Молодая травница - вот кто она была, относительно, конечно же молодая, молодая для целителя. А так ей было лет под тридцать,звали ее Карина и жила она одна. Но всем своим существом опровергала расхожее мнение мужчин: одинокая да нелюбая – значит, злая. Ничего не было угрюмого в ее больших, с прозеленью. глазах и уголки ее губ легко поднимались в приветственной улыбке.Карина не обижалась на бытующее несправедливое мнение, она вообще обижалась редко, была тихой и говорила негромко,спокойно, и держалась естественно. А ремесло свое узнала от бабушки родной, сердцу близкой, покойной и до сих пор памятной.И ремесло это ее как-то кормило. Хотя, вроде, и не полагается такое, а делать-то что? Одна ведь...
Мама Карины пошла не в бабушку и не походила на дочь, не по годам вдумчивую и чуткую, которая странно равнодушна казалась к соблазнам юности, да и молодости тоже, словно уверовав: то, что по судьбе, то не обойдет, а иначе и суетится не стоит.Она, ее мать, жадно, почти хищно любила жизнь, и в третий раз, уже в пенсионном возрасте, вышла замуж за больного ворчливого иностранного старца, да и умотала далече. Карина ее не судила, да и не любила особенно. А вот за бабулей горевала,хотя в город после ее смерти переехала.Трудно одной в вымирающей-то деревне, да и кого там лечить- врачевать?
Так что заняла травница пустующую мамину однушку, но на природе бывала часто. В мае бродила по лесу в поисках ландыша от сердечной хвори, в июне – июле собирала траву душицу, помогающая тем, у кого больны бронхи или желудок, еще позднее, в августе – сентябре поспевала синюха лазоревая. Это тоже полезная трава, особливо для людей нервных или кого лихорадит. Одним словом, дел в лесу для нее найдется много, да и хорошо там, любила Карина лес.
Все случилось в сентябре, да, в сентябре, на лесной опушке. Целительница так и не поняла, откуда в обычном лиственном лесу, под мокрыми, уставшими от цветенья листьями, взялся этот камень непонятного цвета и консистенции. Он был то ли черный, то ли серый. В глубине – словно искры бегут, как волны по морю. И даже показалось – ветерок подул свежий, хороший такой ветерок, не злой, но словно притихший. Словно извинялся камень за то, что оцарапал ей ногу, словно говорил : « Уж, прости меня, не сам я себя таким вырастил, просто не любят целителей колдуны»
- Что за бред? Что за мысли такие странные? – удивилась себе Карина. И пошла домой. У нее было много дел.
Только спустя месяц, ближе к глубокой осени, когда пожухлые, мокрые, скрюченные листья влипали в землю, ощутила вдруг женщина, что ноги ее, обычно легкие и быстрые, стали тяжелеть.То есть вначале это слегка только чувствовалось, а затем оказалось, что двигаться, идти вперед не так-то просто.Воздух словно сопротивлялся коленям. Потом стало хуже, стало страшно, потому что трудной задачей казалось простое действие - оторвать от пола ступни. Они стали тяжелыми и большими, а вослед начали тяжелеть, не захотели подниматься и руки…
Карина заметила, что большие пальцы ног и мелкие складочки кожи на распухших запястьях приобретают тот же загадочный цвет, какой был у найденного и брошенного в лесу камня.Она потеряла покой. Она не знала, что это за хворь и как ее лечить. И все же, взяв себя в руки, в тот же самый день целительница приняла у себя, в заветном уголке, несколько посетителей: двух женщин с детьми и четырех бабушек, из которых одна вообще ничем не болела, но хотела лечиться. Она дала ей успокоительные составы и отвар, повышающий тонус организма, и велела их чередовать. А вечером, усталая, осталась один на один со своей собственной бедой, долго думала и пришла к выводу, что надо идти в поликлинику. Или в частные медицинские клиники, где у нее никогда не было необходимости бывать.
