Рентген, или На ту сторону
Пора было идти домой – голод давал о себе знать, стягивая и без того подведенный под ребра живот. Степка вообще считался доходягой. «Рентген», – брякнул как-то старший брат, ткнув пальцем в фотку. На снимке Степан стоял в одних трусах, обнявшись с друзьями – слева Славка, справа – Саша, и ребра у него, как на больничном снимке, предательски проявлялись под кожей… Так, с незлой шутки брата, это прозвище и осталось.
Ему всегда хотелось есть. Вот и сейчас, незаметно для себя, доел подсохшую на солнце черную краюшку, взятую из дома для приманки. Сегодня ему повезло: такую рыбину еще не удавалось вытащить ни ему, ни друзьям. Тяжеленная, красноглазая, полосатая, в две ладони длиной, с высоким игольчатым плавником, больше похожим на корону. Саша так и определил: королевский окунь. Утянул поплавок под воду без всяких сомнений и пробных поклевок. Оставалось только резко дернуть – успеть. Вот и вся, в принципе, рыбалка. «Дернул, как цепочку от смывного бачка», – так Саня прокомментировал Степкину удачу. А тому не терпелось похвастаться уловом. Он уже в мыслях прокручивал, как на берегу выломает ивовую веточку, очистив от листьев, сделает кукан, нанижет на него окуня и понесет рыбину перед собой через весь город. А мама, как вернется с работы, обрадуется, удивится и, может, даже назовет его «кормильцем».
По дороге они обязательно заглянут на хлебозавод – как раз в половине пути. Если повезет, дадут хлеба – женщины в полотняных белых рубахах и подштанниках обычно жалеют пацанву. А вот водители хлебовозок мальчишек гоняют – за то, что они, как воробьи, воруют хлеб. Степка участвовал как-то в налете: водитель зашел в экспедиторскую за документами, и Саша, быстро выхватив буханку с поддона – из незакрытого фургона, крикнул: «Бежим!». Надо же – ни о чем таком они не договаривались! Степке, прибежавшему за угол последним, было неловко брать ворованное, но отказаться от горячего мякиша – корочку уже содрали более шустрые – оказалось свыше его сил…
А сейчас он, накупавшись, сидел на бонах и ждал, когда друзья закончат удить. Саше хотелось взять реванш, не уступить младшему, а Славке все чудилась, что окуни ходят стаями, и Степин окунь подошел к бонам не один… Солнце было еще высоко, но не такое горячее – по бонам можно ходить, не боясь обжечься.
«Бонтики», – называли их пацаны – плавучий мост, который появлялся каждое лето на реке. Он держался на тросах, скрученных из проволочных жил, и состоял из плотов, связанных поочередно – по два бревна, по три – как черные клавиши на мамином аккордеоне. А по ним пущены доски – чтобы удобней людям ходить.
По одну сторону бонов была чистая вода, а к другой течением пригоняло бревна. Те вели себя, как стадо баранов: так же беспокоились и волновались. Сходство усиливалось, когда одно бревно влезало на другое... Бегать по ним – нужна сноровка: бревна крутятся, ходят под ногами, и стоит зазеваться, можно оказаться в воде… С бонов ребята рыбачат, купаются, тут же женщины стирают, полощут белье. Мать Степана иногда приходит сюда с половиками. Она натирает их хозяйственным мылом, потом драит щеткой. Полоскать тут просто – только распустится полотнище по течению, и белое мыло уносит вода… Речную воду мама называла «мягкой». Степа не знал, что это значит: вода как вода…
У теплых бревен всегда крутились мальки. Иногда проплывали рыбешки покрупнее... Но, чтобы королевского окуня поймать!… Большого этого красавца Степан изловил, видимо, угадав глубину – полосатые хищники обычно ходят около дна.
Посредине плавучего моста находились ворота. Сплавщики, в любой зной одетые в резиновые сапоги и плотные брюки, загорелые, как негры, ловко орудуя баграми, пропускали через них бревна. За воротами рыбачили и купались сплавские пацаны – те, кто жил на том берегу. Они даже в школу – в свою ходили. Сплавские жили у самой реки, и считалось, что плавают лучше – по крайней мере, только они рисковали переплывать реку. Была опасность, что течение подхватит, и надо иметь ловкость, чтобы не затерло бревнами.
