повернули обратно.
Иван примкнул к трём бойцам, которые решили идти в село Дивное, перейти Маныч и дальше двигаться в сторону Элисты. На мосту через Маныч, уже на подходе к Приютному их неожиданно схватили немцы, которые уже контролировали Приютное. Там же, в Приютном, немцы устроили некое подобие лагеря для военнопленных. Как потом оказалось, Иван попал в плен 111 пехотной дивизии. Немцы наводили порядок в лагере с помощью больших суковатых палок, которыми били по спинам провинившихся. Пленные называли эту дивизию палочной, а три единицы в номере рассматривались как три палки.
В плен попало немало отступавших в беспорядке солдат. За четверо суток, с 11 по 14 августа в лагере пленных 111 пехотной дивизии набралось около двух тысяч солдат. Лагерь был переполнен и на четвёртые сутки после окружения и пленения наших солдат построили в колонны и погнали в Будённовск, затем в Георгиевск. В Георгиевске пленных разместили в местной тюрьме, в которой Иван пробыл до 25 сентября. В тот день Иван в числе 1000 пленных поездом был переправлен в Ставрополь. В Ставрополе их опять загнали в старую городскую тюрьму, которая была построена во времена Екатерины Второй. В тюрьме их развели по камерам, которые были уже переполнены. Кормили только утром и вечером. Основная пища – баланда, приготовленная из отрубей, мелкой нечищеной картошки и свеклы. В сутки давали по 200 граммов хлеба. Население города помогало, чем могло, передавали еду и немцы этому не препятствовали, тем более, пленных немцы активно использовали на работах, а на тюремной баланде много не наработаешь.
Каждое утро, после раздачи похлёбки, в тюрьме появлялись так называемые «покупатели». Они отбирали пленных для работы на различных объектах и в немецких воинских частях. Самая многочисленная группа из сотни военнопленных работала на аэродроме за городом, где охрана поддерживала жёсткий порядок, и нередко пленные возвращались с работ избитыми. Иван пристроился к небольшой группе, человек двадцать, которая работала на ж/д вокзале. Его взял в подручные плотник, и вдвоём они сбивали двухъярусные нары в немецких казармах. Кое-что им перепадало от солдатского обеда немцев. Так прошло около месяца.
В конце ноября к одному из пленных, как-то прознав о нём, приехала жена из совхоза «Комсомольский», что расположен недалеко от посёлка Первомайский. Иван и ещё один шахтинец, воспользовавшись оказией, передали записки родным с вестью о том, что они живы, находятся в плену в ставропольской тюрьме.
Отец Ивана, Парфентий Захарович, прочитав письмо, поначалу обрадовался, что Иван жив, ведь три месяца прошло с тех пор, как он поспешно ушёл из дома, и никаких вестей. А сообщения с того направления, куда ушёл Иван, шли тревожные - бомбардировка и падение Ростова, окружение наших войск в сальских степях и стремительное наступление немцев на Северном Кавказе. Да и в Шахтах прочно обосновались немцы, которые быстро сформировали органы оккупационной власти. Казалось, что они пришли навсегда.
Но затем, Парфентия Захаровича и Елизавету Семёновну охватила тревога, ведь Иван, пусть живой и невредимый, но находился в плену со всеми вытекающими из этого факта возможными последствиями.
Парфентий Линник, сам воевал с немцами в Первую мировую, заслужил два солдатских Георгия, потому немцев знал и не боялся их. Надо было как-то выручать младшего. Тот факт, что Иван не был военным и не достиг призывного возраста, мог бы весьма помочь делу. Парфентий Захарович, поразмыслив, решил действовать. Выправил кое-какие бумаги у бургомистра района и, уложив в сумку съестного, одежду для Ивана, ведь надвигалась зима, на свой страх и риск отправился в Ставрополь.
Фактически Парфентий Линник путешествовал в неглубоком немецком тылу, что, естественно сопрягалось с немалым риском, ведь линия фронта была рядом. По–видимому, аусвайс, состряпанный в Шахтах, позволял беспрепятственно пройти все немецкие кордоны. Добирался он, что называется, на перекладных и 2-4 декабря прибыл в Ставрополь. Парфентий Захарович обратился в комендатуру лагеря. В комендатуре посмотрели все бумаги, которые представил отец Ивана, и обещали отпустить Ивана, так как он фактически не был военным. Побыл он дня три, передал Ивану одежду, еду. Удалось также повидаться, Ивана отпустили на целый рабочий день под надзор охраны. Так они просидели почти весь день под присмотром охраны. Вечером колона военнопленных вернулась с работ, и Иван вместе с ними должен был возвратиться в тюрьму. Тяжело было прощание с сыном для Парфентия Линника. Могло быть, что виделись они в последний раз, и неизвестно, через какие испытания предстояло пройти Ивану.
Иван не верил, что немцы отпустят его, и не ошибался. Едва ли немцы взялись бы решать подобный вопрос. Раз попался, как военнопленный, значит всё в порядке. Приезд отца разбередил душу Ивана, захотелось домой. Никогда не покидал он родной дом на столь продолжительное время. Решил уличить момент и бежать. Он и раньше присматривался к охране и отмечал в мыслях, что да, да - улизнуть можно, если с умом. И вот 16 декабря пленных повели на рубку дров в лес. С утра стоял густой туман, видимость была плохой. Иван подумал, или сейчас, или… Другого такого удобного случая потом могло и не представиться. Внимательно наблюдая за охраной, он незаметно отошёл и, когда убедился, что его никто не видит, рванул что было мочи.
Пятьсот километров отделяют Ставрополь от Шахт. Иван пробирался, стараясь не показываться на глаза немцам. Дорога шла по сельским районам, где легко укрыться и пропитаться. Двадцать восьмого декабря Иван незаметно проскользнул в родной дом. Некоторое время он не выходил из дома, так как немцы уже арестовали и расстреляли несколько человек из 34 истребительного батальона, которые, так или иначе, оказались дома.
События на фронте тем временем развивались стремительно. Советские войска, выдержав мощное давление крупной группировки немцев в Сталинграде, неожиданными для немецкого командования ударами с флангов прорвали фронт и 23 ноября 1942 г. соединились под Калачом, окружив тем самым 22 дивизии, более 1650 отдельных частей немецкой шестой армии и, частично, 4-ой танковой армии, общей численностью около 350 тысяч человек. И на старуху бывает проруха - высоколобые хвалёные немецкие стратеги профукали Сталинградскую битву вчистую. Отразив отчаянные попытки немцев деблокировать окружённые войска, с 16 декабря советские войска развернули наступление на среднем Дону.
Продолжение следует.