Ночью Карине приснился странный сон: она стояла на берегу моря, у высокой скалы. Скала также казалась необычной, в ней была выемка в человеческий рост, словно кто-то взял и выдрал из сплошного серо-черного монолита кусок его каменной плоти. Скала страдала. Карина почему-то остро ощущала это страдание, как будто скала была существом живым, близким ей, даже, пожалуй, родственным. А у подножия ее стоял карлик. Впрочем. похоже, даже и не карлик, а просто человек невысокий, даже низенький на фоне возвышающихся гор.И все же в нем чувствовалась сила, необъяснимая и злая. Скала и Карина его ненавидели. Он отвернулся от скалы и посмотрел на дорогу, ведущую к ней.
- Вот по этому пути ты пройдешь, чтоб навеки стать частью неживого,врасти в скалу, оставаясь в сознании до самой своей медленной смерти, - обратился незнакомец к целительнице. В наказание за то, что ты излечила врага моего, а враг мой потом убил моего брата. Я проклял этого парня, а ты, ничего не соображая в ведовстве, сумела как-то его избавить от недуга.Я ненавижу тебя еще и потому, что ты обладаешь даром, который я не понимаю. И в этом случае он оказался сильней моего! Ну, что ж, один раз можно и проиграть, второго раза не будет. Я не только колдую, я знаю людей, знаю жизнь, а потому говорю: "Если найдется хоть одно живое существо, которое постарается вылечить то, что не знает, как лечить, будет бороться за тебя, не зная, что нужно делать, - проклятие падет". Но, пока этого не случилось, то, как чернеет твоя кожа будешь видеть только ты. Так что верить тебе не станут. Ну что же – в путь, к своей судьбе, к своей скале! Скоро ты станешь ее частью,и я приду полюбоваться тобой и погладить твою каменную коленку. Ты будешь в сознании,так что до встречи, моя дорогая соперница, до сладкой встречи...
В холодном поту проснулась Карина среди ночи после этого жуткого сна. В ее окно светила луна, торшер привычно бросал на стены свой искусственный свет,но ноги, ее ноги они потемнели почти наполовину!
-Надо спешить, иначе вскоре можно и с кресла не подняться, - подумала она, и стала сосредоточенной, серьезной. Карина верила в людей и считала, что быстро утрет нос проклятому колдуну. Да кто же из врачей откажет в помощи пациентке? Они же целители !С трудом отстояв на каменеющих ногах сварливую очередь в районной поликлиник, Карина попала на прием.
Участкового терапевта звали Василиса Александровна, она была лет на десять старше Карины, очень полная, очень кудрявая и очень ярко накрашенная, вернее будет сказать, разукрашенная. Ее веки в ярко-голубых тенях должны были, по замыслу, гармонировать с цветом глаз, но глаза проигрывали эту конкуренцию, они были значительно бледнее. Карину удивила пустота в этих прозрачных глазах, напоминающих лоскуток капроновой ленты.
- Садитесь, - пригласила ее Василиса Александровна и приготовилась писать. Все, что целительница, выступающая в роли больной, ей говорила, она записывала в карточку с почти стенографической скоростью, а затем велела ей раздеться до пояса, послушала сердце и легкие, после чего измерила температуру и пульс.
- У вас психосоматика, - сообщила наконец с видом великого авторитета, смешно округляя и без того круглые глаза, - вам надо нервы подлечить, успокоиться, не принимать ничего близко к сердцу..Вам ведь уже за 40? Да? Меньше? Ну, все равно, еще немного и климакс.
-Но я рук не могу поднять! Хотите продемонстрирую?
-А зачем? Моего тут ничего нет, запишитесь к неврологу.
При одной мысли о том, что надо снова занять очередь в полшестого утра и мерзнуть два часа, пока не запустят в здание поликлиники, Карине стало плохо. Но она твердо решила добиваться своего и напомнила себе с укором, что в таком положении могут находиться и очень больные люди…В итоге, она попала на прием к неврологу уже на следующий день.