Степан с завистью смотрел, как взрослый парень – из сплавских – саженками плыл на эту сторону. Не торопясь, даже лениво, мощными гребками борясь с течением, пропустил одно бревно, быстро подплыл, пропустил еще пару, и вот, уже стоял у бонов рядом со Степой, смахивая воду с лица, и отплевываясь. Назад, однако, не поплыл, а подтянулся на руках и выбрался на бревна. Старшеклассник, наверное: загорелый, мускулистый... Выгоревшие до белого кудри от воды свернулись, как у девчонки, в мелкое кольцо. Степка засмотрелся на цепочку с гильзой, висевшую на его шее. Такие обычно носили отслужившие. Иногда дарили младшим братьям или друзьям. Подарок особо ценился подростками – даже малая причастность к армейской службе словно делала их старше и мужественней…
– Ух, какой окунь! Твой улов? – парень увидел рыбину, лежавшую в тенечке между бревен. Степан, наполняясь гордостью, улыбнулся, кивнул. Парень тоже улыбнулся. – Эх, мускулы, эх, гильза... – сейчас он тоже похвалит! Но этот, с гильзой... – интересно, стрелянной? Тогда должен быть след от чеки на капсюле… – взял рыбину в руки и сказал:
– Отдашь мне?
– Что? – опешил Степан. – Окуня?.. Зачем?
– Мне о-ку-ня от-дай, – медленно, как тупому, повторил парень.
– Не, я домой понесу! – замотал головой Степан.
– Жалко? Знаешь, где «жалко»? У пчелки, – он наклонился и сказал так, что кожа у Степки покрылась пупырышками:
– Ты, малявка, или отдаешь рыбину, даришь безвозмездно, то есть, даром, или… или я кидаю рыбину в реку!
– Зачем в реку? – стал уточнять Степан.
– Так отдаешь?
Рентген оглянулся на Славку, ища поддержки. Тот перестал смотреть на поплавок и с преувеличенным вниманием рассматривал ссадину на локте. Чего там рассматривать? Корочка скоро отпадет, и под ней будет новая кожа. Однажды Славка высмеял его – за то, что Степка такую корочку отковырнул и съел. Они даже подрались…
Другой друг, Саша, услышав ультиматум взрослого парня, напротив, подошел и стал уговаривать Степана:
– Рентген, отдай, это же Валера, он, все равно, выкинет, – и зачем-то добавил: – это же сплавской, он реку переплывает…
– Я тоже переплываю… – зачем-то запальчиво сказал Степан. Он не раз себе представлял, как когда-нибудь, когда вырастет – зорко держа бревна в поле зрения, бесстрашно переплывет эту реку…
– Какой я Валера? – возмутился парень. – Я вам, малявки, дядя Валера! Что ты сказал? Ты – реку переплываешь? Не бреши, дохляк!
– Я не брешу!
– Значит, не отдашь окуня?
– Не, – набычился Рентген.
– А, ну-ка, покажи, как плаваешь! – и он, смерив парнишку взглядом, почти не размахиваясь, левой рукой, сильно, как метательной машиной, закинул рыбу в реку. Она упала далеко – там, где из-под ворот неслись бревна.
– Ну, плыви... Умеешь плавать?
– Умею, – ответил Степан, но с места не сдвинулся.
Вода подхватила рыбину – видно было, что она, белея животом, как прошлым летом сдутая ветром кепка, качалась на стремнине. Степан стоял и глядел – пока рыбина стала неразличима…
– Умеет он! Реку переплывает, – Валера презрительно сплюнул и походочкой, как у заправского футболиста, кривя ноги, пошел по мосткам на свою сторону.
Степан молча взял собранную удочку, вытряс из банки в воду полуживых червей, уже на ходу стал, не попадая в петли, застегивать рубашку.
– Погоди, вместе пойдем! Рентген! Погоди, хлеба попросим! – заскулил Слава, метнувшись сматывать удочки... Но Степан не оглянулся.
Он вернулся на боны утром. День начался дождем. У реки было пустынно. Только мужик в дождевике маячил на горизонте, как журавль над водой, глядя на темную быстрину. Коротковатые спортивные штаны, со ставшей веревкой резинкой, Степан аккуратно сложил на бревна и прижал, чтобы не сдуло, сандалиями. Новые штаны мать купила, но носить не давала – берегла к школе… Ветер дул холодный – едва снял рубашку, как по рукам побежали мурашки. Он потрогал воду и тут же отдернул ногу. Оттягивая время, постоял, потом перешел на соседнюю связку бревен, потом еще на одну – чтобы ближе плыть к другому берегу. Снова потрогал воду… «Я тоже переплываю!» – держась обеими руками за боны, спрыгнул… Вода доходила до груди. Он держал руки над головой, так что кожа беспощадно обтягивала ребра. Губы стали сизыми, дрожь била худые плечи. Но Степан, словно пугая любопытных мальков, отогнал от себя ладонями воду, оттолкнулся ото дна и поплыл, вытянув шею – будто так было теплее…