Невролог, Анна Андреевна, была худой и нервной. Ее темные глаза были узкими и острыми, как древние жреческие кинжалы, они очень нехорошо блестели. Голос был мягким, таким обманчиво-мягким, каким и должен, наверное, быть, если пациент слаб на голову. И, разумеется, решительность в обращении с больными тоже нужна. И Анна Андреевна начала делать то, что умела, она начала приказывать. Карине было приказано встать, растопырив пальцы, затем сесть, затем лечь, затем снова сесть на стул перед доктором и выслушать приговор. Приговор гласил, что она здорова и отнимает время людей в белых халатах, которое дорого и ценно.
Поскольку подниматься по лестнице домой становилось все трудней и трудней, Карина решила записаться на прием к лимфологу в платную клинику. Лимфолог оказался мужчиной средних лет, полноватым, внимательным и, похоже, неглупым, но каким-то скучающим. Он не только согласился, что «надо разобраться», но даже убеждал, что обследовать Карину необходимо. В процессе этого монолога он оживился и показался еще более внимательным. Когда, потратив на анализы и прочие процедуры в той же самой клинике ощутимую сумму наличности, Карина снова пришла к нему на прием, он снова стал скучающим. Просмотрел результаты, снимки и описания, ровным голосом, слегка повернув в ее сторону безразличное лицо, сообщил, что она практически здорова, а затем, судя по всему, принялся ожидать пациента без анализов.
Домой Карина возвращалась, едва передвигая ноги. Долго открывала ключом дверь, не слушались руки. Наконец, зашла, бросилась на диван и почувствовала страх, какого никогда в жизни не знавала: неотвязный.Но усталость взяла свое, девушка задремала.И снова во сне смеялся над ней колдун и говорил о том, что это только она лечит от души да за гроши, а другие куда умнее и ценят ощутимую благодарность, денежную, то есть...а нередко и предварительную...
Проснувшись, Карина почувствовала, что силы у нее есть. Но они даны ей только для того, чтобы добраться до места. Куда ехать, она знала. Взяла паспорт, деньги (почему-то мелькнула мысль « и на обратный билет»), заперла квартиру и – на вокзал. К горе она приблизилась через сутки. Был полдень. Тепло. Сизые волны взмахивали своими пенными крыльями, а затем, сложив их, падали в глубину. Гора, вернее сказать, скала, была похожа на великана с опущенными плечами и головой, углубление начиналось у земли, не было необходимости подниматься. Карина подошла к горе, словно ее тянули на аркане, ощущая дрожь тела, и повернулась к скале спиной. И вот уже вросли в скальную породу ее лопатки, бедра, затылок. Только ноги еще выступают вперед и руки от локтей. Но женщина знает: это ненадолго. Она жадно хватает ощущение ветерка на глазных яблоках, моргает. Сквозь слезный туман глядит на море, на узкую полоску песка у воды, по которой бродит пес. Откуда он взялся? Маленький, черный, кудрявый, с рыжими боками в мусоре, с лапкой, которая согнута и прижата к груди.
-Бедняга!- посочувствовала ему Карина, - и некому тебе помочь.
Словно услышав, песик повернул к скале свое маленькое, костлявое тельце и заковылял к ней. И вот он уже лижет ее каменные ступни, глядя в слезные глаза женщины своим слезными преданными глазами. Но это же камень! Неужели он чувствует тело за этим камнем? А вдруг она, Карина, еще жива, еще может освободиться? Она пошевелила пальцами ног, затем пальцами рук, затем вспомнила:ведь колдун не говорил «терапевт», «невролог», «лимфолог», он говорил «живое существо» ! У нее еще есть надежда, появилась надежда! Она медленно подалась вперед, еще вперед, еще…
И– свобода! И- удивительно -даже костюм не истлел, даже не помялся,в кармане по-прежнему лежал паспорт и деньги на обратную дорогу. Только куртку она бросила где-то, да и бог с ней!
Карина подхватила на руки худое, лохматое тельце своего бездомного спасителя и сказала: « Я назову тебя «Дружок». И пообещала вылечить Дружку лапку.